Друзья хотят покушать!
Утро наступило как-то быстро, что было странно, учитывая, что практически никто толком не спал. Так, проваливались в странную дрему время от времени. А теперь вот снова солнце, снова волны тихо плещут. Птицы поют… Идиллия. Если бы не обломки, очернившие и загрязнившие девственно чистый пляж. Хотелось бы, чтоб вчерашнее оказалось страшным сном, но, увы, явь насмехалась над ними. Издевательски подсовывая солнце, бьющее по непривыкшем к такому лицам, заставляя испытывать жажду… Благо определенный запас бутилированной в самолёте был, но и тот далеко не безграничен. А ещё голод — вчера он был притуплен картиной искореженных тел, сегодня напомнил о себе ревом в желудке. Однако все ждали на пляжу, чутко прислушивались — не летит ли спасательный самолёт или вертолёт. Да хоть дельтаплан, бл*дь! Но как они не напрягали локаторы, никаких радостных звуков в небе обнаружено не было. Дул ветер, качались пальмовые листья, чайки поглядывали на непрошенных гостей с высока. И, пока большая часть пассажиров продолжала ждать спасения, Андрей вдруг ощутил в себе дикую жажду деятельности. У него буквально руки чесались начать делать уже хоть что-то! Иначе казалось, что от неистового роя мыслей его голова распухала так же, как у Страшилы из Волшебника Изумрудного города! Который с полученными у Гудвина мозгами из опилок и булавок начал думать столь усердно, что эти самые булавки повылезали и сделали его похожим на ежа. У Андрея, конечно, башка была не из соломы. И сам он, хотелось бы верить, на чучело не шибко походил, но… Метафора понятна. Голова, кстати, ещё побаливала, но не так сильно, как вечером. Вообще они немного познакомились с другими выжившими. Яшка худо-бедно изъяснялся на ломанном английском. Крепыш-доктор (Молодец, Князь, верно определил профессию!) его бегло осмотрел, сказав, что это, скорее всего, легкое или среднее сотрясение, и нужно бы поменьше двигаться и больше лежать. Но лежать Андрей не мог по уже вышеназванным причинам. Потому вскоре он привел в некое подобие адекватности Реника. Товарищ Леонтьев вчера пришёл в себя после взрыва турбины и даже был полезен, но с ночи вновь впал в какое-то странное кататоническое состояние. Сидел под пальмой, качаясь из стороны в сторону, отбивал незатейливый ритм в кокос… Княже поднял его и, зарядив звонкую пощечину, пронаблюдал редкое явление: Ренегат встал на рога. Впрочем, очень скоро взгляд ошалело блестевших глаз из-под уцелевших очков приобрёл огонёк осознанности. — Андро, ты чё? — прищурился тот. — Проснись и пой, говорю, — поморщился Андрей. Так его называл лишь Мишка… Услышать такое из уст Реника было неприятно. Но он ничего не стал говорить. Обстоятельства не те, чтоб выяснять отношения. Совсем не те. Сейчас надо было держаться вместе, несмотря ни на что. Со всеми остальными их разделял языковой барьер. Оставалось надеяться, что их скоро найдут. Ну, а если нет… Самое время подтянуть английский. Позитивное мышление — залог успешного выживания. А ещё грамотное управление. У дока… Джека и так был забот полон рот. Потому Андрей тоже малость пораскомаривал. Взял и отрядил Сашку искать воду, здраво рассудив, что Лось — он и в Австралии лось, и воду отыскать сумеет… Конечно же, Князь не сошёл с ума и не послал Реника в неизведанные джунгли одного. Сам он туда отправиться не мог из-за всё ещё сбоящей башни. Зато мог собрать команду… И нет, тут одного слова «вота» было мало. Пришлось кое-кому работать переводчиком. Но своего Князь добился. Правда, странно было отправлять на поиски Реника с типом, который, ну, совершенно точно, ещё вчера передвигался в инвалидной коляске… А сейчас порывался сорваться