4. Декабрь 2019 года
— Эй, моя сестра сказала, что видела твоё выступление в прошлые выходные, — весело говорит Бетти, пьяно тыча Ричи в предплечье. — Она сказала, что ты очень смешной.
Он никогда не работал в фирме, которая официально устраивает рабочие вечеринки, и уж тем более посиделки-по-выходным, снимая в аренду слишком хорошие бары, которые вряд ли бы когда-нибудь наняли Ричи. Здесь специально установлены мерцающие огни и предоставлен соответствующий светский ассортимент песен в караоке для тех, кто может подтвердить свой рабочий статус, чтобы спеть их. Барная стойка под его локтями тёмная и глянцевая, и ещё в помещении есть этот замысловатый свет, из-за которого все блики становятся более золотыми, а тени — более глубокими. Здесь очень хорошо.
— Оу, спасибо, Бетс, — говорит Ричи. — Вот за это мне и не платят!
— Что, Тозиер, что-то скрываешь от нас? — говорит кто-то позади него.
Органы Ричи разжижаются и стекают в его ботинки.
Иногда он улавливает слабый запах одеколона Эдди, но они не так уж часто оказываются в личном пространстве друг друга, и когда они находятся в офисе, Эдди просто вежливо протягивает ему руку. И всё же Ричи узнал бы его где угодно. Он не знает, что это за марка. Мысленно он называет её «ебабельный парусник», но это не мешает ему ощутить слабый дурман, когда он его слышит. Сильнее всего запах ощущается в кабинете Эдди. Он находит глупые предлоги, чтобы заглянуть туда в его отсутствие. Всё это очень отдаёт школьным двором: «РТ + ЭК» на задней обложке тетради и всё такое.
Так что, свежий запах одеколона и то, как Эдди прижимается плечом к плечу Ричи в баре, — это довольно много.
Ричи едва не запинается.
— Я ничего от тебя не скрываю, — возражает он. — Я рассказываю шутки в офисе!
Эдди искоса бросает на него озорной взгляд.
— Да, но ты совсем не смешной.
Возможность видеть своих коллег пьяными, конечно, также является частью привлекательности данного мероприятия. Именно так Стэн и уговорил его сходить на вечеринку в прошлом году. Ричи думает, что он, вероятно, уже видел более распущенные версии большинства этих людей, учитывая его низкий статус в корпоративной цепочке и его ауру тяжёлого случая, но есть и исключения. Как, например, Эдди, который — Ричи клянётся — никогда не находился рядом с ним достаточно близко, чтобы смотреть
снизу вверх на Ричи. Он уверен, что запомнил бы, случись подобное раньше, потому что у него такое ощущение, что Эдди высек огонь между его лопаток.
— Видишь ли, ты сейчас ошибаешься, потому что я очень смешной для людей, которые выпили уже три порции чего-то алкогольного и пытаются избежать разговора на свидании со своими скверными спутниками, которые привели их в комедийный клуб. Я
разношу толпу под настроением «я-хочу-быть-мёртвым».
Эдди пожимает плечами и теребит край меню напитков.
— Тогда покажи мне, что можешь. К сожалению, я тут один, но я выпил уже три стакана, — и
это просто толкает маленький хомячий шарик воображения Ричи вниз по лестнице.
— У меня выходной, приятель. Я больше не занимаюсь этим дерьмом бесплатно! — слишком громко кричит Ричи. Ему удаётся удержаться от того, чтобы не выпалить вторую половину шутки, которая ещё не сформировалась, но определённо имела какое-то отношение к дрочке.
— Чушь собачья, — отвечает Эдди.
— Ну так купи мне выпить! — Ричи отскакивает назад, указывая на совершенно бесплатный бар.
— Идёт, но шутка должна быть хорошей!
Короткий псевдоспор не является чем-то новым: Адриан начал называть их «Девочками Гилмор», потому что они единственные люди в офисе, которые говорят достаточно быстро, чтобы общаться друг с другом. Иногда они болтают о глупостях — Ричи забавляется над пристрастием Эдди к чайному грибу, — но они также обсуждают все рабочие дела в объёме и темпе, которые Бетти называет «погранично-враждебными». Ричи ничего не может с этим поделать, и он не думает, что Эдди хочет, чтобы он что-то с этим сделал. Он напористый и язвительный, и ему нравится, когда его отталкивают, они прям как Куско и Пача¹, которые взбираются по скале.
