***
Однако довольно скоро все разговоры о Тайной Комнате сменились разговорами о кое-чём гораздо более важном. Ну, конечно же, о квиддиче. В частности, о матче Слизерин против Гриффиндора, который должен состояться в эти выходные. Коридоры превратились в поля сражений, а соперничество между факультетами, казалось, перешло на новый уровень, и Элайза обнаружила, что больше не может даже в библиотеке посидеть, не испытывая напряжения. Элайза не особо интересовалась квиддичем, но ей очень нравилось летать. Её полет на метле в прошлом году, когда она пыталась остановить Волдеморта, показался ей невероятным. А сам квиддич казался ей скучным. По крайней мере, смотреть на игру было скучно, квиддич чем-то напоминал маггловский футбол. Однако она была "королевой" Слизерина, а "королева" всегда должна поддерживать своих "подданных". Так что с большой неохотой Элайза закуталась в свитер и шарф и на всякий случай накинула потрёпанную кожаную куртку, с которой так и не смогла расстаться. Однажды она нашла её в благотворительном магазине, и женщина за прилавком, должно быть, заметила, как она понравилась Элайзе, девятилетней Элайзе в грязной поношенной одежде и с разбитой губой, и подарила её ей. Это была маггловская куртка, но она была удобной и нравилась Элайзе, ей этого было достаточно. Дафна окинула её неприязненным взглядом, когда увидела этот её предмет одежды, но Элайза пока не нашла подходящую зимнюю мантию, поэтому отказывалась расставаться с курткой. И вот, в компании своих последователей она направилась к слизеринским трибунам, пытаясь бороться с ветром. – Напомни мне, почему мы здесь, — сказал Тео, когда они заняли места на трибунах. – Потому что если мне приходится страдать, то и тебе тоже, — ответила Элиза, когда стало очевидно, что Дафна и Блейз не обращают внимание на их апатичное состояние. Игра началась, и сразу же пошёл дождь, отчего Элайза почувствовала себя в десять раз хуже. Она наложила на себя Impervius, но это не означало, что ей нравилось стоять на улице в холодную сырую погоду. Кроме того, один из бладжеров всё время летал прямо у неё под носом. На самом деле это было довольно тревожно. Но даже несмотря на то, что слизеринским загонщикам приходилось защищать Элайзу от странного бладжера больше половины игры, они каким-то образом всё же победили. Драко Малфой поймал снитч и Слизерин выиграл в своём первом матче этого сезона. Игра закончилась, но бладжер не останавливался. Элайза заметила, как он несётся к ней на полной скорости как раз вовремя, чтобы успеть оттолкнуть остальных. – Bombarda! — закричала она, пригнувшись, и бладжер разлетелся на мелкие кусочки. Элайза и её придворные медленно встали, обменявшись подозрительными взглядами друг с другом. Было очевидно, что кто-то заколдовал бладжер. Для Элайзы опасные для жизни ситуации были не в новинку, но она всё равно поклялась себе, что больше не пойдёт ни на один матч по квиддичу. В ту ночь Слизерин праздновал победу в общей комнате. Снейп взглянул на разбросанные бутылки из под огневиски и ехидно сообщил Элайзе, что теперь это её проблемы. Но она и не возражала. Ведь слизеринцы устраивают лучшие вечеринки, и Элайза не могла вспомнить, когда в последний раз так смеялась. Большинство ребят даже не вернулись в свои общежития, а она со своим двором устроила импровизированную ночёвку, заставив Селвина наколдовать одеяла для них для всех. Элайза заснула счастливая и довольная, и впервые за долгое время её не мучили кошмары. Но на следующее утро в Хогвартсе прогремела новость о том, что маленький Колин Криви окаменел. И всё стало в разы хуже. Дамблдор вызвал её в свой кабинет, и на этот раз не скрывал причины. Элайза села напротив него, изображая дружелюбную и вежливую девочку. – Моя дорогая девочка, — патетично начал Дамблдор, выглядя при этом до противного разочарованным, — я всё же не думал, что ты способна на такое. Элайза устало откинулась на спинку стула. – Сэр, вы не можете думать, что я смогла бы поступить подобным образом! — горячо