Бильярдная

Цзян Чэн был рад отвлечься на дорогу, чтобы избежать искушения всё время пялиться на Лань Сичэня, который с невозмутимым видом расположился на пассажирском сидении. Сам он далеко не чувствовал подобного спокойствия, не зная даже, с какого конца браться за этот пиздец какой странный вечер и неожиданно оказавшегося сексуально раскованным Первого Нефрита. Ну, хотя ладно, за какой конец браться за Нефрита он как раз знал — тот был красивым, привлекательным мужчиной, более чем в его вкусе. Конечно, поначалу Цзян Чэну даже не пришло в голову, что благочестивый Цзэу-цзюнь окажется так явно… как он сказал? Восхищён его талантами. Только обрадовался возможности покрасоваться и помочь ему, автоматически соскользнув в роль учителя, которая для него с сексуальной темой была не связана совсем. Наверное, поэтому он так поздно понял, отчего так смущался Сичэнь и почему кидал на него долгие взгляды. После этого, казалось бы, всё встало на свои места, пока Сичэнь не сбил его с толку приглашением на свидание. Ладно, Цзян Чэн не собирался спорить о вкусах, раз уж Сичэню приглянулась его внешность, но было откровенно странно, что тот желал продолжить близкое общение не только в горизонтальной плоскости. Цзян Чэн привык к случайным связям, но никогда не ждал от них большего. Крайне редко попадались верхние, которые были готовы на постоянной основе мириться с таким хамоватым нижним, если они вообще существовали. А уж рассматривать внутри этого контекста ещё и романтические отношения мог только какой-нибудь единорог. Те, кто хотели продлить знакомство, обычно просто пытались переделать его под себя и очень быстро обламывали зубы, когда Цзян Чэн отказывался быть ручной зверушкой. На том всё и заканчивалось. Не сказать, что даже этих была большая выборка, но достаточная, чтобы Цзян Чэн был готов идти в клуб, только когда уже начинал лезть на стену. Он и сейчас согласился только потому, что был практически уверен — Сичэнь тоже умоет руки. Лишь иронично прикидывал, как быстро это произойдёт. — Потом мне нужно будет на работу, — сказал он просто, чтобы что-то сказать и перестать думать обо всей этой ерунде. Краем глаза он всё же заметил короткий и, кажется, насмешливый взгляд, который бросил на него Лань Сичэнь, прежде чем ответить. — Если я правильно понял, что тебя интересует, полагаю, работу планировать лучше на завтра. Возможно, во второй половине дня. — Цзэу-цзюню придётся подкрепить свои обещания действием, — с вызовом усмехнулся Цзян Чэн, у которого на секунду даже перехватило дыхание от предвкушения. — Посмотрим, насколько хватит его выносливости. — Посмотрим, действительно ли Саньду Шэншоу может «многое вынести», как смело утверждает, — парировал Сичэнь, сначала посмотрев в окно, возможно, чтобы скрыть улыбку, следы которой всё ещё лежали на губах, когда он вновь повернулся. Цзян Чэн только титаническим усилием воли сдержался, чтобы тут же не начать нарушать скоростной режим. — Что насчёт тебя? Есть что-то, что совсем не практикуешь? — спросил он, пытаясь отвлечь себя более серьёзными темами. — Не хожу на секс-вечеринки и не интересуюсь практиками, для которых в постели должно быть больше, чем двое, — ответил Сичэнь сразу же, затем помедлил. — Ну и… не поклонник унижений. Не тех, которые… — он сделал неопределённый жест рукой, — умаляют человеческое достоинство. — А что, какие-то не умаляют? — озадаченно уточнил Цзян Чэн. Он всегда считал, что это по умолчанию входит в определение. — Одно дело — пощекотать чужую гордость, совсем другое — приказывать ходить под себя или задействовать… ещё более не гигиеничные практики, — поморщился Сичэнь. Цзян Чэн тут же скривился. — Резонно, — кивнул он. Ответ Сичэня принёс ему некоторое облегчение вкупе с удивлением: кого-кого, а Нефрита он никогда не подозревал в подобных пристрастиях. — Что насчёт тебя? — Сичэнь теперь повернулся к нему, глядя внимательно и спокойно. — Как я понял, если ты и не против горлового минета, то ещё не успел его в достаточной мере освоить. — Это что, претензия? — поднял бровь Цзян Чэн, хоть и не опровергая его вывода. — Претензия? — удивлённо переспросил Сичэнь и качнул головой. — Конечно, нет. Я всего лишь хочу понимать, что может быть для тебя некомфортным, не более того. — Просто особо не было практики, — повёл