Хотя за пределами офиса подобное кажется немного опасным. Одно дело — держать увлечение своим боссом в тайне, когда он говорит тебе, что ты неправильно вбил данные в Эксель-таблицу по группе Боулдера,
тупица, но поддерживать притворство, когда у него вот так трепещут ресницы и он вжимается своим плечом в твоё, как будто он идеальный вариант парня, которого можно увести в конце вечера домой, — это совершенно другое.
Эдди берёт «Джин-тоник» и даёт Ричи заказать себе «Олд-фэшэнд», потому что Эдди располагает достаточным количеством информации о предпочтениях Ричи в напитках, другими словами — никаким. Когда бармен отворачивается, Ричи пытается придумать шутку, которая не приведёт к его увольнению или аресту, и тут он чувствует, как кто-то хватает его за другое плечо.
— Рич! — величественно произносит Майк, и в его голосе слышны два или три стакана чего-то алкогольного. — Ну, как дела?
— Отлично, Майк, а у тебя? — говорит Ричи, и Эдди здоровается одновременно с ним: — Привет, Майк.
Майк держит в руке бокал красного вина, что выглядит вполне прилично и по-взрослому. Он немного расплёскивает напиток, неуклюже оглядываясь вокруг, когда Ричи спрашивает о Билле.
— У него тоже всё хорошо, он где-то со Стэном, — говорит Майк. — Ты знаешь, ему понравилась твоя речь.
Ричи внезапно испытывает потребность стащить у Майка выпивку и бросить её на пол.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты не показывал своему мужу мою речь, Майк, — стонет он. — Я
умоляю тебя, скажи мне, что ты не показывал автору бестселлеров и блокбастеров мою написанную на коленке речь.
— Да ладно, он всё равно услышал бы её на свадьбе. — Майк небрежно машет рукой, и сквозь пальцы Ричи ловит расчётливый взгляд Эдди.
— Что за свадьба? — спрашивает Эдди. Угол его сдвинутых бровей отчётливо спрашивает: «Кто, блять, выходит замуж
за Ричи?»
— Стэна Уриса из бухгалтерии? — говорит Ричи. — В марте, я его шафер.
— А, — произносит Эдди.
— Майк проверяет, чтобы мой тост не был слишком дерьмовым, — продолжает Ричи.
Он договорился со Стэном насчёт свадебного тоста. Стэн и Патти не могли его прочитать, потому что так бы испортился сюрприз, а сюрприз, задуманный Ричи, заключается в том, чтобы довести их обоих до слёз. Но, конечно же, существовала постоянная опасность, что чей-нибудь тупой друг-комик пошутит над твоей бабушкой, поэтому Майка, который прочитал больше книг, чем кто-либо из знакомых Ричи, вовлекли в игру как нейтральную сторону. Он прочитает речь Ричи, удостоверится, что она: а) не будет импровизацией и б) не будет содержать упоминаний о Монике Левински², и заверит Стэна, что их свадьба не взорвётся у всех на глазах.
Бармен ставит их напитки на стойку, и Ричи указывает им на маленький столик за пределами основной толпы людей. Его напиток покрывается почти такой же сильной испариной, как и он сам.
— Между прочим, твой тост совсем не дерьмовый, — говорит Майк, когда все трое снова могут слышать друг друга. — Я бы тогда не показал его Биллу.
У него такой понимающий небрежный взгляд, как будто он слишком добр, чтобы показать, что знает, насколько сильно Ричи нуждается в этих словах.
Ричи смотрит на стол, на пальцы Эдди, играющие с мешалкой для коктейлей, а затем на свой стакан.
— Боже, приятель, ты серьёзно? — говорит он.
— Мы оба пустили слезу, чувак, — искренне отвечает Майк. — Красивая речь. Ты можешь попробовать себя в любовных романах, если с комедией не получится.