воскликнула она, наблюдая, как по его лицу пробежала неуверенность, но затем на её пришла решимость. – Нападения продолжаются, хотя ты уверяла меня, что невиновна, и, конечно е, ты понимаешь, почему я должен сделать это, — сказал он почти что умоляющим тоном. – Что сделать? — на этот раз Элайзе даже не пришлось изображать замешательство. Дамблдор тяжело вздохнул, и Элайза заметила, что он будто постарел лет на десять разом. – Ради безопасности Хогвартса я должен исключить тебя, Элайза. – Что??! — вскрикнула она, чувствуя, как её охватывает паника. — Вы не можете выгнать меня, сэр! Хогвартс — мой дом!!! — взмолилась девочка, не скрывая дрожь в голосе и ужас в глазах. – Ты не оставляешь мне выбора... – На каком основании? — взорвалась Элайза, вскакивая с места. — Потому что я слизеринка? Я даже не имею никакого отношения к чистокровным родам как все остальные слизеринцы, у меня есть алиби, я... – Пожалуйста, послушай меня, Элайза... – Нет! — решительно воскликнула Элайза, и Дамблдор шокировано отшатнулся. Ей было интересно, что такого он увидел в ней, из-за чего выглядел теперь таким потрясённым. Возможно, кого-то, совсем не похожего на маленькую наивную героиню, которую он так хотел в ней видеть. – Это вы послушайте меня, сэр. Если вы исключите меня, а нападения продолжатся — а они продолжатся — вы будете вынуждены смириться со своей предвзятостью и тем фактом, что исключили абсолютно невиновную студентку, лишив её единственного места, которое она считала домом, — сказала она с фальшивым спокойствием, отчего он побледнел ещё сильнее. — И я не думаю, что вам это понравится, — тихо закончила она. — Хорошего дня, сэр. Элайза вылетела из кабинета, прерывисто выдыхая и успокаивая бешено колотящееся сердце. Это было слишком опасно, она ходила по лезвию ножа. Помимо этого, ей придётся сейчас же скорректировать свои планы относительно Дамблдора, ведь он, без сомнения, ей больше не доверяет. Поглощённая своими мыслями, Элайза не заметила маленькую гриффиндорку и врезалась в неё. Девчонка Уизли (а это могла быть только Уизли с такими яркими рыжими волосами) взвизгнула от неожиданности. Элайза отшатнулась, а когда вновь обрела равновесие, с каждой секундой раздражалась всё больше. Уизли, должно быть, заметила нарастающий гнев в её глазах, пискнула и, схватив упавшие книги, помчалась по коридору. Элайза сердито вздохнула и остановилась, пытаясь успокоиться. Внезапно она заметила, что девчонка выронила книжку. Раздумывая, не стоит ли оставить её на прежнем месте, девочка почувствовала вдруг магию, исходящую от неё. Магия Элайзы никогда не реагировала на что-либо так, как на эту книжку. Она подпрыгивала и потрескивала в её венах, наполняя её существо таким сильным любопытством, что противится ему Элайза не могла, да и не хотела. Она подняла книжку, которая оказалась дневником в чёрной кожаной обложке, с пола и почувствовала, как она пульсирует в её руках, когда соприкасается с ее магией. Элайза оглядела коридор на наличие наблюдателей и сунула дневник в сумку. А сейчас она должна отправиться к своим слизеринцам и заверить их, что Дамблдор определённо не сможет избавиться от неё в ближайшее время. С дневником она разберётся позже. Вот только Элайза так и не добралась до дневника. После разговора с ребятами Снейп вручил ей громадную пачку эссе для проверки, а покончив с ней, она обсуждала со своими придворными, какие реформы им стоит провести для улучшения жизни на факультете. К следующему походу в Хогсмид Элайза официально реализовала одну из своих идей, пришедших ей в голову ещё летом. Торговая система Хогсмида. Поскольку вход в деревню был разрешён только третьекурсникам и старше, это означало, что для младшекурсников многое было недоступно. Сначала Элайза подошла к Фоули, но девушка бросила убийственный взгляд на невинно улыбающуюся Элайзу и ушла, крича что-то о том, что она устала быть втянутой в её безумные планы, и что уроков самообороны было более чем достаточно, хотя они, честно говоря, требовались младшим слизеринцам