Из огня да в полымя

Лухан очень милый. Он умный, забавный временами, умеет располагать к себе и не навязывает всем вокруг своë мнение, как тот же Бэкхëн. И чертовски красивый. И это проблема. Бэкхён смотрит на них с Чонином, о чëм-то весело переговаривающихся, и понимает, что ревнует. Он веселится весь вечер, соревнуясь с Чондэ в остроумии, пока не замечает Чонина в компании Лухана. Бэкхён отворачивается к барной стойке и выпивает залпом бокал с Куба Либре, потом взъерошивает волосы и тяжело вздыхает. Чондэ смотрит на него круглыми глазами и с поднесëнным ко рту высоким бокалом. — Что-то не так? — спрашивает он, когда Бэкхëн принимается отковыривать треснувший лак на барной стойке. Тот мотает головой и вымученно улыбается. О чëм вообще можно переговариваться в переполненном клубе? Здесь и кратко-то говорить сложно: голоса можно лишиться. Чондэ ищет глазами причину столь бурной реакции и понятливо хмыкает. — Я Лухана толком никогда и не видел, — делится он, — но теперь даже не знаю, стоит ли его оставлять наедине с Минсоком. Бэкхён поднимает на него понимающий взгляд и снова смотрит на Чонина. Тот что-то очень старательно рассказывает Лухану, жестами рисуя какие-то картины. Он ему теорию вероятности, что ли, объясняет? Бэкхён несчастно выдыхает, понимая, что повода для ревности у него нет: сам ведь их знакомит. Сам предлагает сходить с ними вместе в клуб. Просто Лухан — омега, но Бэкхён не задумывается до этого момента, что тот так-то тоже интересен альфам. Да что там! Вон как Лукас вокруг него крутится! — Так ты уже это чувствуешь? — возвращает к себе внимание Чондэ. — Что? — Ну, что вы с Чонином того… Чондэ подпирает щёку рукой и пристально рассматривает Бэкхёна. Тот кидает раздражённый взгляд, но, судя по всему, ехидничать не собирается. — Вы истинные?! — Кёнсу чуть ли не давится своим коктейлем и смотрит ошарашенно на Бэкхёна. — А почему ты не сказал? — Потому что уверен, что это не так. Здесь только Чонин обеими лапками «за», — объясняет Чондэ ситуацию. — Чонин ошибается, — Бэкхён отставляет в сторону пустой бокал и потягивается, вслушиваясь в музыку: ему сегодня хочется подпевать каждой песне. — Так ведь не бывает! — хмурится Кёнсу, продолжая подозрительно смотреть на Бэкхёна, а тот в свою очередь подозревает Лухана в нехорошем. — Такие случаи не известны. Я проверял, — поддакивает Чондэ. — Так что кто-то из вас врёт. — Разве есть разница между симпатией и истинностью? — задаёт Бэкхён вопрос, имеющий важное жизненное значение. — Я тоже проверял. И грань между чувствами и предрасположенностью весьма туманна. Точнее, я думаю, что Чонин мне просто нравится, а он думает, что это истинность. — Ну это совсем глупость, а Чонин вроде бы не идиот, — мотает головой Кëнсу. — Ну и я вроде тоже нет, — хмыкает Бэкхён. — Если сейчас не разбираться, кто конкретно что задумал, то есть ведь очевидные вещи, — Кёнсу принимается рассуждать, и на самом деле его мнение Бэкхёну намного интереснее, потому что эти чудные вещи его тоже касаются. — У истинных всё решает секс. Точнее, здесь речь только о сексе. Бэкхён поднимает бровь в немом вопросе, потому что это ничего не объясняет. Ясно, что без секса в этом деле не обойтись. Но почему все решили, что истинные должны трахаться, как кролики? Бэкхён думает об этом полминуты, а потом мысленно бьёт себя по лбу. А сам-то он Чонина к чему всё время склоняет? При том, что часто кричит «секс в отношениях не главное!». — То есть, раз не потрахались, то не истинные? — Бэкхён усмехается, замечая реакцию Кëнсу. — Я не об этом, — качает тот головой, еле заметно морщась. — Речь о потомстве. А потомства без секса не бывает. У истинных комбинация генов выходит удачной для передачи следующему поколению: более выгодный с точки зрения выживаемости генотип. Я вообще придерживаюсь мысли, что всё решается генами, а значит, и ответ нужно искать там. А не