Безначалье

Григорий быстро, как только разрешали знаки ПДД, примчался в отдел, где его уже ждали опера. Настроение мужчины было, несмотря на всю ситуацию, довольно приподнятое, благодаря Веронике. Она была мастером шуток над Володей, собственно, как и ее брат. У них это было важнейшим семейным развлечением. Гриша, собрав своих бойцов, вдохновлено рассказывал им об этой беззлобной, но довольно смешной шалости Вероники. — Смотрю, Ника мастер издеваться над людьми, — смеялась Рыбкина. Мухич, держась за пузо, хохотал до самых слез. — Кстати! По поводу объяснительной. Отмазала я вас. Да и себя особенно. Вчера, когда вы уехали с Володей, я генералу все объяснила. Он нормальный мужик кстати. Но! Теперь ты, капитан Измайлов, и Володя торчите мне каждый кружку пива. Большую, очень большую кружку! — Рыбкина, да ты волшебница! — сказал Гриша, подойдя к девушке и, по—свойски разведя руки в стороны, пригласил ее обняться. — Я уж думал конец моей честной, полицейской службе. С меня причитается. Всем. Угощаю всех, орлы мои ненаглядные! — командным голосом вскричал Григорий, приглашая в выходные друзей в бар. Однако на том пришла пора работать и каждый разошелся по своим делам. Старший оперуполномоченный уселся в кабинете Мухича. Вместе они должны были решить что делать дальше с нападавшей на яйца Володи. В конце десятиминутного диалога мужчины пришли к тому, что неплохо было бы пригасить присоединиться к ним и Алису Рыбкину с той мыслью, что она — женщина, должна понимать своих. — Вот смотрите, Алиса, Мух, девка стреляет по яйцам. Вот что может заставить женщину стрелять в мужика? Месть что ли? — Дело не в мести. Она целилась в конкретного человека. Точнее, в конкретные яйца, понимаете? Скорее всего за ответом нам как раз к Владимиру Сергеевичу. Мухич, возьми видео с камер, Володя должен узнать ее. Я не думаю, что они незнакомы. — Так я ж вчера еще с вечера ездил. Уже в компьютер выгрузил, — довольный собой сказал Мухич. — Ты дурак? То есть у тебя все это время видео с камер было снято? Ну, че стоишь сиськи мнешь? Включай. За прошедший вечер Игорь снял целых четыре камеры по разным адресам. И сам даже не догадывался, какое правильное для следствия действие совершил. Девушка в розовой балаклаве и желтым, почти игрушечным пистолетом, бежала через весь Китай—город вдоль Покровки. Полицейские понимали, что велика вероятность того, что девчонка со столь ярким отличительным реквизитом в тот вечер была одна такая особенная не только в районе, но и на всю Москву. Оттого отследить ее путь до дома было очень просто. Мухича отправили обратно расследовать ситуацию с камерами, а Гриша заполнял отчет о ходе дела. Загадка была вполне себе простая и разгадать ее Григорий планировал в ближайшее время. Тем временем в доме Измайловых царила довольно приятная атмосфера: Вероника ждала сына, которого вот—вот должен был привезти его отец, а Володя прогуливался по дому, на каждом шагу недовольно хмыкая от дороговизны интерьера. Телефонный звонок застал Володю в спальне хозяина дома. — Володь, открой тумбочку. Там папка синяя с документами. Убери ее подальше, а? — Измайлов, кем был твой отец? Это же не просто дорого, это нагло. Откуда у тебя Дива, бесноватый? Дива — самая дорогая в мире шотландская водка. Редкостью она не является, однако стоит немаленьких денег. Владимир, конечно, в алкоголе разбирался мало, но про этот напиток слышал, даже как—то приходилось ему ее попробовать. Вкус этот он запомнил на всю свою оставшуюся жизнь и до сих пор, спустя много лет после дегустации, мечтал еще раз ощутить этот вкус. — Да отцу дарили