Барристан
— Ты когда-нибудь о чём-нибудь жалел, Селми? Сир Барристан оторвал взгляд от ямы, которую его сапог проделал в грязи. Рано утром к нему пришёл король и потребовал, чтобы они отправились на охоту. Неважно, что торжества по случаю закрытия турнира проходили позже в тот же день и что ему ещё предстояло встретиться с несколькими высокопоставленными лицами в ходе всего мероприятия. Когда король Роберт хотел кого-то убить, лучше было не вставать у него на пути. Признаться, он думал, что мужчина всё ещё пьян. Трезвость не была тем состоянием, в котором Роберту нравилось находиться, но за те часы, что прошли с тех пор, как они покинули Красную крепость, Барристан понял, что его король гораздо серьёзнее, чем обычно. Он заметил, что при Ланселе всё ещё был полный бурдюк вина, несмотря на неоднократные попытки предложить немного Роберту. В последний раз его угрожали выпотрошить, так что бедный оруженосец мрачно отошёл на несколько ярдов от них. То, что Роберт не притронулся к вину, было поводом для беспокойства, как бы странно это ни звучало. Он не получал никаких сообщений о чём-либо необычном этой ночью, но сир Мендон никогда не был разговорчивым. Барристану всегда казалось странным, что такой респектабельный человек, как Джон Аррен, мог иметь в своём окружении такого мрачного персонажа. — И я не имею в виду те случаи, когда ты съел какую-то дерьмовую еду, от которой тебя выворачивает наизнанку, — продолжил Роберт, не замечая пристального взгляда рыцаря. — Настоящее сожаление. Из тех, что съедают твои внутренности до тех пор, пока ты больше не сможешь выносить боль. Он моргнул. Это было… необычно. Барристан привык к более весёлым разговорам, тем, в которых пьяно высмеивались смерть, женщины и приличия, всё, что настоящий король не должен осмеливаться обсуждать. Мрачные моменты были редки, да и недолговечны. — Ты собираешься мне ответить или будешь всё утро пялиться на свои ботинки? Дело в том, что Роберт даже не смотрел на него. Он сидел на камне и ковырял своё копье, как будто ему больше нечем было заняться. Этот человек охотился по многим причинам — чтобы избежать неприятностей, попасть в них, — но никогда только ради охоты. Однако это было нечто большим. Он лишь лениво проследил за теми немногочисленными следами, которые были в Королевском лесу, и нисколько не был обеспокоен тем, что в их поле зрения не было добычи. Если бы Барристан не служил ему большую часть двух десятилетий, он, возможно, задумался бы, не пошёл ли на охоту не с тем человеком. Хотя он в любом случае так думал. — Турнир в Харренхолле, Ваша Светлость, — наконец заговорил Барристан, отвечая на вопрос короля. Он придвинулся ближе к Роберту, но так, чтобы не быть прямо напротив него. — Я сожалею, что не выиграл его. Король фыркнул. — Тебе мало побед? — Нет, ничего такого. Возможно, если… — Его голос затих, пока он думал, как лучше сформулировать свой ответ. Умный человек знал, что есть определённые имена, которые никогда не следует упоминать при Роберте; мудрый человек вообще не стал бы утруждать себя. — Если бы кто-то другой был коронован королевой любви и красоты, всё могло бы быть по-другому. Он всё ещё помнил, как принц Рейгар прошёл мимо своей жены, чтобы короновать Лианну Старк. Толпа притихла, когда она взяла цветы в руки. Её братья были в ярости, Элия Мартелл пристыжена, даже король Эйрис не одобрял действия своего сына, а он был тем ещё распутником. Но в тот момент принц не видел никого, кроме неё. Роберт наблюдал за ним. Барристан вспомнил и его лицо тогда. Моложе и худее, но всё ещё полно знаменитой ярости своего дома. — А кто была твоя королева? Ашара Дейн. Со своими фиалковыми глазами и тёмными волосами она всё ещё преследовала его на каждом шагу. Он мог бы притвориться, хотя бы в этот раз, что сожалеет о том, что не победил ради королевства, но все погибшие во всём королевстве из-за украденной девушки и восстания не могли ничего значить по сравнению с потерей её. — Другая, Ваша Светлость, — ответил Барристан, ещё раз вспомнив её улыбку. — Я полагаю, теперь не имеет значения кто. Король кивнул и встал, потягиваясь под слишком громкий хруст костей. — Ты знаешь, кого бы я короновал. Всё проклятое королевство знает. Затем он начал уходить. Роберт никогда не был неоднозначным человеком. Чем быстрее он доберётся до сути, тем скорее всё закончится. Именно это сделало его великим воином в юности и ужасным дипломатом сейчас. Он не ушёл далеко, остановился перед гвардейской сосной, вглядываясь в её ветви. Барристан задался вопросом, что тот искал. — Я сделал что-то ужасное, и, Иные меня побери, я не знаю, что с этим делать, — сказал Роберт, беря в руки своё копье. — Король Семи Королевств не может смотреть в глаза собственному другу, как проклятый трус, которым он и является. Роберт ударил копьём по бедру, легко переломив его пополам. — Что б её. Барристан наклонил голову, почувствовав укол беспокойства в груди. — Ваша Светлость? — Лансель! — крикнул король, обернувшись и не обращая внимания на рыцаря. — Где ты, жалкая девчонка? Его оруженосец появился из-за дерева с вином наготове. — Принеси мне ещё одно копьё! Юный Ланнистер