Мы невозможны

      Редкие в этот час прохожие старались поскорее исчезнуть с пути небольшого отряда дахака, сопровождающего своего командира. Прижимались к стенам домов, сворачивали в подворотни — всё, лишь бы не попасться на глаза зловещим всадникам в чёрно-стальных доспехах, а главное — не привлечь внимания самого предводителя.       Знакомо. Привычно и до отвращения скучно. Не так уж редки в Дхай-Баш — столице — визиты Дахака Кабар, но каждый раз ощущение такое, будто на город совершается по меньшей мере набег. А дахака — только расслабься — набросятся и сожрут.       Ниранн столицу не любил. Не избежать деловых визитов, но будь его воля, и вовсе бы никогда тут не появлялся. Предпочёл бы принимать у себя в поместье тех, кому он понадобился. Когда-нибудь так и будет. А пока отказаться от приглашения Великой Тени кабара не представляется возможным. Огромный замок Воллы Мароха — главы Дахака Кабар — размещался на самой окраине Дхай-Баш и выглядел едва ли не внушительнее дворца Высокого Магистра Тангаты. Обнесённый прочными стенами приличный кусок земли поражал великолепием ухоженных садов, лестниц, подчёркивающих ступенчатый рельеф, громадой основного здания, чьи островерхие башни из чёрного камня резали шпилями небо. Волла Марох любит роскошь так, что даже привычные к ней дахака роняют челюсти каждый раз, попадая в его владения. Никогда ещё визит к Великой Тени не был просто визитом. Всегда — развлечения, пиры и демонстрация новых диковин, которые Марох собирал по всему миру.       И замок этот — настоящий вызов Магистратуму, вечное напоминание о том, что Дахака Кабар всегда будет силой, с которой нужно и придётся считаться. Давно прошли те времена, когда тайный культ правил из темноты. Очень давно. В редкие моменты откровений Высокий Магистр даже высказывал завуалированные опасения насчёт непомерных амбиций Волла Мароха. Ниранну высказывал. Совсем не прозрачный намёк на то, что Магистратум не будет против, если Дахака Кабар сменит руководство. И, возможно, окажет посильную помощь. Но… всему своё время.       Ниранн покосился на Геллара, едущего слева и чуть позади, как полагается. Недавняя церемония смены статуса для щеночка подарила возможность брать его с собой даже на приёмы в самые высокие круги Тангаты. Пусть привыкает. Он теперь ир-шад — что-то между любимым оружием и вызывающим украшением, которое не стыдно продемонстрировать и сильнейшим дахака.       Щеночек даже не скрывал своего восхищения столицей. Дхай-Баш — роскошен, богат и великолепен. Ни один город Амеронта не в силах сравниться с ним. Вся Тангата работает на поддержание величия города магов. Всесильных правителей государства. Здесь дворцы спорят друг с другом за самую изысканную архитектуру, огромные библиотеки тщательно хранят книги и свитки, которым нет цены, а подземные лаборатории колдунов-тинктаров скрывают чудовищные тайны экспериментов с самыми тёмными аспектами магии.       Геллар заметил взгляд Ниранна и поспешно сделал равнодушное лицо. Забавный. Бегал от господина все дни до отъезда, словно надеялся, что дахака каким-то образом позабыл о своём рабе. А Ниранн просто дал ему порезвиться и отдохнуть перед очередными испытаниями на прочность. А себе — возможность подумать о дальнейших шагах, не отвлекаясь на кипящие желания плоти, которые пробуждал в нём этот юный лэт. Ниранн умел признавать и принимать неизбежное и свершившееся. И если Геллар всё ещё вёл свою обречённую на проигрыш борьбу с магом и со своими собственными желаниями, то Ниранн сопротивляться и вовсе не собирался. Он легко принял то, что его вполне практичный изначально интерес к пленному армох дополнился очень горячей страстью и даже своеобразной привязанностью. Многие сочли бы такое помехой для осуществления своих планов, но не Ниранн. Нет. Надо просто подумать как наилучшим способом связать все эти неоднородные нити в прочное плетение. И тогда никто не будет в силах его порвать.       