Дисбаланс невредимости

      Удивительно, но я помню все, что было до пробуждения.       Помню, как пришла в квартиру, уставшая, заснула на диване. Помню, как беспокоилась о том, что Байоль все еще не было дома. И даже помню то, как уговаривала себя позвонить мужу, чтобы узнать, все ли в порядке с дочерью.       Но совсем не помню, что мне снилось. Может, ничего?       — Как вы себя чувствуете? — медсестра вынимает иглу из вены и закрепляет ватку на её месте.       — Нор… нормально, — прокашливаюсь и облизываю пересохшие губы. Во рту привкус лекарств. — Я упала в обморок?       — Да, все верно, — девушка ставит на тумбочку стакан с водой. — Могу позвать вашего парня.       — Это… он мне не… — хочу сказать, что это мой муж, но так и не говорю. — Хорошо.       Хёнджин появляется в палате спустя двадцать секунд. Обеспокоенный и уставший он замирает в проходе. Не решаясь зайти и не решаясь заговорить.       — Спрашивай.       — Как ты? — выдыхает, кажется, что после моего разрешения он слегка расслабляется.       — Все нормально. Где Байоль? — сухо произношу я. Он не заслужил моей нежности даже после того, как я чуть не заработала срыв всего организма.       — В садике, уже ведь полдень. Ты спала всю ночь. Хорошо, что тебя быстро привели в сознание, — Хван слегка улыбается и в своей привычной манере убирает челку со лба. Раньше я любила этот его жест. Но сегодня во мне ничего не отзывается.       — Я заработалась, верно? Ведь так сказали врачи? — приподнимаюсь на койке и беру в руки стакан.       — Помочь? — тут же подскакивает муж, но я одергиваю руку и сама удерживаю стакан, немного проливая на себя. — Да, врач сказал, что это от усталости и истощения.       Кажется, словно каждое мое холодное действие ранит его, все глубже и глубже вонзая нож в сердце. Но мне не жаль. Не жаль его.       — Понятно, — сухо и кратко отвечаю я и беру с тумбочки телефон, проверяя все пропущенные сообщения.       — Тебе нужно полежать тут хотя бы два дня… — тихо начинает Хёнджин, зная, как я отреагирую на эти слова.       — Нет.       — Лея, — наконец, зовёт он меня по имени впервые за этот тяжелый диалог.       — Через два часа примерка с моделями. Мне некогда отлеживаться тут, — отрезаю я.       — Хорошо, — как-то слишком грубо отвечает Хван и быстро покидает палату, слегка хлопая дверью. Я на это лишь закатывая глаза и возвращаю внимание к рабочему чату.       Показ уже вот-вот. Мне нельзя отвлекаться. ***       — «Хотя бы позвони Байоль», — приходит мне сообщение от мужа, когда я уже на работе внимательно слежу за тем, как проходит примерка всех нарядов и репетиция показа.       — С чего ты решил учить меня, как быть хорошей мамой? Как-будто это я забываю о её утренниках или забываю забрать с садика, — негромко ругаюсь, пока отхожу в тихое место и набираю номер воспитательницы.       Дочь, не умолкая, щебечет о своих успехах в рисовании, и я улыбаюсь, счастливая от того, что вчерашний случай не сильно её напугал, и она вполне спокойна.       — Мамочка, а ты теперь не придешь на праздник весны? Я там буду цветочком! — черт, утренник.       — Почему не приду, малыш?       — Потому что тебе вчера было плохо и потому что папа сказал, что ты будешь занята своими моделями в этот день, — Байоль вздыхает, а у меня колит в сердце. Ну конечно, показ в тот же день, что и её утренник. Завтра.       — Я буду, котенок, — нагло вру своему ребенку и прощаюсь, смаргивая паршивые слезы.       — Госпожа Хван, нужна ваша оценка, — зовёт меня помощница, и я тут же отвлекаюсь на работу, забывая обо всех других вещах. ***       К концу дня я безумно выматываюсь, словно не занималась показом, а бежала кросс.       — Я думаю, что Юн Джиан самая способная девочка. Пусть она открывает и закрывает показ. Мне понравилось ее дефиле, — даю последние наставления менеджеру и отпускаю того домой. Сама же я домой не собираюсь.       Почему?       Потому что дома Хёнджин. Дома очередные ссоры и скандалы. Дома больно и тяжело. Дома Байоль, которой мне стыдно смотреть в глаза.       Дома пахнет умершей любовью.       Знаете, наш брак, как увядший букет цветов. Все такой же красивый, уже мертвенно-красивый, но все такой же пресный. И пусть бутоны засохли, вода испарилась и цветы не оживить, выбросить не поднимается рука.       Наша роза завяла.       Нет, она сгнила.       С тяжелым вздохом я присаживаюсь за свой стол и достаю спрятанную фляжку с виски. Мне её подарил папа Хёнджина, когда я только открыла свой бренд одежды.       С горечью я вспоминаю, как на рождение дочери его родители подарили нам квартиру в лучшем районе Сеула. Воспоминания режут сердце.       Открыв фляжку, я так и не решаюсь налить горячительный напиток в стакан. Не хватало еще с похмелья открывать показ.       — Госпожа, — в кабинет неожиданно заходит Чонвон. У него в руках вешалки с платьями. Он оставляет их и подходит к моему столу, бросая взгляд на открытую фляжку. — У вас все хорошо?       — Наверное, — я улыбаюсь и краснею, сама не зная почему. Прикладываю руки к щекам и отворачиваю голову.       — Вам нужно отдохнуть, — молодой мужчина подходит ко мне сзади и, нарушая всякую субординацию, кладет руки на плечи, разминая их, делая мне массаж.       Как бы я не хотела протестовать, но просто не могу. За последние недели я стала жутко напряженной, а его навыки в массаже так хороши. Он отлично давит на нужные точки, словно точно знает, где именно болит. Краем глаза я замечаю, что телефон, оставленный на беззвучном режиме, загорается. Мне звонит Хёнджин.       Но я лишь прикрываю глаза и блаженно запрокидываю голову.       — Вам легче, госпожа? — я ничего не отвечаю, просто притягиваю его за галстук к себе и чмокаю в уголок губ, не решаясь поцеловать по-настоящему.       — Извини, — быстро убираю руки и резко встаю с кресла, поправляя на себе костюм.       — Все в порядке, госпожа. Я домой, — Ян улыбается и, быстро поклонившись, уходит. На его лице нет смущения, отвращения или желания. Вообще ничего.       Почему я так поступила? Хотела ли я на самом деле поцеловать его?       — Черт, черт! Твою мать! — я злюсь, скидываю все вещи со стола. На гранитный пол приземляется рамка с фотографией нашей семьи. Она разбивается, и плюс к этому я еще случайно наступаю на нее каблуком.       Разрушила свою семью во всех смыслах.       А вообще, почему это я одна виновата в наших проблемах?! Хван далеко не такой идеальный. Я давно замечала, что он стал задерживаться в студии, но Чан отвечал, что отпускал его всегда вовремя. Он стал больше времени проводить в своем смартфоне. Мы почти перестали ходить куда-то вместе, и все наши встречи сводились до редких ужинов вместе.       Хёнджин точно имеет свои пятьдесят процентов.       С мыслями обо всем этом я не замечаю, как засыпаю прямо за своим столом посреди жуткого беспорядка. ***       По ощущениям я просыпаюсь спустя много часов. Но просыпаюсь не в своем кресле в неудобной позе, а на мягкой кровати. Дома.       Может Хван приехал в офис и принёс меня домой, а я так вымоталась, что даже не проснулась? А может я снова упала в обморок.       В любом случае я дома. Сегодня важный день, вечером показ, и мне некогда отчитывать мужа за то, что принёс меня домой на руках.       — Доброе утро, — шепчет кто-то. Я вздрагиваю и поворачиваю голову в ту часть кровати, где обычно спит мой Хван.       Но там оказывается совершенно другой мужчина.       Не мой Хёнджин.