— Ну, пока я могу написать кучу постельных сцен викингов. — Ричи слышит, как Эдди тихо пыхтит в свой стакан, отчего его желудок крутит пару сальто. Он приканчивает две трети своего «Олд-фэшэнд» одним глотком.
— Так ты говорил, что ты правда забавный, — напоминает Эдди. Ричи и ценит, и ненавидит способность Эдди метафорически пинать его по яйцам.
— Да ладно, приятель, ты что, хочешь, чтобы я пошутил на похоронах? — говорит Ричи, указывая на сцену, где блондин, по смутным воспоминаниям Ричи, из отдела Майка предпринимает смелую попытку исполнить в караоке «Всё, что я хочу на Рождество — это ты».
Эдди снова фыркает.
— Слабо. Ситуативно, — упрямо говорит он. — Ты просто прожариваешь зрителей на протяжении всего своего выступления, что ли? Люди покупают билеты на это дерьмо?
— Точно нет, — легко вставляет Майк.
Это вызывает настоящий смех у Эдди, и Ричи кажется, будто его кто-то ущипнул, внутри него поднимает свою голову соперничество — и вот он снова тринадцатилетний, бежит до конца квартала с развязанными шнурками.
— Ладно, ты хочешь услышать Балабола, — говорит он, а затем понижает голос настолько, насколько это возможно. — Почему бы тебе не спросить Большого Билла, как я зарабатываю большие деньги?
— Спросить у меня что? — говорит Билл, внезапно оказавшись у него за спиной, но Ричи уже вошёл в раж.
— Господи, Уильям, лучше прекрати подкрадываться ко мне, не то ты снова застанешь меня с твоей мамой в постели!
Слева от Ричи раздаётся сдавленный звук, и он оборачивается, чтобы увидеть, как Эдди краснеет и вытирает «Джин-тоник» с подбородка. После того как Ричи сказал автору бестселлеров по версии «Нью-Йорк Таймс» Биллу Дэнбро, что он трахнул его мать.
— Да ладно, шутки
про мамок? Вот
что тебя ломает? Это даже не самая лучшая моя шутка! — возражает он, но Эдди не поддаётся на уговоры: он хрипит в свой стакан, и этот звук далеко не сексуален — он звучит, как кот, который пьёт из шланга, — но Ричи всё равно думает, что этот смех отправит в забвение всё остальное, что Ричи когда-либо услышит в своей жизни — как пятно от света лампочки, выжженное неоном на обратной стороне его век.
Проходит ещё четверть часа, в течение которой Эдди утверждает, что он просто подавился кубиком льда, и Ричи украдкой бросает на него всё более безрассудные взгляды. Затем к ним подходит Адриан, чтобы уговорить Эдди на караоке, выслушать серию символических возражений и в итоге увести его, подвыпившего и с пылающими щеками, на сцену, оставляя Ричи смотреть на это вместе с Майком и Биллом.
Одной мысли о том, что Эдди будет петь караоке в обычный день, было бы достаточно, чтобы его голова взорвалась; Ричи чувствует себя так, словно летает в космосе, наблюдая за тем, как Эдди спорит с Адрианом из-за того, кто будет держать микрофон. В своём дурмане он не сразу замечает, что Майк трясёт его за плечо.
— Хм? — говорит он, неохотно оглядываясь.
— Что ты делаешь, приятель? — мягко спрашивает Майк.