гадать, почему так звëзды сложились. И пока мы не научимся делать расклад таким образом, чтобы была возможность сказать «да, эти два должны быть истинными», то и об истинности мы ничего конкретного узнать не сможем. Когда двое являются половинками одной комбинации, то подобный союз должен быть выгодным обоим из пары, а значит, без притяжения не обойтись. И поэтому я думаю, что истинность не может быть однобокой. Так что кто-то в вашей ситуации пытается притянуть кота за усы. — Вот и я того же мнения, — вздыхает Бэкхён и идёт за Чонином в другой конце бара. — Чанёль, всю жизнь безумно влюблённый в Бэкхёна, встречает свою пару и тут же разрывает их долгосрочные отношения. В это же время Бэкхён, презирающий истинность, встречается с «тем самым» парнем, но утверждает, что это не так. Я ничего не упустил? — продолжает свои размышления Кëнсу. — В какой вселенной это вообще возможно? — Видимо, в нашей, — Чондэ допивает свой напиток и размышляет над тем, насколько забавной может получиться развязка. Бэкхён идёт к сладкой парочке, которая всë не унимается и продолжает сплетничать чëрт знает о чëм. У Лухана полно альф вокруг. Он может флиртовать с кем угодно. Но почему именно с Чонином? Бэкхён подходит и лезет Чонину под руку, чтобы обнять за талию. — Привет, — улыбается тот, приглаживая чужие волосы на затылке: от концертной причёски не остаётся и следа. «I feel so untouched and I want you so much. That I just can't resist you. It's not enough to say that I miss you».* — Не хочешь со мной потанцевать? — мурлычет Бэкхён Чонину на ухо. Лухан иронично дёргает бровью, а Бэкхёну кажется, что тот назло поступает так. Чонин хитро улыбается и утаскивает в толпу. Он хорошо чувствует музыку, и Бэкхён даже забывается на некоторое время, но его отвлекает странное чувство, что на них смотрят. Он поворачивается к бару и видит всю их толпу, которая наблюдает за представлением. Чондэ жестом показывает им продолжать, и его смех слышно даже через грохот музыки. У Бэкхёна моментально пропадает желание демонстрировать свои танцевальные навыки: ему хочется побыть с Чонином наедине сейчас. Ему хочется врезать Чондэ за то, что тот вечно портит момент. Они возвращаются к бару, чтобы заказать ещё пару коктейлей, а то вечер грозится быстро превратиться в рандеву, а это некрасиво по отношению к остальным. Чонин обнимает его со спины и обнюхивает шею, а у Бэкхёна возбуждение стоит комом в горле ещё после концерта. Чондэ к ним пристаëт, делая пошлые намëки, и Минсоку приходится вмешаться. — Прекрати ты лезть! — одёргивает он мужа. — Дай им поцеловаться нормально. — Ой, будто им моё отсутствие поможет! Бэкхён будет ждать, пока двери спальни не закроются, и только потом даст волю чувствам. Жаль, Чондэ не знает, чем они с Чанёлем занимаются за кулисами на их с Минсоком свадьбе, пока на сцене папа последнего произносит тост за молодожëнов. А может и хорошо, что не знает. Чонин хихикает Бэкхёну на ухо и разворачивает к себе, чтобы облизать его губы и затянуть в глубокий поцелуй. Бэкхён вцепляется пальцами в футболку Чонина и чувствует, что не хочет его отпускать. Чондэ улюлюкает, а Бэкхён шипит от досады и утыкается носом в плечо Чонина. У него стоит. И теперь ещё крутятся слова Кёнсу в голове. Чëрт. — Завидуй молча, хëн, — Чонин улыбается своей фирменной улыбкой и следует за Бэкхёном в сторону туалетов. Только до цели они не добираются. Чонин толкает Бэкхёна в небольшое углубление у входа для персонала и прижимает собой к стене. Бэкхён, не раздумывая, тянет Чонина за ворот и впивается в его губы. День сегодня какой-то странный. Чонин ведёт рукой по горячей груди к поясу шорт и хитро щурит глаза, замечая, как Бэкхён облизывает пересохшие губы. Он расстёгивает ремень и молнию, ныряя рукой за резинку трусов. Бэкхён сглатывает, потому что Чонин отлично знает все его слабые места и смотрит, гад, так