плечом Цзян Чэн, которому всегда было поперёк шерсти слышать, что он чего-то не умеет. — Я не против научиться. Сичэнь, кажется, хотел потянуться к нему, но в последний момент снова перевёл взгляд на дорогу. — Чему ещё ты был бы не против научиться? — Хм, — Цзян Чэн задумался на пару мгновений. — Будешь смеяться, но медитировать в шибари. Слышал, здорово помогает освободить мозги. — Мм, — отозвался Сичэнь, задумавшись. — Это можно устроить. Я всегда могу помочь с медитацией, задействовав Лебин, — предложил он довольно спокойно. Цзян Чэн уже почти не удивился его спокойной реакции. Чего ещё ждать от Ланя с подобными интересами? Он вдруг подумал, как могла бы сочетаться с такими практиками двойная культивация, но это казалось слишком интимным, личным вопросом, чтобы затрагивать его прямо сейчас. — Умеешь обвязывать? — вместо этого спросил он. — Да, мне всегда нравилось шибари. Это очень эстетично, — охотно ответил Сичэнь, а когда они остановились на светофоре, вдруг подался к Цзян Чэну ближе, опуская горячую ладонь ему на колено. — Сколько нам ещё ехать? — Минут десять, — гораздо более низких голосом, чем до этого, ответил Цзян Чэн, неожиданно выдернутый из своих попыток не думать о манящей близости Лань Сичэня. — Справишься? — Да, — сказал тот, не отпуская его взгляда, и повёл ладонью вверх, к паху, чувствительно сжимая внутреннюю часть бедра. — Просто подумал, вдруг тебе скучно сидеть. Цзян Чэн невольно рассмеялся, так же невольно подавшись навстречу ласкающей руке. — Почему я не знал, что Цзэу-цзюнь умеет пошутить? — он на секунду прикрыл глаза от удовольствия. — А вообще, не хотелось бы влететь в чей-нибудь бампер. Убирая руку, Сичэнь выглядел исключительно довольным, хотя ответил уже вполне серьёзно: — Мы почти всегда виделись только на официальных мероприятиях, касающихся работы, так что оба многого не знаем друг о друге. И это то, что я хочу изменить. — Он помолчал, а затем добавил: — Надеюсь, то, что мы начали сближение именно в этом ракурсе, тебя не смущает. — Нет, так даже понятней, — ответил Цзян Чэн, который, по правде, как-то иначе сближаться и не умел. Его подмывало спросить, на кой хер Лань Сичэню вообще сдалось узнавать его, но сказать это не позволяла гордость. — Понятнее? — Сичэнь взглянул на него то ли удивлённо, то ли с сомнением. — А если бы я начал с того, что подарил тебе цветы и пригласил на ужин, это бы всё запутало? — Честно? Я бы просто подумал, что в тебя прилетело проклятье, — фыркнул Цзян Чэн и тут же едва не поморщился, потому что это всё равно прозвучало гораздо откровеннее, чем ему бы хотелось. — Думаешь, мы настолько не подходим друг другу? — аккуратно уточнил Сичэнь, взглянув на него. — Нет, я не об этом. Долго объяснять, — отмахнулся Цзян Чэн, как никогда обрадовавшись при виде знакомого поворота на парковку у своего дома. — Приехали. Не став дожидаться новых вопросов, он заглушил мотор и первым вышел из машины. Сичэнь последовал за ним, к счастью, не став давить, и уже через несколько минут они оказались в лифте, а затем и у двери его двухуровневой квартиры. У него были свои комнаты и в Лотосовой пристани, но здесь он бывал, когда хотел времени для себя. Любовников он сюда раньше тоже не приводил, но Сичэнь едва ли мог считаться случайным партнёром. Возможно. Цзян Чэн, открыв дверь, пропустил Сичэня внутрь и тот, аккуратно разувшись, прошёл в слабо освещённую гостиную. — Здесь мило, — вежливо сказал он, уже когда Цзян Чэн зажёг приглушённый свет и сам прошёл внутрь. Однако он не успел ничего ответить, потому что оказался в крепких объятиях, прижатый спиной к горячей и крепкой груди. — Сходим в душ вместе или по очереди? — спросил Сичэнь, прижимаясь губами к его уху. — Вместе точно будет дольше, — усмехнулся Цзян Чэн, невольно расслабляясь в хватке. — А мы разве куда-то торопимся? — Сичэнь, как и прежде, в бильярдной, принялся неторопливо расстёгивать его рубашку. — Я с большим удовольствием помогу тебе… подготовиться, — добавил он, прихватывая мочку губами. — Мне ещё в офис, забыл? — Цзян Чэн потянулся назад, принимаясь за пояс его ханьфу. — Ваньинь, — мягко сказал Сичэнь, окончательно разделываясь с пуговицами и теперь потянув рубашку с его плеч, — уже половина одиннадцатого. Если ты так решительно настроен поработать, мне