***
Ваньинь когда-то предполагал, что за его мучения жизнь может обойтись к нему снисходительно в будущем, но стоило только покинуть свой кабинет, узнав удивительную новость, от которой его голова начинает трещать, Ваньинь встрял в пробку и медленно вскипает как чайник. Ему просто хотелось убедиться лично, но Ваньинь не мог обещать спокойного разговора, если это окажется правдой. По салону в очередной раз разносится запах сигаретного дыма, а Ваньинь, в надежде успокоиться, стучит головой по рулю, пытаясь понять что, твою мать, он делает не так? Всё настолько плохо, что Сичэнь снова выбрал Цзинь Гуаньяо? Ругается Ваньинь, махнув головой. Это начинает раздражать до той степени, что Ваньинь готов выть от безысходности. Сначала эта слащавая парочка, потом Сяо Синчэнь и тот псих, а теперь и Лань Сичэнь. Он хочет размазать чье-нибудь лицо по стене, а ещё напиться. Позвать Вэй Ина, Хуайсана и напиться до состояния, когда именно он будет вытирать сопли на плече своих друзей. Он даже готов слушать о том какой прекрасный Ванцзи, но не это всё. Словно услышав его мысли, боженька решила отнестись к нему снисходительно, видимо понимая, что пара часов в компании Вэй Ина и Хуайсана скажутся действительно плохо на эмоциональном состоянии Цзян Чэна. Светофор загорается зелёным и пробка медленно рассасывается. Если это окажется правдой и Лань Сичэнь действительно у Цзинь Гуаньяо, Ваньинь будет разочарован. В себе и в том, что говорил Сичэнь.***
— Ты пришел ко мне.. Не описать поток тех чувств, которые испытал Гуаньяо, когда узнал, что Лань, мать вашу, Сичэнь, пришёл к нему. Лично, один и без своего сторожевого пса, который сломал ему пару костей, но это определённо не сравнится с чувством удовлетворения, что Лань Сичэнь всё ещё возвращается. Он улыбается, но улыбка растекается на лице, словно лужа, стоит только увидеть с каким холодом смотрит на него бывший возлюбленный. Это не то, что Гуаньяо ожидал увидеть спустя полгода заключения, лучше лицо Цзян Ваньиня, чем ничего не выражающая физиономия любимого человека. Пока Цзинь Гуаньяо осматривал бывшего любовника, Сичэнь отметил насколько жалко сейчас выглядит заключённый со сломанной рукой. Он улыбается как раньше, но кроме раздражения от этой слащавой и милой улыбки, Сичэнь не чувствует ничего. Когда нашёл в себе силы, чтобы прийти и разобраться во всём, Сичэнь не находит слов, а желание уйти — всё более навязчивой идеей оплетает разум. Он хочет уйти, но это будет выглядеть как слабость, словно Сичэнь всё ещё тоскует и хочет помириться, но это глупо, поэтому он делает пару шагов вперёд с омерзительным скрипом отодвигая железный стул, элегантно присаживаясь на него. Гуаньяо тянет свою руку, понимая, что это его шанс прикоснуться и почувствовать ранее родное тепло, но останавливается под пронзительный взглядом Сичэня, который, казалось бы, смотрит сквозь него. Гуаньяо был прав — лучше смотреть на искажённое гневом лицо Ваньиня, чем на холодное Сичэня. Он крупно проебался и чувствует как тишина начинает давить на него сверху и он становится только меньше под таким взглядом Сичэня. Неужели Цзян Ваньинь реально занял его место и сейчас бывший любовник хочет просто поиздеваться над ним? От этой мысли в животе сжимается густой пучок страха, а тревожный звоночек начинает бить тревогу. — Выглядишь хорошо. Еле выдавливает из себя заключённый, но лишь глотает ком в горле, пытаясь улыбнуться, когда Сичэнь выгибает бровь. Почему-то сейчас он чувствует себя донельзя маленьким и то, чего не испытывал давно — страх. Ему страшно от того, что Лань Сичэнь просто молчит и смотрит на него столь