вызывающе, будто планирует съесть его душу. Бэкхёна и соблазнять-то не надо: ему бы продержаться хоть полминуты. Чонин опускается на колени, вынимает чужой член наружу и фиксирует Бэкхёна у стены за бёдра. Тот лишь пытается дышать ровно, чтобы не застонать в голос, когда Чонин явно стремится лишить его рассудка. Хотя кому до них есть дело? Бэкхён, кажется, кончает слишком быстро, только выругавшись под нос, когда Чонин принимается вылизывать солоноватую кожу. Хорошо, что никто не решает пройти мимо них. Правда, Бэкхён всё равно никого не заметит: у него ощущение, что он под кайфом. Чонин выпрямляется и берёт лицо Бэкхёна в свои ладони, а тот уже согласен на всё, пусть только это наваждение не проходит. — Иди, приведи себя в порядок, — шепчет ему Чонин и отступает, а Бэкхёну хочется закричать в голос. Позже, когда смотрит на себя в зеркало, он ужасается: на голове гнездо, макияж размазан и зрачки расширены, как у наркомана. И этот лихорадочный румянец! Бэкхён плещет себе в лицо холодную воду, но всё равно не может охладить алые щёки. Это же надо так встрять! Чанёль вот всегда над ним смеëтся, говоря, что Бэкхён не способен сымитировать оргазм: подобную реакцию организма подделать невозможно. Бэкхён думает, что если истинность определяется только сексом, то он явно срывает куш, потому что такой близости между омегой и альфой просто быть не может. В его понимании. Да и спустя несколько месяцев? Он приводит себя в порядок и возвращается обратно, хотя щëки всë ещё горят, будто кто-то даёт ему пощëчин. Чондэ смотрит на притихшего Бэкхёна и понятливо хмыкает. Он, кстати, тоже в курсе этой его особенности. Чонин как ни в чëм не бывало дурачится с Лукасом и болтает с музыкантами. Лухан стоит возле Минсока и к Чонину не суëтся. Что, Бэкхён настолько очевиден? Он берёт машину Чонина, когда едет с ребятами в традиционную поездку. Они решают встретиться на середине пути, чтобы никому не пришлось пробираться через всю страну. Половина багажника забита косметическими заказами, которые последнее время сыпятся на него в огромном количестве. Бэкхён выгружает их счастливым человечкам, и те сразу же принимаются копаться в пакетах. Даже Кёнсу просит привезти пару шампуней: один для сына. — Вы мне хоть за доставку доплачивайте, — ворчит Бэкхён, когда его даже поблагодарить забывают. — В Сеуле вообще-то тоже есть наши магазины. — Да, но у нас нет фирменной скидки, — Чондэ обнимается со своей пачкой масок и нагло ухмыляется. — А тебе идут на пользу новые отношения, — замечает Лукас, когда все набрасываются на ужин. — Похорошел прям. Даже задница подтянулась. Бэкхён таращит глаза и так и застывает с пустыми плошками в руках, которые берётся отнести на кухню. Он хочет уточнить, почему вдруг его личная жизнь вызывает у всех такое бурное любопытство, но спрашивает совсем другое. — А что, она обвисшая была? — этот вопрос интересен всем, и взгляды сразу ползут вниз мимо его глаз. — Да ладно! — Да я бы не сказал, — пожимает плечами Кёнсу. — Просто при определённых упражнениях… — Ой, всё! — Бэкхён психует и продолжает свой путь на кухню. — А чего ты так смущаешься? — хохочет Лукас, а Чондэ ему поддакивает. — Если не нравятся такие разговоры, хён, не надо заводить дружбу с бетами. Сам ведь виноват! — А у меня выбор был? — Бэкхён возвращается и приносит заказанные бутылки пива. — Вы же сами навязываетесь! — А ты не жалуйся! — Чондэ суёт голову ему под руку. — Мы — это лучшее, что есть в твоей жизни, не считая Чонина. — Да вы вообще у меня золотые! — щёлкает его по носу Бэкхён, вспоминая своих нынешних коллег. — У меня в лаборатории во время рабочего процесса рассуждают о том, где купить винил Аббы, говорят о преимуществах экотрансформации, о модности поедания сверчков и гадают на Таро. — Серьёзно, что ли? — смеётся Тэмин, подливая Лукасу пиво в бокал. — Причём они все профессионалы! За исключением