Безначалье

Солнце закралось в комнату Рыбкиной. Было тепло и очень, очень светло. Хотелось танцевать даже. Однако, для самой Алисы этот день был жутко волнительным, потому танцы пришлось отложить: операция по спасению Григория вот-вот начнется. В доме полицейские расставили звукозаписывающие устройства и пару камер на кухне. Голову помыть она не так и не успела. Завязала волосы в пучок, надела свой домашний костюм: шорты и майку, и пошла за антидепрессантами, что стояли на полке в спальне. В голове крутились мысли, сотни разных: что будет, если украденные документы окажутся у её отца? С минуты на минуту он должен был явиться. Под самыми окнами ее квартиры в тонированном автобусе сидели трое: начальник отдела, генерал-майор полиции Яковлев и двое его подчиненных: Измайлов - начальник криминального отделения Барвихи и Мухич - начальник следственного отдела. Гриша был сегодня не в меньшем, чем Алиса, напряжении. За прошедшие сутки он спал всего каких-то четыре часа. Вероника с братом не говорила. Григорий знал, что сестра закусила обиду ненадолго и к ней старался не лезть. «Разобидется и поговорим» - думал он. Утром девушка молча собралась и ушла, куда - полицейскому было неясно. Да и не до этого. - Че, Демон, померился с Демонихой? - А? А, нет. Не помирился. - Правильно, я бы тоже с тобой не мирился. Гляньте вон, идет, не он? По мокрому асфальту шагал мужчина, направляясь как раз в подъезд Алисы. Одет он был через чур плохо: нацепив на голову капюшон серой, бесформенной куртки, человек напоминал собой бездомного. Отличала его от бомжа только чистота затасканной одежды. Григорий присмотрелся чуть более точно и узнал преступника. Рыбкина неспеша открыла отцу дверь. Стоя на пороге он, продрогший от дождя, слегка улыбался. В руках мужчина держал папку. Следы недавней операции на шее явно выдавали в нем смертельно больного. Говорил он плохо, почти шопотом. Сделав шаг в квартиру, он разулся и, глядя в синие глаза своей дочери, прошептал: - Дочка… Дочь… - Привет, - сухо поздоровалась Рыбкина. - Ну проходи, че встал на пороге? Я чайник уже поставила. Давай мой руки и на кухню. Внутри Алисы холод по всему телу от ужаса. Она боялась как бы не заметил отец чего странного в ее поведении. Посадив папу за стол, она заварила чай и подала к столу конфеты. - Как ты, доча? - спросил Рубцов, разворачивая одну. - Нормально. Живу своей жизнью. Работаю. Ты о себе лучше расскажи. - А, я че? Выпустили меня вот. Работать устраиваюсь. Все как у всех. Как у тебя, как у мамки твоей…было. А эта вот квартира, - он обвел пальцем помещение, оглядываясь. - она чья? Твоя? Или снимаешь? - Моя. После детского дома однушку дали. Я ее продала и в ипотеку эту взяла. - А чего здесь? В Тушино же жили. - В Тушино? После того что ты сделал? Да меня презирали все. До сих пор отмыться не могу, - сказала Рыбкина, вытаскивая из холодильника тарелку пюре и отдельную с котлетами. Сердце бешено колотилось, а по коже ползли мурашки. После недолгой паузы, набрав в легкие побольше воздуха, продолжила. - Ты как думаешь по жизни идти с этим? - Я сожалею, что так вышло, дочь, но времена такие были у меня. Тебя надо было кормить, мать твоя просила вечно то сумку, то туфли, самому жрать нечего, понимаешь? А! Накопления кое-какие остались у меня. Я вот тут тебе… принес! - Рубцов сунул руку за пазуху и вынул пачку пятитысячных купюр. - Это чьи деньги? За что? За убийство? - с ужасом спросила девушка, попятившись чуть назад. - Нет, что ты. Это до еще осталось. Я и упрятал. Возьми, - попросил Рубцов, однако Алиса лишь отрицательно помотала головой. - Ну, если тебе вдруг понадобятся, скажи. - А в папке что? - спросила Рыбкина, указав взглядом на красную папку, что мужчина принес с собой. - А, тут? Документы забрал оставшиеся из отделения. Потом к тебе сразу. Вот, глянь. Он раскрыл папку. Алиса нагло и тщательно перебрала каждый документ, однако нужного там не оказалось. Дальше разговор ушел в рассказы отца о тюрьме. Они говорили долго, почти до самого вечера, а в машине тем временем была не менее