Второй шанс Драконов (The Dragons Second Chance)

***

      Рейнира стояла перед чардревом в Богороще, ее мать умерла, ее брат умер, Деймон был изгнан, она чувствовала себя такой одинокой. Ее отец был глубоко погружен в свое горе и вышел из него только для того, чтобы взвалить ответственность на ее плечи. Завтра ее назовут наследницей престола, она не знала, хочет ли она этого, но знала, что это ее долг принять это, она просто надеялась, что это не убьет ее, как это произошло со многими в их семье. Она верила своему отцу, верила в песнь льда и пламени, в обещанного принца и в то, что он произойдет из их крови. Она почувствовала, что это правда, с того момента, как услышала пророчество. Ее кровь пела, как только ей было дано это знание, и она пела сейчас, убаюкивая ее, когда она шагнула вперед к древу. Она встретилась с кровоточащими глазами Чардрева, прежде чем поднести руку к коре, что-то умоляло ее коснуться лица, зов сирены, который она была бессильна отрицать. Сама ее кровь была подобна огню, когда она наконец коснулась лица, ее пальцы едва коснулись дерева, когда она вздохнула, ее глаза закатились, когда она упала на землю. Завернутая в корни Чардрева, ее душа обновилась, воспоминания о не прожитой жизни были подарены ей. Воспоминания пронзили ее, как огонь, пробегающий по ее жилам, магия в ее крови была пробуждена самими богами. Она лежала одна в богороще, когда ее прежнее «я» было стерто, и на его месте стала королева. Как она может помнить свою жизнь, не изменившись навсегда: юная невинная девушка, легкомысленная и безрассудная, ушла, уступив место закаленной женщине, которая потеряла слишком многое и отказывалась терять что-либо еще. Рейнира закрыла глаза девочкой, а открыла их королевой, матерью, воином, выжившей. Ее глаза распахнулись, когда она искала в Богороще Солнечное Пламя, дракона, которого она видела последним. Смех Эйгона — последнее, что она услышала, по крайней мере, в присутствии своего сына! Ее последний живой сын. Рана все еще казалась свежей. Рейнира в замешательстве огляделась вокруг: это был не Драконий Камень. Она была в Королевской Гавани, как она сюда попала? Точно так же она вспомнила, как ходила в Богорощу, она не делала этого раньше. Она почувствовала, как новые воспоминания и старые слились воедино и соединились в одно. Она чувствует боль от смерти матери, как свежую рану, но также и тупую боль от давних воспоминаний, это сбивало с толку, дезориентировало. Рейнира покачала головой, поднявшись на ноги, она посмотрела на себя и застыла, увидев юную девушку, которой она когда-то была, она чувствовала себя настолько смущенной, когда наконец пошла обратно к замку. Она, спотыкаясь, вернулась в замок только для того, чтобы найти сира Гарольда Вестерлинга, командира королевской гвардии ее отца. — С вами все в порядке, принцесса? — обеспокоенно спросил он, видя, что она так заблудилась. Она покачала головой, но не могла не смотреть: он был так молод, она не видела его таким молодым уже много лет, она не видела его уже много лет. — Я в порядке, сир. Пожалуйста, отведите меня к моему отцу, мне нужно поговорить с ним, — сказала она, приложив руку к голове, борясь с болью, которая началась, когда перед ее глазами промелькнули воспоминания. Сир Гарольд Вестерлинг с сомнением посмотрел на нее. — Король, возможно, не захочет, чтобы его беспокоили, принцесса, — сказал он, что-то скрытое было в его тоне. Рейнира покачала головой и нахмурилась: — Он захочет услышать меня, у меня есть кое-что, что не может ждать, — сказала она, давая понять, что это не просьба. По его лицу она могла сказать, что он был удивлен, в этом возрасте она не говорила так авторитетно, но она уже не была той маленькой девочкой, по крайней мере, не совсем. Сир Гарольд кивнул, но Рейнира что-то увидела в его глазах, он что-то знал и почему-то не хотел отводить ее к отцу. Внезапно она поняла, поняла, почему он колебался: он был командиром королевской гвардии, конечно же, он знал о визитах Алисенты. Ее разум наконец успокоился, два набора воспоминания стали одним, это