некоторых моментов. — Относись к ним с пониманием, — советует Лукас. — Это натурально религия сверхкатегоричности. — Переубеждать их в том, что ситуация, мягко говоря, несколько сложнее, бессмысленно: я много раз пробовал. Задаю вопрос «ну, а после-то вы что делать будете?» и нарываюсь на широко раскрытые глаза и «ты что, не понимаешь, что после всё само по себе станет зашибись?». Бэкхён вздыхает, крепко обнимая Чондэ, а тот растягивает рот в довольной улыбке. Ему не хватает умных людей рядом. Хорошо хоть Чонин спасает. Правда, часто у них не остаётся времени просто поболтать. — Если тебе там так плохо, почему тогда не уйдёшь? — спрашивает Тэмин. — Смысл уходить после такого короткого периода? — отвечает за Бэкхёна Кёнсу. — Он ещё толком даже не разобрался, как всё там работает, чтобы говорить, нравится или не нравится. Сами же ругаете людей, которые ведут себя как избалованные подростки, и не прилагают усилия, чтобы чего-то добиться! — А начальник у тебя вроде адекватный, — вспоминает Чондэ, разваливаясь на диване с бутылкой пива. — Там обратная сторона медали, — мотает головой Бэкхён. — Он весьма специфичный, и манера общения у него такая же. И часто выглядит, будто ему плевать на других. Но только выглядит, потому что он отлично разбирается в людях, общественной системе и знает себе цену. А ещё обожает внимание и постоянно тащит всех выпить после работы. Вот я не хожу на совместные посиделки. Его это раздражает. Он прямо так и говорит: «У тебя есть что-то важнее меня?». Он в начале злился и ругался, а теперь пытается придумать, как загнать меня в рамки. Зато как здорово: творческое мышление у человека сразу заработало! — Это потому что Чонин ревнует? — спрашивает Лукас, улыбаясь, как чеширский кот. — Потому что я такое не люблю. — Вот директор Чхве раза три максимум за год зовёт куда-то, — говорит Тэмин, — А я бы сходил. И так почти никого в фирме не знаю… — Радуйся, что не каждый месяц! — вздыхает Бэкхён. — Вот для вас три-четыре раза за год — это ВАУ! А для нас — боже, что случилось-то? — Мне казалось, что корейцы любят такие посиделки, — Лукас удивлённо смотрит на остальных. — Зря, что ли, традиция существует? — Посиделки, может, мы и любим, — объясняет ему Бэкхён, — но не когда отсутствие на них грозит ухудшением карьерного роста, неконтролируемым похмельем — а у меня оно всегда в наихудшем варианте — или, что ещё хуже, проявлением издевательств и кумоства. — Интересные вы люди, — хмыкает Лукас и отваливается на спинку дивана. — А давайте в шарады поиграем! — предлагает Чондэ. Остальные, разморившись после еды и алкоголя, его идею не сильно поддерживают, но всё же соглашаются. Бэкхён понимает, что тема его отношений на сегодняшний вечер ещё не исчерпана, когда одна за другой бумажки показывают что-то, связанное с ним и Чонином: истинность, судьба, влюблённость, пара, единственный, свидание, поцелуй и все остальные интимные детали. Бэкхён, разозлившись, отказывается принимать участие, хотя ребята веселятся от души. Выпадает «бильярд», и Лукас интересуется, почему так получается, а Бэкхён решает оттаскать хохочущего Чондэ за уши, не желая объяснять причины. — Вот скажи, какое строение лапы у собаки? — начинает спор Лукас, когда Тэн показывает совсем не то по его мнению. — Я не знаю, — смотрит тот растерянно, не понимая, где он не прав. — Они могут только грести, в отличие от кошки, которую ты демонстрируешь. У них фаланги прямые, — Лукас показывает жест, который Тэн путает с собачьим. — Ну или проще вопрос: может ли собака залезть на дерево? — Нет, — мотает головой Тэн. — У Чонина может, — влезает Чондэ в их пререкания. — Не, ну Моннён — это отдельный вид, — защищает любимца Бэкхён. — Он многое что может. — И одеяло он, как кошка, лапами мнёт. Я видел. — Он просто особенный пёс, — Бэкхён пихает Чондэ в плечо в который раз за этот вечер. — Оставь его в покое. — Какой