застыл. — В-ваша Светлость, вы взяли только одно. Последовала та небольшая пауза, знакомая старому рыцарю, когда Роберт собирался предъявить бедному мальчику какое-нибудь нелепое требование. Хотя даже он должен был признать, что всякое сочувствие давным-давно иссякло. Лансель Ланнистер доказал свою полную некомпетентность во всём, за что бы ни брался, хотя он полагал, что это не значит, что он заслужил гнев короля. — И ты не подумал, что твоему королю понадобится другое? Как я могу убить ёбаного кабана, если я не вооружён должным образом?! — крикнул Роберт. — Вернись и принеси мне другое, пока я не засунул в тебя эти части и не заставил быть по-настоящему внимательным. Лансель убежал так быстро, что Барристан едва успел взглянуть на его светлые локоны, прежде чем мальчик полностью исчез в дебрях. Роберт смотрел ему вслед, качая головой. — Надень на него платье, и он стал бы самой красивой девой в королевствах. Барристан невольно усмехнулся. — Пошли, Селми, нам нужно поохотиться на кабана. — Без копий, Ваша Светлость? — У тебя есть меч. Как и у меня. Я хочу ещё раз испачкать эту проклятую штуку кровью, прежде чем умру. И затем они пошли глубже в лес, хотя беспокойство по-прежнему крепко сдавливало грудь Барристана. Однако он знал, что лучше не совать нос не в своё дело. У него было предчувствие, что источник предыдущих бредней короля вскроется достаточно скоро; ему только хотелось бы быть к этому готовым, хоть раз.~***~
Нед
Джори разговаривал с ним, это всё, что он знал. Но он ничего не мог расслышать из-за тишины за дверью прямо за ними. Мира ни разу не произнесла ни слова, и поэтому он вышел из комнаты, хотя теперь он задавался вопросом, было ли это плохим решением с его стороны. Он не заходил туда в течение нескольких часов. Другие его дочери приходили и уходили, без особого энтузиазма расспрашивая о своей старшей сестре. Его оправданием её отсутствия было слишком большое употребление алкоголя. Санса поверила в это, сплетничая об этом с Септой Мордейн, когда уходила, но Арья знала правду. Она наблюдала за ним на полминуты дольше, чем ему хотелось, прежде чем уйти на уроки. Она становилась слишком умной для него. Нед моргнул. Как долго его мысли блуждали? Он взглянул на Джори, который, как он заметил, закончил говорить. Капитан стражи никак внешне не демонстрировал, как долго он ждал. Этот человек, без сомнения, прождал бы весь день и не пожаловался. По крайней мере, там, когда дело касалось Севера, он делал правильные выборы. — Прошу прощения, Джори, я… — Его голос затих; он даже сейчас не знал, как описать то, что чувствовал. — Всё в порядке, милорд. Это была долгая ночь для всех нас. — Я не совсем уверен, что всё закончилось, — ответил Нед, вставая из-за обеденного стола. Это было то место, где он решил подождать, но даже обеспокоенному отцу не позволено долго рассиживать, а деснице и подавно. — О чём ты говорил? Малый совет? — Да, мой лорд. Они потребовали срочное собрание. Что-то связано с новостями с востока. Таргариены. Как будто у него и без того было мало забот; теперь ему приходилось беспокоиться об одержимости Роберта умирающим домом. Роберт. Никогда не беспокоившийся о настоящем управлении королевством, он часто предпочитал игнорировать такие собрания. Однако именно ради Таргариенов этот человек как раз мог бы появиться. И что бы он сделал? Нед почувствовал, как сжимаются его кулаки. Он уже не был тем человеком, которым был раньше, но в его стареющих костях всё ещё таилась сила, которой точно окажется достаточно, чтобы избить толстяка до полусмерти. — Я полагаю, Роберт будет там. Джори молчал в течение долгого времени. Нед практически слышал, как он взвешивает варианты в своей голове. — Вам не обязательно идти. Несомненно, десница короля имеет на это право. Возможно, он имел. Возможно, нет. Он не был до конца уверен, что это имело значение. Он снова взглянул на дверь. За это утро Нед запомнил каждую деталь. Все линии на красном дереве, зазубрины, царапины от жестокого обращения, потускневшее золото на ручке, стёртое от пользования. Попросите его выбрать верную из ста дверей, и он ни разу не ошибётся. Ему не следовало оставлять её, и теперь было уже слишком поздно возвращаться назад. — Нет, — сказал он через некоторое время. — Я должен пойти. Не дай боги, из-за моего отсутствия начнётся война. Джори кивнул, его лицо омрачилось. — Тогда я присмотрю за ней. Если это будет последнее, что я сделаю — она больше не пройдёт через это. Клянусь. Нед посмотрел на своего капитана стражи. Он служил ему много лет, был рядом во времена войны и мира, присутствовал на его свадьбе, а теперь последовал за ним сюда, прочь от дома и семьи. Джори Кассель сам был членом семьи во всем, кроме имени. Он также видел, как росла Мира, составлял ей компанию, когда её братья тренировались, и даже был мечом, готовым защитить её жизнь. До прошлой ночи. Похоже, в то утро много мужчин размышляли о сожалениях и неудачах. Он положил руку на плечо своего друга. — Ты всю ночь искал её. Вина лежит не на тебе, Джори. — И не на вас, но мы оба здесь, наблюдаем за дверью, — ответил Джори, кивнув на дверь. — Я держу своё слово. Я