напряженная атмосфера. Особенно Измайлов нервничал. Яковлев уже конфисковал у него оружие. Генерал-майор и сам глазам не верил: наблюдать за убийцей родителей собственного демона было для него как-то необычно, даже несмотря на многолетний опыт работы в полиции. Наконец Рубцов отошел в уборную и полицейские смогли ненадолго расслабиться. - Володь? Мух? - обратился Измайлов к друзьям. - Слышите? Да отлипните уже! Нет там никого. А если я все-таки…ну там случится че. Даже не Рубцов, а так. Машина собьет. Плита упадет. Вы это, у мамы с папой иногда сможете прибраться? Часть Ника, часть вы… А? - Ты че несешь? Вот че ты несешь, Измайлов? Кому ты нужен? Я не собираюсь удочерять девочку-демона. Упаси Господь! - А я буду, Гриш. Только не умирай, а? Не-е-ет! - расстроился Мухич, готовый уже вот-вот горько заплакать. - Измайлов! Дебил! Не умирать! Это приказ! И не говорить об этом при мне. Своей ебучей энергетикой притянешь сейчас кажется, а шарахнет опять по мне. Сиди и бди экран, недоделанный. Мухич, успокойся уже. Платочек может подать вам, начальник следственного отдела, а? Две девки собрались тут. Сидят, сопли распустили. Катьками мне может вас еще называть? - строго спросил Яковлев, срываясь уже даже на крик. Игорь испуганно помотал головой. - Я сказал втянуть сопли обратно, откуда выпустили! Демон! Я тебе обещаю большие проблемы, если ты будешь распространять вот эту свою энергию всякого говна, ты понял меня? Не хватало еще, чтобы у меня на заднем сидении полицейского автомобиля сотрудники рыдали! В Тушинском лесу снова курила компания. Молодые люди наперебой говорили: звонкие голоса ловко перебивали друга друга. В руке каждого из ребят по бутылке пива. Неподалеку сидели двое: Вероника и Марат. Они отсели чуть дальше, чтобы поговорить наедине. - Хочешь? - спросил Марат, протянув девушке пачку Беломорканала. Вероника вытащила одну и закурила. - Фу, - сказала она, закашлявшись. - Какие крепкие. Представляешь, а я сегодня на развод подала! Костя приехал вчера, стащил фотографии наших родителей. Заблокировал везде. Вообще, чувствую себя дурой. - Да я тебе с самого начала говорил, что чушь это все. Глупая ты. - Он такой хороший был. В один миг поменялся. Гришу забрал. Вчера вообще обманул. Как взял, так и вышвырнул. Гриня теперь злой ходит, как будто ему в рот насрали… Общая подруга Вероники и Марата подала ребятам бутылку вина. Молодой человек снял пробку и сделал глоток. Закашлявшись, передал бутылку девушке. После двух-трех глотков на двоих друзья пересели в общую компанию. - Знаете, - начала Вероника. - Вот сколько лет мы тут встречаемся? Да дохуя. И каждый раз, приходя сюда, мне так хорошо! Вы такие крутые, ребят! Пьяная, но счастливая компания веселилась почти до рассвета. Музыка, алкоголь, танцы создавали атмосферу благоприятную для того, чтобы просто наслаждаться. Измайлову даже надоумили вернуться на работу в автосалон, где она проработала несколько лет автомехаником. Алкоголь бил в голову, музыка играла все громче. Только один Марат беспокоился по-началу о том, как бы не вышло чего неприятного, но и его очень скоро покинули негативные мысли. У Алисы тем временем дела шли плохо. Опасаясь отца, она все ждала когда он уйдет. За последние десять лет это самый длинный их разговор, который, к тому же, не приносил абсолютно никакой информации. Это даже хорошо: Рубцов, возможно, не причастен к исчезновению документов, а Измайлову не грозит смертельная опасность. Однако в этом девушка по собственному опыту уверена не была. - Выпьем, доча? - Нет. Не выпьем. Долго уже сидим. Мне нужно на работу собираться. Завтра смена. - Ты простила меня? - Нет. Я никогда не прощу. Ты оставил меня, маму. Всех. Убил людей. Из-за тебя осиротели дети. Я ненавижу тебя. Ты не мой отец. Папы так не поступают. - Это же в прошлом, Алис. Я отсидел свое. Ты же умная девочка, сама понимаешь, молодость. - Молодость? А кто вернет детям мать? А мне кто вернет детство? Блять, я прошу, не надо мусолить. Иди уже. - А мы встретимся еще? - спросил Рубцов уже на пороге. - Встретимся. Может