Мальчик с пальчиком.

Он искренне надеялся, что его первый шаг поспособствует укреплению их отношений. И сама женщина в это поверила - в надежду, которая призрачной тенью проскользнула спустя два года. Филипп очень красиво поздравил ее с днем рождения, заставив все апартаменты миллионом алых роз, отчего Алла была буквально в шоке. Их отношения более-менее наладились, они вновь, словно подтверждая свой статус супругов, стали появляться на людях то в обнимку, то держась за руки, и на тот момент, как никогда, впрочем, в их паре, это не было игрой на публику. Примирительная близость в тот вечер была пропитана искренностью и нежностью... Как Алла соскучилась по этим теплым осторожным касаниям, его рукам, которые умело гладили то живот, то грудь, возбуждая ее все больше и больше. Не сдержавшись, они в первый раз утолили свою страсть прямо на кухне, в проснувшейся непогасшей любви, жадно целуя друг друга. Филиппу казалось, он наконец-то смог достучаться до ее души, до сердца, снять с любимой женщины маску, и подарить ей же - ее настоящую. Близость, в которой не было ни капли похабности, а все действия продиктованы только глубокой любовью и тоской друг по другу. Он хотел взять ее прямо на столе, небрежно смахнул тарелки, поставленные ранее, рукой. Дорогой фарфор разбился о плитку с громким звоном, но им было ни до чего. Они целовались, забыв про все на свете, все глубже погружаясь в омут любви, который затягивал две любящие души в проявлении страсти. Алла глубоко и часто дышит от излишнего возбуждения, нащупывает молнию его брюк и, расправившись с ней, рукой ныряет, поглаживая его вставший пенис. Филипп не отрывается от ее губ поцелуем, укладывает на пустой стол, стянув с жены блузу, и разгоряченной кожей она чувствует холод твердой поверхности. Пальцами оттопырил чашку лифа, прильнул к соску губами, посасывая его, отчего Алла, запрокинув голову, жадно глотнула недостающего воздуха, цепляясь в его шевелюру руками. Филипп задумал новую игру, заметив ее реакцию, ему не хотелось наскучившей банальности и, удобно устроившись над ней, полностью освободив грудь женщины от бюстгальтера, сосредоточил на пышных грудях и сосках все свое внимание, лаская языком и сжимая бережно руками. Фил поцеловал сосок, взял его в рот, и неторопливыми движениями языка провел по нему несколько раз, прежде, чем то же самое проделал с другой грудью, пока свободная рука сжимала обласканную. Пугачева зажмурилась, она почувствовала какие-то приятные сокращения в самом низу, которые отдавали на кончике клитора, словно Филипп стимулировал поцелуями не грудь, а его, и томно простонала. Фил играл с грудью слишком мягко, она набухла, и мужчина старался не переусердствовать, чтобы случайно не появились болезненные ощущения от излишней стимуляции. Прервался на миг, но Алла прижала его голову рукой обратно к левой груди, положила его руку на другую и накрыла вспотевшей, чуть треморной ладонью: - Я сейчас кончу... пожалуйста... - не договорила она, делая глубокие вдохи и затаивая дыхание. Вмиг волна приятных ощущений, возникших из ниоткуда, прокатилась остро по всему телу, Пугачева задрожала, растопыренными ногами обвивая Фила, и сильно расслабилась от полученного пика удовольствия, - Блять... - прошептала женщина, открыв глаза. От наслаждения ее словно передернуло, и дрожь забила расслабленное тело, - Сука… - ругалась она от переизбытка чувств, - Как же хорошо… Возбужденный до предела мужчина взял жену на руки и понес в спальню. Слишком небрежно плюхнул на кровать, чему Алла удивилась, и стянув с себя ремень, дважды щелкнул им в своих руках. - Ты чего? - немного испугалась прима, заметив, с какой похотью смотрел на нее Фил. Ничего не ответив, Филипп резко повернул ее на живот и, одним движением стянув юбку, придавил