всё меньше и меньше благодаря программе Снейпа и "системе приятелей", которую также внедрила Элайза. Тем не менее она понимала, что слишком многое взваливает на плечи Фарли, и поэтому подошла к Роману, который стал неофициальным членом двора Элайзы, и объяснила ему свою идею. Селвин был в восторге от придуманной ею концепции и сразу же начал привлекать своих друзей, чтобы быстрее осуществить идею Элайза. В пятницу перед выходными в Хогсмиде Элайза прикрепила лист пергамента к доске для объявлений, где любой желающий мог отметить то, что ему было необходимо, но по каким-то причинам он не мог этого достать, к примеру, перо, чернильница, пергамент или даже сливочное пиво. Деньги за покупки отдаются официально назначенным "курьерам". Элайза по сути создала свою собственную службу доставки. И это сработало. Так что последние несколько недель Элайза была очень занята, и вполне понятно, почему она совершенно забыла о том странном дневнике, но судьба напомнила ей о нём. Девочка, просидев в библиотеке почти всю субботу, запихивала учебные принадлежности обратно в сумку, осознав, что опаздывает на ужин, и Дафна почти наверняка четвертует её, если она пропустит его ещё раз. Она как раз бросала в сумку последние листы пергамента (и почему у волшебников нет тетрадей?), но, неудачно задев чернильницу, опрокинула её и её содержимое вылилось прямо к ней в сумку. Обречённо застонав и проклиная своё "невероятное везение", она всё же решила разобраться с беспорядком, устроенном в сумке, после ужина.***
Все её учебники и листы пергамента были пропитаны чернилами, но дневник, о котором она уже почти забыла, был девственно чист: не заляпан чернилами и совершенно пуст, а ведь девчонка Уизли должна была писать в нём что-то. Это была действительно странно. Элайза испробовала все известные ей проявляющие чары, но ничего не изменилось. Единственное, что она нашла в дневнике, это имя прежнего владельца, Т.М. Реддл, которое по какой-то причине показалось ей странно знакомым, а ещё он был куплен на Воксхолл-Роуд, недалеко от приюта Элайзы. Девочка скрестила ноги, нахмурившись и постукивая пером по подбородку. Чернила, получается, исчезают, верно? Окунув перо в чернильницу, Элайза поставила кляксу на странице дневника. К её изумлению, чернила действительно впитались. Она подождала ещё немного, но больше ничего не произошло. Однако когда Элайза уже собиралась покончить с этим и списать всё на какую-то розыгрыш, на странице дневника стали проявляться слова, написанные элегантным почерком. Здравствуйте. Меня зовут Том Реддл. Не расскажите мне о себе? Разумный дневник. Это не приведёт её ни к чему хорошему, но... Можете называть меня Астрид. Написав ответ, Элайза, почувствовала, как магия дневника застыла в задумчивости. Я назвал тебе своё настоящее имя. Разве не будет справедливо, если ты ответишь мне тем же? Элайза не могла не задаться вопросом, как, чёрт возьми, он узнал, что она солгала. И что он вообще такое? В маггловском мире есть истории о фейри, существах, которые могут, узнав твоё настоящее имя, завладеть твоей душой. Что ты будешь делать с моим именем, Реддл? Что ты сделаешь с моей душой? Прости за сомнения. Чернила едва успели раствориться, как на странице уже проявился ответ. Паранойя, маленькая Звезда? Ты мог бы рассказать мне, кто ты такой, и тогда, я, возможно, назвала бы тебе своё имя. Прошло несколько секунд, прежде чем на странице возник ответ. Я — память о моём прежнем владельце, хранящаяся на страницах этого дневника уже почти 50 лет. Я всегда считал Хогвартс своим домом и не мог с ним расстаться, поэтому я создал этот артефакт, чтобы помочь другим студентам. Это удовлетворило твоё любопытство? И Элайза поверила бы ему, если бы не навязчивое ощущение, что кто-то пытается проскользнуть в её сознание. Она укрепила свои окклюменционные щиты, вытеснив дневник из головы, и вздохнула с облегчением, когда чужое присутствие больше не беспокоило её. Хорошая попытка, Реддл, но у тебя не выйдет влезть мне в голову. Дневник