быть. Хотя надеюсь нет. А, стой! А что с теми, кто убивал тогда? Где они? - Они? Коваленко сидит. Ястреб умер. Королько… что с ним не знаю. И не общаемся давно. - Вас было четверо? - Четверо и крыша. Крышу пересажали всех, кто не умер. Дочь, я прошу тебя, не лезь туда. Там ужасные люди. Они обидят тебя! И прости меня… - Я решу. Все, пока, - сказала Алиса и захлопнула дверь. На кухне она открыла бутылку виски и сделала глоток. Вспомнив, что в ее квартире камеры, девушка подошла к одной из них. - Слышали? Не советую вам мне верить, но по-моему он не причем. А теперь пиздуйте домой. Гриш? Поднимись. Я плакать хочу. - Я тоже, Рыбкина, - раздался голос из микрофона рядом. Попрощавшись с друзьями, Гриша не совсем уверено зашагал в подъезд. Алиса к тому времени уже разогрела мужчине пюре с котлетами и сидела, еле сдерживая слезы. - Отставить, Рыбкина! Не реветь! О, это мне? - спросил полицейский, заметив на столе ужин. - Ммм, господи, это божественно! Как у мамы, - чавкая, радовался Гриша. - А можно мне прямо сюда еще? Две котлеты. Две котлеты и пюре. Нет, три. И побольше пюрешки! Алиса щедро выложила ему в тарелку котлеты с пюре, разогрела. Усевшись рядом, она наблюдала за тем, как вкусно ел Гриша. Ей даже показалось это несколько милым. Она аккуратно, чтобы не мешать мужчине, положила голову ему на плечо, наблюдая за тем, как ее друг жадно уплетал котлеты, а по щекам текли слезы от воспоминаний горького детства, проведенного в детском доме. Поздно ночью компания Ники и ее друзей разъезжалась по домам. Пьяные, они как раз собирались вызывать каждому такси. В глазах мутнело, даже буквы разбегались в разные стороны. Вероника вытащила из кармана телефон, который пару раз за сегодняшний вечер чуть не потеряла, и открыла контакты. - Вот! Вот он! Сюда ты…кай, - указывал на контакт Гриши пьяный Марат. - Мне тебя надо сдать обратно. Звони! - Не-е-е, ты че? Мы же поругались. Надо Володю…набрать. Ватрушка моя…творожная. Он заберет. А! Во! Смотри, видишь фотку? Это Володя. А это я. Красивые, да? Так, концентрируемся, - девушка нажала на кнопку вызова, параллельно допивая общую бутылку конька, которую ребята предварительно смешали с колой. - Че звонишь, толстый? А, это я звоню. А че звоню? Забыла, Володь, представляешь… - Блять… Ты охуела что ли? - О! Ты меня заберешь? Я тут лежу. В лесу. Грине только не… не это…блять. Не говори, во. - Твою мать, Вероника. Вот послать бы тебя нахуй. Где ты блять? - В лесу. Я же сказала. Ты что, не слышишь? Алло? - закричала девушка, отчего сон Владимира покинул окончательно. - Сука… вот за что мне ты? Девушка положила трубку. Друзья выпивали дальше, а Владимир сорвался на поиски, потому что не мог подставить Веронику и свою лысую голову, которую девушка могла и оторвать, если он сделает по-своему. Яковлев крутил руль полусонный, вновь спасая семью Измайловых. Набрав Нику, Володя нервно ждал ответа, однако трубку девушка не взяла. На такой случай был план Б: позвонить во второй раз. И он сработал. - Скинь геопозицию свою. - Че? Володь, это не-воз-мож-но! Буквы пляшут… - Ты можешь там не пить блять? Сядь на землю и сиди! На заднем плане гул ребят. Владимир оставил попытки связаться с космическим пространством сестры своего починенного и, подъехав к месту назначения, пошел на звук. Как оказалось, стараться особо не пришлось: он практически сразу вышел на поляну, где отдыхали ребята. Точнее те, кто еще не успел уехать домой. Марат торжественно отчитался о наличии здесь Вероники и поклонился Володе, словно царю. - О-о-о! Друган мой! А ты че здесь? - встретила его девушка. Вероника порывалась сделать заключительный свой глоток, однако, отобрав у нее спиртное, Владимир сделал это сам и прямо до дна. - Ты идти можешь вообще? - Я могу лететь! - Да ну тебя нахуй! Кое-как, конечно, не без поддержки полицейского, они дошли до машины. Девушка разместилась на заднем сидении, однако очень скоро почувствовала себя неважно. Некоторое время она терпела неприятные ощущения в животе, однако быстро сдалась. - Ща блевать буду… - Сука…