Рассеивая сумрак

      — Офицер Нуска, вам следует оставаться в постели!       — Главнокомандующая Вильна всё равно не примет вас в такой час, ложитесь!       — Господин… Нуска. Прошу вас… Ваше лицо слишком бледное. Нам и так через несколько дней отправляться в путь. Зачем же прямо сейчас…       Нуска, который наспех успел натянуть на себя специально подготовленные по его приказу белые одежды, отпихнул Оанна в сторону и вышел из палатки.       — Офицер Нуска! Нам пора собираться в путь! Какие будут приказания? — услышал Нуска бодрый голос Гарда, который начищал привязанного к столбу скира.       — Командующим отряда назначается Мара Сивьера. Во всём следуйте её указаниями, — коротко протараторил Нуска, не задержавшись даже на секунду возле своего подчиненного и не удостоив его взглядом.       — Что?! Нуска, а вы… не поедете с нами за следующей партией провизии?! Вы бросаете нас?! — выкрикнул Гард в ответ и даже вскочил с места, чтобы преградить своему офицеру путь.       Тогда Нуска наконец смерил арцента взглядом — тот застыл на месте, не решаясь сказать и слово.       — Значит, бросаю.       Некоторое время Нуска слышал тихие шаги за спиной. Это не мог быть Гард. Лекарь с помощью энергии прощупал пространство — и вдруг свернул прочь из лагеря. Красные, обитые черной бахромой палатки остались позади.       Энергия, подобная горячему снегу, следовала по пятам. И только когда лекарь решил, что они оказались достаточно далеко от лагеря, остановился.       — Господин Нуска, вы приняли это решение из-за того, что произошло вчера на поле боя? Вы с самого начала ехали сюда, чтобы…       — Чтобы найти эрда. И чтобы оказать ему поддержку.       Молчание. Нуска стоял, уставившись в просветы между деревьями. Телом он был здесь, но мыслями — уже обкладывал правителя грязными ругательствами. К Оанну лекарь даже не повернулся и ни разу не взглянул на его лицо.       — Господин Нуска. Так Гард прав и вы действительно… Бросаете нас? Вы оставляете свой отряд без поддержки и руководства, потому что для вас есть кто-то важнее?       — Я был никудышным офицером, Оанн. И решил отправиться туда, где от меня будет больше пользы. И я не оставил вас без руководства — Мара Сивьера служила в городской страже и будет куда опытнее непутёвого и грязного оборванца из…       — Не говорите! Не говорите о себе так! Господин Нуска, для нас вы — не нищий оборванец! Вы — наш командующий и офицер!       Этого Нуска и боялся. Оанн уже повис на его руке и даже не думал отпускать.       — Господин Нуска, вы разве не знаете, что если самолично сложите с себя полномочия, то уже никогда не сможете восстановиться в должности?! Даже если дело не дойдет до трибунала, вас могут выслать с поля боя как дезертира! Господин Нуска, прошу вас, давайте…       Что можно сказать такого, чтобы он отстал? Что вызовет у Оанна наибольшее потрясение и омерзение? Нуска не хотел врать своему самому преданному подчинённому, а потому…       — Оаннес, между мной и эрдом особая связь. И я последую за ним, даже если мне придется предать не только вас, но и самих духов.       Снова тишина. Нуска не смел даже посмотреть в сторону Оанна, но почувствовал, как хватка на его рукаве ослабла. Некоторое время они стояли, но Нуска не выдержал затянувшегося молчания и сделал несколько шагов вперёд. На этот раз его никто не остановил, а потому лекарь направился вглубь леса, прямиком в сторону стоянки высокопоставленных.       Оанн не препятствовал и даже не сдвинулся с места — Нуска так и не услышал шагов за своей спиной.       «Прости, Оанн. Но, наверное, это правда. И Вьен тоже был прав, когда говорил…», — Нуска не смог мысленно повторить слова брата, а потому просто ускорился.       С каждым днём становилось холоднее, но Нуске, который провёл столько месяцев в самой южной части страны это даже нравилось. Лёгкий холодок, собравшиеся над головой дождевые тучи и промозглый северный ветер навевали воспоминания о произошедшем год назад.       «Кажется, через несколько месяцев уже месяц шайшай. Именно тогда мы с эрдом и отправились на очищение Дивура. Разве не…»       Нуска вдруг застыл и задумался. Несмотря на свою должность и попытки вникнуть в происходящее на передовой, он даже не задумался о том, чтобы изучить карты, поинтересоваться расположением войск и…       «… расположенными рядом городами и деревнями. Помог ли кто-то жителям? И… было ли случайностью то, что случилось год назад? Тогда все решили, что зараза пришла из Кнона — самой бедной страны на континенте. Но что если… это была попытка ослабить страну и самого эрда до вторжения? И настоящие виновники — не кнонцы, а дарвельцы?»       Даже сейчас, когда Нуска уже спускался с холма в сторону возвышавшихся в низине чёрных палаток главнокомандующих, он не мог перестать думать о войне. О том, что ему довелось пережить за последние месяцы. О множестве больных и искалеченных скиданцах, которым не мог помочь даже Нуска, и о десятках павших вчера дарвельцах.       «Эта война… Нужна ли она хоть кому-то из солдат? Дарвельцы, которых я видел вчера, похожи на истощённых новобранцев, а не на желающих чьей-то смерти убийц. Это просто бойня. Для обеих сторон».       С этими тяжёлыми мыслями Нуска вступил в лагерь. Что удивительно, стоянка совершенно не охранялась в отличие от лагеря арцентов. Каждую ночь лекарь засыпал под шаги бдящих — более сотни бойцов каждую ночь не спали и сторожили сон солдат. Но здесь всё было иначе.       Наступил вечер, темнело. Нуска петлял между огромных круглых палаток. На вытоптанных тропинках догорали факелы. В это время в лагере Нуски обычно было очень шумно: все пили, ужинали и рассказывали истории о своих дневных свершениях. Но эта стоянка… походила на пристанище мертвецов.       Лекарь смог немного расслабиться, когда почувствовал слабую энергию других сурии и услышал голоса. В одной из палаток несколько командующих перешёптывались, да так тихо, что Нуска не смог разобрать ни слова. Пришлось идти дальше в надежде, что удастся натолкнуться на кого-то знакомого.       Вскоре эта возможность представилась. Лекарь ощутил неприятный холодок вдоль позвоночника и застыл. С каждым днём чутьё Нуски становилось всё лучше, но сейчас, в этом месиве из энергий, он смог прочувствовать лишь одну, самую знакомую.       «Неужели… Вьен… Нет-нет, быть его здесь не может!» — мысленно одёрнул себя лекарь и вытер моментально намокнувшее лицо рукавом. — «Th`are. Наверное, это энергия семьи Ариера. Значит, Вильна… Она ведь…»       Нуска даже не успел как следует обдумать, что будет говорить. Эта женщина тоже, видимо, почувствовала его, а потому через несколько секунд выпрыгнула из-за ближайшей палатки, и сразу же — с оружием дэ перед собой.       Меч Вильны искрился огнём. Размер двуручного орудия был действительно огромен, но Нуска только криво усмехнулся, обнажая свой земной клинок.       «Я видал оружия куда больше и страшнее, вторая помощница Вильна».       Арцентка решила взять лекаря наскоком. Сразу же припугнуть его и обратить в бегство, и, кажется, она совершенно не рассчитывала, что Нуска бросится под первый же удар массивного тесака и парирует боковиной лезвия.       Они схлестнулись. Лекарь увидел взбешённое и одновременно измождённое лицо Вильны. Взметнувшиеся в воздух огненные искры тут же потухли, пеплом опадая наземь.       — Нуска! Какое право ты имел прийти сюда?! Думаешь, все офицеры прогуливаются по лагерю главнокомандующих?! Ты напрямую подчиняешься мне, а значит!..       — Я больше не офицер четвёртого отряда. Мою должность займёт Мара Сивьера. Так что гуляю, где хочу, главнокомандующая Вильна.       В словах Нуски сквозило искреннее презрение. Кривая усмешка, отразившаяся на лице лекаря в этот момент, вызвала у арцентки такой гнев, что она с ором бросилась в атаку.       