на какое-то время замолчал. Итак, повторю вопрос. Кто ты на самом деле? Как насчёт того, чтобы заключить пари, маленькая Звезда? Продолжай. Мы продолжаем общаться до Йоля, и если ты за это время догадаешься, кто я такой, то ты сможешь сделать со мной всё, что захочешь. Я окажусь в невыгодном положении, потому что ты будешь знать мою слабость. Элайза задумчиво нахмурилась, уставившись на страницу. А если не догадаюсь? Тогда скажешь мне своё имя. Элайза ещё больше нахмурилась, обдумывая предложение Реддла. На первый взгляд, ей действительно нечего было терять. Она будет общаться с Реддлом ещё месяц и, возможно, в процессе сможет удовлетворить своё любопытство. Если она проиграет, то ей придётся назвать ему своё имя, но, учитывая то, какие мощные у неё окклюменционные щиты, он вряд ли сможет что-то сделать с этой информацией. Но её беспокоило больше то, почему Реддл так настаивает на том, чтобы узнать её имя. Кто он вообще такой и что сделал бы, если бы когда-нибудь проник в её сознание? Но он сказал, что уже почти пятьдесят лет заперт в дневнике. Возможно, ему просто одиноко. Элиза знала, каково это — сидеть взаперти. Ладно, Реддл, я в деле. Магия дневника удовлетворённо замурлыкала. Однако у меня есть к тебе несколько вопросов. Я с радостью отвечу, но только в том случае, если ты ответишь мне взаимностью. Элайза была почти уверена, что имеет дело со слизеринцем. Никто не любил играть словами и заключать сделки больше, чем змеи. На каком факультете ты учился? Слизерин, конечно, а ты? Слизерин, конечно. Элайза улыбнулась. Ты пишешь нынешней «королеве» факультета. Ах, заканчиваешь в этом году? Нет. Вообще-то я учусь на втором курсе. Реддл надолго замолчал, а его магия спокойно плавала вокруг неё, как бы созерцая. Впечатляет. Я покорил факультет только к пятому курсу, когда был создан этот дневник. Реддл, вероятно, не понял, как много он раскрыл, сказав ей это. У неё сложилось впечатление, что обычно он не был таким разговорчивым, но, видимо, её признание действительно шокировало его. Хорошо, я задам ещё один вопрос, прежде чем попытаюсь восстановить здоровый режим сна. Да? Ты когда-нибудь вырезал свои инициалы в Хогвартс-экспрессе? Её вопрос, казалось, застал его врасплох, если судить по затянувшемуся молчанию. Да, действительно, тогда я в последний раз ехал в Хогвартс. А почему ты спрашиваешь? В этом году я вырезала свои инициалы рядом с твоими. Просто подумала, какое забавное совпадение. Разве ты не веришь в судьбу, маленькая Звезда? А ты? Реддлу, по-видимому, нечего было на это ответить, поэтому Элайза потушила свет и свернулась калачиком под одеялом. Давно ей не было так весело.***
По мере того, как ноябрь неспешно перетекал в декабрь, Элайза всё чаще и чаще разговаривала с Реддлом. Каждый вечер, возвращаясь в общежитие, она задёргивала балдахин, садилась на кровати, скрестив ноги, и начинала писать Реддлу. Она пока так и не узнала, что на самом деле представляет собой дневник, но Реддл сам по себе был достаточно интересным собеседником, чтобы компенсировать окружавшую его завесу тайны. Они говорили обо всём и ни о чём. И Элайза никому в этом не признается, даже самой себе, но ей не терпелось по-настоящему поболтать с Реддлом. Парень был остроумным и проницательным, он держал её в напряжении, чего ей так не хватало. Кажется, она нашла родственную душу. Он был парадоксом, который не мог не нравиться ей. Я заметила, что дневник был сделан на Воксхолл-Роуд. Честно говоря, это совсем недалеко от моего приюта, но ты ничуть не похож на маглорождённого. Полукровка. Реддл ответил односложно, как будто это признание причиняло ему боль. В таком случае, у нас ещё больше общего. Ещё одна странность, связанная с ней и Реддлом. Они были во многом похожи: оба полукровки, слизеринцы, достигшие немалых высот... Ты упомянула, что живёшь в приюте? Да. Не самое приятное место на самом деле. Согласен. Ты тоже жил в приюте? Я осиротел, как только родился, так что с самого рождения жил в приюте Вула. Я каждый год умолял