в джунгли с тройным энтузиазмом. Нет, всё же хорошо, что Сашка хоть и коновал, но всё-таки чуток в медицине сечёт. Андрей же стал заниматься, объясняясь частично жестами, частично через Яшку (который тоже носился с какими-то делами — вот он б так по сцене скакал, а!), сигнальным костром. Тот, что был вчера, за ночь прогорел до тла. Хоть они и подрубливали новые ветки с ближайших пальм. Однако, возможно, масштаб его был недостаточным… Необходимо было обеспечить такое кострище, чтоб с МКС, бл*дь, увидели… Ну, ладно-ладно, запаливать весь остров — плохая идея… Потом куда деваться?! Но сложить тот побольше всё же надо было. Бедолага Джек носился буквально везде — и за ранеными присматривал, и кострище контролировал. Сигнальный костер был, пожалуй, одной из самых насущных вещей. Ещё они порылись и нашли несколько ракетниц. Но те были бесполезны, пока спасательных самолетов, кораблей не было на горизонте. И это дико напрягало, то, что их до сих пор не нашли… А ищут ли вообще? Если ищут, то явно не там, где надо. Что это, бл*дь, за остров такой? Или часть материка?! Неужели они отклонились от курса? И спросить не у кого — из экипажа они не встретили никого… уцелевшего. Вообще, не надо было быть экстрасенсом, чтобы сказать, что именно этого все и боялись. Что они тут затерялись. Навсегда. Как клятые Робинзоны! Только вот не верится, что это возможно в 21 веке! И всё же… Вот они. И с каждым часом надежда таяла. Было б это так легко — уже нашли. А если поиск не даст результатов в течение нескольких дней, то его прекратят, объявят сгинувшими в океане. И привет пустые гробы, неверие поклонников и слёзы близких. Вот Цою до сих пор трибьюты посвящают. Интересно, а под них что-нибудь запишут?! Наверное… Всё-таки ушли на пике. Князь странно усмехнулся. Вот уж, спасибо, нахер! Однако в своих опасениях он не был одинок. Не в плане творческого наследия, конечно, но во всем остальном. Князь мог поклясться, что у всех в лицах временами читался тот же страх, те же подозрения, что роились и у него — их не ищут… Или ищут спустя рукава, потому что выживаемость в авиакатастрофах близка к нулевой. Ну так и чего тратить горючее? Авиакомпании проще выплатить компенсацию родственникам и забыть. Такой вот мир победившего капитализма. Князь вздохнул и пошёл искать гитариста и барабанщика. Чего-то тех он давно из виду потерял. Лось, ясен пень, ищет водопой… А эти двое где?! Но вместо своих он наткнулся на Чарли. Тот выглядел препаршиво. Конечно, и дальше будет только хуже. Ломать его только начало. Он, отведя его в сторонку, что-то долго втирал Князю, прекрасно осознавая, что ни бельмеса тот не понимает, а, может, потому и втирал… Выговориться хотелось, а чтоб все знали его секрет — нет. Андрей вздохнул. Разочаровывать не хотелось, но читал он того легко. Потому попросту, не выдержав в конце, взял и дотащил вяло сопротивляющегося паренька до воды и под несколько удивленные взгляды остальных устроил ему прохладительные ванны в океане. Особенно негодующе смотрела на Князя глубоко беременная, но ему было плевать. Увидев, что действия возымели слабый эффект он, с трудом вычленив с памяти пару слов на инглише, посоветовал тому заняться делом, чтоб отвлечься.***