пришлю кого-нибудь, когда она откроется. Не нужно беспокоиться на этот счёт. Лишь обо всём остальном. Невысказанные слова тяжело повисли в воздухе. Оба северянина обменялись недовольными взглядами. Кивнув, Нед повернулся к главной двери. — Постарайся немного отдохнуть, Джори. От тебя не будет никакой пользы, если ты свалишься с ног. Он подумал, что, возможно, вдали от проклятой двери его разум сможет найти какую-то передышку от того Ада, через который ему пришлось пройти. Однако, оказавшись в одиночестве на лестничном пролёте, он осознал перспективу встретиться лицом к лицу с человеком, которого называл своим другом, и его мысли только закружились ещё теснее и стали ещё более безумными. Неду показалось, что стены, возможно, надвигаются на него, что воздух становится плотнее. Его ноги остановились на знакомом месте, том самом, где он стоял ранее в этот день. Он мог поклясться, что на стене, где он держал Джейме в своей власти, остались следы. Нед смотрел на них и задавался вопросом, о чём он тогда думал. Его дочь никогда бы не позволила сопровождать себя мужчине, который причинил ей зло, но в тот момент ему нужно было кого-то обвинить, кого угодно. Цареубийца был такой же хорошей мишенью, как и любой другой. Было так легко поверить, что это сделал Джейме Ланнистер, даже когда Мира умоляла не причинять ему вреда; было легко игнорировать все знаки, которые так долго указывали на это. Если бы Роберт был там вместо Джейме, поступил бы он так же? Нет, конечно, нет. Он бы доверился человеку, который причинил вред его дочери. Поначалу боль не ощущалась. Нед уставился на свой кулак, когда тот упёрся в стену, но ему и в голову не пришло, что он на самом деле ударил по ней, пока костяшки пальцев не начали пульсировать, а на коже не показалось тёмно-красное. Он убрал кулак, оставивший свой след рядом с Джейме, и посмотрел на повреждённую кожу. Это всё, что он мог для неё сделать? Королевская гвардия Роберта остановит его, прежде чем он сделает шаг. И даже если их там не будет, сможет ли он это сделать? Его доверие к нему было подорвано, но Роберт всё ещё был его королём. Что ещё он мог сделать, кроме как отругать этого человека и пригрозить уйти? Лорды вступали в войну за своих дочерей и за меньшее пренебрежение, а он стоял здесь, чувствуя борьбу между честью и любовью. Кейтилин больше всего беспокоилась о Мире. Арья была волевой и не потерпела бы ничьих слов, а Санса была рождена, чтобы быть среди лордов и леди, не говоря уже о том, что Септа Мордейн смотрела свысока на любого потенциального претендента. Но Мира, как сказала его жена, была из тех, кто даёт человеку шанс, пока не стало слишком поздно. «Ты должен присматривать за ней, Нед. У неё больше не будет Робба, который будет делать это за неё». Он улыбнулся на заботу своей жены. «Мира — взрослая женщина, Кэт. Она справится, во всяком случае, намного лучше, чем её сёстры». Она вздохнула, погладив его по щеке; она всегда так делала, когда хотела преподать ему урок. «Вот тут-то ты и ошибаешься. Мира присмотрит за ними, за тобой и за всеми остальными в этом мире, прежде чем у неё появится время позаботиться о себе. Она нуждается в своём отце сейчас больше, чем когда-либо». И где он был, когда его дочь нуждалась в нём больше всего? Он подвёл их, свою дочь и жену, и даже сейчас продолжал это делать. Внезапно почувствовав усталость, Нед прислонился спиной к стене, но даже этого было недостаточно. Его ноги ослабли и дрожали, в итоге подкосившись под ним. И там, неудобно усевшись на ступеньках Башни десницы, он заплакал.~***~
Нед думал, что то, как Малый совет смотрел на него, говорило о том, что всем всё известно. Варис, скорее всего, знал. Королевский паук знал очень многое, и выражение сочувствия на его лице не осталось незамеченным. Мизинец, однако, улыбался. Ради его же блага, Нед надеялся, что он был в неведении. — Прошу простить, — начал Нед, задерживаясь у двери. Он был на расстоянии одного неверного слова от того, чтобы сбежать, как какой-нибудь мальчишка, ожидающий наказания. — Нужно было уладить… семейное дело. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать. Впрочем, ожидание не было таким уж долгим. Роберт ещё не прибыл. Учитывая его одержимость Таргариенами, Нед ожидал, что он опередит всех остальных. Возможно, боги действительно даровали небольшие благословения. Честно говоря, он не был до конца уверен, что сделает, как только увидит его. Милостивые боги, как ему пережить этот день? — Вовсе нет, милорд, — ответил Варис таким приторно-сладким голосом, что Нед был уверен, что теперь мужчина всё понял. — Семья превыше всего. Кроме того, час или два вряд ли могут повлиять на исход событий за морем. — Да, но месяц или два могут, — добавил Мизинец. Это явно была какая-то внутренняя шутка, которую Неду не хотелось знать, хотя и он не сомневался, что скоро узнает. Он оглядел сидящих за столом, и его взгляд застыл на Ренли. Ему потребовалась вся сила, чтобы оставаться неподвижным, хотя кулаки всё ещё сжимались. Ему пришлось снова напомнить себе, что молодой мужчина не был его братом ни внешне, ни по манере поведения. Конечно, он тоже не знал, что