директора разрешить мне остаться в Хогвартсе на летние каникулы, и каждый год меня отправляли обратно в приют в разгар маггловской войны без возможности использовать магию. Реддл был таким озлобленным сейчас, и Элайза была ошеломлена силе ярости, исходящей от дневника. Она не знала, связано ли это с его магией, или она просто лучше узнала Реддла, но теперь она чувствовала все его эмоции. На самом деле мне интересно, знаешь ли ты о войне. Это было достаточно нерешительно для Реддла, обычно он был более прямолинеен. Предыдущий владелец этого дневника был чистокровным, но ты росла среди магглов. Поэтому я хочу спросить тебя, не знаешь ли ты, когда закончилась война? В сентябре 1945 года. Ах. Было удивительно, что такой короткий ответ таил в себе столько отчаяния. Реддл рассказал ей, что поступил в Хогвартс в 1938 году, а это означало, что дневник был создан в 1943 году, когда он учился на пятом курсе. Реддл, точнее тот Реддл, который сидел в дневнике, никогда не видел конца войны. Выходит, что в течение пятидесяти лет он задавался вопросом о том, удалось ли другому ему выжить, и если нет, то как долго он страдал. На самом деле Элайза могла понять, почему он так отчаянно пытался сохранить хоть какую-то частичку себя, если каждый год ему приходилось возвращаться в маггловский Лондон в разгар войны. Элайза повернула разговор в более приятное русло. Она рассказала Реддлу о своей учебной неделе, о своей, теперь уже сошедшей на нет, вражде с Малфоем, а он, в свою очередь, потчевал её рассказами о своей жизни в Хогвартсе, полными остроумных анекдотов и сухого юмора, которые заставили Элайзу смеяться до утра. Честно говоря, величие Хогвартса вызывало у меня отвращение в первые несколько недель. Я был всего лишь грязнокровкой, по какой-то нелепой ошибкой отправленной в Слизерин, а окружён я был наследниками благородных родов, всю свою жизнь купавшихся в роскоши, в отличие от меня, нищего из приюта. У меня были точно такие же ощущения, хотя в твоё время, наверное, дела обстояли ещё хуже. Я чувствую, будто постоянно играю в догонялки. А ещё, я поймала себя на том, что часто делаю некоторые вещи по-маггловски, например, завязываю шнурки, застилаю постель, а для всех моих друзей использование магии как вторая натура. Ты когда-нибудь чувствовал, будто навсегда застрял в мире магглов? Каждый день. Однако провести весь день, разговаривая с Реддлом, она позволить себе не могла. У неё были свои обязанности, которые нужно было выполнять, уроки, которые нужно посещать...***
– Дуэльный клуб? — спросила Элайза, приподняв бровь, и взглянула на Блейза. Не обращая внимания на недовольный взгляд Дафны, Элайза продолжила посыпать клубнику сахаром и повернулась, чтобы выслушать Блейза. – Первое занятие будет как раз перед тем, как мы расстанемся на Йоль. Возможно, стоит его посетить, Элайза. Элайза задумчиво кивнула и в 8 часов вечера обнаружила, что стоит в Большом Зале среди множества других студентов, пришедших в Дуэльный клуб. – Я слышала, что Флитвик был чемпионом по магическим дуэлям, — сказала Дафна, — может быть, он будет руководить. Тео фыркнул, проведя рукой по своим кудрявым волосам. – Я бы согласился даже на Биннса, только бы не он... — начал он, мучительно застонав, когда на помост выскочил Локонс во всей своей "ужасающей" красе. – Подходите! Подходите поближе! — воскликнул он. – Мы можем просто уйти сейчас, — предложил Блейз, глядя на Локонса с отвращением. – Да, сомневаюсь, что кто-то заметит, — согласилась Дафна, на что Элайза лишь ухмыльнулась. – Но тогда вы пропустите шоу, — парировала она, указывая на Локонса. Потому что рядом с этим самовлюбленным павлином появился профессор Снейп, который выглядел так зловеще, как никогда прежде, а Локонс как ни в чём не бывало продолжал болтать. – В свете мрачных событий недавнего времени профессор Дамблдор поручил мне начать занятия в этом Дуэльном клубе, чтобы научить вас на случай необходимости приёмам самообороны, которые сам я применял бесчисленное множество раз, о чём подробно