Им всем тут приходилось несладко. Особенно тем, кто за свою жизнь дальше маршрута «работа-дом» не совался. Это они тут калачи тёртые, автобусными турами по необъятной закалённые. Но иногда Яша с беспокойством поглядывал на Поручика, окопавшегося невдалеке. Тот был слишком спокоен. Чересчур. И это напрягало, так как от таких молчунов и можно отхватить большинство проблем: молчит себе, молчит, а потом стресс его изнутри как рванет и погребет всех рядом стоящих. Или молчит-молчит, а потом е*нет кого-нибудь барабанной палочкой в глаз. Барабанщики — они вообще народ такой… С особенностями. Полжизни глохнут под ударными, работая и ногами, и руками, отбивая ритм… А их за всё то же мясо рок-н-ролла почитают, только единиц, что сами пишут текста и музло, признают. Остальных же меняют часто. Очень часто. И только Сашка — часть экипажа, часть корабля… Только вот, похоже, флотилия Король и Шут разбилась о скалы. Что-то не видел Цвиркунов толпы спасателей… Обычно в таких катастрофах не выживают. Тут только, как пел Летов, спаси себя сам. А Пор, тем временем, сидел на белом песочке, обтачивая перочинным ножом барабанную палочку. Куча других, уже заготовленных, лежали тут же, педантично сложенные в аккуратную пирамидку. «Когда успел-то?» — устало подумал Яша, пробегая в очередной раз мимо. Однако состояние товарища заставило притормозить и присесть на корточки рядом. — По-о-о-ор…. Саш, у тебя всё норм? — глупее вопроса сложно было придумать — да, всё норм, сидим после авиакатастрофы в жопе мира на издевательско прекрасном песочке и мирно ждем-с спасения — но это было всё, что пришло в голову. Ответом ему послужило едва заметное утвердительное движение головой. Щиголев на него даже и не посмотрел, ни на минуту не прерывая простых движений ножа по крепкой деревяшке. «Вжик-вжик-вжик-вжик — кто на новенького, вжик-вжик-вжик-вжик — уноси готовенького», — невольно всплыло в голове. Яха огляделся, в поисках Андрея или, хотя бы, Реника… Скорой психиатрической помощи на клятом острове явно не наблюдалось. А в перспективе здесь уже нарисовался, кажется, неадекват с ножом и заточенными палками в руках. Он что, вообще со своими палочками не расстаётся?! В ручной клади возит? Видимо, так… И такое количество! Нет, конечно, такого расходника у них было много, всё-таки после концерта надо что-то зрителям на разживу кинуть… Не медиаторы же швырять, м-м?! Но сейчас-то что тот делает с ними? На кого собрался идти с такими колышками? Вампиров тут, вроде, не наблюдалось. Яшка похолодел. — Что делаешь? — зашёл он с другого конца. — Может, помочь? Поручик, вздохнул, положил последнюю заточку к остальным и уже затем повернулся к другу. — Уже за полдень перевалило по моим расчетам. — И что? — не понял гитарист. — Друзья хотят покушать, пойду-ка на охотку в лес, — с этими словами барабанщик подобрал всё и поднялся на ноги, и уже потом, не поворачиваясь, поинтересовался: — Ты со мной? «В качестве кого?! Партнёра, или будущего поросенка на вертеле?» — некстати пролезла в голову мысль. Потому что голодным Щиголев был способен на многое. Цвиркунов помотал головой, отгоняя её, словно маленькую птичку, и тоже поднялся. — Пойдем, да. Есть хочется дико. В лесу было сумрачно и влажно. Где-то явно росли эвкалиптовые деревья — Яшкин нос улавливал характерный запах. Будто мама простуду снова лечила. Раз есть это растение, поди, есть и коалы… Но можно ли есть коал?! Те же жрут эвкалипт, а то на вкус… Гитарист поморщился. Пор, как тигр крался впереди, сзади, пытаясь не слишком отставать, продирался и сам Яков. Чем дальше в лес, тем сильнее у него билось сердце, а виски покрывались холодным потом, несмотря на одуряющую жару. Плевать, что лес не тот, что из Лесника… Тропический или же хвойная тайга — не велика разница, кто именно тебя сожрёт: волки или оголодавший барабанщик. Итог-то всё равно один. «Главное, не поворачиваться спиной», — мрачно думал он. И тут же сам себя начинал ругать: «Он же друг мой, не станет же он в самом деле…» Именно в этот момент Поручику взбрело в голову обернуться, и Яшка с ужасом увидел нездоровый блеск