лучше уйти. — Вопреки собственным словам, Сичэнь позволил рубашке соскользнуть на пол и теперь неторопливо взялся за застёжку его брюк. — Хочешь продолжить завтра? После свидания, — спросил он, уже расстегнув ширинку, но не торопясь раздевать дальше, лишь поглаживал ладонями бёдра. — Хочу, чтобы ты заставил меня остаться, — закатил глаза Цзян Чэн, который передумал уже давно и к этому моменту просто дразнил. — Или Цзэу-цзюнь боится со мной не совладать? Жаркий смешок опалил его шею, и это было единственным предупреждением, прежде чем Сичэнь болезненно укусил его за загривок, одновременно стягивая с бёдер брюки вместе с бельём. — Думаю, у меня есть несколько весомых доводов, которые смогут тебя убедить, — сказал он, уже когда Цзян Чэн, шумно вздохнув, непроизвольно выгнулся от боли в его руках. — Где твоя спальня? — Наверху, душ там же, — кивнул в нужном направлении Цзян Чэн и потянул наконец поддавшийся узел пояса за своей спиной. Сичэнь не стал мешкать и, окончательно освободив Цзян Чэна от брюк, легко подхватил его, теперь полностью обнажённого, на руки, после чего начал подниматься по лестнице на второй уровень квартиры, не обращая внимания на сопротивление. — Так ты меня планируешь удерживать? — фыркнул Цзян Чэн, пытаясь вывернуться и встать на ноги, впрочем, не в полную силу. Ему нравилось, как крепко Сичэнь прижимает его к своей груди, пусть это и было смущающе, что тот нёс его в спальню на руках будто трепетную барышню. — И так тоже, — лишь улыбнулся Сичэнь, уже проходя в душ и закрывая за собой дверь. Он удивительно быстро сбросил свои свободно висящее ханьфу и брюки, а затем шагнул следом за Цзян Чэном в душевую кабину, тут же притискивая его к холодному кафелю, отчего Цзян Чэн зашипел, дотягиваясь до душа и включая в отместку холодную воду, которая хлынула на Сичэня, мгновенно намачивая его собранные в причёску волосы. Он ожидал, что тот хотя бы вздрогнет от неожиданности, но вместо этого, Сичэнь лишь ещё крепче обнял Цзян Чэна, теперь притягивая под ледяной водопад и его. — Блядь, да чтоб тебя! — зашипел Цзян Чэн, дёрнувшись уже всерьёз, и мысленно записал такие игры с температурой в нежелательные. Сичэнь сделал воду теплее и теперь тихо посмеивался, поглаживая спину Цзян Чэна ладонями и позволяя в первую очередь согреться. — В Гусу одна из практик — это медитация в горном ручье. Я давно привык к низким температурам, — сказал он, постепенно спускаясь ладонями ниже и теперь поглаживая ягодицы Цзян Чэна и чувствительно сжимая их. — Вот же ты зараза, — пробормотал Цзян Чэн, снова расслабившись в тёплой воде. Придя в себя, он опустил руки на плечи Сичэня, а затем, погладив, принялся распускать его намокшие волосы. — Если Саньду Шэншоу хочет освоить и эту практику… — дразняще начал Сичэнь, прижавшись губами к его уху и теперь время от времени касаясь ложбинки между ягодиц. — Вот уж обойдусь, — Цзян Чэн, расправившись с заколкой, отложил её на полочку к гелям для душа и теперь запустил пальцы в густые волосы, после чего ощутимо потянул, немного покачиваясь к руках Сичэня. Тот тихо зашипел от его хватки, явно получая удовольствие, но затем звонко и ощутимо шлёпнул Цзян Чэна по мокрой ягодице, тут же сминая её в ладони. — Веди себя хорошо. Хотя бы пока мы здесь, — сказал Сичэнь, тоже касаясь его волос и принимаясь приятно массировать кожу головы. — Нет, — ответил Цзян Чэн чисто из принципа, хоть и перестал тянуть, теперь лишь поглаживая и легко царапая спину, а затем и вовсе прикрыл глаза, не мешая Сичэню и наслаждаясь прикосновениями. — Молодец, — мягко прошептал Сичэнь, продолжая разминать затёкшие после долгого дня в офисе мышцы. — Вот так, расслабься, дай позаботиться о тебе. В постели будешь сопротивляться так сильно, как тебе захочется, обещаю. — Обычно начинают не с этого, но я не жалуюсь, — немного смущённо пробормотал Цзян Чэн, не открывая глаз, всё ещё сбитый с толку такой преждевременной заботой. — Неужели? — Сичэнь поцеловал его висок и потянулся за гелем для душа. — А мне казалось, начинают как раз с этого. Практиковать, когда ты такой уставший и напряжённый, бессмысленно. Ты не сможешь мне довериться, — сказал он уже проводя ладонью по спине и распределяя гель, чтобы затем продолжить массировать вновь так хорошо, почти болезненно, что Цзян Чэн тихо