хозяин, такой и пёс, — заканчивает спор Кёнсу, вызывая у всех ехидные улыбки на лицах. Когда Чондэ при содействии Лукаса уговаривает Бэкхёна принять участие в игре и выталкивает его в импровизированный центр, подсовывая бумажку в руки, тот уже знает, что в покое его не оставят. Он разворачивает кусочек бумаги и читает кривой почерк Чондэ, потом тяжело вздыхает и принимается жестикулировать. — Так! Кто-то спит! — говорит первую догадку Тэн. Бэкхён кивает. Затем рисует руками большой прямоугольник и показывает, как он на него запрыгивает. — Секс! — орут все хором, вынуждая Бэкхёна дёрнуться от испуга. — Да идите вы на хер! — психует тот, швыряет бумажку в хохочущих гиен и идёт в душ. — А что там было-то? — спрашивает Кёнсу, — Да кровать, — показывает Тэмин ему бумажку. С утра они выдвигаются в свой ежегодный пеший тур. Правда, в этот раз они выбирают менее гористую местность, поэтому просто идут по окружной дороге вокруг огромного водохранилища. Бэкхён и рад, что не надо трястись всю дорогу от страха. — В министерстве со мной работал один мужчина, скоропостижно скончавшийся от инфаркта пару лет назад, — принимается рассказывать Бэкхён, когда дорога начинает спускаться вдоль небольшого ручья. — Он говорил, что совершенно не беспокоится о будущем, потому что в течение карьеры чиновника регулярно отчислял взносы в пенсионный фонд и накопил там достаточную сумму для безбедной старости. Его удивляли мои попытки выяснить, а что у него за пенсионный фонд, — а разве может быть какая-то разница? — и нервировали замечания о возможном ухудшении ситуации в мировой экономике. Теперь для него это действительно не имеет значения, и всё же. — А здесь есть подвох? — спрашиваяет Тэмин, с которым они разбирают эту тему. — Если я отчисляю деньги в какой-нибудь негосударственный пенсионный фонд, то этот фонд мои деньги инвестирует, а потом выплачивает мне мои накопления плюс полученный от инвестиций доход, — Бэкхён достаёт бутылку воды и отпивает немного, чтобы восстановить дыхание. — Но фонд коммерческий, он несёт коммерческие риски и может запросто разориться, тогда все накопления «сгорят». — Серьёзно, что ли? — присоединяется к ним Тэн. — На самом деле этим промышляют и государственные фонды, но у них система построена по так называемому принципу «солидарности поколений». Работающие и работодатели отчисляют ему часть выплачиваемой зарплаты, а в следующем месяце фонд выплачивает эти деньги пенсионерам. Поэтому размер пенсии зависит не от того, сколько я отчислял всю жизнь, а от того, на какую сумму сбросились в этом месяце работающие. Такую систему придумали в послевоенной Европе, со временем она распространилась намного шире. Идея, наверное, была блестящая для тогдашней демографической ситуации и существовавшей продолжительности жизни. Когда в обществе много молодых работающих и мало нетрудоспособных по возрасту, то система прекрасно функционирует. Однако, через несколько десятилетий демографическая ситуация изменилась, количество детей в одной семье сократилось в среднем до чуть больше одного, а продолжительность жизни значительно увеличилась благодаря достижениям здравоохранения и улучшению условий жизни. И картина изменилась до неузнаваемости. Оказывается, одному работающему надо за счёт своих пенсионных отчислений содержать несколько пенсионеров, а его собственные перспективы на пенсию неумолимо ухудшаются, — Бэкхён опять делает паузу, потому что спуск заканчивается, и говорить на ходу становится труднее. — Перспектив у такой системы немного: либо размер выплат будет всё меньше, теряя смысл со временем, либо срок выхода на пенсию будет отодвигаться за горизонт, заставляя работать почти до самой смерти. Каков же выход? Единственная мудрость по-прежнему верна: на пенсионные фонды надейся, а сам не плошай. Но как же эту мудрость воплотить в жизнь? — Я так люблю болтать с