к матрасу, - Филя, я боюсь! Остановись! - буквально вскрикнув, почему-то занервничала Алла. Филипп прекратил всякое действие, молча лежал, все еще в брюках, придавливая женщину к кровати. Чувствовал, как от страха и желания бешено колотится ее сердце, как она испугалась. - Почему? Чего ты боишься? - спросил он, немного сбавляя давление, приподнимаясь на руки. О том, что предыдущий любовник попытался взять ее неклассическим, "задним" способом, к которому она не была готова, но тем не менее, настоял, да еще без какой-либо защиты, невзирая на то, что ей было больно, и ее отчаянные просьбы остановиться, Алла умолчала. После того раза с Максом, когда окончательно убедилась в его пристрастиях, которые он попытался реализовать с ней, она перестала его подпускать к себе, и пятая точка, получив травму, болела довольно долго. Подмяв под себя подушку, Пугачева сжала рукой сбившееся одеяло, на котором лежала и тихо, как-то жалобно проскулила: - Только не в попу... - Я и не думал... - ответил Филипп, все еще ошарашенный ее реакцией и тем, что услышал. Повернул женщину на спину и опустил трясущиеся руки, открывая заплаканное лицо, которое она пыталась скрыть ладонями, - Аллчонок... - прошептал Фил, - что с тобой? Пугачева так расплакалась, что просто была не в состоянии что-либо ответить. Сексуальное возбуждение, сменившись внезапным страхом, а затем и слезами, напрочь ушло. Филипп тоже охладел, реакция в его штанах ослабла. Стало ее безумно жаль. Он присел рядом и прижал ее плачущую к себе, нежно целуя щеки и дрожащие ледяные ладони. - Мы с тобой никогда ведь так не пробовали... С чего ты боишься? - не унимался Киркоров, хотя прекрасно знал ответ. Зачем спросил - сам не знал. Думал, что момент признания в измене был самый лучший - он был готов отпустить ситуацию, прошлое. Надо только, чтобы Алла призналась. Но в ее планы, признание, увы, не входило. Обняв его за шею, Пугачева сделала глубокий вдох и протяжный выдох, пытаясь успокоиться. - Просто... Мне показалось... Проехали, - смахнув слезы, ответила женщина, - Все хорошо. - Да я тебя просто выпороть хотел, - пошутил Киркоров, взяв в руки ремень, - наказать, так сказать, - захохотал он, давая понять, что это всего лишь шутка и ничего такого он не замышлял, а эффектный щелчок ремня - всего лишь излишняя для нее дразнилка, не более. - Филя... - немного посмеявшись над его шуткой, Пугачева вновь крепко к нему прижалась. О том, что она впервые за два года кончила от ласк мужчины, а не от своих собственных рук, к помощи которых приходилось прибегать после каждого секса с любовником, деликатно умолчала. И словно почувствовав это недосказанное, Филиппу стало ее так жаль, что сердце сжалось, - Филипп... Скажи, что ты меня любишь. - Конечно, маленькая моя. Я тебя очень люблю. Очень-очень, - целовал ее Фил, развеивая все сомнения, убирая страхи и причиненные другим человеком новые психологические травмы. Сексуальный подтекст немного отошел на другой план, и Филипп целовал жену просто, чтобы окончательно успокоить. Только вот поцелуи, сочетаясь с нежным нашептыванием о любви, снова возбудили женщину не на шутку. Краем уха услышав вполне отчетливый протяжный стон, Фил возобновил ласки, сделав их более интимными. Алла нащупала сквозь брюки его вновь вставший орган и, уложив его на себя, пальцами ног стянула с его бедер надоевшие слаксы прямо вместе с боксерами, освобождая его пенис. Фил понял, что ей хотелось примитивной классики, и, нависнув над любимой женщиной, зацеловывал ее эрогенные места, возбудив до такой степени, что прима вдруг попросила: - Отшлепай меня. Накажи, как хотел. Филипп сперва засмеялся, никак не ожидая подобной просьбы. Но когда Алла нашла валяющийся на кровати ремень и протянула ему, понял, что она не шутила. Еще раз щелкнув