высокомерно, словно учился этому у Цзян Ваньиня. Он опускает голову больше не в силах смотреть как холодно пронзают его яркие глаза, заполненные пустотой. Неужели он сделал это сам? — Знаешь, я никогда не мог тебя понять с тех пор. — Первый начинает Сичэнь, а Гуаньяо резко поднимает голову, борясь с той болью, которую испытывает его душа. — Всегда старался найти оправдание твоим действиям. — Продолжает Сичэнь и его голос выбешивающе спокойный. — Я так устал. — Так это правда? — Что именно? — Цзян Ваньинь. Шипит Гуаньяо, скрывая дрожь в голосе. Ему просто хочется убедиться, что Цзян Ваньинь солгал и просто пришёл глумиться над ним. Ему хочется верить, что Сюэ Ян смог разрушить их «отношения». Но Лань Сичэнь молчит, его губы трогает едва заметная ухмылка и это уже лучше, чем пустое выражение лица. Цзинь Гуаньяо чувствует как под его ногами развелась бездна, тёмная и непроглядная, когда губы Лань Сичэня трогает такая нежная улыбка, что душа рвётся на части. — А—Чэн — потрясающий человек. — Говорит Сичэнь смотря как чужое лицо застывает в больной судороге. О, это приятно. Сичэнь даже чувствует некое удовлетворение. — Ты думаешь, что этот ублюдок тебя реально любит?Ты думаешь он умеет любить, Сичэнь? — Гуаньяо снисходительно улыбается в ответ, словно это ещё может подействовать. — Он просто использует тебя. — Как ты использовал меня? — Сичэнь холодно усмехается, задирая голову. — Ты продолжаешь тонуть в своей ненависти, Яо и посмотри где ты сейчас? Даже когда я пришёл к тебе, ты пытаешься показать дорогого мне человека в плохом свете. — Дорогого? Ты думаешь он может заменить меня? Сичэнь устало выдыхает, чувствуя головную боль, смотря как Цзинь Гуаньяо сдерживает дрожь в руках и ровный тон в голосе, у него хорошо получалось скрывать свои эмоции на протяжении всего времени, что они были вместе. Сичэнь впервые видит его настолько разбитым, но вместо сожаления или сочувствия за обиженные чужие чувства, Сичэнь чувствует гнев. Цзян Ваньинь не замена — Цзян Ваньинь человек, о котором Сичэнь всю жизнь мечтал. —Ваньинь.. — Еле слышно говорит Сичэнь, смотря в потолок. — Я долго сравнивал вас — это была моя самая большая ошибка. Я люблю этого человека, а тобой был всего лишь одержим. — Ты лжёшь. — Мужчина пытается совладать с голосом, но он скрипит и ломается как рёбра под давлением ударов психолога. Это не может быть правдой, Цзян Ваньинь не мог его заменить. — Не думал, что тебя привлекают собаки, болеющие бешенством. Плечи сотрясает от немого смеха и Гуаньяо не может остановиться, пока Сичэнь не даёт ему пощёчину. Заключённая форма рвётся от натяжение и теперь Гуаньяо может разглядеть любимое лицо совсем близко. Сичэнь всегда был силён и это удивляло, вдохновляло и ломало. Как человек, который рос без родительской любви мог остаться настолько добрым и понимающим? — Задели мои слова? Мужчина смеётся прямо в лицо и ощущает чужое дыхание и на своём. Раньше это заставляло чувствовать трепет, а сейчас дрожь. Сичэнь отпускает футболку и смотрит как Гуаньяо падает обратно. Он вытирает свои руки, присаживаясь, пару раз глубоко вдыхая и выдыхая. Он не будет избивать бывшего любовника — это лишь провокация. Сичэнь хорошо бьёт словами, почему бы не воспользоваться этим спустя столько лет? — Не хочу марать руки об мусор. — Чем это пёс лучше мусора, Сичэнь? Хорошо служит своему хозяину и приносит тапки? — Ты так смешно пытаешься унизить его в мои глазах, но спешу тебя разочаровать — он не упадёт ниже тебя никогда. Он сделал мою жизнь лучше. — Он? — Мужчина начинает выходить из себя, царапая кожу на руках, чтобы не вцепиться в чужое горле и