его глаз. В голове тут же вспыхнуло видение — его собственная тушка, медленно поджаривающаяся на вертеле. Во рту — тропический фрукт. Манго, бл*дь, кажется! Бедный парень сглотнул и попятился, но тут же спиной наткнулся на что-то шершавое и твердое. Коллега и, видимо, бывший друг медленно подкрадывался к нему, занося руку с самодельным дротиком. Или колом, кто уж какие сказочки больше в детстве слушал. «Это конец», — обреченная мысль заставила съежиться и внешне, и внутренне. Цвиркунов закрыл глаза, покоряясь суке-судьбе и маньяку-товарищу, что решил, что каннибализм — выход. Вот пуля просвистела, в грудь попала мне-е-е-е… Не успела мысль оформиться, как мимо, с левого бока, со свистом рассекая воздух, пронеслась не пуля, конечно, но острое древко. Экс-палочка воткнулась со смачным «чавк» во что-то, раздался короткий визг и стук упавшего тела. Яша сполз по дереву и медленно открыл глаза — Пор, с довольным видом прошагал мимо него к лежавшему на боку поверженному поросёнку. — Пища! — довольно улыбаясь, барабанщик закинул тушку себе на плечи и развернулся в направлении побережья. — Ну ты и Рэмбо, — с трудом выдавил Цвиркунов. На большее просто не осталось сил. Дикий поросенок, зажаренный в тот же день на костре, показался всем выжившим пищей богов. Джон Локк, который был уже не инвалид, задумчиво смотрел на Пора, а на следующий день пошёл вместе с ним на охоту. Оказалось, что у того имелся знатный набор ножей…***
На следующий день они похоронили трёх умерших от ран людей. И, хотя все ждали спасателей, оставлять тела под палящим южным солнцем грозило неприятностями от запаха разложения, до бактерий и инфекций всем оставшимся. Кроме того, что трупное мясо могло привлечь стервятников — диких зверей. Мишка с Егорычем и Балу копали могилы острыми осколками самолета и, чем глубже становились ямы, тем глубже проникали в них невеселые мысли. Для Горшка — каждый выкопанный пласт песчанистого грунта, словно был ещё одним комком из могилы, которую он копал для Андрея. Он боялся оглядываться на тела, лежащие в тени — вдруг почудится в каком-то из них Андрюха. Это было иррационально, но что вообще было логично и рационально в их ситуации? Противный ком подкатил к самому горлу. Запах тлена разносился над небольшим пляжем, напоминая, что человек не просто смертен, а ещё и ужасно внезапно смертен. Мишка поежился. Он всегда думал, что помрёт раньше Князя, но сучка-жизнь распорядилась иначе. Интересно, а того хоть есть кому похоронить по-человечески, а, ё-моё?! Или его шута обглодают чайки или рыбы?! Стало по-настоящему жутко… Хотя, гнить в земле — тоже приятного мало. Ну, сожрут тебя черви, а не стервятники — велика разница! У некоторых народов есть погребальный обряд — оставлять тела в чаще леса, чтоб дикие звери могли прокормиться и тела насытили их, уйдя вновь в природу. Нет, бл*дь, уж лучше б та часть самолёта вся сгорела! Быстрая смерть… И гнить ничего не будет… Хотя, о чём это он?! Уж лучше б они тоже выжили… Каким-нибудь грёбанным чудом! Балу, в свою очередь, не столько копал, сколько присматривал, чтобы Горшенёв не порезался или ещё как-то не пострадал — медицины здесь нет, (дантист не считается!) схватит столбняк какой и всё, рядышком прикопаем. С другой стороны, не исключено, что исход всё равно будет один. Он старался быть позитивным, но щемящее чувство отчаяния накрывало порой, словно волной. К тому же, в голове вертелась мысль о Мышке. Так рядом и так далеко. С одной стороны, Сашка был рад, что она вроде как не расслышала его слов при крушении… С другой — ему почему-то думалось, что Машуня догадывалась и всё-таки ждет от него их же… Но уже в менее экстремальной