перед смертью. Выпить не успел. Вот стоит. Только не пей, Володь, она мне как память дорога. Дороже нефти, товарищ начальник. — Да понял я, понял. Ты когда собираешься—то к нам? Я тут на очке весь уже. — На одном или второе восстановилось? — пошутил Измайлов. — И—И… Из…майлов, сука. Ты вот че делаешь, демон проклятый? — В аду велели, товарищ начальник. Хотят со свету изжить. Ну ты это, не расстраивайся, я поговорю там с начальством, жить будешь. Только ты помнишь, что Веронике не слова о том, зачем ты здесь? Она же думает, что ты так, обстановку сменить. Давай там аккуратнее, чтобы все было как надо. А, и это, по батюшке знаешь как его? Акакьевич. Константин Акакьевич, не перепутай. — Че? Че за отчество такое? — Приличное отчество приличного человека. Между прочим старое русское имя. Ну любит он, когда его по отчеству, я че сделаю? Главное внимательнее к нему. Еще через пятнадцать минут звонок в дверь заставил Володю и Веронику подорваться и забыть про спокойствие. Ника, пока бежала открывать, почувствовала даже, как кровь ее наливается адреналином с каждой микросекундой все больше. От Константина она никакого подвоха не ожидала и о планах Гриши с Володей не имела ни малейшего представления. — Гриша, сынок! — выхватив у мужа ребенка, вскричала радостно Вероника. — Мальчик мой, Гришенька! Я скучала… — последнее она произнесла шепотом, едва слышно, прижав крепко лицо мальчика к своему. Поздоровавшись с Костей, она даже поцеловала еще не совсем бывшего мужа в щеку. Девушка подбрасывала малыша вверх, улыбалась, а слезы предательски текли по ее щекам. Она целовала сына, обнимала крепко, так, словно его сейчас же у нее заберут. Такой любящей и заботливой Нику начальник полиции никогда прежде не видел. Ему даже стало приятно от того, что он помогает вернуть Измайловым ребенка. Владимир пожал крепко руку своему старому знакомому, последний раз с которым он встречался на родах его жены. И то помнил всю эту историю смутно, потому как был сильно пьян. Вероника утащила сына в комнату, а Володе предстояло втереться в доверие к ее бывшему мужу. — Константин Акакьевич, ну—с, приятно вновь вас увидеть! — Что простите? — Добро пожаловать, говорю! — Нет, как вы меня назвали только что? — Как? Ну по имени и отчеству. Константин Акакьевич. Что? А! Добро пожаловать! — Юрьевич. — Не понял. — Константин Юрьевич. — А… С-сука… — Что? — Ничего. Ничего, Константин Акак… А как ваш день прошел, Константин Юрьевич? Неловко замяв эту ситуацию, Володя, злой на своего подчиненного, провел Константина на кухню. Предложив чай, он выставил на стол вазу с конфетами и, сев напротив, неловко уставился на гостя. — А как день прошел? — Владимир, верно? Я в туалет отойду. Где он у вас? Показав уборную ничего не понимающему гостю, Володя направился к Нике, которая уже во всю развлекала ребенка. Вместе они собирали большую башню из детского конструктора, что мама ему купила заранее. Ребенок улыбался ей, видно, тоже соскучился. — Где красный конструктор? Где у Гриши красный? — Че—то я даже и не ожидал, что ты такой бываешь, — прервал Веронику Володя. Подойдя к ребенку и присев рядом, он взял малыша на руки и стал корчить ему гримасы, отчего Гришка звонко, как только могут дети, смеялся. Это Веронику не могло не веселить. Спохватившись о том, что этот момент очень для нее важный и памятный, она схватила телефон в руки и стала снимать, чтобы зафиксировать момент счастья. У девушки была привычка снимать на камеру телефона то, где ей в данную секунду хорошо. Возможно это было связано с гибелью родителей. После их смерти она много раз жалела