Вот шутка, которую Ричи не добавил в свой монолог:
«Я много играл в «Симс» в своей жизни, как и любой уважающий себя человек в депрессии. Вы, ребят, знаете «Симс», да, эту игру, где вы управляете кучкой крошечных цифровых человечков, типа как ветхозаветный бог, чтобы вы не сошли с ума и не поубивали свою реальную семью? Короче, я думаю, что жизнь должна работать по правилам «Симса». Во-первых, зарплата комика в «Симс 4» составляет 23 доллара в час. Что, как вы, вероятно, можете сказать по моей причёске, было бы шагом вперёд. Во-вторых, я думаю, что хотел бы иметь возможность трахнуть Мрачного Жнеца. Очевидно, я не планирую это в ближайшем будущем, потому что кто знает, как пахнет этот ублюдок, или есть ли у него губы, или моногамные у него отношения с Энн Коултер³ или так, интрижки на одну ночь, — но я имею в виду, если бы мой любимый человек только что умер и сексуальная маленькая штучка в потрёпанном плаще появилась, чтобы забрать его, я мог бы быть в настроении! Лучший способ забыть кого-то и так далее. Кроме того, вы знаете, он больше двух метров ростом. Представьте себе, что вы Мрачный Жнец и должны смотреть на людей снизу вверх,
когда приходите, чтобы забрать их в ад. Это дерьмо вообще не сработает.
В-третьих, в «Симс» вы не можете испытывать чувства к тому, у кого их нет. Ваши маленькие индикаторы прогресса отношений всегда должны совпадать. В «Симс» нет тайной влюблённости! Если ты ненавидишь какую-нибудь дрянь, она об этом знает. Но что ещё более важно, вы не можете тайно влюбиться в кого-то, кто буквально никогда не думает о вас. Вы никогда не разобьётесь о свои глупые унизительные романтические побуждения, если только другой человек не испытывает того же самого. Никаких неозвученных чувств! Давай просто избавимся от этого дерьма! Это ж, блять, несправедливо!»
Это была ужасная шутка. Прозрачная со всех сторон, и он не знал, как сделать так, чтобы не сесть из-за неё в лужу.
— Чувак, я знаю, — говорит Ричи, закрывая лицо руками. Он не может смотреть никому в глаза, когда признаёт это. — Я знаю, это, блять, очень неловко, мы можем,
пожалуйста, не говорить об этом? Вообще?
Он чувствует, как рука Майка тяжело опускается на его правое плечо.
— Конечно, старик.
Первые лакированно-пружинистые синтезаторные аккорды песни «ABBA» дождём льются из звуковой системы, прямо как небесная кара. Ричи добавляет к своей записке: «Эдди не такой уж плохой танцор, когда выпьет. Он знает каждое слово «С.О.С.» и признаёт это вслух перед всеми коллегами. И ещё он тот самый человек, тот раскованный и смеющийся поп-крикун семидесятых — под ещё одним слоем запретов, и Ричи всё равно хочет держать его за руку, как в начальной школе.
Адриан сходит с ума на сцене, размахивая воображаемым микрофонным шнуром, взяв первую половину припева. Эдди берёт вторую половину, немного менее энергично, немного более смущённо, но счастливо. Он играет на воображаемом пианино, и Ричи, сам того не желая, заливается смехом.
***
¹
«Похождения императора» — полнометражный анимационный фильм компании Disney 2000 года, рассказывающий о приключениях и злоключениях эгоцентричного императора Империи инков.
²
Моника Левински — основная участница общественного и политического скандала, возникшего по поводу её сексуальной связи с президентом Соединённых Штатов Биллом Клинтоном, с которым она познакомилась во время её работы в Белом доме стажёром.
³
Энн Коултер — американская общественная деятельница, консервативная колумнистка.
***
5. Июль 2020 года
Когда Ричи закончил свою ужасную захолустную среднюю школу, он не ожидал, что будет радоваться. Он пытался убедить родителей пропустить вручение; он не хотел, чтобы кто-нибудь видел, как он идёт по сцене в этой дурацкой мантии и шапке и хлопает в ладоши, как будто прощается с чем-то, что ему дорого. Конечно, они не позволили ему этого сделать. Он цеплялся ногтями за место отличника, катаясь по последнему семестру материала с учебными навыками, которые ещё надерут ему задницу в колледже, как по льду, а отличник не мог пропустить вручение. Неважно, сколько раз он говорил, что Стэнли может произнести речь вместо него.