Геллар с удивлением и некоторой опаской рассматривал подготовленный для него наряд. Когда Винай притащил в спальню Ниранна, где разместили и его личного раба, свёрток с одеждой, и велел вымыться и переодеться, Геллар ожидал чего-нибудь позорного и вычурного — с этих дахака станется. Но его опасения не подтвердились. Костюм, скорее, напоминал доспех — кожаный, тёмно-серый, плотно прилегающий к телу. Узкие штаны с двойными прострочками по бокам, куртка, отделанная серебристым шнуром-бордом, с рукавами, присобранными у локтя, оставляющими предплечья обнажёнными. Чтобы видели знак — догадался Геллар. О его значении ему пока так и не довелось узнать. Ни Имрис, ни Винай не хотели отвечать на его вопросы с упорством баранов. Но если Имрис казался просто удивлённым, то Винай точно был очень недоволен. Ну а самого Ниранна Геллар спрашивать не хотел. Сам расскажет. Тот ещё любитель учить и просвещать.       После того, как их разместили в гостевых покоях невероятного замка главы Дахака Кабар, Ниранн тут же умчался куда-то, и полдня Геллар был предоставлен самому себе. Вымылся, оделся, даже успел подремать на высоком ложе, стоящем на постаменте, к которому вели несколько мраморных ступеней. Молчаливый слуга принес ему поднос с едой. Кланялся, словно высокому гостю, но не проронил ни слова. И вот зачем Вироту потребовалось тащить раба с собой?       Ничего хорошего от этой поездки Геллар, само собой, не ожидал. Но утешал себя тем, что по крайней мере сможет получить ещё какую-то информацию о своих врагах. Разве может похвалиться кто-то из Амеронта, что попал в самое сердце Дахака Кабар?       Ниранн влетел в покои явно взвинченный чем-то. Ноздри его тонкого носа раздувались, а глаза метали молнии.       — Помоги мне переодеться, — сухо велел он Геллару.       Стянул рубашку, сапоги и штаны с быстротой невероятной. Бросил кучей на полу, рявкнул на Геллара, сунувшегося было поднять:       — Ты что — слуга?!       Против воли Геллар хихикнул. Увидел вздёрнутую в сердитом недоумении бровь господина и рассмеялся, уже не сдерживаясь. Ниранн всхрапнул горячим жеребцом, рванул его за руку и отвесил ощутимый шлепок по заду. Потом сгрёб к себе, прижался всем телом и укусил за ухо.       — Смешно тебе?       — Ага, — Геллар дёрнулся, но сила дахака была ему хорошо знакома — не вырвешься. — Значит, рабу убирать за тобой не надо. Не слуга же. Вот одевать — это да, это положено. Ты сам-то хоть в своих правилах не путаешься?       Ниранн фыркнул ему в ухо и укусил ещё раз.       — Хочу тебя, щеночек. Когда ты смеёшься, хочу ещё больше. Но не дразни меня сейчас, меня разозлили изрядно.       — Надо же… Кому-то это удалось, — язвительно и чуть смущённо пробормотал Геллар.       Было очень странно прижиматься к чужому обнажённому телу, будучи полностью одетым. И возникшая неловкость слегка попахивала каким-то необычным волнением. Он поднял глаза и столкнулся со взглядом Ниранна. Со ставшим вдруг цепким и внимательным взглядом. Паскудная улыбка раздвинула губы мага.       — Я запомню, — прошептал он с ещё более паскудной интонацией и тут же добавил громко, — Ты одевать меня будешь или тебе так больше нравится? На приёме не поймут, боюсь, если я останусь голым на радость тебе.       Геллар выругался сквозь зубы, когда понял, что дахака его уже не держит.       Ниранн многозначительно улыбался.       Застёгивая многочисленные ремешки и пряжки парадного, отделанного пудом — не меньше — серебра, доспеха, Геллар старался не смотреть на Ниранна.       — Доспехи-то зачем на приёме? — пробурчал он, замыкая наручи.       — Традиция, — Ниранн поморщился. — Великая Тень очень их чтит. Твоя задача везде следовать за мной. На пиру, как обычно, на коленях по левую руку.       — Ну разумеется, — Геллар усмехнулся. — А то вдруг решат, что я и не раб вовсе.       — О том, что дерзить мне на людях не стоит, напоминать надо?       — Не утруждай себя, господин.       — Говорить можешь. Если спросят. А тебя непременно спросят, — дахака колкости пропускал привычно, голос его был собран и холоден. — На всё, что происходит внимания старайся не обращать, даже если тебе покажется что-то странным, неприемлемым или ужасным. Тебе лично ничего не угрожает. Кроме моего гнева, разумеется.       