произошло, иначе сам пришёл бы в Башню. Нет, его серьёзное настроение было как-то связано с собранием. О Великом мейстере Пицеле он даже не беспокоился. Мужчина выглядел так, будто вот-вот заснёт. — Где король? — наконец-то удалось спросить Неду. Он по-прежнему не двигался. Ренли заёрзал на стуле. — Мой брат решил, что сегодня хороший день для охоты. Он взял с собой сира Барристана и оруженосца рано утром. Странно, поскольку обычно ему нравится тащить за собой несчастные души — меня, — чтобы они стали свидетелями бойни. Бегство от ответственности. Такова была вся жизнь Роберта. Его пьянство, шлюхи и чрезмерное насилие — всё это было просто бегством. Нед знал это достаточно хорошо, хотя сама причина всегда ускользала от него. За исключением сегодняшнего дня. Он вздохнул. — За ним кого-нибудь отправили? Пицель кивнул. — Мы отправили гонца, милорд, но совет согласился, что мы хотели бы обсудить ситуацию с вами заранее. Конечно, они этого хотели. Это было единственное собрание, на котором король захотел бы присутствовать, а они совсем этого не желали. Нед кивнул, медленно двигаясь к столу. Он занял самое центральное, почётное место, место Роберта. Справа от него стоял пустой кубок. Он закрыл глаза и отодвинул его. Сдавленный вздох слева от него привлёк внимание Неда. Варис, или, скорее, весь Малый совет, обратил внимание на его окровавленную правую руку. По правде говоря, он совершенно забыл об этом, хотя и не мог понять как. Двигать пальцами было трудно, и кожу всё ещё жгло. — Ерунда, — быстро сказал он, пряча объект внимания под стол. — Просто трудный вечер. — Интересно, как сейчас выглядит другой мужчина, — с ухмылкой произнёс Ренли. Нед задался вопросом, выглядел бы юноша так же, если бы знал. — Действительно, — согласился Мизинец. — Чтобы заставить благородного Неда Старка драться, кто-то, должно быть, сделал что-то экстраординарное. Я, конечно, надеюсь, что это был не кто-то из наших знакомых. Нед не счёл его комментарии достойными ответа — разве что хорошего удара; но он обещал Кэт. Должно было быть хоть какое-то обещание, что он не нарушит. Варис, как он заметил, тоже наблюдал за Мастером над монетой. — Если вы позволите мне, милорд, — начал Пицель. — Возможно, у меня найдётся что-нибудь, чтобы облегчить… — Всё в порядке, Великий мейстер, — прервал его Нед. Он просто хотел покончить с этим. Это затягивание было похоже на целенаправленную пытку. — Если мы закончили обсуждение этого вопроса, я думаю, нам нужно заняться чем-то более важным. Варис кивнул: — Совершенно верно, лорд Старк. Моя пташка из-за Узкого моря принесла нам… мрачные новости. — Я так понимаю, эта пташка — Джорах Мормонт? — Тот самый, — ответил Паук, сохраняя зрительный контакт. Нед полагал, что ему было бы всё равно, что сделал этот человек. Он жил, чтобы использовать тех, кто находился в положении, подобном опозоренному Мормонту. — Он сообщил мне, что Дейенерис Таргариен ждёт ребёнка. Нед застонал. — И что из этого? — Мой брат захочет, чтобы были приняты меры. — Ренли облокотился на стол, выглядя старше, чем когда-либо, пока жонглировал судьбой чьей-то жизни. — Их следовало убить задолго до того, как они стали проблемой. — А являются ли они проблемой? — спросил Нед, оглядывая других членов совета. — Двое Таргариенов, которые были младенцами, когда бежали из Вестероса, и которые сейчас всё ещё едва ли выросли из того возраста, причинили всем вам достаточно горя, чтобы оправдать их убийства? Вы бы даже не заметили их в переполненной комнате. Мизинец выпрямился. — Независимо от того, что они сделали или не сделали, именно то, что они планируют сделать, должно заставить нас задуматься. — Это про план вторжения в страну с армией, которая боится своей цели? Если бы Юг всегда был обеспокоен такими маловероятными угрозами, Стена бы и по сей день ни в чём не нуждалась. — Если бы одичалым удалось прекратить сражаться друг с другом дольше, чем на день, королевство действительно могло бы содрогнуться от страха. В нынешнем виде они не более чем покрытые мехом вредители, склонные к периодическим набегам, в этом отношении мало чем отличающиеся от Грейджоев. Да, вредители, которые подняли восстание и сумели сжечь флот в Ланниспорте, вернув полномасштабную войну на и без того израненный ландшафт Вестероса. Но Нед не упомянул об этом. Это скорее подлило бы масло в их огонь, а не в его. Варис кивнул. — Независимо от того, во что вы верите, лорд Старк, остальная часть совета согласна с тем, что необходимо принять меры против этой угрозы. Было бы разумно представить это дело королю Роберту единым фронтом. Так вот почему они хотели его видеть: не для того, чтобы обсудить, что им следует сказать Роберту, а чтобы заставить его согласиться с их решением до возвращения короля. При таких непростых обстоятельствах разногласие Роберта и его десницы не могло помочь. Жаль, что они с этим опоздали. — А если я скажу «нет»? — спросил Нед. Мизинец улыбнулся. — Тогда мы начинаем делать ставки на то, кто будет кричать громче. — Пожалуйста, лорд Старк, представьте, сколько жизней вы спасёте, — сказал Пицель, ёрзая на своём стуле. — Если дотракийцы действительно