написано в моих книгах. Позвольте представить, мой ассистент, профессор Снейп. Он любезно согласился помочь мне провести показательную дуэль. Прошу не беспокоиться, юные друзья, после дуэли я верну профессора Зельеварения в целость. Снейп и Локонс поклонились друг другу и разошлись на разные концы помоста. И Снейп, намного быстрее, чем ожидала Элайза, применил заклинание Expelliarmus, да такой силы, что Локонс отлетел на несколько метров. Зал взорвался аплодисментами. Локонс, видимо, решил, что этого достаточно, и попросил их разделиться, чтобы получить некоторый "практический опыт", объединив в пары Дафну с Элайзой, Тео с Блейзом, и всех остальных, и они начали обмениваться скучными дуэльными заклинаниями. Хотя Элайза получила заряд хорошего настроения от превращения волос Тео в рога. По-видимому, слизеринцы были практически единственной адекватной группой ребят, потому что, когда Локонс призвал всех остановиться, он побледнел от ужаса при виде последствий занятия. – Думаю, мне лучше научить вас блокировать злонамеренные чары, — предложил Локонс, выглядя несколько взволнованным. — Как насчёт пары добровольцев? Лонгботтом и Финч-Флетчли, ну-ка вы. Но прежде чем мальчики успели ответить, Снейп оборвал их, скользнув вперёд, словно летучая мышь из подземелья. Элайза услышала, как в голове зазвенели предупреждающие колокольчики. У неё появилось нехорошее предчувствие. – А как насчёт Малфоя и Поттер? — предложил он с улыбкой, и Элайза почувствовала прилив ярости. Конечно, у них со Снейпом не было особо дружеских отношений, но она думала, что он стал теплее относиться к ней, а теперь вот так? Вмешиваться во внутрифакультетские дела? Элайза сердито зашагала на помост. Малфой встал напротив неё и выглядел слишком уж довольным собой. – Страшно, Поттер? — съязвил Малфой, но его насмешка не подействовала: Элайза помнила, как он валялся у её ног и беспомощно хныкал. – Три, два, один! — выкрикнул Локонс. Элайза быстро подняла щит Protego, готовясь к заклинанию, которое выпустит Малфой, для того, чтобы сбить его с толку, но он сотворил... змею. Злобная, шипящая змея, которая выглядела так, будто готова была наброситься на первого встречного в считанные секунды. Элайза стояла неподвижно, а когда вместо Снейпа от змеи решил избавится Локонс, нервно поёжилась. Его заклинание, чем бы оно ни было, возымело обратный эффект: змея взметнулась на несколько метров над помостом и шлёпнулась оземь. Разъярённая змея бросилась на того, кто к несчастью оказался рядом с ней. Элайза прикрыла глаза, теперь понимая, зачем Малфой решил сотворить змею. – Стой! — скомандовала Элайза, перейдя на парселтанг, змея послушно замерла. — Иди сюда! — снова прошипела она и опустилась на корточки, чтобы змея могла проползти по её руке и лечь ей на плечи. Это большее, что можно было сделать. Либо она могла позволить ядовитой змее напасть на Финч-Флетчли, и, возможно, позже выяснилось бы, что Элайза — змееуст, и, поскольку она не остановила змею, она понесёт ответственность за смерть человека. Или же приказать змее не нападать на Джастина, разобраться с ней и ждать, пока население Хогвартса забудет, что вообще произошло, что она, собственно, и сделала. Хотя Элайза, стоя под тяжёлыми обвиняющими взглядами, уже начала сомневаться в правильности своего решения.***
Когда они возвращались в гостиную, царила напряжённая тишина. Старшекурсники не вмешивались, но Элайза была уверена, что они сильно обижены на неё, потому что на этот раз Малфою удалось сделать так, чтобы она навредила своему факультету. Он не оставил ей выбора, кроме как раскрыть себя, да ещё и в такое время. Элайза могла бы подняться наверх в свою спальню, зарыться в одеяло и поговорить с Реддлом, а её двор пускай разбирается с Малфоем вместо неё. Но она не стала бы той, кем была сейчас, а точнее, лидером своего факультета, будучи ленивой и трусливой. Элайза велела своим последователям оставить её и отвела Малфоя в укромный уголок. Следует отдать ему должное, он действительно выглядел