***
Ор стоял такой, что звенели стёкла. — Ты в своём уме, Рид?! — надрывался Фаулер, неумолимо багровея и брызжа слюной. — Скажи мне, у тебя что, совсем нет мозгов? Ты что там устроил? Ты как… Ты вообще не понимаешь, чем всем нам грозит твоя выходка?! — Он напрашивался, — буркнул Гэвин: очередной визит на ковёр к высокому начальству, на этот раз обернувшийся настоящей болью в жопе, очков настроения ему не прибавил. — Он грёбаный агент ФБР! — рявкнул Фаулер, с силой хлопнув ладонью по столу. — Который угрожал мне увольнением! — возмутился Гэвин. И немедленно отпрянул — капельки слюны едва не долетели до его лица, когда Фаулер проревел: — И ты изо всех сил стараешься приблизить это событие! — Я просто пытаюсь… — Закрой рот, Рид! Гэвин покорно заткнулся: Фаулер был на волоске от нервного срыва, а прошлый стоил Гэвину полугода переработок без премирования. Иногда в самом деле приходилось завалить ебало. К тому же, если по существу, он действительно переборщил. Самую малость, и всё же. Фаулер шумно выдохнул через нос, как взбешённый бык. Несколько мгновений он сверлил Гэвина испепеляющим взглядом, белки глаз у него покраснели, лицо налилось кровью. — Твоё счастье, что Стерн не собирается предавать инцидент огласке, — наконец выдал Джефф, с явным трудом овладевая собой. — В противном случае уже в ближайший понедельник ты отправился бы паковать вещички. Ёбаные понедельники. — Конечно, не собирается, — буркнул Гэвин себе под нос, — вряд ли его начальство порадовали бы подробности… — Я сказал, рот закрой! Гэвин скривился. Фаулер поднялся на ноги. Гэвин даже дёрнулся, почему-то подумав, что наконец пересёк черту и так и помрёт здесь, в этом захламленном папками кабинете, от руки взбешённого кэпа. Но Джеффри только приблизился к окну, соединяющему его обиталище с отделом, отогнул ламель. Наверняка нашёл глазами Ричарда — ублюдок по полной наслаждался повышенным вниманием восторженных молодых стажёрок, силящихся спасти его чёрную рубашку в стиле Мечта Метросексуала от кофейных разводов. Безмозглые шалавы. — Знаешь, — медленно и тихо произнёс Фаулер, не поворачиваясь к Гэвину лицом, — иногда мне кажется, что ты чёртов мазохист, Рид. Будто специально лезешь на рожон и проверяешь, с какой высоты сможешь грохнуться, не разбившись насмерть. Я уже разбился, дружище. Я, блядь, уже. — Если бы я был адреналиновым маньяком, я бы просто с парашютом прыгнул, шеф, — прохрипел Гэвин вслух: он прилип взглядом к далёкому бледному лицу, виднеющемуся теперь в сделанном Фаулером зазоре, и ненавидел себя за то, что не мог перестать. Джеффри повернулся к нему так резко, что Гэвин едва не сверзился со стула. — Вот что ты сделаешь, — очень тихо начал кэп; лучше бы он кричал: от этого размеренно-спокойного тона кирпичей в штаны накладывали даже бывалые ветераны департамента. — Сейчас ты возьмёшь лист бумаги и ручку. И напишешь мне объяснительную. В подробностях изложив произошедшее и клятвенно пообещав, что этого больше никогда не повторится. Гэвин ухмыльнулся было: — Ну, если я напишу нечто подобное, это будет пиздежом. И сразу же раскаялся в озвученном — Фаулер приблизился к нему, склонился так низко, что их лица оказались на одном уровне, сграбастал его за ворот футболки и произнёс практически по слогам: — Больше. Никогда. Не. Повторится. Раньше, чем Гэвин успел найтись с ответом, тот выплюнул: — Не вынуждай меня вышвыривать тебя из отдела. Уверен, ФБР только того и ждёт, чтобы проехаться парой ласковых по моей некомпетентности. Как будто они не сделают этого при любом раскладе, кэп. И всё же Гэвин промолчал — огрызаться сейчас, когда кулак Фаулера был в опасной близости от его многострадальной переносицы, было слишком высоким риском. Громила выглядел так, будто в детстве сосал стероиды вместо материнской сиськи, а Гэвин самоубийцей не был. Тупоголовым бараном с отвратительным вкусом на мужиков и невезением вселенских масштабов, очевидно, доставшимся ему в наследство в качестве кармического долга за прегрешения прошлых жизней, — да, возможно. Но не суицидником, нет, сэр. Джеффри отпустил его футболку и выпрямился. Когда он вернулся к своему столу и грузно опустился в кресло, его голос звучал уже чуть спокойнее. — Я связывался с федералами, — проговорил он негромко. — ФБР настаивает на совместном участии в расследованиях. А также предлагает для удобства разграничить зоны ответственности. Делом Грейвза займётся Коннор Стерн — как я понимаю, федералы довольно давно вовлечены в выяснение обстоятельств его смерти. Если ты