вторгнутся сюда, погибнут тысячи. — Десятки тысяч, — поправил Варис. Нед покачал головой, не в силах поверить в то, что слышит. — Вы также планируете уничтожить всю орду дотракийцев? Допустим, вам удастся убить Таргариенов; что помешает её людям отомстить? Прямо сейчас у них нет причин пересекать моря, но убейте Кхалиси — и они найдут способ сделать это. Это принесло ему несколько мгновений тишины. Похоже, по крайней мере некоторые из участников, а именно Ренли, не учли последствия в полной мере. Хорошо. Возможно, тогда у него был шанс. — Лучше дикая орда, угрожающая королевству, чем армия под предводительством Таргариенов, — сказал Мизинец, нарушая молчание. — Кхал Дрого не может убедить половину королевств присоединиться к его делу. Все вокруг торжественно закивали. — Так что не имеет значения, умрут ли тысячи, если Таргариен не является прямой причиной этого. — Нед встал, его сиденье заскрипело по полированному полу. — Я не буду в этом участвовать. Пицель попытался встать следом. — Вы должны понять, что мы… — Хватит! — закричал Нед, направляясь к дверям; в нём нарастал гнев. — Похоже, всё, на что способна Королевская Гавань — это причинять вред молодым девушкам. С меня хватит. Он сказал слишком много и знал это, но для него это больше не имело значения; он захлопнул за собой дверь. Всё, чего он хотел, это вернуться к своим дочерям и убраться из этого проклятого места. Он сомневался, что сможет сделать это до возвращения Роберта, но мог попытаться. Каким бы трусливым это ни казалось, это избавило бы их всех от многих неприятностей. Люди могли сплетничать сколько угодно. Винтерфелл был защищён от подобных легкомыслий. — Милорд, если позволите… Нед остановился и вздохнул. Он и не подозревал, что Варис может двигаться так быстро и бесшумно: он даже не услышал, как снова открылась дверь. Он ждал, когда евнух подойдёт к нему; запах лаванды и каких-то других чужеземных цветов возвестил о его приближении. Было удивительно, что этот человек, одетый в свои шёлковые одежды и изящные туфли, помогал совершить некоторые из самых возмутительных поступков. Убийство детей, разрушение городов — никто бы никогда не заподозрил. На секунду Нед задался вопросом, действительно ли тот хотел так одеваться, или это тоже было частью его грандиозного плана. — Я больше не буду говорить о Таргариенах. С меня хватит. — Как и я, лорд Старк. Это обсуждение может подождать, пока не возобладают более хладнокровные головы, — согласился Варис, глядя на свои руки, которые были аккуратно спрятаны в широких рукавах. — Есть ещё один вопрос, который нужно обсудить, тот, который сильно затрудняет ваше желание покинуть столицу. Если бы это не имело первостепенной важности, я бы позволил вам продолжить. Я могу понять, почему… Нед фыркнул. — Полагаю, вы многое знаете, лорд Варис, но не притворяйтесь, что понимаете. Варис не отступал. — Немногие из нас знают глубину боли настоящего предательства, лорд Старк. Это ранит сильнее, чем любой меч, и обжигает жарче, чем любой огонь; вот почему я настоял на том, чтобы Малый совет собрался раньше. Важнее, чем Таргариены, я хотел убедиться, что и десница, и наш король переживут этот день. Было время, когда Нед думал, что знает внутреннюю работу разума Мастера над шептунами, но, как и со всем остальным в Королевской Гавани, правда заключалась в том, что очень много было всё ещё скрыто для него. — Тогда примите мою благодарность, — признал Нед с усталым вздохом. — Постарайтесь удержать это чувство. Возможно, вы забудете о нём, услышав те новости, которые у меня есть. — Варис жестом указал в сторону Тронного зала, и Нед медленно последовал за ним, пока они не оказались в узком и совершенно пустом коридоре — скорее всего, проходе для слуг. — Боюсь, ситуация с неким кинжалом значительно усложнилась. Больше плохих новостей. Это, казалось, был единственный тип новостей, что он получал за последнее время. — В чём дело? Выражение сочувствия вернулось на лицо Вариса. — Похоже, ваша жена взяла всё в свои руки. Она случайно оказалась в той же гостинице, где остановился лорд Тирион с членом Ночного дозора, и призвала знаменосцев своего отца арестовать его. «О, Кэт, что ты наделала?» — Без дополнительных доказательств причастности этого человека к покушению на убийство вашего сына арест вашей женой Тириона Ланнистера будет рассматриваться как неспровоцированный. Его отец делал вещи похуже и за меньшее, не говоря уже о его брате. Нед почувствовал, как беспокойство возвращается к нему. — Сир Джейме знает? — Пока нет, и он не узнает от меня: я дорожу своей головой, знаете ли. Однако он достаточно скоро узнает и захочет крови. И снова Нед почувствовал слабость. Он опёрся рукой о стену, чтобы удержаться на ногах, поскольку начал понимать, насколько всё стало ужасно. Из-за этого они оказались бы на грани войны — войны, к которой никто не был готов. — Если вы хотите исправить это, лорд Старк, вам понадобится Роберт, — спокойно сказал Варис. Его слова прорвались сквозь мысли, которые угрожали захлестнуть Неда. — Как бы сильно вы ни хотели покинуть это место, сейчас оно может быть вашей единственной надеждой.~***~
Мира