не вырвать душу. — Да. — Сичэнь кивает, улыбаясь. — Я всегда хотел, чтобы рядом со мной был человеком, на которого можно положиться. Хотел отношений где будет стабильность, романтика, взаимопонимание, поддержка и любовь. Не смотря на то, что он имеет проблемы с агрессией, именно Ваньинь помог мне помириться с братом и Минцзюэ, пока ты ломал меня. — Я хотел сделать как лучше. — Гуаньяо сжимает кулаки. — Он не достоин тебя.. — Ты делал лучше только для себя. Я жалею, что из-за тебя я чуть не потерял брата и друга, хотя ты наверное не знаешь, что такое друзья, верно? Ты погряз в жалости и ненависти, что упустил столько возможностей жить другой жизнью. Обиженный на жизнь человек, который будет гнить в тюрьме. — Сичэнь улыбается. — Я ненавижу тебя за смерть моего дяди, но ты и так потрёпан жизнью. Думаю, что пожизненное заключение даст тебе возможность подумать над своими поступками. Сичэнь поднимается с места ощущая небывалую лёгкость в голове и теле, конечно ему ещё много чего есть сказать, но этот человек ничего не стоит. Он поедет домой, встретиться с Ваньинем и, возможно, Сичэнь утащит его в кровать, где проведёт всю ночь, не выпуская психолога из объятий. — Не уходи. Ты не можешь уйти.. — Гуаньяо хватает его за руку прямо у входа, сжимая до поселения костяшек, словно это в действительности может остановить Сичэня. — Мне здесь больше нечего делать. — Сичэнь отрывает от себя руку, шипя от боли, когда короткие ногти царапают кожу. — Знаешь, я порой думаю, что это именно я не достоин Ваньиня. Если бы ты не был зациклен на том, чтобы портить его жизнь, то узнал какой он замечательный и любящий человек. Я надеюсь, что ты сможешь найти свой покой здесь. Отпустив руку и всё, что так долго ломало и терзало душу, Сичэнь закрывает за собой двери, глубоко выдыхая. Он наконец-то смог отпустить всё и оставить это в прошлом. Дверь сотрясается от громкого удара и Сичэнь более, чем просто уверен, что это был стул. Когда-то он тоже вёл себя так. Злился, ругался, рыдал и погружался в отчаяние, находя оправдания действиям бывшего любовника. Вдыхая полной грудью свежий, вечерний ветер, который так приятно обдувает лицо, Сичэнь улыбается закатному солнцу, прикрывая глаза. Это свобода и новая страница жизни о которой он мечтал. — Вижу встреча прошла отлично. Разносится голос где-то рядом и Сичэнь видит холодные голубые глаза, смотрящие прямо в душу. Ваньинь выдыхает сигаретный дым, сунув руку в карман. Он выглядит спокойным, если не учитывать того, что Ваньинь не курил целую неделю. Сичэнь хочет оправдаться и найти логическое объяснение своего пребывания здесь, но молчит, смотря как прекрасно выглядит раздражённый психолог. Этот огонёк в глазах как обжигающее пламя, хотя.. Лань Сичэнь сравнивал эти глаза со смертоносным штормом и грозой. Он чертовски любит этого человека. — Значит дела. — Это следовало сделать давно. Я хочу прожить свою жизнь без сожалений, Ваньинь, тебе ли не знать это. — Сичэнь мягко улыбается ему, забирая сигарету из тонких пальцев, чувствуя как психолог уходит от прикосновения. — Один мой знакомый человек сказал, что нужно отпустить прошлое и дать себе шанс на будущее. Спустя столько лет глупых метаний и сожалений я могу отпустить это и только благодаря тебе. — Думаешь, что твоё красноречие поможет тебе? — Злишься? — Не злюсь. — Машет Ваньинь устало потирая лицо. — Ты в порядке? Этот ублюдок ничего не сказал лишнего тебе? Сичэнь улыбается и расплывается в объятиях солнца и человека, о котором мечтал всю свою жизнь. Он никогда не сможет понять поступки своего бывшего возлюбленного, никогда не будет об этом