Бэкхёном! — говорит Лукас, когда тот заканчивает объяснения. — Всё время думаю: «как же мне скучно!». А потом послушаю его, как он всякую чушь до деталей изучает, и думаю: «как ему-то скучно!». Ребята смеются, а Бэкхён разочарованно вздыхает: веселишь их — они жалуются, что он дурачится, хочешь рассказать что-то интересное — говорят, что он занудничает. Лишь бы поиздеваться. Они доходят до небольшой деревушки в несколько домов и рассматривают быт людей, предпочитающих жить вдалеке от цивилизации. — Мне всегда было интересно, каково жить вот так, без людей вокруг, — говорит Тэмин, когда они проходят мимо последнего строения. — Я сам из Сеула, и у меня всегда был большой выбор, что касается школ, институтов, больниц. Ты же, если заболеешь или рожать вздумаешь, как в больницу поедешь? Это хорошо, если хоть у кого-то будет машина. — Здесь без машины вообще жить нельзя, особенно в современное время. И телефонная сеть в некоторых местах не работает, — комментирует Бэкхён. — А на севере любой населённый пункт даже в тысячу человек становится центром спасения. В больнице может быть терапевт, но нет хирурга. Если случится аппендицит, то можно умереть, если тебя не вывезут в пургу. А пурга там случается регулярно. Всё, я понял уже! Молчу! Ребята смеются, когда Бэкхён машет на них рукой и присасывается к бутылке с водой. Тэн виснет у него на шее и просит не обижаться на них. — Ты же должен понимать, что мы просто соскучились! Мы друг друга на работе уже загрызли, а ты такой свеженький, отдохнувший от нашего пристального внимания. И из-за Чонина мы к тебе пристаём только потому, что он нам нравится, и вы подходите друг другу. Но главное, что отношения у вас нормально складываются. Ты больше не ходишь всё время хмурый и не смотришь на окружающих, как на врагов. — Если бы ты ещё сам не выпендривался и признал очевидное… — вставляет слово Чондэ. — Я не выпендриваюсь! — произносит сквозь зубы Бэкхён. — Мне заняться больше нечем, что ли? Бэкхён уже устаёт копаться в себе, и зацепок никаких он не видит. Он с таким же успехом может сказать, что Чонин — его пара, как и опровергнуть этот факт. Бэкхён просто не может понять, что должно щёлкнуть в голове, чтобы сразу узнать в человеке свою пару. Если это не просто «хочу я его себе или не хочу», то где тогда эта грань? Бэкхён постоянно мониторит какие-то изменения, но всё равно не видит в Чонине что-либо родное и близкое. Со временем может ситуация и измениться, но это не больше, чем нормальные здоровые отношения между людьми. — Но ведь так не может быть! — мотает головой Тэмин, а Кёнсу с ним соглашается. — Вы либо истинные, либо нет. Невозможно, чтобы один был, а второй — нет. Тут либо есть отклонение от нормы по каким-то патологиям, либо умышленный обман. — Чонин слишком добродушен и прост, чтобы такое провернуть, а вот Бэкхён вполне себе способен, — кивает Чондэ, получая подзатыльник от друга. — Поднимите руки, кто считает, что Чонин говорит правду! — пять рук взлетают вверх, вынуждая Бэкхёна недовольно цыкнуть. — Видишь, сила не на твоей стороне. — Ладно, оставьте его в покое, — по-дружески подбадривает Бэкхёна Тэмин. — У него полно других положительных качеств, — а может и не по-дружески. — Хотите я вам расскажу случай, который приключился с моими родителями? Они как-то ночью заметили, что дверной замок периодически пищит. И так повторялось несколько дней подряд. Они даже решили, что в дом ломится призрак, пытаясь подобрать код, и позвали шамана его изгнать. — Очень романтично! — веселится Бэкхён. — Но если кодовый замок так глючит, его целесообразнее поменять, а то домой попасть не получится и безо всяких призраков. Они останавливаются на привал, потому что время движется к обеду и жара неумолимо нарастает. Устроившись на небольшом кусочке травы возле дороги, они разваливаются на пледах. Лукас с Чондэ принимаются поедать бутерброды и