прячет за собою ночь.

Глеб выгибается, ударяясь головой об стену, когда Юра сжимает основание члена, не давая ему кончить. Глеб скулит громко, а альфа продолжает вбиваться резко и быстро, чувствуя приближающийся оргазм. Помучить омегу хочется еще, но нетерпеливый Серафим поджидает своей очереди, наблюдая за горячей картиной, потому сжимает талию извивающегося Глеба, чуть меняя угол проникновения, и за несколько движений доходит до разрядки, заполняя Глеба спермой. Терпкий запах забивает легкие омеги, он сжимается, вырывая шипение из Юры, но быстро обмякает, выпуская из себя член. По бедрам течет, но это мало кого волнует, а Серафим, сменивший Юру, быстро решает эту проблему, заполнив Глеба собой. — Горячий, — негромко урчит, прикусывая кожу на ключицах. Внутри омеги мокро и жарко, Глеб сжимается-расслабляется, будто дразнит, и глаза закатывает от того, как правильно член заполняет его. Он тянется ближе, прижимается к Серафиму, тот чувствует на его теле смешанный коктейль запахов и вдыхает глубоко, проводя языком по плечу. Альфа держит на весу крепко, проникает глубже и рычит на то, как Глеб протяжно выстанывает «Си-и-има» на ухо. Серафим целует шею мокро, чуть царапает клыками кожу, в параллель выбивая тонкий скулеж из горла омеги. Глеба вскоре накрывает оргазм, он крупно дрожит в руках альфы, разливается спермой между их телами и сжимается до боли. — Блять, — слышится хрипло от Серафима, что падает за грань следом, тоже изливаясь в Глеба. Омега выпускает его не сразу, обессиленно висит в руках. Альфы укладывают Глеба на сбитые ранее простыни. Серафим мягко водит по синякам и засосам, пока Юра вылизывает его.