Скорее всего, она ожидала, что Нуска тут же сдастся и упадёт наземь. Но Вильна слишком плохо представляла себе, какие навыки Минхэ успел передать своему ученику. Своим тонким мечом, выкованным простыми кузнецами, Нуска парировал удар за ударом. С каждой секундой его тело наливалось силой, а светлая энергия струилась по каналам и медленно распространялась по лагерю. Огненные залпы, которые испускала Вильна, тут же тухли под напором энергии Нуски, но соседние палатки всё равно оказались обожжены. Вскоре послышался шум голосов — потревоженные шумом и запахом гари высокопоставленные сурии начали медленно выбираться из своих палаток, чтобы поглазеть на битву.       А битва действительна была. Они танцевали вокруг друг друга, не желая разить насмерть, но Вильна со своим двуручным мечом кое-как поспевала за Нуской, который наносил удар за ударом, с каждой секундой подбираясь всё ближе и ближе к противнице. Когда один из молниеносных выпадов почти достиг своей цели, Вильна отступила и, сплюнув на землю, с рычанием дикого зверя опустила оружие.       Арцентка была истощена. С неё градом катился пот — Нуска только сейчас заметил, что всё это время она удерживала меч только одной рукой.       — Следуй за мной! Нечего тут шум поднимать! — выкрикнула она. Её оружие тут же распалось на частицы, а Вильна резко развернулось и направилась в противоположную сторону от сбившихся в кучу сурии.       Нуска бросил лишь один взгляд на лица собравшихся — этого оказалось достаточно, чтобы понять, что главные сурии, сильнейшие бойцы скиданской армии выглядят не намного лучше, чем напавшие вчера на лекаря дарвельцы. Отпечаток усталости и даже некоторого безразличия к происходящему был на лице каждого из них. Сейчас они совершенно не походили на тех зажравшихся вельмож из дворцов — наоборот, Нуска в сравнении с ними сошёл бы сейчас за наследника страны.       «Неужели… ситуация настолько критичная? Разве Мара не говорила, что мы побеждаем? Почему они выглядят так, будто все эти месяцы сражались без отдыха и сна?»       Нуска сглотнул. Вильна, шаркая, медленно вела его прочь, вглубь лагеря. Лекарь тоже спрятал своё оружие в ножнах и, хмурясь, перебирал в голове догадку за догадкой.       Вероятнее всего, первое впечатление не обмануло его. Это он лишь недавно присоединился к армии — а они провели на передовой уже несколько долгих месяцев.       Главнокомандующая привела Нуску к своей палатке; приподняв полог, она, согнувшись, пробралась внутрь. Свечи медленно догорали на низеньком столе, заваленном донесениями и картами. С тяжёлым вздохом Вильна устроилась на полу, подогнув под себя ноги. Нуска, совершенно не стесняясь, присел напротив.       В свете огней лицо арцентки выглядело ещё ужаснее: чёрные синяки под глазами, ввалившиеся щёки и выпирающие скулы выдавали её состояние с потрохами. Нуска, который на миг успел ощутить собственное превосходство, сник. Разве можно радоваться победе, когда твой противник в таком состоянии?       — Что тебя сюда притащило? Только не говори, что хочешь увидеться с…       — Верно. Я хочу видеть эрда Сина.       — Высшего сурии эрда Сина Рирьярда — ты в своём положении имеешь право называть его только так! — повысив голос, тут же огрызнулась Вильна и одним резким движением руки сбросила на пол все разложенные на столе бумаги. В её глазах светилась искренняя неприязнь — она практически прожигала Нуску насквозь, но в своём состоянии никаким образом не могла его выгнать, не привлекая внимание окружающих. Видимо, это бессилие злило её сильнее всего.       — Почему все в вашем лагере в таком состоянии? Не хватает поставок продовольствия? Война идёт так тяжело? — не выдержал Нуска, игнорируя словесные плевки со стороны арцентки. Даже если бы у лекаря было желание прийти сюда только ради того, чтобы прилюдно разругаться с главнокомандующей, сейчас было не до этого. Он не хотел так бездарно тратить время, когда сам эрд мог находиться в соседней палатке.       — Война… Да что ты знаешь о войне, Нуска! Ты довёз всего одну партию продовольствия, угадил в засаду и свалился без сил! Знаешь ли ты, что мы с наступления жаркого времени день за днём отбиваем атаки противников?! Знаешь ли ты, что даже ночью никто из главного состава не может сомкнуть глаз! Не то что валяться в кровати целыми днями, Нуска! Да что ты… — Вильна резко взревела и так же быстро её голос сошёл на нет. Она замолчала и, размышляя, склонила голову над столом.       Сейчас главнокомандующая была одета в обычные красные одежды арцентов — конечно, качество тканей демонстрировало её знатное происхождение, как и золотые нити, вплетённые в одеяния, но в её глазах больше не светилась непоколебимая уверенность, так злившая Нуску раньше. Это было лицо измождённой, валившейся с ног, выжатой без остатка женщины, чей раньше безукоризненно ровно заплетённый хвост сейчас свисал на плечо. Выбившиеся из причёски пряди прикрывали лицо, неаккуратными змейками спадая до самого подбородка.       — Нуска, — вновь начала она. — Зачем ты… пришёл сюда? Тебе разве не говорили, что это не твоя война? Что не каждый рождается для битвы, что не любой, сумевший обнажить меч, способен правильно применить его на поле боя? — Она нахмурилась и, вскинув голову, устремила на Нуску всё ещё уставший, но такой же дерзкий взгляд. — Тебе здесь не место. Убирайся немедленно. А лучше — сразу из Скидана долой. Син не в том состоянии, чтобы нянчиться с тобой…       — Син?! Что с Сином?! — запаленно выкрикнул Нуска и подскочил на месте.       — Нуска, не твоего ума дело! Не твоя война, не твои заботы! Не лезь! Сколько раз мы с Наридом пытались тебя пнуть под зад?! Когда ты уже поймёшь, что от твоего вмешательства всё становится только хуже!       Нуска помотал головой и уставился на Вильну. Его решимость всё равно была непоколебима — так зачем так стараться?       — Я не уйду, пока не увижу Сина, — медленно и чётко проговорил лекарь, смотря Вильне прямо в глаза.       Сначала она разозлилась. Ударила по столу и перевернула его — он покатился, а тлевшие свечи вспыхнули и потухли, упав на подстилку. Но, выплеснув свою ярость, Вильна встретилась взглядом с двумя немигающими глазами, в которых даже в полумраке можно было разглядеть абсолютную уверенность.       Нуска не отступит. Не теперь, когда проделал такой путь. Не теперь, когда от эрда его отделяет всего несколько поворотов и минут ходьбы. Нуска плёлся сюда с самой Арценты — и каждая секунда этого бесконечного путешествия сейчас отразилась на его лице.       — Бездна с тобой. Иди. Пусть Син сам разбирается с тобой — может, хоть у него получится сбить с тебя эту спесь! В самом конце лагеря, на возвышении высокая чёрная палатка с гербами — он сейчас расположился там. Но Нуска…       Но Нуска больше не слушал. Добившись своего, он тут же вскочил на ноги и вышел вон. Эта мерзкая женщина в который раз пыталась встать у него на пути, как будто не понимала, что у Нуски уже нет никакого права сделать даже один шаг на попятную.       Он утратил свою волю и возможность отступить тогда, много месяцев назад, впервые представ перед самим эрдом в Эрьяре.       Белые одежды Нуски оказались запачканы во время битвы, а длинные рукава — обожжены. Разноцветные волосы, где всё ещё чёрные, а где уже белые, спадали на плечи и не были даже перевязаны лентой. Но, наверное, Нуска не был бы нищим голодранцем из трущоб, если бы беспокоился о своем внешнем виде в такой момент?       Через несколько бесконечных минут блужданий между однотонными чёрными палатками, лекарь нашёл наконец холм, на котором возвышалась огромная постройка. Эта палатка могла бы сравниться в размерах с жильём Нуски в трущобах — только здесь мог почивать сам правитель.       Взобравшись на холм по ведущей ко входу тропинке, лекарь на несколько секунд застыл, ощупывая бахрому полога. Тянущая изнутри тёмная энергия говорила лишь об одном — Син сейчас там.       Был бы Нуска собой, если бы сейчас в нерешительности отступил или простоял там ещё несколько минут, переминаясь с ноги на ногу? Конечно же нет.       