было очень трудно, но голова больше не раскалывалась, и она могла ясно мыслить. Она думала, что, пока сир Гарольд вел ее в покои отца, по прибытию, она могла сказать, что вся королевская гвардия чувствовала себя неуютно, но Рейниру это не волновало, она не жалела их, но и не винила их. Она просто прошла мимо них и громко постучала, прежде чем открыть дверь и войти. — Отец, мне нужно поговорить с тобой… — сказала она, позволив себе замолчать, увидев Алисенту. Алисента вскочила со своего места с выражением неловкости на лице, в то время как ее отец посмотрел на нее озабоченно, но в то же время невероятно неловко. — Что ты делаешь в комнатах моего отца? — медленно сказала Рейнира: за эти годы она очень хорошо научилась играть в эту игру. Помогло то, что у нее все еще было так много эмоций, связанных с предательством Алисенты. Алисента нервно взглянула на короля, прежде чем полностью повернуться к Рейнире. — Рейнира, я только говорила с твоим отцом о его модели, — сказала она, ведя себя так, словно находиться в его комнатах так поздно — это не было чем-то скандальным для тех, кто находится за пределами семьи. Рейнира хорошо сыграла свою роль, она смущенно посмотрела на Алисенту, прежде чем попросить поговорить с отцом наедине. Алисента, приняв извинение, быстро вышла из комнаты.       Принцесса смотрела, как закрылась дверь, она повернулась к отцу, который с раздражением сел: — Что тебе нужно, Рейнира? — спросил он с изнеможением в тоне. Она смотрела на него несколько мгновений, просто смотрела, она так давно не видела его таким, он явно был разбит горем, но он был в самом здоровом состоянии, какое она видела за последние годы. Она вздохнула и покачала головой. — Мне нужно, чтобы ты выслушал то, что я тебе говорю, и поверил, это не спектакль, я не злюсь, — спокойно сказала она, выпрямившись и стоя, как Королева. Визерис обеспокоенно встал. — Ты меня беспокоишь, что случилось? — спросил он, осматривая ее в поисках травм. Рейнира горько рассмеялась про себя: — Что не случилось, отец? У меня такое ощущение, будто я прожила две жизни: в один момент я умирала, будучи заживо съеденным драконом твоего драгоценного сына. В следующий раз я уже в Богороще, прикасаюсь к лику дерева. Я чувствую себя двумя разными версиями себя, но одно можно сказать наверняка: я помню разрушение нашего дома и не позволю этому случиться снова, — сказала она с решимостью в голосе. Она наблюдала, как сомнение промелькнуло на его лице, прежде чем он медленно начал принимать правду: в их доме всегда было волшебство в крови. Это было странно, но не невозможно. — Как это возможно? Расскажи мне, расскажи мне все, что ты видела, — сказал он с широко раскрытыми глазами, жестом приглашая ее сесть. Итак, она рассказала ему, она рассказала ему обо всем, что должно было произойти, она видела, как он смеялся, плакал, злился и горевал, но он пришел к принятию истины. Она видела, что с каждым ее словом он верил ей все больше и больше. Когда она, наконец, закончила, в конце он встал и начал ходить, она не могла не выдохнуть, и груз упал с ее плеч. — Одно можно сказать наверняка: мы не повторим наших ошибок, — сказал Визерис решительным тоном в голосе. Он был в ужасе от того, что сказала ему дочь, от того, чему он позволил случиться. Он не мог поверить в то, что случилось с его домом, в ту боль, которую пережил его ребенок, и не меньше чем другие его дети. Рейнира кивнула с саркастическим смехом: — О, этого никогда не произойдет, отец, я перережу этой суке горло, прежде чем позволю тебе снова жениться на ней. Хайтауэры стали разрушением нашей семьи, — сказала она с полной уверенностью. Визерис мог сказать, что она говорит правду, и это его несколько беспокоило, но если она прошла через все, что рассказала ему, он знал, что она уже не та молодая девушка, которой была. Он будет оплакивать эту девушку, но если ее невиновность была той ценой, которую им пришлось заплатить, чтобы сохранить свой дом, оно того стоило. Он знал, что она чувствует то же самое. Он никогда не был так уверен, что ей суждено править.