выдохнул на грани стона, и вовсе не от возбуждения. — О, сделай так левее, — сказал он, постепенно обмякнув в умелых руках. — М, и ниже, вот так… — Мм, — мягко отозвался Сичэнь, отзывчиво следуя его указаниям и разминая ту самую точку между лопаток, которую Цзян Чэн чувствовал всю последнюю неделю. Кажется, он ещё и задействовал свою ци, потому что напряжение покидало тело Цзян Чэна гораздо легче, чем обычно, и, захваченный приятными ощущениями и расслабленностью, он сам не заметил, как прижался к шее Сичэня губами, тихо постанывая от удовольствия, которое дарили ловкие пальцы. — Продолжим в постели? — в какой-то момент предложил Сичэнь уже смывая пену. А когда Цзян Чэн кивнул, внутренне собираясь с силами, которых у него оказалось неожиданно мало, Сичэнь сам выключил воду и обтёр его полотенцем, после чего вытерся сам и подхватил Цзян Чэна на руки снова. — Ну, что ты меня таскаешь, я сам могу идти, — через зевок заворчал Цзян Чэн. — Конечно, можешь, — согласился Сичэнь, ни капли не ослабляя хватки, а затем, опустив Цзян Чэна на постель, сразу же выбрал один из кремов для тела на прикроватной тумбочке. — Повернёшься на живот? Это быстро, — заверил он, и Цзян Чэн, помедлив лишь мгновение, распластался на одеяле. Он чувствовал, как Сичэнь разминает ему плечи, как тщательно распределяет крем, отчего кожа отзывалась приятным удовольствием. Конечно, он помнил, зачем они приехали к нему, и хотел продолжения. Мысленно он уже планировал, как именно можно было бы проверить выдержку такого спокойного на вид Нефрита. Ему просто нужно было передохнуть несколько минут, и раз Сичэнь всё равно пока что предпочитал разминать его, в этом не было никакого вреда, правда?.. Успокоенный этими мыслями, Цзян Чэн прикрыл глаза лишь на минуту, а в следующее мгновение уже спал. Проснулся он удивительно отдохнувшим и, что самое странное, не от остоебенившей трели будильника. На мгновение его пронзила паническая мысль «Проспал!» и Цзян Чэн резко вскинулся, пытаясь приподняться, но тут же замер, когда ему помешали крепкие объятья. — Что? — растерянно и толком не проснувшись, пробормотал он и только потом вспомнил, чем закончился прошлый вечер. От этого он, впрочем, только запутался сильнее. Аккуратно развернувшись, Цзян Чэн посмотрел в лицо невозмутимо спящему рядом Первому Нефриту и озадаченно хмыкнул, совершенно не представляя, что теперь с ним делать. Сичэню такие метания были неведомы, и он, всё ещё в плену дремы, лишь потянул Цзян Чэна ближе, на этот раз невольно вынуждая уткнуться в шею, а затем оставил на виске мягкий поцелуй, прежде чем замереть снова. — Эй, ты спишь? — шёпотом спросил Цзян Чэн, чувствуя себя предельно нелепо. — Цзэу-цзюнь, блять, что за херня? — Думаю, после того, как мы переспали, ты уже можешь называть меня Сичэнь. Или Хуань, если хочешь, — сонно ответил тот, будто это было единственным, что он разобрал в речи Цзян Чэна. — Мы не переспали! — возмутился Цзян Чэн, отстраняясь. — Всё потому, что ты, хитрый ланьский хер, зачем-то усыпил меня! — Конечно, переспали, — слабо возразил Сичэнь, только сейчас открывая глаза. — Ты только что проснулся рядом со мной, разве нет? И я не усыплял тебя специально. Ты был очень усталым. — Не заливай мне тут, я могу и дольше не спать, — почти сердито ответил Цзян Чэн, совершенно не понимая эту странную ситуацию. — Серьёзно, какого хрена? Сичэнь смотрел на него с таким искренним недоумением, что на мгновение он даже сбился. — Тебя правда так сильно удивляет, что я предпочёл дать тебе отдохнуть вместо того, чтобы требовать секс? — спросил он после довольно длительного молчания. — Или дело в том, что я остался, а не ушёл? — Да, — раздражённо вздохнув, ответил Цзян Чэн сразу на оба вопроса. Он никак не ожидал, что, мгновенно посерьёзнев, Сичэнь отстранится. — Прости, я не подумал, что для тебя это может быть неприемлемо… — начал он, уже приподнимаясь на постели и собираясь встать, когда Цзян Чэн перехватил его за запястье. — Что? Нет, — нахмурился он, а затем поморщился, запоздало сообразив, как его ответ мог быть воспринят со стороны. — Нет, я не против, что ты остался. Просто… почему? Сичэнь непонимающе моргнул. — …Потому что ты мне нравишься? — предложил он, глядя на Цзян Чэна так, будто это было самой очевидной вещью на свете. — Я же сказал