о том, что фотографии все пересмотрены и хочется еще. Однако, такой возможности у нее уже не было. — Такой у нас вечер. Мы тут вот башню строим. Большая получается, — говорила Ника за кадром. — Гриш, ну ты только что же смеялся. Ну посмейся еще. Володь, щекоти его! Видеозапись она отправила брату, чтобы и он поскорее присоединился к ним. Сообщения от сестры он читал моментально. Особенно Вероника любила отправлять фотографии. Ими у Измайлова была перегружена вся память телефона. Находясь на работе и умиляясь отправленному сообщению, он хотел скорее уже закончить дела и отправиться к племяннику. Заполняя документы и проверяя отчеты своих подчиненных, он ждал, когда вернется Мухич со снятыми с камер записями. Закончив бумажную волокиту и ожидая появления следователя, он пошел по отделу хвастаться племянником, показывая друзьям только что отправленную запись. — Это мой племянник. Как будто Вероника, только маленькая. О, смотри, смотри! Ника сейчас покажет башню какую он построил! — Я все понимаю, Гриш, но какого хуя там Володя и почему он не на своем рабочем месте? Вы же уже получили пизды вчера, - удивился Игорь. — Алиса! — заметил в коридоре Рыбкину Гриша. — Глянь, че покажу! Так весь отдел узнал, что Володи Яковлева на работе нет. Наконец, когда приехал Мухич, Григорий заставил его в срочном порядке скачивать на компьютер видео с камер, писать дальнейший план действий полицейских, дабы уехать уже скорее домой. Время тянулось словно резиновое. Вероника положила каждому сваренный со вчерашнего вечера борщ. Гришка уплетал его за обе щеки, в то время как Яковлев просил добавки. Костя, молча доев все до капли, добавки не попросил, обошелся лишь сухим «спасибо». Молчание затянулось, однако прерывать его никто не спешил. Лишь только Володя иногда восхищался супом. Нарушилось молчание телефонным звонком, прозвучавшим у Константина. — Да, дорогая? Я сейчас у жены бывшей, Гришку привез. Мы посидим чуть—чуть и я вас к маме увезу, хорошо? Собирайся пока. Целую. Лицо Володи перекосило. Неловкость застала его врасплох. Он взглянул на Нику, которая, судя по ее выражению лица, удивилась не меньше. Володя поймал ее взгляд, выражающий растерянность и обиду. Константин этот взгляд тоже поймал, потому поспешил объясниться. — А что ты думала, я вечно один что ли буду? Надо жить дальше. — Ты урод? Мы с тобой между прочим ребенка родили, в браке сколько жили. И ты вот так просто нашел мне замену? И теперь ей говоришь, что любишь ее, да? А ребенок? Мой сын живет с чужой женщиной? Ты что, совсем охренел? Ком ненависти внезапно подобрался к горлу. Голос стал ниже, к глазам предательски подкрались слезы. Обида захлестнула девушку даже не за себя, а за ребенка, который без ее ведома живет с незнакомой ей женщиной. Хотелось кричать, но маленький Гриша, находившийся рядом с мамой и папой, сдерживал ее. - Константин Акакьевич… это же… - Юрьевич. - Юрьевич, да. Константин Юрьевич. Это же ужасно. Ну разве так поступают с теми, кого действительно любишь? Я помню как ты на свадьбе смотрел на нее. Я так на жену свою никогда не смотрел, как вы. - Володь, перестань. Этого стоило ожидать. Он как был предателем, так и остался. Пошли Гриш, в комнате доешь. Володь, ты идешь? - Я не могу. Не могу. Идите. Я тут останусь, компанию Константину составлю. Надо бы…обмусолить кое-что, - сказал Володя и, дождавшись, когда Ника выйдет с кухни, продолжил. - Я в чужие семьи не лезу, обычно жена моя этим всем занимается, но! Я все понимаю, там брат вот ее смазливый, она бесноватая… Любили же вы друг друга. Ну-с? Чего глаза спрятал? Говори теперь.