Ей ничего не снилось, и всё же тот короткий сон, в который она провалилась, показался ей вечностью. Её разум блуждал где-то глубоко и в темноте, удовлетворённый пребыванием в этой бездне. Если ничего не могло случиться, значит, нечего было бояться, даже боли. Но также не было ничего, что можно было бы любить или находить в этом радость, и с осознанием этого её глаза открылись. Даже спрятанная под слоями одеял и простыней, она не могла не заметить дневной свет. Он просвечивался сквозь ткань, окутывая её мягким и приветливым сиянием. На мгновение она притворилась, что мир снаружи был чем-то другим, возможно, Винтерфеллом. Хотя даже в самые ясные дни, когда небо и земля были покрыты снегом, её комната никогда не была такой светлой. В конце концов, северяне верили в то, что четыре стены и двери закрывали от всего, что осмеливается быть открытым. Но, тем не менее, эта мысль подбодрила её на то короткое время, на которое это было возможно. Мира и представить себе не могла, как долго она оставалась в таком положении, лёжа под одеялом и вспоминая, когда в последний раз её дом был полностью засыпан снегом (они с Джоном умудрились потерять Робба, несмотря на его волосы Талли, и потратили на поиски большую часть часа, пока он противно хихикал из дыры в земле). Но когда ей наконец удалось выбраться из кровати, в комнате стало намного темнее. Её тело болело, особенно голова и руки, а спина ныла так, словно она всю ночь проспала на камне. В остальном она чувствовала себя просто… опустошённой. То, что она вообще приняла сидячее положение, само по себе было чем-то вроде чуда. Её рука поднялась вверх по рукаву платья, ощупывая синяки, оставленные им. «Ты этого хочешь?! Пойти к Рейгару, чтобы он мог трахать тебя, как ему заблагорассудится?!» — Нет! Нет! Нет! Она мгновенно вскочила на ноги, забыв о боли, и изо всех сил попыталась сорвать платье со своего тела. Оно было проклято, удерживая её в этом воспоминании, и она хотела избавиться от него. Без её служанки это было тяжело. Швы были распущены, ткань — разорвана, и в конце концов эта проклятая штука была сорвана с её тела и брошена в остатки огня в камине. Подобно дровам, оно быстро разгорелось, и вскоре очаг снова заревел неконтролируемым пламенем. Мира смотрела в огонь, одетая только в рубашку, и наблюдала, как сгорает ткань вместе с остатками оленьего рога. «Чтобы он мог сделать тебя своей шлюхой?!» — Нет! Она даже не заметила, как пламя вырвалось из очага, поскольку платье не полностью оказалось внутри. Дверь с грохотом распахнулась. — Леди Мира! — неистово закричал Джори, входя в её покои. Он смотрел на её раздетую фигуру лишь мгновение, прежде чем броситься вперёд, чтобы затушить огонь рядом с ней. Прямо за ним стояла Сирена с такими же широко раскрытыми глазами. Она схватила одеяло с кровати и быстро подошла к ней, чтобы укрыть. — Миледи, что вы делаете? — спросила служанка, уводя её прочь. Мира судорожно вздохнула, только сейчас осознав, что рыдает. — Я не хочу быть его шлюхой. Пожалуйста… я не… Сирена обхватила руками её дрожащее тело, позволяя Мире плакаться у неё на плече. — С вами этого не случится, миледи. Я обещаю. Мира смутно осознавала, что Сирена говорит что-то ещё Джори. Дверь снова закрылась, и она почувствовала, как её переносят на кровать. Нежная рука приглаживала её волосы, в то время как другая выводила маленькие круги на её спине, стараясь избегать её рук. Она не была Лианной. Она не была Лианной. Она никогда не будет Лианной. Прошло некоторое время, прежде чем она снова успокоилась. Сирена не отходила от неё ни на шаг, шепча слова утешения в её волосы. Это заставило её снова почувствовать себя ребёнком, бегущим к матери, когда ей было больно. Как бы она хотела, чтобы её мать осталась. — Когда ты вернулась? — пробормотала Мира, не желая пока открывать глаза. — Несколько часов назад, миледи. Ваш сир Джори почти не впустил меня, пока я не спросила, собирается ли он впредь одевать вас, — ответила Сирена. Мира чувствовала, как та ухмыляется. — Он очень заботится о вас. — Знаешь, он не был посвящён в рыцари. — Мне говорили, но он лучше половины мужчин, носящих этот титул. Думаю, я буду называть его так, как мне того хочется. Это заставило Миру улыбнуться. Она подняла голову, открыв затуманенные глаза и увидев очень приветливое лицо. — Ты отправила ко мне сира Джейме, не так ли? — Конечно, миледи, — сказала Сирена; её тёмные глаза были полны доброты. — Я надеялась прислать кого-то ещё, но он велел мне молчать. — Наверное, так было лучше. Чем меньше людей будет знать… В глазах служанки теперь была серьёзность. Она очень нежно взяла Миру за плечи и повернула к себе лицом. — Миледи, он причинил вам боль? Больше, чем… Её слова затихли, когда она увидела. Мира опустила взгляд на свои руки. Они приобрели неприятные фиолетовые оттенки выше локтей и на запястьях. Ей показалось, что она может различить отчётливый отпечаток ладони на своей коже. «Я начал войну ради тебя». Мира сделала глубокий вдох, заставляя себя успокоиться. Это не помогло. — Я… я в порядке. Король… он не… Она не могла заставить себя произнести это. — Вы сказали, что не хотите быть его