Оказывается, это вовсе не имело значения. Солнце нагревало воздух Новой Англии, всё ещё свежий даже в середине июня, и кожа Ричи зудела от каждого шва мантии, и он улыбался так сильно, что болели скулы. Его речь была сносной, но ничего особенного, являясь предвестником будущего Ричи одинаково как искусного артиста, так и прокрастинатора. Он шёл по сцене, его родители и сестра кричали в зале, и он одарил их широкой улыбкой и ярким поклоном. Он сам удивился, обнаружив лёгкую ностальгию на месте воспоминаний о Старшей школе Дерри.
Кумайл слышал эту историю несколько раз за последние месяцы, с тех пор как Ричи — в потрясающе быстрой последовательности — был на разогреве у Бустера⁴, нашёл агента, получил роли постоянных персонажей в двух проектах озвучки и уведомление о двух неделях отработки из «ЭйПиЭм». Он всегда терпеливо кивает, позволяя Ричи изнурить себя беготнёй по зеркалу истинной темы разговора.
— Как ты думаешь, каково это — уйти с работы? — сказал он на прошлом сеансе.
— Это, э-э… трудно предположить, — ответил Ричи. — Я просто… я начинаю получать то, что хотел — на жизненном уровне, — и я не знаю, что я чувствую сейчас, потому что такого со мной на самом деле раньше не происходило.
— Как насчёт того, чтобы попытаться описать два или три варианта, — сказал Кумайл, — и мы обсудим, на что они могут быть похожи, — и Ричи зажмурился и изо всех сил постарался представить.
1. Счастливый (легко.)
Ричи широко и просто улыбается, укладывая своё барахло в картонную коробку, которую Кендра-со-стойки вручила ему по дороге. На ней есть маленькая симпатичная украшенная табличка с именем, на которой блестящим клеем написано «Ричи»; он обожает, когда взрослые балуют себя тем, что понравилось бы им в детстве.
Это своего рода чудо — то количество дерьма, которое накапливается всего за пару лет, что вы проводите за одним столом. У него, слава богу, всего два ящика в столе, так что размах его хаоса был ограничен, но он всё равно вытащил из них кучу безделушек. Дон Меллон как-то сказал ему, что он просто похож на парня, который обожает безделушки, что, по мнению Ричи, было просто деликатным способом сказать, что он как будто кричит на ребёнка за то, что тот читает старые комиксы. Не то чтобы это было так уж далеко от истины. У Ричи была пара болванчиков, один из тех маленьких цветочков, которые кружатся в танце, когда нажимаешь на кнопку, полтора кактуса в миниатюрных горшочках, настольный календарь «Фильм на каждый день», из которого он вырывал страницы, когда ему становилось скучно; у него даже была та игрушка Ньютона с серебряными шариками в маленькой рамке, но Эдди конфисковал её после того, как Ричи свёл его с ума щёлканьем. Ричи всё ещё был убеждён, что её иногда слышно из кабинета Эдди, но, знаете ли. Субординация.
Здесь у него также имеется удивительное количество кардиганов. Парочка, которую он держал поближе к столу или на спинке стула, потому что часто их надевал, — тонкий плащевик, который он скатал в мяч и оставил в ящике стола; и флисовый пуловер на те дни, когда психопаты из отдела риска вели себя ещё более распущенно с кондиционером, чем обычно. Позже, по крайней мере, один человек из каждого отдела подходит к его столу в течение всего утра его последнего дня с кардиганом, который он оставил у них несколько месяцев назад и который томился в их соответствующих бюро находок.
Бев смотрит на кардиганы, о которых идёт речь, и бодро выспрашивает информацию о его будущем.
— А какой он, твой агент? — спрашивает она, вытянув перед собой любимый кардиган Ричи. Он угольно-серого цвета и немного растянут. Он хочет его вернуть.
— Это ужасная дама с потрясающими плечами по имени Стив, — говорит Ричи. — От неё исходят какие-то флюиды команды по академической гребле. И да, Кей, это «она».
Кей одобрительно кивает.
— И она хорошо с тобой обращается? — спрашивает Бев, просовывая наманикюренный палец в дырку на правом локте кардигана, появление которой Ричи не припоминает.
Ричи улыбается.
— Вообще-то, она замечательная. Я через пару недель появлюсь на телевидении благодаря ей.