вчера, что хочу позвать тебя на свидание. Цзян Чэн помолчал, переваривая его слова, а затем потёр переносицу, надеясь скрыть смущение. — Наверное, стоило сказать тебе, что у меня раньше не было… Что вот такое, — он неопределённо повёл рукой между ними, — обычно не происходит. И я не ебу, как это работает. Сичэнь довольно долго молчал, но затем медленно кивнул и опустился обратно на подушки, после чего мягко потянул Цзян Чэна к себе. — Это работает следующим образом, — сказал он, снова смягчаясь, и продолжил: — Мне приятнее видеть, что ты можешь расслабиться рядом со мной и отдохнуть, чем требовать от тебя обслуживать мои желания, когда ты устал. — Да кто требовал? — недоумённо спросил Цзян Чэн. — Разве не я тебя сам привёз? — Конечно, сам, — улыбнулся Сичэнь. — Но ты ведь не будешь спорить, что уснул тоже сам? — Попробуй не усни от такого массажа, — упрямо пробормотал Цзян Чэн. — Не делай вид, что это было случайно. — Мне не нужно делать вид, я действительно ехал совершенно с другими намерениями, — Сичэнь теперь явно сдерживался, чтобы не улыбнуться шире. — Мне просто захотелось быть с тобой нежным. По крайней мере, в начале. Это преступление? — Нет, — насупившись, признал Цзян Чэн в конце концов. — Тебе не понравилось? — спросил Сичэнь, теперь поглаживая его скулу пальцами. — Понравилось, — Цзян Чэн вздохнул, сдаваясь, и добавил: — Просто я настроился на другое, а тут ты со своей заботой. Теперь Сичэнь всё же рассмеялся и крепко прижал его к себе, ласково поглаживая поясницу. — Ты правда ждал, что я с порога начну ставить тебя на колени и раздавать пощёчины? — спросил он, позволяя Цзян Чэну спрятать лицо у себя на шее. — Тогда бы ты, конечно, не уснул, но и удовольствия от этого ты бы не получил. Не такое, как можешь. Собравшийся было возразить, что ещё как бы получил, Цзян Чэн помедлил. — И долго ждать, пока Цзэу-цзюнь выпишет мне допуск поебаться? — с сарказмом поинтересовался он, стараясь хоть так скрыть, насколько слова Сичэня и его объятия заставляли покрываться кожу мурашками. — До вечера? Если ты, конечно, не собираешься ночевать в офисе, — ответил Сичэнь и тут же чувственно провёл ладонью по его бедру. — Хотя я думал, что можно и сейчас позволить себе некоторые вольности. — М, — довольно выдохнул Цзян Чэн. — Я весь внимание. Приподнявшись на локте, Сичэнь неторопливо проследил губами его шею, кажется, касаясь её лишь дыханием, но держал он по-прежнему крепко, и Цзян Чэн невольно прикрыл глаза, открываясь дразнящей ласке и замирая от предвкушения. — Чего тебе хочется сейчас? — спросил Сичэнь тихо, но совсем не так мягко, как говорил до этого, принимаясь покусывать его плечо и местечко над ключицей, одновременно дразняще обводя пальцами выступающую косточку и теперь касаясь низа живота. — Я бы предпочёл отложить проникающий секс на вечер, если ты не против, а в остальном… — так и не коснувшись уже полувставшего члена, он скользнул ладонью между ног и снова чувствительно сжал яички, принимаясь медленно перекатывать их в ладони, отчего Цзян Чэн невольно задрожал, цепляясь за его плечи. — Что мне сделать, чтобы Саньду Шэншоу больше не переживал о том, что уснул вместо того, чтобы стонать в моих руках? — Кто тут переживает? — упрямо вскинулся Цзян Чэн. Он не успел продолжить, потому что Сичэнь тут же жарко усмехнулся, будто этого и ждал, а затем укусил за шею уже гораздо болезненнее, и Цзян Чэн шумно выдохнул, открываясь сильнее. — Что мне сделать? — спросил Сичэнь снова, теперь покусывая мочку его уха и сжимая яички настойчивее. Цзян Чэн слышал улыбку в его голосе, но эта мягкая насмешка только подогревала собственное желание. — Мне понравилось, как ты вчера держал меня на столе, — ответил он, покрываясь мурашками от одних только воспоминаний о крепкой хватке на шее, а затем добавил с усмешкой: — Уверен, ты умеешь изобретательно причинить боль. Покажи мне. — Мм, так сильно любишь боль? — спросил Сичэнь, по-прежнему покусывая, дразня кончиком языка его ухо. — Умеешь кончать только от неё? — он мягко потянул яички, и от этой полуболезненной ласки, Цзян Чэн невольно развёл колени немного шире. — Было пару раз. — Он взволнованно облизнул губы. — Хотя мало кто умеет работать с электричеством. — Я почти не удивлён. Уверен, с тобой едва ли кто-то может в этом сравниться, — тут