им прямо перед ней, Фил наклонился и прошептал теплым воздухом в ухо: - Для этого мне нужна твоя шикарная задница. Переворачивайся, - а затем добавил, - Ничего не бойся. Доверься мне. Алла перевернулась, как он попросил, и Фил, прежде чем орудовать ремнем, разогрел мягкое место поцелуями и легкими разбросанными покусываниями, и это так ей понравилось - эдакий агрессивный массаж, что она почувствовала, как между ног стало влажно. А затем легкие прикусывания сменились настойчивым массажем и несильными шлепками ладонью. Все еще массируя мягкие ткани рукой, Филипп приподнялся и, нависнув над ней, впился поцелуем в заднюю часть шеи, лопатки, а затем влажной дорожкой поцелуев спустился по позвоночнику к самому копчику, отчего Алла глухо простонала. Почувствовав, что женщина готова, взял ремень и, сложив его в несколько слоев, не сильно шлепнул по нижней трети, и Пугачева довольно, но как-то похотливо, улыбнулась, ощущая шлепок. - Еще хочу... - шептала она, и Фил добавил еще несколько шлепков, чувствуя, как ей нравится этот процесс, - Еще... Сильнее... - Не больно? - уточнил мужчина, добавив немного силы в руку. - Классно! - уверенно ответила она, подставляя свою попу. Спустя несколько минут пятая точка стала красной, словно свежесваренный рак из кастрюли, и Алла громко стонала, почувствовав весь кайф процесса. Отбросив, наконец, ремень в сторону, возбужденный до предела Фил, перевернул ее обратно на спину и, согнув ее ногу в колено, плавно вошел. Умелое сочетание маскулинной жесткости с искренней нежностью еще больше раззадорило супругов, и толчки стали глубокими, быстрыми. Оперевшись о локти, Киркоров умудрялся целовать вспотевшее лицо и шею примы, добавляя ей удовольствие, и вскоре почувствовал, как она сжимает его внутренними мышцами и, задержав дыхание, прижимает ногами к себе ближе, на глубоком последующем выдохе выдавливая из себя протяжное, - Бля-я-ять... - острая волна оргазма уносило ее едва ли не в забытие, она не помнила, как дырявила ногтями бока мужа в слишком сильном дерганом удовольствии. Филипп, чувствуя приближение своего пика, хотел выйти, но Алла не позволила, - только тебе можно кончать в меня... Только тебе, - сбивчиво шептала она, сделав ногами замок, из которого он просто не смог выбраться. Чувствуя, как внутри становится обильно тепло, как что-то заполняет ее внутри, Пугачева глубоко простонала и, прижимая его к себе, губами впилась поцелуем в его губы, - Люблю... "Только ты можешь в меня спускать, я никому другому не позволяю. Я же женщина, а не спермоприёмник" (Алла). Устроившись рядом с женой, Филипп прижал ее к себе и зарылся носом в локоны. Руки поглаживали ее вспотевшие тело, бедра, талию, живот. Опустился до ягодиц и нежно провел по ним ладонью, успокаивая потревоженную кожу. - Я тебя очень люблю... - произнес Фил ей прямо на ухо, и Алла улыбнулась, прижимая его руки к себе. - Поклянись мне, что ты ни с кем мне не изменял, - вдруг потребовала она, - Ты же не спал со Стоцкой? - Я увидел в ней тебя... Мне так показалось, что она похожа на тебя в молодости. Честно - я... влюбился. Но не в нее - а в твой образ. И нет, я не спал с ней. А что насчет тебя, Аллусь? - А мне наскучило с юнцом играть. И не хочу я этого скрывать. А годы лучшие умчались вдаль. Все это грустно. И немного жаль. - процитировала она измененную новую песню Филиппа. Но Киркоров только закатил глаза - как выбить из нее признание он просто не знал. - Это признание? - спросил Фил. - В чем? Я лишь сказала, что Максим мне надоел. Но у нас с ним бизнес-контракт. Уже не могу его послать. - Попала ты, Аллуся... Зачем тебе оно надо было? - Заткнись. - Молчу, мой генерал. - пошутил Фил, - Мне достаточно того, что я - твоя истина. Алл, - взглянув ей в глаза, повторил, - твоя истина - это я.