шлюхой, — сказала Сирена как можно мягче, но слова всё равно прозвучали как пощёчина по её лицу. Мира посмотрела на свои руки. — Он думал, что Лианна сбежала с Рейгаром… чтобы быть его любовницей… его… Роберту это не понравилось. Сирена пробормотала что-то себе под нос. Это был не Общий язык, но явно красиво сформулированное ругательство. — Это высокий валирийский? Служанка улыбнулась. — Он, миледи. У вас хороший слух. — Я так многого о тебе не знаю, — задумчиво произнесла Мира. Она полагала, что никогда и не узнает. Сирена, как она поняла, имела больше секретов, чем большинство жителей столицы, но, в отличие от других, она не выставляла напоказ свою таинственность. — Куда ты пошла после Джейме? Женщина прикусила губу, думая. — Я… пошла к королеве. Поскольку в замке было много ушей, я хотела, чтобы она услышала это первой от меня, чтобы не было никаких сомнений в том, что произошло. Мира кивнула. По правде говоря, она была благодарна служанке за такую сообразительность. Было так легко изменить несколько простых слов, заставив королеву поверить, что в тот вечер произошло что-то совершенно другое. Меньше всего ей было нужно, чтобы Серсея Ланнистер ворвалась в Башню с яростью и обвинениями. Ей потребовалось время, чтобы оглядеть комнату, отметив обгоревшие остатки платья, пепел на полу и своё печальное маленькое отражение в зеркале возле кровати. Насколько хрупкой она выглядела. Нашла ли она в Королевской Гавани что-нибудь, что не вызывало у неё подобных чувств? Сейчас она не могла вспомнить. Любые моменты смеха или счастья казались… туманными, неясными. Всё, что было до той ночи, казалось таким далёким. — Думаю, мне бы хотелось увидеть море, — начала Мира, глядя на Сирену. — Я больше не могу здесь оставаться. В своей комнате. В Красной крепости. В Королевской Гавани. Нигде. Дорнийка улыбнулась, вставая. — Конечно, миледи. Потребовалось некоторое время, чтобы облачить Миру в новое платье. Попытка избежать как своего дискомфорта, так и очередного приступа оказалась более хлопотной, чем предполагали обе стороны, но в конце концов Мира обнаружила, что стоит перед зеркалом, выглядя по крайней мере относительно презентабельно. Сирена нашла серое платье, которое подходило под определение северного стиля, но при этом было, к счастью, достаточно лёгким для климата Юга. Служанка убедилась, что все синяки были должным образом прикрыты, прежде чем позволить Мире выйти за дверь. В тот момент, когда она это сделала, Джори встал со своего места за столом. Мира отчётливо осознала, в каком состоянии он видел её ранее, и почувствовала, как к щекам приливает румянец, но капитан стражи её отца никак этого не показал. Он просто выглядел обеспокоенным и сделал несколько шагов вперёд, прежде чем остановиться. — Миледи, — сказал он, склонив голову. — Простите меня… Я должен был быть там. Она мягко улыбнулась. — Ты был с моим отцом, как и следовало быть, Джори. — Тем не менее, мой долг — обеспечить безопасность всех членов дома Старк. Я подвёл вас, миледи, и я… Этого больше не повторится. Мира думала, что на данный момент она перестала плакать, но эмоции в голосе Джори чуть не сломили её. Сделав несколько коротких шагов, она оказалась в его объятиях, цепляясь за него так, словно он был единственным, что удерживало её на ногах; вполне возможно, так оно и было. В молодости она бы на такое не осмелилась. В Винтерфелле было время, когда её глаза были прикованы только к нему. Она смело заявила Вилле Мандерли во время пира (под немалым влиянием эля, который ей тайком принёс Теон), что однажды выйдет за него замуж. Её подруга смеялась над её словами, утверждая, что то, что она говорила, было чепухой. Она никогда не смогла бы выйти замуж за межевого рыцаря, не говоря уже о мужчине, у которого даже не было титула. И так в ту ночь она ещё немного повзрослела и отбросила свои глупые представления о любви и браке. И как же это было уместно — ведь на следующей неделе отец объявил о её помолвке с Домериком Болтоном. Она не могла не улыбнуться, уткнувшись в кожаные доспехи. В какие странные места отправляется разум, когда того хочет. Странные и прекрасно счастливые. Мира медленно отпустила Джори и отошла на более подходящее расстояние для леди и её стража. Сирена улыбнулась. — Миледи хочет пойти к морю. Я сказала ей, что это великолепная идея. Джори переводил взгляд с одной на другую. — Я только что послал весточку вашему лорду-отцу. Он хотел знать, когда вы проснётесь. — Он может встретиться с вами там, — настаивала Сирена. — Я подожду его здесь, а тем временем приберусь в комнатах. Ему незачем знать, что произошло. Мира почувствовала, как её плечи расслабились от облегчения. Без сомнения, её отец и так страдал от чувства вины. Она задавалась вопросом, что вообще скажет, когда увидит его. Единственные слова, которые она произнесла прошлой ночью, были о том, чтобы он не причинял вреда сиру Джейме. О боги, неужели он?.. Слова были вязкими и прилипали к её языку. Она не хотела спрашивать Джори, если он не знал. Не было необходимости вовлекать ещё больше людей в эту часть её маленькой драмы. Осознавать, что кто-то уже знает — пусть это и была пара