же отозвался Сичэнь со смешком, а затем заглянул ему в глаза, слегка отстранившись. — Использует ли Саньду Шэншоу Цзыдянь для определённых практик… м, культивации? — спросил он, не пряча любопытства и откровенного веселья во взгляде. — На меня он не действует, — не скрывая досады, ответил Цзян Чэн. — Да и не знаю, подействует ли, даже если им будет владеть кто-то другой. Вопрос этот, конечно, был исключительно риторическим, потому что передавать своё духовное оружие Цзян Чэн собирался только через собственный труп. — Мм, — только и ответил Сичэнь, прежде чем накрыть его губы своими и жадно, требовательно поцеловать, словно одна только мысль об этом распаляла его сильнее. — Значит, любишь боль, принуждение и жёсткую фиксацию. Не любишь холод и не против научиться горловому минету. С этим можно работать, — прошептал он прямо ему в рот, прежде чем, отстранившись, удержать его руки за запястья и перехватить их тонким поясом собственного ханьфу, до которого Цзян Чэн не знал, когда и как он успел дотянуться. Он взволнованно замер, затем дёрнул руками, пытаясь на пробу вырваться, но когда Сичэнь лишь невозмутимо удержал его, а следом притянул связанные запястья к изголовью, фиксируя их, дёрнулся уже всерьёз. — Что такое? Неудобно? — обманчиво мягко спросил Сичэнь, но уже в следующее мгновение жёстко удержал Цзян Чэна за подбородок и снова поцеловал, на этот раз откровенно грубо. Он болезненно покусывал его губы, иногда до крови, толкался ему в рот языком, не давая отстраниться, а когда Цзян Чэн, снова дёрнувшись, укусил его в ответ, так же крепко, как до этого подбородок, перехватил Цзян Чэна за шею. — Скажи «красный», если захочешь остановиться, — прошептал он в приоткрытые губы, когда Цзян Чэн судорожно втянул воздух. Цзян Чэн бы закатил глаза, если бы не оказался так быстро захвачен грубой лаской, и лишь кивнул. — Знаю, — хрипло ответил он, уже потянувшись к губам Сичэня снова. Тот охотно ответил, удерживая рядом с собой так надёжно и крепко, что Цзян Чэн чувствовал, как дёрнулся от этого его уже полностью налившийся член. — Хочу узнать тебя на вкус. Всего, — прошептал Сичэнь, прежде чем приподняться и теперь начать спускаться по телу болезненными, жадными поцелуями. Цзян Чэн абсолютно ничего не имел против, только выгибался навстречу, сбивчиво дыша. В руках Сичэня, крепко прижатый к постели, он чувствовал только, как горит кожа от свежих меток, как Сичэнь одновременно касается, покусывает, сжимает его так, что даже когда он уже переходил к новому участку кожи, та продолжала болезненно ныть. Ощущения наслаивались друг на друга, будто волны боли и жара, и когда мужчина втянул в рот его сосок, одновременно другой рукой сжимая внутреннюю сторону бедра и разводя его ноги, чтобы устроиться между ними, Цзян Чэн застонал в голос. — Что ты собрался делать? — выдохнул он, не сдержав любопытства. Сичэнь в отместку сжал зубами сосок так сильно, что Цзян Чэн, вскрикнув, выгнулся на постели, а затем принялся мучить другой сосок, уже ставший плотной горошиной, не переставая чувствительно ласкать бёдра и ягодицы, время от времени сжимая пальцы до сладкой боли. Цзян Чэн любил боль, действительно любил. Она как ничто другое могла увлечь его настолько, чтобы он забыл обо всём, наслаждаясь яркими ощущениями в теле, остро чувствуя себя живым и находящимся здесь и сейчас. Он не знал, было ли дело в том, что он выспался, или в том, что, как и говорил Сичэнь, сейчас мог в достаточной мере расслабиться, но ощущения и правда были потрясающе острыми. И, позволив себе забыться, Цзян Чэн дёрнул руками, стискивая в пальцах пояс, тут же чувствуя чужое ци, наполняющее ткань. Наконец-то, перестав мучить его грудь, Сичэнь спустился ниже, и Цзян Чэн невольно вздрогнул от предвкушения, что сейчас эти же горячие губы коснутся его напряжённого члена, но, конечно, Сичэнь не собирался потакать ему. Медленно и горячо лизнув головку, отчего Цзян Чэн вновь застонал, он сразу же спустился ниже, прижимаясь губами к яичкам, мягко обхватывая одно из них губами и втягивая в рот. От неожиданности Цзян Чэн застонал высоко и тихо, прикрывая глаза и разводя ноги шире. Такая ласка для него точно была вновинку, и он жадно подался бёдрами навстречу, пытаясь почувствовать больше. Очевидно, довольный его реакцией, Сичэнь