— А что сказал Эдди, когда ты объявил о своём уходе? — вмешивается Кей, и Бев шлёпает её по плечу кожаной курткой Ричи. Просто прекрасно. Каждый знает о Ричи и его гигантской детской влюблённости в своего босса! К чёрту всё это!
— Ха-ха, — говорит Ричи, выхватывая у неё из рук кубик Рубика в стиле «
Секретных материалов». — Не знаю, Кей, его, должно быть, уведомили, когда начались мои две недели отработки, а потом он получил такое же электронное письмо о моём уходе, как и все остальные.
Бев, стоящая ближе всех к его столу, поворачивается, чтобы посмотреть на Кей на диване, и он не может видеть, что выражает её лицо, но, судя по многозначительному ответному взгляду Кей, он, вероятно, может догадаться.
— Ну и, Ричи, ты рад? — наконец, спрашивает Бев, когда Эдди выходит из своего кабинета, чтобы увести её на обед.
Желудок Ричи переполнен трепещущими эмоциями, как будто это одновременно его первый и последний день в школе. Он будет заниматься тем, что ему нравится, и по-прежнему посещать своего психотерапевта. Ему больше не придётся вставать в семь утра и каждый день ездить на работу — перспектива, от которой он может расплакаться. Такое чувство, что каждый раз, когда он оглядывается на проделанный путь, он оказывается в центре чего-то большего, о чём он когда-либо мечтал.
— Да, — говорит Ричи, натянуто улыбаясь. — Очень рад.
2. Счастливый (с трудом.)
В четыре часа дня они устраивают для него небольшие проводы в комнате отдыха, но Ричи всё ещё получает много личных визитов.
Дон и Энджи заходят первыми. Через месяц или два она пойдёт в старшую школу, что просто безумие, и она перешла от роли младшей сестры на «Фриформ» к роли средней сестры на «ЭйБиСи». Она уже привыкла называть Ричи «пацан» и по пути в кабинет Адриана немного нервно останавливается перед его столом.
— Привет, ничтожество, — говорит Ричи, вынимая скобы из стопки неправильно подобранных повесток дня для совещаний, просто чтобы чем-то заняться. — Чем я могу тебе помочь?
— Я просто хотела сказать, что рада, что ты наконец-то куда-то собрался, пацан, — торжественно произносит она. Для четырнадцатилетней девочки у неё очень сухое чувство юмора.
— Боже, я тоже, — говорит Ричи и стукается с ней кулаками, когда она выставляет свою руку вперёд.
Майк тоже заскакивает, как и Стэн, взяв с собой свои тщательно упакованные ланчи, чтобы поесть на диванах отдела риска, как они иногда делают.
Это самый простой способ выразить свою любовь к человеку, думает Ричи. Обед. Билл упаковывает Майку обед каждый день, когда он не путешествует, и Стэн теперь готовит их для обоих Урисов. Для всех троих — в недалёком будущем.
— Итак, мы получим бесплатные билеты на твой первый концерт, верно, Балабол? — спрашивает Майк.
— Повтори ещё раз про мой первый концерт! Я тут пытаюсь обосраться от страха, а от этого дерьма у меня как раз трясутся все поджилки, — шутит Ричи, и Майк наклоняется, чтобы украсть огурчик прямо из его сэндвича. Стэн смеётся над ними обоими.
— Да, конечно, — говорит Ричи после паузы. — Было бы неправильно прожаривать вас обоих, когда вас там нет, чтобы защитить себя.
Он имеет в виду, что скорее умрёт, чем попытается заполнить свою первую площадку без этих двоих. И они прекрасно это понимают.
Посиделки выходят скромными, тихими и обыденными, потому что разве это не то, чего ему будет не хватать? Они будут друзьями, он в этом не сомневается; особенно Стэн, он не смог бы избавиться от него, даже если бы попытался. Но он будет скучать по ним каждый день. Он будет скучать по маленькому приглушённому узору на ковре в коридоре, ведущему к кабинке Стэна. По выражению лица Майка, когда он достаёт со дна своего любовно упакованного ланчбокса сложенную записку.
Если он захочет увидеть их теперь, ему придётся попросить об этом.