Геллар встал на колени, чтобы зашнуровать узкие сапоги из глянцевой кожи с серебристой оковкой мысков и каблуков.       — Он твой враг? — спросил, не поднимая глаз.       — Волла? — Ниранн, казалось, даже не удивился вопросу. — Мы все тут враги, щеночек. У дахака друзей не бывает. Особенно, когда оказываешься на вершине горы. Тут, знаешь ли, тесновато. Великая Тень знает, что я мечу на его место. И это не добавляет ему любви ко мне, конечно.       — Ты хочешь меня как-то использовать в этой борьбе?       Жёсткие пальцы приподняли лицо Геллара за подбородок.       — Я не приглашал дознавателя, — он улыбнулся. — Нет, щеночек. Пока — точно нет.       — Пока?       — Может, тебе применить ко мне своё искусство пытки, Серп? Сегодня ночью? Сумеешь выбить из меня ответы? — голос Ниранна снизился почти до мурлыканья.       — А не пойти бы тебе к своему Руну в задницу, господин, — со сладкой улыбкой ответил ему Геллар.       Ниранн издал короткий смешок и свободной рукой взъерошил волосы Геллара.       — Пойдём, щеночек. Не забудь оставить свою дерзость тут, вернёмся — заберёшь. Никто не возьмёт, не переживай.       В огромном зале, своды которого держали чёрные колонны из полированного камня, народу было не так чтобы много, но по виду этих людей Геллар понял, что тут собрались самые влиятельные дахака Тангаты. Похожие друг на друга, в своих чёрно-серебряных доспехах, при оружии, с длинными косами, все гибкие, поджарые — они напоминали свору свирепых гончих. Изредка между ними можно было заметить и других людей в роскошных шёлковых одеждах — тангатских магов, судя по всему. Лёгкими и грациозными тенями скользили среди гостей юноши и девушки в рабских ошейниках. Они, в отличие от Геллара, были одеты весьма скудно — воздушный шёлк на бёдрах, стянутый на талии широким расшитым поясом. Рабы были юны и все очень красивы. Должно быть, повелитель кабара был ещё тем поклонником прекрасного.       Волла Марох восседал на самом настоящем троне, а слева от него на коленях стоял раб, при виде которого у Геллара неприятно заныли зубы. Огромного роста, с чудовищными мускулами, он выглядел ожившей скульптурой Первого человека. Полностью обнажённый, с распущенной гривой огненно-рыжих волос и будто высеченным из камня лицом, он бесстрастно смотрел вперёд. Рельеф мышц обрисовывали вживлённые в плоть серебряные кольца, образуя вязь причудливых змеистых линий. На груди кольца, пронизывающие соски, соединялись серебряной же цепью. Кожа мошонки также была покрыта мелкими колечками, будто бы её прикрывала диковинная чешуя. Представив такую процедуру в действии, Геллар содрогнулся.       Ниранн шёл к трону и люди перед ним расступались. За ним справа, на полшага позади следовал Винай, а слева, как обычно — Геллар. В двух шагах до трона, Ниранн встал и поклонился. Винай опустился на одно колено, а Геллар на оба, надеясь, что не нарушил каких-нибудь правил.       — Великая Тень надо мной, — сказал Ниранн.       — Стальной Пёс, — голос Воллы выражал неподдельную радость. — Счастлив принимать тебя в своём жилище. Ты не часто радуешь меня визитами. Наслышан о твоих успехах с аш-моар и на землях армох. Вижу, ты привёз свой трофей похвалиться. Что ж, есть чем.       Великая Тень выглядел молодо, как и все эти проклятые маги и опасно, как и все они тоже. Его волосы, стянутые в косу, были серебристо-белыми, а лицо пересекали наискось три багровых шрама в виде молний, явно созданные специально. Странные представления о красоте.       — Подойди ко мне, ир-шад Тени над Тенями, — сказал Волла.       Геллар не сразу понял, что речь о нём. Посмотрел на Ниранна, тот коротко кивнул. Он приблизился к Великой Тени, встал перед ним и попытался преклонить колени, но Волла жестом остановил его.       — Лэт, — проговорил он, словно пробуя слово на вкус.       И в этот миг Геллар ощутил знакомое ему чувство вторжения в разум. Так делали эвокаты Амеронта, устанавливая связь со своим цептором-проводником. Дахака читал его снимая барьер за барьером. Без позволения, без каких либо затруднений. Перелистывал разум Геллара, как книгу.       — Ценный трофей, — с удовольствием отметил Волла. — И достойная цель, Ниранн. Будет стоить вложенных усилий.       — Благодарю, Волла, — Ниранн улыбнулся и слегка наклонил голову. — Ты знаешь, что я давно хотел сделать это.       — Ты всегда был эксцентричен в своих желаниях. Но, справедливости ради, всегда в них успешен. Ответь мне, ир-шад, что ты думаешь о своём господине?       Геллар пожал плечами. Даже курсант первого года обучения знает о том, что если тебя прочёл маг, возникает связка, которая делает невозможной ложь. В обе стороны.       — Я — его пленник, Великая Тень кабара. Его раб. Большую часть времени я думаю о том, как буду убивать его. Подбираю способы пострашнее и помучительнее. Что я могу думать о своём враге, которому вынужден подчиняться? При этом я признаю его силу и ум. Вижу в нём великого воина и отличного командира для его людей. Когда я убью его, я буду гордиться этим, как величайшим свершением в своей жизни.       — Хороший ответ, ир-шад, — Волла улыбнулся. — В тебе нет смирения. Ты — воин. А воину легче достичь своих целей среди дахака, даже если он пленён и в ошейнике раба. Ниранн, я завидую твоему приобретению. И если бы ты не отметил его знаком ир-шад, то я просил бы подарить мне его. Но, разумеется, ты это знал, хитрый Пёс.       — Конечно, Волла. Твоя неуёмная жадность давно стала легендой, — насмешливо ответил Ниранн. — Но моё отношение к тому, что принадлежит мне, тоже давно стало легендой, так что каждый останется при своём.       Великая Тень кивнул. Насколько Геллар мог понять, разговор удовлетворил обе стороны. Значит, он не ошибся с ответом.       — Скоро будет пир, Стальной Пёс, во время которого я порадую гостей подготовленным развлечением, — сказал Волла, помолчав немного. — Разговоры о наших делах мы отложим на завтра, а сегодня я желаю праздника. И завтра же, после всех разговоров, загорятся огни арены, и Псы кабара будут сражаться за земли близ Нойдору. Не хочешь выставить в бой своего ученика?       Ниранн усмехнулся и покачал головой.       — Мой ученик уже давно вырос из щенячьей шкурки и способен сам решать нужны ли ему эти земли. Винай?       — Буду сражаться во имя твоё, кан-ир, — отозвался Винай. — Благодарю за честь, Великая Тень.       Геллар шагнул назад, намереваясь отойти, но замер на месте. Рыжеволосый раб Воллы смотрел на него в упор тяжёлым и холодным взглядом. Так смотрят на врагов, оценивая их и прикидывая возможности в поединке. А этому-то чем он успел насолить?       Пир был таким, как и представлял себе Геллар. Вполне в духе развратных и пресыщенных магов. Много дорогой выпивки, обильной еды и непристойных развлечений. Красивые рабы и рабыни, разносящие напитки и блюда со снедью, ближе к вечеру сами стали добычей для похоти разгулявшихся дахака. Их брали тут же, едва удалившись от столов, а то и вовсе загоняя под стол. Не смущаясь, не стесняясь, а то и откровенно наслаждаясь вниманием остальных, срывали лёгкие шелка, нагибали послушные тела и утоляли свои разнузданные страсти. Рабы же принимали покорно и где-то даже сами непристойно предлагали себя.       Винай, который сидел, закинув руки за голову, в то время, как светловолосая рабыня удовлетворяла его ртом, стоя на коленях, перехватил презрительный взгляд Геллара и подмигнул ему. Геллар отвернулся. От долгого сидения на коленях у ног Ниранна у него уже ныло всё тело, а голова кружилась от запахов пищи, вина и пота разгорячённых тел. Сейчас он, как никогда, чувствовал отвращение ко всему этому чуждому миру, пропитанному смрадом ереси.       Ближе к ночи Волла приказал освободить центр зала пиров. Рабы принесли большой, крепкий стол и поставили его посередине. А потом стражники привели молодого парня, испуганно озирающегося по сторонам. На нём была надета только белая тонкая рубашка до середины бёдер, длинные русые волосы беспорядочно рассыпались по плечам.       — Обещанное развлечение? — иронично спросил Ниранн.       — Подарок, — усмехнулся Волла. — Ну и заодно порадуем гостей острым зрелищем.       