помнишь, мы выяснили, что незадолго до своей смерти Дэвид Грейвз осуществил банковскую транзакцию… — Да, тридцать штук на счёт Ричарда, — перебил его Гэвин, старательно игнорируя болезненный удар, которым его безмозглое сердце отозвалось на упоминание этого имени. — И чё? — И то, что это, по всей видимости, было частью их задания, — устало сообщил Фаулер, массируя виски. Он выглядел охренительно измотанным, и Гэвин на мгновение испытал укол совести за то, что добавлял ему проблем. Но только на мгновение. — Я имею в виду, задания обоих Стернов. Я уж не знаю, в чём они там его подозревали, но мне ясно дали понять, что Дэвид Грейвз был замешан в каком-то крупном дерьме, и его смерть — вовсе не начальная точка во всей этой истории. Коннор займёт место напарника Хэнка на всех полевых выездах по этому делу. Коллинз займётся бюрократической стороной вопроса. Гэвин пока не очень-то понимал, нахера Фаулер всё это ему растолковывает, но, тем не менее, не упустил возможность выдать небрежное: — Ну, смазливый мальчик всяко лучше неповоротливого жирдяя. Уверен, Андерсон в восторге. Может, у него даже привстал. — Разговорчики, Рид! — рявкнул Фаулер, опасно набычившись. Потом, отдышавшись, проговорил сквозь зубы: — Я сообщаю тебе об этом, потому что в отношении вашего с Миллером дуэта будет осуществлено похожее распределение обязанностей. Гэвин моргнул, осмысляя сказанное, переварил, а потом заржал: — Так Крису что, придётся допрашивать полоумных полтаунских бабок вместе с куском говна, отвоевавшим у Перкинса звание самого ублюдочного федерала? Я просто в восторге, кэп, сейчас вроде не Рождество, а ты фонтанируешь подарками. Фаулер нехорошо усмехнулся, откидываясь на спинку кресла, и мягко ответил: — А кто сказал, что место напарника Ричарда Стерна займёт Миллер? Сердце Гэвина пропустило удар и окончательно сбилось с ритма. Ущерб был мгновенным и фатальным. — На что это ты… — прохрипел он, судорожно глотая воздух ртом, и Фаулер сразу же добил его сдержанным: — В пару со Стерном встанешь ты. — Какого… — И ты больше не позволишь себе подобных выходок в его адрес, если хочешь сохранить эту работу. — С хуя… — Это не обсуждается. — Я не собираюсь… Ещё один хлопок по столу. Ещё один разъярённый взгляд. Ещё одна череда чётко проговорённых слогов. — Ты, Рид, собираешься. И мне насрать, каких усилий с твоей стороны это потребует. Честное слово, ты ведёшь себя как чёртов ребёнок. — Я веду себя как ребёнок?! — заорал Гэвин; их с Фаулером трогательный диалог наверняка было прекрасно слышно из отдела. — Ты обещал свести наше с ним ебучее взаимодействие к минимуму! — Это было до того, как ты облил его грёбаным кофе! — проревел Джеффри. — А кроме того, это не моё решение! — Не твоё? — неверяще переспросил Гэвин, моментально сдувшись. Фаулер, всё ещё дышащий как бык на корриде, покачал головой: — Приказ свыше. Для полевой работы в сотрудничестве с ФБР отбираются сотрудники с наивысшим показателем раскрываемости преступлений и успешности проведения допросов. И, как бы мне ни хотелось обратного, твоя отвратительная манера запугивать подозреваемых тем, что, как и в каких позах с ними сделают в тюрьме, демонстрирует неплохие результаты. — Ещё бы, — пробормотал Гэвин, необъяснимо почувствовавший себя польщённым, — никому не хочется стать рабочим ротиком месяца. — Ещё одно слово, и я лично позабочусь о том, чтобы твой рот оказался надёжно заклеен изолентой. — Молчу, кэп. По всему выходило, что ему оставалось только смириться. Попытки выторговать себе возможность тихо-мирно составлять исходящие отчёты и принимать входящие от судмедэкспертов в сложившихся обстоятельствах вполне могли означать не только то, что он шлёт нахер приказы ФБР — а Гэвин послал бы их нахер не задумываясь, — но и то, что он оспаривает своё собственное, им, блядь, заработанное, зубами и ногтями выцарапанное право быть одним из лучших. По ебучим показателям, мать её, раскрываемости. Не-е-ет. Он бы не доставил Ричарду Стерну такого удовольствия, не сдался бы без борьбы. Не позволил бы вписать в рапорт «профнепригоден» — одно безразличное слово, способное разрушить его жизнь. Гэвин Рид намеревался когда-нибудь дослужиться до лейтенанта, а не оказаться выпертым из полицейского департамента Детройта пинком под жопу, это вам ясно? И уж точно не тогда, когда пинок этот осуществил бы лицемерный ублюдок, наигравшийся с ним и вышвырнувший за дверь, заявив, что Гэвин помешал каким-то там его пиздострадальным заданиям. Да пошёл он. Да пошёл бы он на хуй. — Возражений, я так понимаю, не последует? — осведомился Фаулер, чрезвычайно довольный его смиренным молчанием. И выложил перед Гэвином лист бумаги. — Отлично, Рид. Тогда начнём с чистосердечного признания. Гэвин застонал и неохотно щёлкнул ручкой: в Списке Ненавидимых Им Вещей составление объяснительных значилось вторым пунктом. Сразу после Ричарда чтоб-ты-сдох Стерна.***