придержал его ноги сильнее и жадно поцеловал, а следом укусил нежную кожу бедра, отчего Цзян Чэн дёрнулся снова. Ему нравилось, что можно в одинаковой мере и показывать своё удовольствие, и вырываться, потому что Сичэнь явно знал, как удержать его на грани наслаждения в любом случае. Последующая ласка слилась для Цзян Чэна в единое жадное, наполненное болью и удовольствием марево, когда губы Сичэня и его руки как будто бы были повсюду. В какой-то момент тот даже взял в рот его член — кажется, принял его до конца, — но Цзян Чэн даже не успел вздохнуть, когда желанный влажный жар пропал, а ему на смену пришёл очередной укус, на этот раз прямо у основания члена, и он задрожал, сам не зная, от неудовлетворённости или от жажды получить ещё, больше, сильнее. Он уже не мог контролировать, какие звуки слетают с его губ, но когда Сичэнь неожиданно настойчиво притёрся языком к плотно сжатому колечку мышц, время как будто остановилось вовсе. Цзян Чэн чувствовал чужое обжигающе горячее дыхание, чувствовал даже самое маленькое движение, как впиваются пальцы в его ягодицы, разводя их сильнее. И когда Сичэнь, наконец, провёл языком снова, а затем ещё раз и ещё — так неторопливо и мягко на контрасте с болью, наполяющей тело, Цзян Чэн застонал открыто и просяще, практически прижимая согнутые в коленях ноги к груди. — Ещё… — выдохнул он, неожиданно понимая, как близко был к тому, чтобы кончить. — Сичэнь… Он не знал, услышал тот или нет, продолжая неторопливо и настойчиво раскрывать его языком, но в следующее мгновение мужчина снова крепко сжал его яички в ладони, и этого оказалось достаточно, чтобы Цзян Чэн со вскриком дёрнулся, выгибаясь и до предела натягивая связавший руки пояс, изливаясь себе на живот. Кончив, он тяжело опал на постель, всё ещё подрагивая, и какое-то время просто переводил дыхание, не думая совершенно ни о чём. Когда же он более-менее пришёл в себя и открыл глаза, то сразу же наткнулся на мягкий взгляд потемневших от возбуждения глаз. Сичэнь теперь лежал рядом, ласково поглаживая грудь Цзян Чэна ладонью, а его горячий стояк, прижимался к бедру. — Да ты хорош, — хрипло признал Цзян Чэн, отчего улыбка Сичэня стала шире, и, прочистив горло, подался ближе. — Может, Цзэу-цзюнь тоже чего-нибудь хочет? — спросил он, теперь сам касаясь чужого бедра — он не заметил, когда Сичэнь развязал его руки, но был рад возможности почувствовать горячую кожу наощупь. — Мм, хочу, — отозвался Сичэнь, не сводя с него глаз и, коснувшись лица, проследил большим пальцем до сих пор болезненно чувствительные и наверняка припухшие губы. — Твой рот. Хочу кончить тебе в рот. Цзян Чэн прикрыл глаза, чувствуя как по телу от одних этих слов прокатывается горячей волной желание, хотя он только что кончил. Он даже не потрудился вытереть собственный испачканный живот, сразу прильнув губами к шее Сичэня, а затем к груди, чувствительно покусывая ключицу. Сичэнь отзывчиво запустил пальцы ему в волосы, позволяя двигаться в своём темпе. Так близко к нему Цзян Чэн чувствовал, каким поверхностным и сбивчивым было его дыхание, какой горячей была кожа, и как всякий раз мужчина подрагивал, стоило Цзян Чэну задеть его стояк. А когда он накрыл его ладонью, обхватывая пальцами, Сичэнь сбивчиво выдохнул и, уже не скрывая собственного нетерпения, потянул его за волосы ниже. Цзян Чэн не стал противиться, всё ещё разнеженный оргазмом, и лишь дразняще лизнул низ живота вдоль дорожки волос, прежде чем аккуратно обхватить губами головку. Тихо застонав, Сичэнь податливо развёл ноги, чтобы Цзян Чэн мог устроиться между ними. Он не переставал поглаживать и слегка сжимать его волосы, явно сдерживаясь, чтобы сразу же не толкнуться глубже. Цзян Чэн сам податливо взял его наполовину, руками огладил бёдра и мягко сжал яички. Прикрыв глаза, он жадно слушал чужое сбивчивое дыхание, старательно лаская языком и посасывая. И постепенно Сичэнь начал подаваться ему навстречу — так же плавно и неторопливо, на этот раз не пытаясь толкнуться сильнее, лишь придерживая ладонью затылок. Цзян Чэн тоже не торопился, иногда пытаясь взять немного глубже, но останавливался, когда на глазах выступали слёзы, и только в какой-то момент накрыл руку, державшую его за волосы, и помог сжать пальцы сильнее. Сичэнь тут же перехватил его крепче и теперь