3. Опустошённый
Он сталкивается с Эдди примерно в 16:55. Ричи направляется к своей машине с последней коробкой вещей; Эдди возвращается с вечерней встречи, которую Ричи, конечно, не помнит, чтобы назначал для него. Они были так близки к тому, чтобы разминуться.
Из всех возможных мест они встречаются в коридоре возле запасного выхода. Косые оранжевые лучи падают на лицо Эдди, и голос Ричи застревает в горле.
— Твой последний день, да, — говорит Эдди.
— Ага, — тупо вторит Ричи.
— Ну что ж, поздравляю. Большой успех. Повезло тебе.
Ричи ненавидит, как звучат эти небольшие плоские банальности. Он не знает, чего хочет от Эдди в этот момент, но точно чего-то другого.
— Спасибо, Спагетти, — поддразнивает он, и Эдди не принимает вызов.
Он просто говорит:
— Пожалуйста.
— Да ладно, ты не можешь спустить мне с рук дурацкое прозвище только потому, что это мой последний день, — жадно говорит Ричи. — А что случилось с субординацией?
— Эй, я тебе больше не начальник. Я не обязан соблюдать субординацию, — отвечает Эдди.
— О, Эдс-Спагедс, — говорит Ричи, — что же мне теперь делать, если ты больше не будешь мной командовать?
— Не знаю, придурок, быть моим другом?
— Ты хочешь быть моим другом? — говорит Ричи, раскрыв рот в шоке, который только наполовину является фальшивым. — Но ты же, блять, изводил меня
все эти годы!
— Да ладно, мы уже друзья, — отвечает Эдди. — Я просто придурок для всех коллег. И ты это знаешь.
Он молчит долгую-долгую секунду.
— Я буду скучать по офису, — предлагает Ричи, и это лучшее, что он может сделать, не отказываясь полностью от своей гордости.
— Я буду скучать по тебе, — отвечает Эдди, и его ресницы золотятся в вечернем свете. Ричи чувствует, как горячие и унизительные слёзы подступают к горлу.
Это так глупо. Это
так глупо. Очаровательная влюблённость на рабочем месте. Всего лишь два года приставаний к Эдди в попытке добиться от него улыбки, вот и всё. Взглядов ему в затылок, когда тот проходил мимо, словно он обиженный старый пёс, уставившийся на поводок, висящий на стене. Запоминания маленьких кусочков и обрывков информации, предположений о том, чем был окружён Эдди, когда рос, чтобы стать таким, каков он есть сейчас. Притворства, будто он проверял календарь Эдди, когда помнил всё наизусть, с преданностью вспоминая праздники. Предложений Эдди всех ролей, которые когда-либо играл Хью Грант: эй, заведи со мной роман и скажи, что я должен одеваться по-другому; эй, уволь меня, а потом проводи меня до самого дома и поцелуй меня под фальшивым снегом; эй, позвони мне посреди ночи, чтобы поговорить о глупостях, пока я не возненавижу тебя, а потом лапай меня на моей крошечной дерьмовой кухне, пока я буду пытаться заказать китайскую еду. Стой там, просто стой там с широко раскрытыми и печальными глазами, и позволь мне умолять тебя любить меня так же, как я люблю тебя, большой-как-небо и сыплющей-соль-на-рану любовью.
И Ричи должен упаковать всё это в ещё одну коробку, закрыть картонные вкладки и подписать, пока стоит в коридоре возле пожарного выхода. Он сжимает коробку с растениями и миску с конфетками и натянуто улыбается Эдди.
Это кажется несправедливым.
Ричи протягивает ему миску. Своего рода подношение.
Эдди берёт конфетку и криво улыбается ему.
— Спасибо, Рич, — говорит он в последний раз.
Он поворачивается, чтобы уйти, а Ричи стоит неподвижно, как статуя, словно ждёт поцелуя или удара молнии. Он наблюдает, как Эдди исчезает за дверью, с обожанием вспоминая его руку, что гладила его по шее. Поднимается по лестнице. Уходит.
***
⁴
Джоэл Ким Бустер — американский актёр, комик и писатель.
