Фанфики с участием: "Париж/Лондон"

Течка у Пьера — температура, боль в животе и весьма решительное «всё нормально».

Лучиано пообещал, что всегда будет рядом, но судьба распорядилась иначе. Всё началось в 1936, и им понадобился не один десяток лет, чтобы стать счастливыми.

Уильям успел забыть, как это: каждый день знать, что вечером — никакого точного времени — позвонят.

Пьер не понимает английский юмор, а Уильям просто обожает сарказм.

Допустим у городов-столиц тоже есть что-то вроде своих собраний ООН, которые проходят параллельно с заседаниями реального ООН, на которых обсуждаются политические вопросы и т.д.. Не думаю, что это можно вынести как отдельную AU, так что это будет просто моим хэд каноном.

Пардоны гуляют по ночному Лондону и у них наконец-то всё замечательно

Эдельвейс - пансионат для детей самых знатных и богатых семей в Европе, который находится на юге Швейцарии близ горнолыжного курорта Зеналь. Уильям Темзенд, который обучался на домашнем обучении, вынужден теперь отправиться в Эдельвейс, так как родителям не нравится его замкнутость. Придётся учиться знакомиться с новыми людьми и познавать мир за пределами уютной комнаты.

— Сейчас, просто не трогай меня.

Пьер не любит проигрывать, особенно если это касается Уильяма.

Belle époque - прекрасная эпоха. Без мыслей, без переживаний, всё хорошо. Особенно, когда рядом кто-то дорогой.

Сборник драбблов по различным временным отрезкам и нереализованным аушкам/каким-либо другим идеям.

В хлопковых полях, в жарящем солнце, в ласковых тканях - Пьеру шестнадцать и слышать, а главное думать про брак надоело. Ему хочется как всем: танцевать, скакать на лошадях и не думать о всех этих традициях. Уильяму двадцать один - поля хлопковые по колено, а бояться он разучился вот уже как жизнь — его волнует количество слуг и письма домой. Их встреча случайная и веселая, заставляющая улыбаться, вспоминая. А свяжет их весна, спешная и быстрая — свяжет, заставляя обоих взрослеть.

Первую половину времени, Пьер спит: а вторую половину времени ему безумно больно, на что он прикрывает глаза устало. И Уильям, честно, не знает, зачем он приехал: только знает, что не зря.

— Знаешь, Пьер… — он начинает неспешно, точно готовясь к пылкой речи после, однако продолжает лишь парой слов. — Я скучал. Пьер кажется удивленным, молчит с несколько мгновений, а после отвечает первое, что в голову придет: — Ты шутишь со слишком серьезным лицом, Уилли. — Я серьезно. — Не ври себе. Ты не мог скучать по мне. — Мог.

— Вывести страну из кризиса, не используя революционных мер - твой стиль, Уилл.

— У вас холодно?

Чужую красоту холодом своих глаз не потушишь — Уильям потому и не тушит, просто к себе прижимая, о греховности стараясь не думать.

Пьер бы убежден, что более его ничего не свяжет с Уильямом — они останутся, в самом крайнем случае, знакомыми, но лучше ограничится статусом «соседей». Но Пьер не глупый, и понимать начал довольно скоро — его товарищи на вечер внешне чем-то, да походили на англичанина, а тем, кому удавалось походить на него и характером, оставались с Пьером на, порой, несколько месяцев.

Только Уильям никогда не будет победителем, никогда не будет подчинившим. Ведь против его белых рук оружия еще не придумали.

Их губы быстрее, чем музыка. Быстрее, чем слова и чувства. Они всегда встречаются в разных темпах, с разными словами на них.