сам начал направлять голову Цзян Чэна в том же неторопливом темпе, в каком он двигался до этого. Так Цзян Чэн мог ещё больше отпустить себя, совершенно расслабившись и подчинившись уверенным движениям руки, и, может быть, поэтому, когда Сичэнь насадил его на себя немного сильнее, Цзян Чэн понял, что и правда может принять глубже, лишь немного задержав дыхание. — Да, вот так, — выдохнул Сичэнь, бёдра которого возбуждённо дрогнули. — Расслабься, я всё сделаю сам. Он потянул Цзян Чэна вверх, почти снимая со своего члена полностью, а затем всё так же медленно толкнулся ему в рот снова, ещё немного глубже. Цзян Чэн смог продержаться так пару секунд, но потом всё равно подался назад, чтобы отдышаться. Он не противился, когда Сичэнь притянул его опять, только сморгнул выступившие слёзы. Сичэнь не пытался подаваться в горло снова. Вместо этого он теперь направлял его двигаться немного быстрее, лишь изредка толкаясь так глубоко, что у Цзян Чэна перехватывало дыхание. — А-Чэн… — хрипло выдохнул Сичэнь в какой-то момент, сжав его волосы до боли, и сделал несколько неглубоких, но настойчивых, почти жёстких толчков, после чего задрожал всем телом, сбивчиво постанывая и изливаясь прямо ему в рот. Цзян Чэн послушно, даже охотно начал глотать, пусть несколько капель и сбежало вниз по подбородку, а затем ещё продолжил легко посасывать, пока Сичэнь с тихим шипением не отстранился сам. По правде говоря, Цзян Чэн, наверное, впервые делал такое в постели мягко, почти ласково, и далеко не сразу осмелился открыть глаза, не зная, как теперь себя вести. Сичэнь же, поймав его взгляд, просто улыбнулся и притянул Цзян Чэна к себе в объятия, тут же аккуратно стирая сперму с подбородка и вовлекая его в неторопливый и нежный поцелуй, после чего с шумным вздохом уткнулся лбом Цзян Чэну в плечо. Он замер, лишь изредка поглаживая его шею пальцами, и Цзян Чэн всё ещё пытался придумать, что теперь можно сказать или сделать, когда почувствовал, как Сичэнь постепенно прижимается к его плечу всё сильнее, соскальзывая в сон. Цзян Чэн не рассмеялся только потому, что не хотел потревожить утомлённого любовника, хотя мысленно взял на заметку подразнить Цзэу-цзюня насчёт выносливости, когда это снова придётся к слову. Сам он уже не хотел спать, но было приятно расслабленно обнимать иногда посапывающего Лань Сичэня, в эти моменты тайком улыбаясь от умиления. Тот проспал совсем немного и вскоре шевельнулся, приходя в себя и оставляя на шее Цзян Чэна мягкий поцелуй, прежде чем сонно вздохнуть. — Как ты? Хочешь позавтракать вместе? — спросил он, такой расслабленный, домашний, каким Цзян Чэн не думал увидеть его без преувеличения никогда. — Хочу, — кивнул Цзян Чэн, хотя и не смог не поддеть: — Кто-то оставил меня вчера без ужина. Сичэнь лишь качнул головой, а затем подался ближе и мягко поцеловал. — Зато я покормил тебя утром, — прошептал он, на этот раз с явным весельем, а затем, коротко поцеловав ещё раз, начал подниматься. — Я могу приготовить. Или сходим куда-нибудь? — Искромётно. Ты поэтому на людях не шутишь никогда? — закатив глаза, хмыкнул Цзян Чэн, садясь. — Не помню, есть ли у меня что-нибудь в холодильнике и мне лень заказывать, — он потянулся, прежде чем тоже подняться на ноги и направиться к шкафу, чтобы выбрать свежую одежду. — Неподалёку есть хорошее кафе, давай лучше туда. А потом мне действительно нужно в офис. Особенно если на вечер у нас такие грандиозные планы, — хмыкнул Цзян Чэн, доставая чистое бельё и футболку. Он уже прикидывал, какие джинсы можно надеть и какую рубашку накинуть сверху, когда Сичэнь, набросивший ханьфу на плечи, обнял его со спины. — У меня нет твоего личного номера, — сказал он, расслабленно поглаживая низ живота ладонью. — И я хочу знать, какие цветы тебе нравятся. — Незабудки. Насобираешь? — фыркнул Цзян Чэн, надеясь, что тому не придёт в голову действительно явиться с букетом. — Да я всё равно в офисе большую часть времени, не парься, — добавил он, в общем-то, искренне и коснулся предплечья Сичэня ладонью. — Всё, пусти, мне надо в душ, и пойдём. Телефон у меня внизу остался, там контактами обменяемся. Сичэнь не стал удерживать его, кивнув, но, помедлив, Цзян Чэн сам обернулся и неловко коснулся его губ своими, а затем торопливо прошёл в ванную и закрыл за собой дверь.