вспоминать, но Лань Сичэнь сможет это отпустить и жить дальше. Уголки глаз неприятно покалывает от соли и ему приходится прижаться к психологу крепче. — Сичэнь? — Поехали домой? Предлагает мужчина, заправляя непослушную прядь чужих волос за ухо, пока Ваньинь стирает его слезы, смотря на входную дверь. Психолог поджимает губы до состояния тонкой нити, но Сичэнь заставляет его обратить внимание на себя, гладя по щеке. — Тут больше нет ничего, что достойно нашего внимания. Ваньинь ещё какое-то время молча сомневается, смотря на Сичэня и вход. Сичэнь улыбается со слезами на глазах и Ваньинь в который раз сравнивает эту улыбку с солнцем в небе. Таком же ярком и ослепительным, но это солнце близко — стоит только протянуть руку и прикоснуться. Ему кажется, что солнечный закат никогда не сравниться с красотой и блеском этих глаз. Тот Сичэнь — слабый и сломленный, потерянный в этом мире с желанием покончить жизнь самоубийством — навсегда останется в памяти психолога. Сейчас, в свете уходящего за горизонт солнца, Ваньинь видит совсем другого человека — человека, который был удивителен ещё с самой первой встречи и Ваньинь даже не может найти причин, чтобы не согласиться вернуться домой. Сичэнь сказал, что здесь больше нет ничего, что было бы достойно их внимания — значит Ваньинь доверится ему. — Поехали домой, Сичэнь. — Ваньинь улыбается ему в ответ, переплетая пальцы. — Думаю мы можем попросить Ванцзи дать тебе ещё денёк отгула, а я выключу телефон, чтобы нас не беспокоили. Ты сказал, что тебе нравятся лошади, давай прокатимся? — Второе свидание? — Второе свидание. Согласно кивает Ваньинь, смотря в спину Сичэня. Не нравится ему эта идея, но Сичэнь хочет, значит Ваньинь должен сделать. Главное не опозориться.***
День медленно подходил к концу, оставляя желать лучшего. Ваньиню пришлось звонить Ванцзи, чтобы предупредить о том, что Сичэня на работе не будет и пошёл он к чёрту, если откажет, но Лань Ванцзи даже не возражал, что брат будет отсутствовать на рабочем месте. Ваньинь был признателен, но вслух этого не сказал, сухо попрощавшись. Они заехали в магазин и купили нужные продукты, правда ему позже пришлось ждать Сичэня в машине, а когда он вернулся, Ваньинь удивлённо посмотрел на него. Шоколадка. Сичэнь купил ему шоколадку. — Пытаешься меня задобрить? — А получается? — Очень даже. — Ваньинь потянулся за поцелуем, а после оторвался, чтобы покончить с «подарком». Сейчас, сидя на кровати и дожидаясь пока Сичэнь выйдет из душа, Ваньинь сжимает влажные волосы на затылке, смотря в потолок. Даже не смотря на то, что Лань Сичэнь вёл себя обычно, Ваньинь чувствует смятение. «Тут больше нет ничего, что достойно нашего внимания». Несомненно это удивило, но Ваньинь следил за Сичэнем весь оставшийся день, присматриваясь, чтобы убедиться в правоте сказанных слов. Сичэнь не показывал плохого эмоционального состояния, хотя эмоции скрывать порой умел, он улыбался, даже слишком ярко, что Ваньинь опускал взгляд в пол, пытаясь сосредоточиться на своём небольшом исследовании. Сичэнь говорил спокойно, но избегал темы разговоры с Гуаньяо. Ваньинь боялся, что он может вернуться к тому, с чего они вместе начинали: с мордобоя, криков, слез и натянутых взаимоотношений, когда Ваньинь боится выйти из дома и пожалеть о последствиях своего выбора позже. Он просто устал от всего этого дерьма, возможно, не будь Гуаньяо таким человеком, то жизнь Сичэня и Ваньиня была лучше, но прошлого не изменить. — О чем думаешь? — Сичэнь стоит в дверном проёме в просторных штанах, без футболки и Ваньинь пытается не пялиться. Правда, он очень старается. — О том, что