Нуска влетел в палатку подобно урагану. Не разбирая ничего на своём пути, перелез через выставленный посреди комнаты столик. Столкнувшись с Сином лицом к лицу, Нуска в первые же секунды встречи практически взобрался к нему на коленки, навис сверху, повалив правителя прямо на пол, и вдруг выдал:       — Свинья ты, больше ты никто, после того, как выбросил меня в Арценту и заставил пешком плестись через пустыни ради этой встречи!       Однако лицо правителя как всегда было спокойно — лишь приподнятая вверх бровь и округлившиеся глаза выдавали его удивление. Он очень долго рассматривал лицо Нуски и молчал. Лекарь уже хотел подать голос и на всякий случай напомнить, кто же он, но Син вдруг заговорил:       — Нуска, не знаю каким образом тебе удалось добраться сюда, но если ты сейчас же не покинешь это место, то я выделю целый вооруженный отряд для того, чтобы тебя сопроводили до самой южной границы и в шлюпке пустили по воде, к морским племенам.       — Какое-такое место я должен покинуть, эрд Син? — Нуска, наглевший не по часам, а прямо на глазах, пятой точкой приземлился на бёдра эрда, устраивая руки на его плечах. — Ваши колени, достопочтенный эрд? Или эту палатку? Или северную границу, на которой проходят боевые действия?       — Нуска, ты…       Лекарю было достаточно услышать только этот угрожающий тон, чтобы с громким вздохом опуститься ещё ниже и, столкнувшись зубами и губами с Сином, поцеловать его.       Трибунал, военное предательство, изгнание, суд… Что из этого ещё не довелось пережить Нуске? И что из этого смогло бы его остановить?       Касаясь пальцами чужих впалых бледных щёк, даже чувствуя сопротивляющиеся под напором плотно сомкнутые губы, Нуска выцеловывал их так нежно, что еле сдерживал слёзы.       Выпускаемая обоими сурии энергия взбунтовалась — чёрные и белые огоньки сталкивались прямо у лица Нуски, взрываясь, а напряжение током растекалось по телу. Эрд лишь на секунду приоткрыл губы, чтобы сказать что-то ещё, но лекарь тут же воспользовался этим и протолкнул собственный язык прямо в чужой рот, медленно сталкиваясь языками в настойчивом поцелуе.       Все слова и ругань, готовившие сорваться с этих губ, моментально потонули в долгом и чувственном поцелуе. Син, который так сильно хотел прогнать этого маленького дрянного лекаря, вдруг ответил на поцелуй так, что Нуске еле удалось сдержать стон.       Всё его тело обмякло, лекарь уже практически лежал на эрде, не позволяя этому поцелую закончиться. Он знал, что стоит ему прерваться, задуматься хоть на секунду, отступить хотя бы на полшага, как его тут же выгонят вон.       И всё же, вскоре правитель пришёл в себя. Оттащив от себя лекаря за его белоснежные одежды, он сел, усадив нарушителя рядом.       — Нуска… Духи… Нуска, как ты вообще добрался сюда? Ты научился управлять скиром? Нашёл один из торговых караванов? Запрыгнул на одну из повозок?       — Пешком, Син, пешком, — с глупой улыбкой отвечал Нуска, смотря на эрда во все глаза. — Только поэтому мой путь занял так много времени.       Лицо Сина было бледным как никогда, но из-за этого раскрасневшиеся после яростного поцелуя губы горели алым и напоминали пятно крови на белоснежном полотне. Чёрные волосы правителя были распущены и спадали на плечи. В сравнении со своим обычным одеянием Син был одет так легко, что казался практически голым. Тёмная, наполовину расстёгнутая рубаха выдавала ряд выпирающих наружу костей и обрамлявших их грудных мышц. Плотно сидящие штаны вырисовывали ощутимо выпирающий пах и такие же тощие бёдра. Нуска, не задумываясь, скользил по правителю взглядом так же беззастенчиво, как несколько мгновений назад целовал его губы.       — Син… Син, Вы не имеете никакого права прогнать меня теперь. Я вернулся. Я нашёл вас. Я тащился через h`aidgehl пустыни, степи и леса, чтобы найти вас. Нужно быть самым настоящим отродьем бездны, чтобы теперь меня выгнать! — вдруг выдал Нуска, наконец поднявший глаза на сидящего рядом эрда.       — Значит, я им буду, — так же холодно отозвался Син, смерив лекарь взглядом. — Ты немедленно покинешь лагерь и с отрядом снабжения отправишься в ближайшую крепость, а оттуда — в Эрьяру.       Нуска, не ожидавший никакого другого ответа, вдруг уложил руку на бедро правителя — пальцы лекаря уже вырисовывали узоры практически у паха Сина.       — Я могу понять Вильну и Нарида. Но не могу понять вас, эрд. Тот, кто только что отвечал на мои поцелуи, а сейчас даже не может скрыть своей радости при виде меня, вдруг гонит меня прочь. Это ли не трусость, Син?       — Верно, Нуска. Я — трус, — не переменившись в лице, вдруг тихо ответил Син и тут же перехватил всё ещё лапавшую его бёдра руку. Так много было намешано в том взгляде, которым эрд наградил его, что лекарь просто сидел, наблюдая за каждой переменой на этом непроницаемом лице.       — Раз ты признаёшь это, то… — начал было Нуска, но его перебили. Эрд, схватив его за загривок, поднялся на ноги, и, не сводя глаз с лица лекаря, вынуждая его вытянуться и стоять на носочках, медленно и уверенно проговорил:       — Да, Нуска. Я — трус. И каждое моё действие обусловлено страхом. Каждое моё слово и каждый поступок пропитаны им. Именно сейчас ты прав как никогда. Трус не способен идти вперёд — он вынужден целую вечность отбиваться от теней прошлого и ужаса настоящего. У труса нет будущего — лишь клетка отчаяния, в которую он заточил себя сам.       Напор правителя в этот момент был таким сильным, что ноги Нуски вмиг ослабели. Тёмная энергия бурлила, затмевая рассудок, комната наполнилась тягучим чёрным дымом — лекарь не мог воспротивиться или сказать слово против.       Во второй раз всё его существо похитили голубые бесчувственные глаза, в которых, вразрез сказанному, не было и тени страха. Этот человек одним движением руки мог прихлопнуть Нуску на месте, но вместо этого выпроводил из палатки под локоть, прогнав прочь. Этот человек, следуя только одному своему желанию, мог смести с лица континента сам Скидан, но вместо этого предпочёл бережно держать его в своих ладонях, скрывая ото всех невзгод.       Нуска не хотел уходить, но сила эрда была такой, что никто не сумел бы противиться ей. Лекарь же и сам не помнил, как добрёл до лагеря арцентов, поздоровался со бдящими и вошёл в свою палатку.       Наверное, только в этот момент пелена с его глаз спала. Нуска опомнился и начал ругать себя на чём мир стоит за слабость, потерянную возможность, недостаток решимости, но… Мягкое дуновение тёмной дэ привлекло всё внимание лекаря. Нуска рванул ко столу и заметил на нём красную испачканную и помятую ленту.       Именно ту, которую эрд раньше носил. Именно ту, которую всучил Нуске в качестве извинения и которая, в итоге, оказалось брошена Сину обратно в лицо.       Схватив ленту, ещё сильнее сминая её в кулаке, Нуска вновь выскочил из палатки и, налетев на ночного стражника, выпалил:       — Кто… Кто-нибудь входил в палатку в моё отсутствие?!       Опешивший арцент сначала задумался, но затем, медленно кивнув, ответил:       — А верно. Пока вас не было, офицер Нуска, вас искал тот мальчишка. Ну… который нечистокровный. Что-то там намешано у него и так странно выглядит… Но он только зашёл проверить, вернулись ли вы, а затем сразу вышел… Мне позвать его?       — Нет. Ни в коем случае. Нет, — отмахнулся Нуска и, потоптавшись ещё на месте, с тяжелыми мыслями вернулся обратно, в темноту своей палатки.       Может, Нуску некоторое время и донимали мысли о том, где Оанн мог достать этот артефакт, но вскоре лекарь до самого погружения в сон, до беспамятства обдумывал, как ему снова встретить Сина. Представлял их встречу и воображал…       «Как влюблённая знатная девица. Ей духи, Нуска. Сколько раз тебя будут прогонять, чтобы ты…»       Нуска повязал драгоценную ленту на запястье, укрылся с головой набитым соломой одеялом.       Если бы он знал, что ждёт его в этих снах, он бы бодрствовал до самого утра да ещё много месяцев подряд и уверял всех, что бессонница — наилучший путь к тому, чтобы переродиться духом.