человек, — было уже достаточно тяжело. Она позволила Джори вывести себя из комнаты. Они шли рядом друг с другом в уютной тишине, покинув башню и шагая по остальной части Красного замка, особо не общаясь. Те немногие лорды и леди, мимо которых они проходили, были встречены опущенными глазами и самым подобающим приветствием. Миру не волновало, что они думают, главное, чтобы они быстро прошли мимо. Через некоторое время Мира начала замечать кое-что в капитане стражи. Он никогда не отходил от неё далеко, и его рука с мечом, казавшаяся расслабленной, была наготове. Его пальцы то и дело сгибались и всегда находились близко к рукояти, в отличие от другой руки, которая двигалась свободно. Он был готов к бою. — Теперь ты мой личный страж, Джори? — спросила Мира, пытаясь хоть как-то пошутить, хотя обнаружила, что её голос едва ли это отражал. Джори нахмурилась ещё сильнее. — Я обещал вашему отцу, что позабочусь о вас, миледи. И я планирую делать это до тех пор, пока он не скажет мне обратное. Слабая улыбка украсила её черты. Она была рада этому и втайне надеялась, что отец позволит ему остаться рядом с ней, по крайней мере, на какое-то время. Это заставило её спокойнее чувствовать себя в коридорах. Это было странное чувство — ходить. Она была достаточно сильна, чтобы стоять самостоятельно, двигаться, дышать и говорить, но в то же время чувствовала себя такой слабой. В коридоре мог подуть лёгкий ветерок, и Мире казалось, что она упадёт и никогда не встанет. Что бы ни поддерживало в ней жизнь, будь то чистая сила воли или просто желание увидеть Узкое море, оно давалось ей с трудом, и её разум мог не осознавать, что всё развалилось на части, пока не стало слишком поздно. Как тогда, в её комнате. В какой-то момент она чувствовала себя болезненно и устало, но была в порядке. А в следующий уже была ночь — и Роберт: огромный мужчина, угрожающий раздавить её телом и духом. Это казалось таким реальным, таким близким. Она знала, что ей придётся покинуть это место, — будто бы отец решил как-то иначе. Мира лишь гадала, что это значит для её сестёр. Они не захотят уезжать, она знала их достаточно хорошо. Санса была помолвлена, а Арья наконец-то начала практиковаться с мечом, чего не могла делать дома. Почему их мечты должны быть разрушены из-за проблем других людей? Но это была Королевская Гавань, вспомнила она, и опасность подстерегала за каждым углом. Мира просто не ожидала, что опасность будет именно такой. Когда они повернулись к последней лестнице, Миру и Джори встретила группа, возвращавшаяся в Красную крепость. Сир Барристан и Лансель Ланнистер замыкали шествие, следуя не за кем иным, как за самим Робертом Баратеоном. Юная Старк застыла, из её горла вырвался какой-то сдавленный звук. Она почувствовала, как кровь отхлынула от её лица, и все её размышления развеялись по ветру. Джори, к его чести, не остановился. Он встал перед ней, как щит, и схватился за рукоять своего меча, готовый выхватить его в любой момент. Рука сира Барристана тоже была на рукояти, в то время как Лансель отступил на несколько футов, крепко сжимая бурдюк с вином, как будто это могло его спасти. Роберт всё ещё не шевелился. — Ты осмелишься угрожать своему королю? — заговорил сир Барристан, делая шаг вперёд. Он тоже встал бы перед своим подопечным, если бы Роберт не протянул руку и не остановил его. Джори не дрогнул. — Да, и любому другому, кто вздумает угрожать моей леди. Воздух внезапно стал тяжелее. Сир Барристан на мгновение растерялся, но затем Мира увидела, как что-то промелькнуло на его лице. Он посмотрел на Роберта, затем снова на них, и на мгновение ему стало стыдно, прежде чем он снова принял уверенность лорда-командующего Королевской гвардии. Роберт моргнул, внезапно возвращаясь к происходящему. — Нед знает? — Конечно, знает. Молчание растянулось на вечность. Затем король сделал шаг вперёд. Мечи покинули ножны, один за другим. Кто-то закричал. Мира моргнула и в одно мгновение бросилась перед Джори. Она видела, как кончик клинка сира Барристана завис всего в нескольких дюймах от её лица, когда она отчаянно оттолкнула капитана своего отца назад, и её рука потянулась к мечу, пытаясь опустить его. Король Роберт, оправившийся от того, что его самого оттолкнул в сторону Королевский гвардеец, встал между ними, демонстрируя своё командирское присутствие. — ХВАТИТ! — крикнул он. Сир Барристан на мгновение застыл, хотя Джори и близко не казался таким взволнованным. Мира крепко держала его за запястье, призывая оставаться неподвижным. — В мои покои, все вы! Мира почувствовала слабость. — В-ваша Светлость, если я… — Это приказ! Мир начал вращаться. Несомненно, это было то, что произошло раньше, воспоминание, в котором она оказалась в ловушке. Она не могла снова оказаться в ловушке с ним. Этого не могло случиться. Джори сказал, что этого не случится. Сильная рука крепко приобняла её. Мира подняла глаза и увидела решимость в глазах своего стража. Это придало ей своего рода храбрости, какой бы незначительной она ни была, собраться и последовать за королём и его свитой. В конце концов, король поступает так, как хочет, и кто она такая, чтобы ослушаться?