обстановке, дабы удостовериться. А ещё ждала их же, только несколько лет назад, но он, дурак, не решился тогда и струсил сейчас. Вот ж зараза какая! И Балунов с яростью вгрызался в землю… Егорыч же с тоской думал о жене, оставшейся в Питере — всего ничего браку, пара месяцев…. Увидит ли он её когда-нибудь снова… Что она там делает без него? Сообщили ли ей?! Испугалась? Горюет? Плачет? Хочет ли вообще он, чтоб та его дожидалась?! Ведь неизвестно, насколько они тут безвестно канули? Быть может, навсегда? Не лучшее ли молодой девчонке не гробить свою жизнь? Но пока, наверное, ещё рано думать о таком… Копать-копать и не думать! Худо-бедно, но вполне приличные ямки были выкопаны. Потому что нет лучше мотиватора, чем стремление отвлечься. Тела погибших механически загрузили и закопали. Девчонка одна, психолог, кажись, прочитала короткую молитву. На этом все почести были закончены, и они поспешили разойтись, спасаясь от жуткого ощущения, что это не последние проводы в последний путь. Как бы не серчайте за тавтологию, но иначе не скажешь… Страшно было задуматься, кто следующий… Да и с учетом пропажи детей — могил могло и не быть. Ну вот куда те пропали?! Дикие звери так не работают… Что происходит на это, бл*дском, острове? Или не острове… Может, тот обитаем?! Только местные — малость, куку… Или не малость. Сразу вспоминались романы Жюля Верна и Роберта Льюиса Стивенсона. Вряд ли ворует детей капитан Немо. А вот туземцы, которые не прочь пожрать нежного, детского мясца… Бл*дь! — Сашк, — Миха неожиданно робко обратился к Балунову. — Если я это… ну… понимаешь, умру здесь, понимаешь, да, не хорони. Сожгите нафиг. Не хочу в земле гнить… — он явно не знал, куда деть свои длинные руки, как заломать, но в своём решении был уверен. Только б огоньку хватило. Кстати, об этом. Курить хотелось страшно. А сигарет не было. Не было и зажигалки. Но с этим хоть, ладно, разобрались. Были тут Робинзоны, кто с помощью стеклышка и сконцентрированного пучка солнечного света, зажёг огонь. В частности, ловко это получалось у Егорыча. Вот, а с тем, что покурить… Может, тут табак растёт? Ну мало ли, надо поискать, а то скоро впору будет на пальму лезть и реветь медведем. На лице у Шурки проступили разом все эмоции. Он уже хотел было возмутиться и прописать другу лечебного подзатыльника, но вдруг вспомнил свои недавние мысли и сдулся, словно воздушный шарик. — Гаврила, если ты дуба дашь, меня Андрюха убьет, ты же понимаешь? — выдал Сашка, отчаянно напирая на то немногое, что могло его удержать. Надежда — сильная вещь. Даже зыбкая была способна на многое. — И не смотри на меня так — живой он, уверен я, — главное, голос поувереннее и глаза почестнее. — Сам подумай, хвост наш в океане валяется, по направлению к берегу, значит, оставшиеся части должно было забросить дальше на сушу. Там деревья, смягчили падение… Бл*дь, да мы тут выжили, по большей части, они тоже могли. И вообще — нам их искать надо ещё, твоя помощь ой как пригодится, так что не вздумай сдохнуть, ясно?! — немного сбивчиво и зло закончил он. Балу и сам понимал, как нелепо звучат все его предположения. Но Горшку надо было верить, даже если он только сделает вид, что поверил. Ему надо за что-то держаться, чтобы не осесть на этом песочке и не остаться тут навсегда. Миха задумчиво покивал, но по глазам было видно, что пессимистический настрой в нём преобладает. Дальнейшие дни показали, что Балу не ошибся: Мишка мало ел, механически делал какие-то дела, которые ему поручали, и всё больше погружался в свою собственную голову, где, несомненно, уже мысленно Князя похоронил и просто не находил в себе сил отпустить его и жить дальше.