Геллар ощутил, как напряглось бедро дахака, к которому он, наплевав на самолюбие, прижимался последние пару часов, дав отдых спине. Парня поставили на стол на четвереньки. Его тело сотрясалось мелкой дрожью, голова была низко опущена, пока один из дахака не приподнял её, намотав волосы на кулак. Со своего места Геллар хорошо видел закушенные губы и распахнутые широко глаза.       — Должно быть, мы ждём припозднившегося гостя, — сказал Ниранн с непонятным выражением в голосе. — Подарок ведь для него?       — Ну не для Молота же, — фыркнул Волла. — Хотя и ему перепадёт сладкого. Нечасто я его балую в последнее время. Скоро начну бояться, что он придёт за своим дессертом ко мне.       — Такого сладкоежку и я бы боялся, — доверительно ответил Ниранн.       Оба дахака расхохотались, словно какой-то очень удачной и привычной им шутке. Наверняка, что-то мерзкое и развратное.       Вирот чуть наклонился к Геллару и произнёс бесстрастно:       — Щеночек, я хочу, чтобы ты смотрел во все глаза и не пропустил ничего из предстоящего зрелища.       — Как угодно господину, — Геллар отстранился от его бедра и сел прямо. — Полагаю, меня ждёт очередной урок?       — Именно. Думай о том, что можешь оказаться и там в любой момент.       Геллар не ответил.       В этот миг шум в зале стих, как по волшебству. Повисла тишина. Ледяная, тревожная. Стук каблуков по каменным плитам пола дробил её на сотни острых осколков. К центру зала, к столу приближалась женская фигура, затянутая в дахакский церемониальный доспех, но украшенный ещё и наплечником в виде собачьего черепа, который обвивали две змеи. Женщина была красива невероятно, её чёрные волосы не были заплетены в косу, а свободно струились по плечам, точёное, смуглое, как у Ниранна, лицо хранило нерушимое совершенство черт.       — Великая Тень надо мной, — сказала она, остановившись перед помостом, где сидели Волла и Ниранн. Голос женщины был низок и бархатист.       — Жало кабара Ламаи, — Волла склонил голову. — Позволь пригласить тебя… к столу.       — И стол уже накрыт, как я вижу, — женщина улыбнулась, став ещё прекраснее.       Она оглядела неспешным взглядом Воллу, Ниранна и в упор посмотрела на Геллара. Он почувствовал, что неотвратимо краснеет. Сейчас унижение от своего положения хлестнуло его с новой силой. Мужчине сложно сохранять невозмутимость, когда свидетелем его позора становится красивая женщина.       — Новая игрушка, Ниранн? Лэт… Вкусно. Я бы предпочла, чтобы основным блюдом стал он.       — Этот деликатес слишком изыскан для столь грубого поглощения, Ламаи, — мягко ответил ей Ниранн. — И слишком дорог… для тебя. Но мне приятен твой интерес. Приглашаю тебя к себе в поместье и, может быть, я дам тебе возможность продегустировать моё приобретение.       Геллар стиснул зубы в бессильной ярости. Вироту таки удалось зацепить его за самые болезненные струны самолюбия и гордости. Ну или её остатков.       — Ниранн, Ниранн, — рассмеялась Ламаи. — В одной фразе ты и оскорбил и остался галантен. И заинтересовал, как, впрочем, и всегда. Непременно воспользуюсь твоим предложением. Ну а сейчас, полагаю, время дать кабару возможность насладиться представлением.       Она вернулась к столу, на котором парень в белой рубашке всё так же покорно ждал своей участи. Приподняла его лицо, вгляделась в испуганные глаза. Наклонилась, прильнула губами к его искусанным губам в долгом и нежном поцелуе. Парень застонал. От возбуждения или от страха? Кто знает.       — Беру, — сказала Ламаи деловито. — Не лэт, конечно, но вкус неплох. Выпускай своего зверя, Волла.       С крайне неприятным ощущением и ещё более неприятным ожиданием Геллар смотрел как поднимается с коленей рыжий громадный раб Великой Тени. При каждом его неожиданно ловком движении, под гладкой кожей перекатывались бугры мышц, очерченные серебряными швами колец. Это выглядело чудовищно и некоторым образом завораживающе. Ещё более чудовищным выглядел налитой уже, вздыбленный член раба — он также был огромен. Маленькие колечки прошивали крайнюю плоть по кругу, охватывая багровую головку гротескным ожерельем. Уже догадываясь о том, что сейчас будет происходить, Геллар едва мог унять собственную дрожь ужаса и отвращения.       — Не смей, — холодно сказал Ниранн, заметив его попытку опустить веки.       Медленно, нарочито красуясь, позволяя разглядеть себя всем присутствующим, рыжий приблизился к столу. Провёл рукой по спине парня, коротко рыкнул и рванул тонкую ткань рубашки. Огладил его ягодицы, сжал мошонку и хохотнул, когда жертва дёрнулась в ничтожной попытке отползти.       — Жало кабара, — сказал он с почтительностью в голосе. — Примешь ли ты дар Силы из рук раба?       — Приму, Молот, — Ламаи улыбалась ему с теплотой, а раб чуть ли не таял под этой улыбкой. — Приступай.       Женщина обхватила ладонями лицо парня и впилась взглядом в его глаза. Неотрывно, жадно.       — Смотри на меня, мальчик.       Дахака оживились. Послышались возбуждённые и благоговейные шепотки. Должно быть, мерзкий ритуал был весьма по нраву этим безумным магам. Подбежавший раб вложил в протяную руку Молота склянку с маслом. Гигант опрокинул её над ягодицами парня, размазал, не забыв провести рукой и по своему члену, и отшвырнул в сторону. Звон стекла заставил Геллара вздрогнуть. Рука Ниранна сгребла его волосы, поднимая голову выше.       Дикий крик сотряс зал, когда Молот ворвался в тело жертвы одним безжалостным ударом. И тут же задвигался мерно, чётко, в одном ритме, проникая на всю длину своего громадного орудия. Парень под ним выл, срывая голос. А Геллар смотрел только на лицо Ламаи. Она не отрывала взгляда от глаз несчастного, и на губах её цвела всё та же тёплая улыбка. Женщина наслаждалась зрелищем и одновременно втягивала в себя этот жуткий коктейль ужаса и страдания. Буквально. Геллар видел едва заметные потоки Силы, перетекающей от жертвы к Ламаи. И с каждым ударом Молота поток становился всё насыщеннее и ярче.       Кровь текла по бёдрам жертвы — тёмная, густая. Молот терзал ягодицы парня пальцами, время от времени протягивал руку к его волосам и тянул на себя, заставляя прогибаться.       Геллар не удержался, вскинул глаза на лицо своего господина и перекосился от отвращения. Ниранн подался вперёд, смотрел на ужасное действо с вожделением и словно бы смаковал его. Кончик языка время от времени облизывал тонкие губы нервно. Чудовище.       Чёрный затуманенный взгляд упал на Геллара зловещей тенью.       — Хотел бы видеть тебя там… Забрать твою боль только для себя одного, выпивать тебя досуха и наполнять вновь… Мой.       Бешеный зверь снова смотрел на Геллара из самой тёмной глубины проклятой души дахака. И Геллар выпрямился. Расправил согнутые слабостью плечи, напитал свой собственный взгляд холодной сталью. Только лишь повинуясь наитию, чутью, набросил цепь выверенных слов на шею зверю.       — Я предпочёл бы увидеть там тебя, мой господин. Нир.       Ловил слабый отблеск пробуждающегося разума и не отводил глаз. Терпел боль от вцепившихся в волосы пальцев и не подавался им навстречу, чтобы боль унять. И зверь сдавался, рвался в цепи, но уже покорно отступал во тьму. До следующего раза.       Пальцы разжались. Веки опустились, а губы изогнулись в лёгкой улыбке. Насмешливой, но уже живой. Настоящей.       — Я запомню, Геллар, — прошептал Ниранн и вдруг наклонился к нему, коснулся сухими горячими губами его лба. — Смотри, щеночек, осталось немного.       Парень уже сорвал голос и теперь лишь хрипел. Ламаи продолжала крепко сжимать его лицо. Всё тело женщины вытянулось струной в напряжении и наслаждении.       — Именем твоим, Рун, принимаю Силу пищи твоей!       Молот дёрнул бёдрами в последний раз и поспешно отпрянул. С его члена стекала на плиты пола кровь и сперма. Стремительно он поднялся к своему господину, припал к его ногам и вздохнул протяжно, подставляя голову под узкую ладонь Великой Тени.       Тонкий серповидный кинжал блеснул в руках Ламаи. Умело перерезав горло жертве, она подставила ладони под потоки крови и повернула голову к помосту.       — Доволен ли кабар зрелищем? Я — довольна даром кабара.       Дахака галдели одобрительно. Ниранн поднялся, сделал знак Геллару и направился прочь, не оглядываясь.