произошло. — Как ты узнал? — Мужчина присаживается на кровать и Ваньинь знает, что это слишком близко, кровать ведь просторная, а Сичэнь наглым образом занимает его половину. — Какой-то сумасшедший залетел в кабинет. — Ваньинь усмехнулся. — До последнего не хотел верить в это. — Как я уже сказал: там больше нет ничего важного, Ваньинь. — Я устал, Сичэнь. Перестал понимать многие вещи. Я был так взбешён, когда узнал об этом, но понимал, что криками ничего хорошего не получится. Я не курил неделю, а тут сорвался. — Твои глаза так сияли сегодня. — Сичэнь склоняется над ним, прижимая к подушке. — Ревновал? — Ярость и ревность разные понятия, но да, я ревновал, а потом пришёл в яр.. Мужчина накрывает губы, затыкая поток слов поцелуем, а ловкие пальцы забираются под футболку. Ваньинь прекрасно уловил его настрой и правильно понял, но сегодня Сичэнь не хочет ограничиваться взаимной дрочкой или минетом, ему хочется зайти дальше, чтобы почувствовать себя настоящим. Пока язык старательно вылизывает чужой рот, пальцы психолога сжались на коротких волосах, а рука легла на талию, прижимая Сичэня ближе — не отталкивая. Тело требовало намного больше, чем простые поцелуи и горячие руки на изгибе талии. Сичэнь хотел — но не мог заставить другого человека хотеть того же. Ему хотелось прикоснуться, поэтому он тянется к карману спортивных штанов, доставая презерватив и небольшой тюбик смазки, держа его на уровне голубых глаз — распахнутых в удивлении и немом вопросе. — Шоколадка была предлогом? Сичэнь соблазнительно улыбается на вопрос психолога и Ваньиню больше не нужно слов. Он притягивает Сичэня за шею, целует жадно, с чувством на которое был способен, вылизывая рот и кусая язык, чувствуя еле ощутимый привкус железа, но это не может сравниться с тем, что Сичэнь хочет этого прямо сейчас. Наспех стягивая свою футболку, отбрасывая на пол, Ваньинь снова накрывает чужие губы поцелуем. Это ощущается хорошо и правильно, даже когда Ваньинь оказывается между разведённых обнажённых ног, опираясь руками по обе стороны головы Сичэня, разделяя одно дыхание на двоих. Ему удалось раздеть Сичэня, хотя Ваньинь не может вспомнить как это сделал — давящее на мозг возбуждение затмевает разум, оставляя лишь образ мужчины. — Ты или.. — Ты, Ваньинь. Хочу почувствовать тебя полностью. — Сичэнь оставляет короткий поцелуй на губах, проводя ладонями по груди, цепляя сосок. — Уверен? Сичэнь притягивает его ближе, закидывая свою ногу на тонкий изгиб талии. Губы касаются предплечья, прикусывая и Сичэнь дал себе обещание позже оставить там след, чтобы Ваньинь не смог скрыть его. Обводя языком ушную раковину, царапая короткими ногтями спину, Сичэнь усмехается, смотря как Ваньинь застыл над ним словно каменное изваяние. Ему не нужен свет, чтобы разглядеть огонь в голубых глазах, почему бы не подлить немного масла? — Я подготовился. — Делится секретом Сичэнь, слыша как шумно выдыхает Ваньинь в плечо. — И хочу этого с тобой. Прикосновение к стоящему от возбуждения члена — было восхитительным, Сичэнь даже мог увидеть звезды перед глазами, когда Ваньинь касается губами шеи, проводит пальцами по головке, надавливая и срывая первый стон. Жар прокатился ошеломляющей волной по телу, сосредоточившись там, где Сичэнь жаждал прикосновений больше всего, пока Ваньинь полностью контролировал ситуацию, Сичэнь расслабился. Это первый раз, когда Сичэнь позволяет кому-то держать вверх. Позволяет целовать, гладить, мять ягодицы и впервые Сичэнь чувствует что упускал слишком много, предпочитая активную позицию. — Открой рот. Ваньинь хватает за подбородок, поднимая его выше голову, пока