Вымучивание объяснительной заняло у Гэвина большую половину остатка рабочего дня — так что, когда он наконец был отпущен с миром, ни одного из Стернов в отделе уже не наблюдалось. — А эти где? — спросил он у Хэнка: судя по мрачному ебальнику, тот уже был наслышан о рокировке в их расследованиях. — А мне почём знать? — да, Андерсон определённо был в курсе. И не в духе. — Они мне не отчитываются. — Странно, твой мальчик выглядит как кто-то, кто нуждается в папочке, к которому он будет бегать по первому приказу с восторженностью ще… — Лучше не договаривай, — перебил его насупившийся Хэнк. — Ты сегодня уже натворил дел. — Даже ты меня осуждаешь? — взвился Гэвин, оскорблённый до глубины души: он не ожидал, что Хэнк встанет на сторону Фаулера. — Я такой плохой, обосраться просто. Все остальные зато охуительно белые и пушистые. Святые, я бы сказал. Особенно Ричард, который, оказывается, Стерн, а не Найнс. Вот он, бля, святее всех. — Рид, я не это… — попытался было что-то высрать Хэнк, но Гэвина окончательно допекли события этого дня — просто удивительно, что сегодня был не понедельник, — так что он проигнорировал вялые возражения, подхватил свою кожанку и свалил из отдела. На выходе, впрочем, его поджидал небезызвестный Ричард Стерн: стоял неподалёку от служебной парковки, весь из себя выглаженный и нуарный, с ублюдочной кудряшкой, упавшей на высокий бледный лоб. Из-под расстёгнутого плаща виднелась ткань рубашки — белая, мысленно отметил Гэвин для себя. Переоделся, значит. Таскал с собой запасные шмотки, что ли? Господи, ну и пижон. Ладно, да хер бы с ним. Его вообще не должно было ебать то, как много времени и внимания Стерн уделял своей обоссанной внешности. Гэвину стоило пройти мимо, может, как следует задев его плечом, чтобы уёбок не думал, что он о чём-то там жалеет или готов сотрудничать и быть самым дружелюбным соседом на районе после ебучего Человека-Паука. Да. Вот так Гэвин и собирался поступить. …но Ричард обернулся и увидел его раньше. А потом кивнул ему, подзывая к себе коротким безмолвным жестом. Не было ни малейших причин повиноваться этому невербальному приказу — не теперь, с учётом того, кем они были и кем больше не были друг для друга. До конца рабочего дня оставалось в лучшем случае пятнадцать минут. Ричард Стерн выжидающе уставился на него. Гэвин не без тоски подумал о своей мечте о звании лейтенанта и о блядском отчёте, способном разрушить её за пару мгновений. — А братишка твой где? — оскалился он, неохотно приблизившись к Ричарду. — Или это была массовая галлюцинация? Стерн вскинул брови. — Вас так впечатлил Коннор, детектив? — обманчиво ласковым тоном осведомился тот: теперь он и не пытался скрыть прямой угрозы в своём голосе — этих колючих, похожих на впившуюся в кожу проволоку ноток, заставивших Гэвина подобраться. — Боюсь, вы не в его вкусе. Гэвин сощурился. Ричард безмятежно улыбнулся одним краешком рта. Это было объявлением войны, и Гэвин Рид не намеревался проигрывать: если Стерн хотел посостязаться в ублюдочности, Гэвин вполне мог стать ему достойным соперником. Задушенное «какогохератынесёшьтычтоохуел» умерло у Гэвина в горле, не без усилий заменённое хриплым: — Выходит, вы похожи не во всём. Взгляд, которым наградил его Ричард, был похож на ушат ледяной воды, на пулю в пузо, на нож, приставленный к его горлу. Гэвину показалось, что сейчас тот его ударит, заедет ему по роже или, может, вмажет по яйцам, Ричард весь был — напряжённое начало броска навстречу… — Поехали, — коротко выплюнул он вместо этого, не сдвинувшись с места, и Гэвин ощутил острый приступ разочарования, как если бы ему даже хотелось, чтобы Ричард ему въебал. — Нам пора. Я потерял слишком много времени, дожидаясь, пока ты выжмешь из себя фальшивое раскаяние. — Куда пора-то? — не понял Гэвин — и немедленно был облит очередной порцией презрения и превосходства, безошибочно угадывавшихся в светлых до прозрачности глазах. И уёбок молчал. Молчал, блядь, только что не лыбился, глядя на него! — В Госпиталь Генри Форда, — наконец снизошёл Ричард: примерно тогда, когда Гэвин намеревался уже сам ему вломить. — За медицинской картой Линды Уоррен.