закуски, и остальные к ним постепенно присоединяются, пока что-то ещё остаётся. Бэкхён лежит головой на коленях у Тэмина, а тот расчëсывает ему пальцами волосы. — Я вчера слушал выступление министра иностранных дел и был весьма удивлён его познаниями в географии, — рассказывает Кёнсу. — Он беспокоился о последствиях климатического кризиса для стран, которые находятся на расстоянии ста тысяч километров от Корейского полуострова. — Беспокоиться министру Со придётся о жизни на неизведанных планетах, — хихикает Бэкхён, вспоминая молодого любимчика президента, — ибо по суше даже вдоль экватора максимальное расстояние сорок тысяч киллометров. — О. Боже. Мой, — хлопает себя по лбу Лукас. — Беда с глобусом вообще или с башкой в частности? Чёрт побери, придётся посмотреть! Жуть как любопытно, как так лохануться можно. — Ты думаешь, что не бывает среди людей дураков? Я среди них работаю! — жалуется Бэкхён. — Вроде отличные специалисты, свою работу знают, но как начнут философствовать, так у меня очередной приступ мизантропии случается. — Мы знаем! У нас Сехун есть, — хмыкает Кёнсу. — Во-о-от! А у меня теперь целое отделение Сехунов! — Бэкхён вздыхает, думая, что, наверное, в прошлой жизни совершает множество грехов, раз с ним так жизнь расплачивается. — А ещё вычитал случай, как экологи набросились на министра сельского хозяйства после того, как в интервью он сказал, что лето началось с нормальных для этого сезона температур, — продолжает Кёнсу делиться информацией. — Дело в том, что сегодня правду говорить нельзя, — включается в разговор Чондэ, утоливший голод. — Можно только отрабатывать заданную программу. Климатическая повестка превратилась в идеологию, дающую политическим и медийным элитам власть над людьми. Изменение климата наделяет этих людей возможностью указывать миллионам граждан, как им жить, ведь под эгидой спасения планеты можно протаскивать любые проекты. — Грубо говоря, есть дорога в гору. И вы можете идти наверх или убеждать всех, что идёте наверх, на самом деле двигаясь чёрт знает куда, — Бэкхён переворачивается на живот и кладёт голову на скрещенные руки. — О жаре говорят только летом. Нагнетают ситуацию, — соглашается Чондэ. — Рекордные температуры каждую неделю! Люди падают в обморок! Везде пожары! А в новостях показывают людей, отдыхающих на пляже. В такое-то пекло! — А надо реанимацию! — смеётся Бэкхён. — Вы ещё скажите, что экономике люди с дипломами экоактивистов, агрессивных меньшинств и организаторов коворкингов с плейстейшн, баристой, мягкими игрушками, самокатами и кальяном на фиг не нужны, — Лукас достаёт сигарету и закуривает, вызывая волну раздражения от остальных. — Только те, чьей специализацией является водород. Да не просто водород, а чистый, зелëненький, — присоединяется к теме Тэн. — Энергия солнца с ветром и дыхание маткой. Хочешь прожить несколько жизней за одну — просто приезжай в Корею: спиральные галактики крутятся здесь особенно заметно. — В какие времена мы живём?! Ужас какой-то! Не то, что раньше, — Тэмин смеётся, затем поднимается и начинает подгонять других идти дальше. — У школьного товарища традиционно в семье было две собаки одной породы с разницей в возрасте лет пять, — рассказывает Кёнсу, пока они собирают вещи. — Когда старшая умирала, брали щенка. На прогулке молодая собака носилась по кругу и постоянно убегала, а зрелая ходила рядом с хозяином, — он берёт Бэкхёна под руку, когда они отправляются дальше. — Проходили годы, состарившаяся собака начинала неторопливо и спокойно гулять, а молодой подросший недавний щенок с любопытством бегал по округе. Примерно так многие воспринимают течение времени и изменение событий. — Остановка развития оптимизма вблизи уровня принятия важных решений с повышенной чуткостью к риторике, — вставляет комментарий Бэкхён. — Это говорит нам о том, что сейчас надо быть осторожнее с оптимизмом.