раскаивающимся, будь то из-за того, что он боялся наказания или нет, это ещё предстоит узнать. Элайза вытащила палочку, заметив, как он вздрогнул, но вместо того, чтобы бросить в него какое-нибудь проклятие, она наложила Muffliato, чтобы обеспечить им полную конфиденциальность. – Зачем ты сделал это? — холодно спросила Элайза, пытаясь внушить страх. Просто убей его, — предложил ей однажды Реддл, когда они оба жаловались друг другу на Малфоев из своих промежутков времени. Элайза так и не поняла, шутил он или нет. Малфой заёрзал под её пристальным взглядом, явно чувствуя себя неловко. Элайза просто молча ждала, когда же он соизволит ответить. – Просто... — неуверенно начал он, нервно поглядывая на неё, Элайза мягко улыбнулась в ожидании продолжения. — У тебя есть всё, — выдавил он и уселся в кресло напротив неё. — Я должен был стать лидером двора, я должен был собирать союзников, получать высокие оценки и прославлять благородное имя Малфоев, а Северус, без сомнения, рассказал моему отцу, что меня унизили перед всем факультетом, и это было единственное, что я мог сделать, чтобы снова не разочаровать своего отца, — пробормотал Малфой, нервно заламывая руки. — Мне очень жаль, — искренне закончил он. Элайза не была согласна с таким ходом мысли и всё ещё считала его нытиком и невыносимым мерзавцем, но отчасти могла его понять. Его растили, постоянно говоря, что он лучший, что все должны ему поклоняться, и вдруг его лишают всего этого. В конце концов, Малфой был всего лишь ребёнком в отличие от неё, а дети всегда совершают ошибки. – Я хочу, чтобы ты знал, что подставил наш факультет в целом и меня в частности, — произнесла она, и Малфой задрожал от страха. — Но ничего такого, с чем я не могла бы справиться, — Малфой резко вскинул голову, взглянув на неё широко раскрытыми глаза. — Директор не сможет исключить меня, как бы он этого ни хотел. Кроме того, я не наказываю людей за их ошибки, если они будут на них учиться, Драко, — сказала Элайза, — а я вижу, что ты сожалеешь о своих действиях, поэтому я расскажу тебе, что ты будешь делать дальше. Ты пойдёшь и ляжешь спать, потому что выглядишь измученным, а завтра на завтраке ты подсядешь к моему двору, и мы притворимся, будто последние полтора года между у нас всё было гладко, ладно? — предложила она, слегка улыбнувшись шокированному Малфою. Кивнув самому себе, Драко встал и направился в общежитие, но на лестнице развернулся и взглянул на неё. – Элайза? — мягко позвал он. — Спасибо. Элайза кивнула, наблюдая, как он скрывается наверху. Забавно, как работают некоторые вещи.***
Трудно было игнорировать присутствие Драко, когда он присоединился к ним утром, но в следующие несколько дней блондин безупречно вписался в их компанию. На самом деле Драко был довольно забавным: он был весьма остроумным и, очевидно, был любителем моды, мгновенно подружившись с Дафной, что всех удивило. Также он был просто великолепен в Чарах. У каждого из них были свои сильные стороны. Тео был талантлив в Зельях, Дафна — в Трансфигурации, а Блейз был очень искусен в Травологии. Сама Элайза предпочитала Защиту всем остальным предметам, поскольку ей гораздо больше нравилось применять знания на практике. Драко заполнил недостающие пробелы, и Элайза по-настоящему гордилась тем, каким становился её двор. Хотя, конечно, всё шло не совсем идеально. Несмотря на то, что больше не было нападений, новости о способностях Элайзы набатом прокатились по школе, вызвав всеобщее возмущение, и люди, которых она когда-то считала союзниками, отвернулись от неё. Но это не будет иметь значение в ближайшее время, ведь на йольские каникулы многие покинут замок. К счастью, Драко на этот раз останется в Хогвартсе на Йоль. Очевидно, его крестный, Снейп (и это не было неожиданностью) отвезёт его на Йольский бал, но потом вернёт обратно в Хогвартс. Сам Драко об этом ничего не рассказал, просто пробормотал что-то о ссоре с отцом. Элайза не стала любопытствовать, Драко был новичком в её дворе, и ему нужно время, чтобы научиться