— Мадемуазель Рид, — Иво мягко заканчивает, и в воздухе всё ещё ощущается вибрация струн. — Вам нравятся такого рода произведения? — Это… «Крэп, а что сказать-то?.. Я же ничерта не смыслю в этом». — D'une manière recherchée, Monsieur Martin.

— Закинь форму в дезинфектор. — очередной тяжёлый тяг. — Завтра выходная? — Угу. Ты после ночных тоже, вроде как. Поедешь со мной выбирать новую кастомизацию байка? На губах хилера заиграла смеющаяся улыбка, почти саркастичная. — У меня есть выбор? — после взгляда исподлобья от девушки, всё же согласился без какого-либо нежелания. — С тобой хоть покрышки выбирать, хоть вдоль Периметра кататься, Лу

— Хлебни-ка лучше, Эвтида, лотосового вина, но не трясись, как трава средь оазиса в период песчаной бури. Она мнимо слушается, не задумываясь о сказанном на нервной почве, и пьёт немного из кувшина. А Ливий, верно сказать, и не знал толком, каким эффектом оно обладает, потому и сам попивает его, не придавая этому никакого значения…

Она, правда, держалась долго, — даже щипала себя и ткала в кожу цепирусом с чернилами, — думала, что боль не даст ей уснуть. Но скопившаяся усталость сразила её. Эвтида ещё обязательно пожалеет об этом.

Эвтида не желает расставаться и только крепко сжимает его руку, словно пытаясь удержаться на краю момента и сохранить его в своем сердце (и у неё вовсе нет уверенности, что её любимого не прикончат вслед за старшим братом), и Рэймсс понимает, почему — на то много причин. Взгляд её говорил громче, чем слова — черномаг мог уловить тончайшие оттенки её чувств, словно миром взгляда он мог прочесть вибрации её по-человечески тёплой души.