пальцы проникают в чужой рот, цепляя язык, зажимая его между указательным и средним. Он лично убедился, что язык у мужчины работает отлично, но сегодня он убедится в другом. Не разрывая зрительный контакт, Ваньинь ведёт второй рукой ниже, где стоящий член требует внимания, проводя по стволу пару раз — медленно, размеренно, словно у Ваньиня было всё время мира и он готов тратить его на Сичэня, который так чудесно принимает пальцы в рот, тщательно вылизывая, обводя языком фаланги, беря глубже. Прелестный румянец выступает на щеках Сичэня и Ваньинь склоняется к уху, широко вылизывая, кусая мочку. — Хороший мальчик. Пальцы сжимают член сильнее и Сичэнь звучит просто восхитительно, кусая пальцы, что Ваньинь почти чувствует боль и толику удовлетворения. Стоило догадаться, что Сичэнь чувствителен. Это красивая игра и Ваньинь хочет выйти из неё победителем, когда пальцы, смазанные лубрикантом прижимаются ко входу и Сичэнь не солгал — они входят плавно, без сопротивления, если не считать, что мужчина сжимает их в себе, выдыхая стон в пространство. Ваньиню хочется довести его до предела одними пальцами — а он умел, но собственное возбуждение так и наровится вырваться наружу из под ткани нижнего белья, поэтому свободной рукой психолог тянется за небольшим пакетиком презерватива, разрывая зубами. Сичэнь выглядит потрясающе, пытаясь сфокусироваться на чем либо, но Ваньинь проталкивает пальцы глубже, погружаясь в приятный тесный жар, желая оказаться быстрее внутри, заменяя пальцы. И это происходит, когда с трудом Ваньиню удаётся натянуть жалкую резинку на член и вынуть пальцы из горячего нутра, ощущая долю потери. Возможно, когда-нибудь, Ваньинь свяжет Сичэня и будет доводить до грани удовольствия одними пальцами, а пока посылая бёдрами вперёд, утыкаясь горячей головкой ко входу, Ваньинь просто дразнит, медлит, выливая остатки смазки на резинку, пачкая постель. Он хочет, чтобы Сичэнь открыл свои глаза и смотрел на него. И это происходит. Расставляя запястья по обе стороны головы мужчины, Ваньинь посылает бёдра вперёд, пока головка не проникает внутрь и это ощущается идеально — от того как тугие стенки сжимают член— до того, что Сичэнь смотрит на него яркими глазами с непролитыми слезами, раскрывая рот в немом стоне, стоило только протолкнуться полностью. Потрясающе. Сичэнь звучал просто потрясающе сжимая его плечи, разрывая короткими ногтями кожу спины и Ваньинь уверен, что там останутся полосы, но эта боль не сравнится с удовольствием, которое прокатились по телу, когда Лань Сичэнь сжал его в себе, притягивая ближе, словно пытаясь слиться воедино и остаться в этом моменте. Первые слезы катятся по виску и Ваньинь прижимается поцелуем, слизывая каждую каплю, давая себе возможность двигаться медленно, на пробу — выходя до конца, оставляя лишь головку члена внутри и входя обратно, до упора, медленно с упоением, наблюдая как Сичэнь пытается двигаться самостоятельно, но рука психолога прижимает его к постели, запрещая и останавливая, продолжая издеваться. — Ваньинь.. — Стонущий надрывно Сичэнь кусает чужое плечо, поддаваясь бёдрами, но попытка оказалась безуспешной как и всё до этого. — Двигайся.. Пожалуйста. — Но я и так двигаюсь. — В подтверждение своих слов, Ваньинь делает резкий толчок, упираясь бёдрами в дрожащие ягодицы. — Быстрее.. Ваньинь понял с отрезвляющей скоростью о том, что пытаясь дразнить другого человека — его собственное возбуждение кружит голову, поднимая давление и если Сичэнь ещё раз ещё сожмет с такой силой, то придётся удовлетворять мужчину языком. Не то, чтобы Ваньинь против, но ему хотелось бы посмотреть