доверять ей. Но была ещё одна проблема. Главная проблема. Я ненавижу Дамблдора. Ах, я тебя понимаю. Реддл ответил почти что с нежностью, от чего Элайза фыркнула. Я не думала, что в твоё время он уже был директором школы. Нет, он был профессором Трансфигурации. Предвзято относился к слизеринцам и ко мне главным образом, особенно после нашей довольно неудачной первой встречи. Да неужели? Милый и обаятельный Том Реддл предстал плохишом перед профессором? Элайза усмехнулась, потому что если она и узнала что-нибудь о Реддле за последние несколько недель, так это то, что он предпочитал ловить мух мёдом, а не уксусом, он был как паук, развесивший невидимые сети и поджидающий зазевавшихся жертв. Я могу показать тебе, если хочешь. Сказал паук мухе. Честно говоря, Элайза была к разгадке не ближе, чем в начале их общения. Она некоторое время пыталась найти кого-то с фамилией Реддл, но быстро забросила эту затею. Кроме того, она понятия не имела, что произойдет, если они с Реддлом "поделятся" друг с другом воспоминаниями в любой другой форме. Но опять же, если она будет поддерживать свои окклюменционные щиты, то уж точно ничего плохого не случится, к тому же ей было слишком любопытно. Показывай, Реддл. Всего через несколько секунд, страницы начали быстро перелистываться, Элайзу стало засасывать внутрь дневника, и вскоре она очутилась в воспоминании Реддла. Придя в себя от странной тошноты после необычного путешествия, Элайза с любопытством огляделась. Сразу стало очевидно, что она находится в приюте, в котором вырос Реддл, и у неё слегка заныло сердце, когда она увидела обветшалую комнату: крошечную односпальную кровать, заплесневелые стены и стол, заваленный потрёпанными книгами. Каким бы ужасным ни был её приют, он был, по крайней мере, пригоден для жизни. Но на самом деле она сосредоточилась не на интерьере комнаты, а на двух её обитателях. Один из них был никем иным как профессором Дамблдором, его волосы в то время были ещё рыжими, но глаза такие же голубые, а мантия такая же нелепая. Мальчик, сидевший на кровати, с чёрными зачёсанными назад волосами, должно быть Реддл, напряжённо смотрел на профессора своими тёмно-карими глазами. Он выглядел просто ангельски. Но Элайза видела, как бы он ни старался это скрыть, жестокость таилась в его душе. Есть вещи, которые невозможно скрыть. Она наблюдала, как Дамблдор рассказал ему о существовании магии, и как загорелись глаза Реддла, как профессор поджёг шкаф мальчика в подтверждение своих способностей, как сказал, что в Хогвартсе не терпят воровства... – Я так и знал! Я знал, что я особенный. То, что я умею делать, — это волшебство, не так ли? Я знала это. Я знала, что во мне есть что-то особенное. – Я могу двигать предметы, не прикасаясь к ним. Могу заставить животных слушаться меня без всякой дрессировки. Когда мне что-то нужно, я всегда получаю это, и однажды, клянусь, очень сильный порыв ветра поднял меня на крышу и... – Я могу сделать плохо тем, кто жесток со мной, причинить им боль, если захочу. Когда другие дети плохо относятся ко мне, иногда с ними случаются плохие вещи. – Ещё я говорю со змеями. Они приползают, шепчутся со мной. Это нормально для таких как я? «Разве ты не веришь в судьбу?» — эти слова эхом пронеслись в голове Элайзы, и вскоре её с силой вытолкнуло из дневника. Девочка чувствовала себя сбитой с толку. При первом же знакомстве с магией Дамблдор поджёг единственное, что у меня было. Реддл писал это, совершенно не подозревая о растущем смятении внутри неё. После этого он никогда мне не доверял. Возможно, Дамблдор предвзято относится ко всем сиротам-змееустам. Элиза чувствовала, как внутри неё поднимается паника. Ты никогда не говорила мне, что ты змееуст, маленькая Звезда. Элайза захлопнула дневник, бросив его в свой чемодан, словно не заметив ответа Реддла. Потому что за последние пятьдесят лет в Хогвартсе учился лишь один змееуст. Лорд Волдеморт. Нелепые подозрения Дамблдора по отношению к ней теперь начинали приобретать смысл. Ты веришь в судьбу?