как Сичэнь будет кончать от его рук, языка и члена, поэтому не уступая своим и чужим желанием, Ваньинь двигается. Медленно на пробу, а после сжимает ягодицы с новой силой, посылая бедра вперед. От тяжёлого дыхания и частого сердцебиения голова запрокидывается назад. Он чувствует как пот скатывается с виска, задевая бровь и падая на чужое тело, стоило только опустить голову и прижаться поцелуем к губам, чувствуя как Лань Сичэнь топит в этом поцелуе свои стоны — несмелые, тихие, словно пытаясь определиться с тем, что чувствует. Сичэнь даже и подумать не мог, что будет чувствовать столько удовольствие только от того, что в нём будет двигаться чужой член, мягко скользя по мышцам, а губы будут сливаться в жарком поцелуе, мешая в себе сдавленные стоны, которые было сложнее сдерживать с каждым ускоренным толчком и дыхание психолога, которое становилось всё тяжелее. Ваньинь возвышался над ним — высокий и красивый, с выбившимися из причёски волосы, но всё такой-же прекрасный — его щеки пылали еле заметным в темноте румянцем, а голубую радужку затопила тьма, смотрящая на него из полуприкрытых век. Он мял ягодицы, царапая и сжимая, посылая бедра вперёд, сдерживая собственные стоны, больше подходящие на рык и Сичэнь хочет прикоснуться к нему, притянуть сближе и поцеловать, сжимая волосы, топя свои стоны в поцелуе, но Ваньинь тянет его на себя, срывая громкий полукрик с губ, заставляя Сичэня почувствовать себя абсолютно заполненным до краем. Сидя сверху, принимая в себя достоинство полностью — Лань Сичэнь может ощутить каждый сантиметр чужого члена, жалея, что Ваньинь надел презерватив. Он равномерно управлял телом Сичэня, двигал как хотел, выстанывая тихо имя мужчины куда-то в грудь, прижимаясь языком к соску, лаская и кусая. Мысли бегают от одной к другой, отрывая свой поток, когда Ваньинь сжимает его член — потяжелевший и просящий внимания и Ваньинь его даёт. Двигает рукой медленно, ласкает покрасневшую головку большим пальцем, пока Сичэнь кусает шею, оставляя свои следы, ощущая как медленно закручивается спираль внизу живота. Всего пары движений хватило, чтобы пружина затянутая до предела внутри — рванула, давая освобождение телу и разуму. Он сжимает в себе член, пачкая чужую руку, не разрывая объятий, чувствуя как скользят руки по мокрой от пота спине, а влажные волосы психолога липнут к лицу. Ваньинь сжимает его ягодицы, приподнимая вес всего тела, опуская обратно на член, изливая своё желание внутрь, опуская тяжёлую голову на плечо. Ему нужно прийти в себя и отпустить Сичэня, но объятия становятся только крепче, как и поцелуй, которым наградил его Сичэнь, сплетая языки воедино. — Я люблю тебя. Тихо признается Сичэнь, смотря как блестят голубые глаза в ночи и еле заметном свете Луны. Ваньинь улыбается ему, целует, зарываясь пальцами во влажные волосы. Он мог бы промолчать и Сичэнь прекрасно понял бы его, но молчать невозможно, когда сердце сжимается от нежности. — Cher Lan Xichen. Mon amour.— Тихо шепчет Ваньинь, смотря как удивлённо распахиваются золотые глаза, чувствуя как заинтересованно дёргается чужой член лежащий на животе. — Я люблю тебя, Сичэнь и должен был сказать это давно. Сичэнь ласково улыбается ему, разделяя их маленький секрет в поцелуе и темноте комнаты, но романтический момент обрывается, когда мужчина давит на плечи, повалив психолога на постель, смотря как разлетаются влажные волосы на подушке. — Готов ко второму раунду? Сичэнь сжимает между пальцами сосок, скручивая его, выжимая из губ Ваньиня стон, глуша его поцелуем. У него осталось ещё пять презервативов и Сичэнь хочет использовать сегодня каждый.