Эта любовь пройдёт века

      Курапика спокойно относился к своей сущности. Да, он — омега, но что в этом плохого? Он не отрицал, что недостаточно силен из-за этого. Особенно парень не любил течки: время, когда накатывало сильное возбуждение и желание. Противно было думать, что в такой момент им могли бы воспользоваться, а потом выбросить, как ненужную вещь. Словно сломанную куклу, с которой надоело играть. Но у него было большое преимущество в виде друзей. Леорио и Гон были бетами, а Киллуа гаммой, что помогало уберечь блондина от альф, намерения которых были прекрасно понятны. В их повседневной жизни все шло мирным путем. По утрам великолепный завтрак от Куруты, днем — прогулки, игры, походы, а по вечерам душевные разговоры. Будто поток воды, не изменяющий свое направление, текущий по заданному пути. Но что, если с той водой что-то произойдет? Скажем, например, уронить в ту воду камень или что-нибудь помассивнее. От сия действия произойдет всплеск, иначе — изменение потока, пусть даже незначительное. А если внезапно в эту реку упадет дерево? Большое дерево, которое перекроет поток воды. Что произойдет? Верно, она изменит свое направление и сделает новый путь. Пусть не сразу. Через месяц, год, два — без разницы. Она не исчезнет. Так и с главными героями. Они ни за что не сломаются и продолжат свой путь, каким бы он не был. Потому, когда в их обычной жизни случалось что-то плохое, они с этим справлялись. Не по одиночке. Все вместе. Всё плохое и хорошее они проходили вместе. И как бы странно это не звучало, но обычный перелом мог стать для них радостным событием. В моменты течки Курапика оставался в своей комнате и никуда не выходил. Свернувшись клубочком на кровати, он с горем пополам переживал неделю в адских муках возбуждения и боли. Кто-то из ребят изредка заходил к нему с едой, даже если тот отказывался от нее. Запах молочного шоколада в такие дни становился в несколько раз сильнее, но последствий практически не оставлял. Конечно, ребятам не очень приятно было слышать стоны боли за стенкой, к сожалению, они ничего не могли с этим поделать. Они никогда не трогали друга, как бы он не просил, как бы не умолял, иначе никогда бы не простили себя за это. Никто не говорил, что всё всегда было хорошо. Бывало такое, когда возле дома могли стоять альфы, учуявшие запах шоколада. Правда, кто бы их пустил туда? Подавители не всегда работали, от чего Куруте приходилось биться в конвульсиях от своего желания. Благо, ребята никогда не рассказывали ему о том, как он просил помощи, иначе парень не смог бы им в глаза смотреть от стыда. Ещё один плюс состоял в том, что выдержка у алоглазого была довольно-таки крепкой, из-за чего он мог находиться в сознании первую половину времени.

***

Размеренный шелест листьев, щебетание птиц, изредка слышные разговоры прохожих и шум ветра — звуки природы завораживали. Солнце ярко светило над горизонтом, медленно поднимаясь, лучики проникали в окна жилых домов. Они оповещали жителей о новом дне, замирая на их лицах. Если прислушаться, то можно было услышать звуки колес велосипеда, что исходили от «ранних пташек». Облака разных форм и размеров плыли по небу в неизвестном направлении. Среди них можно было рассмотреть незамысловатые фигуры или даже представить каких-нибудь животных. Казалось, ничего не испортит этот прекрасный день. Шёл пятый день течки. В основном, она длилась около недели раз в два-три месяца, поэтому им осталось подождать всего лишь два дня. Из-за того, что Золдик был гаммой у него тоже иногда случались течки (два раза в год), но он их спокойно мог подавлять с помощью своей сущности. Он был единственным таким в своей семье, что не очень нравилось его родственникам. На самом деле, непонятно почему, наверное, они хотели альфу в наследники, но это же Киллуа. Он и не собирался становиться наследником, и его полностью устраивала своя особенность. Ребята были в гостиной. Леорио читал книгу про «сшивание конечностей», звучит жутко. Гон же играл с альбиносом в какую-то игру, где надо было, работая в команде, дойти до вершины башни. Все трое были не выспавшиеся, но ничего не могли с этим поделать. — Может быть вам что-нибудь приготовить поесть? — спросил Паладинайт, положив книгу на тумбочку возле кресла, в котором он сидел, — Я, конечно, не готовлю, как Курапика, но приготовить завтрак могу. Переглянувшись, подростки кивнули друг другу и, попросив дать им время на прохождение этого уровня, и сказали, что скоро придут. Через несколько минут послышались звуки приготовления еды, а немного позже ребят позвали на завтрак. На столе стояло четыре тарелки, хотя их было трое. Просто, даже если их друг не захочет есть, попытать удачу всё же стоит. Сегодня очередь голубоглазого идти к нему, поэтому, как только парнишка доел, то взял порцию блондина и пошел наверх. — Курапика, я тебе завтрак принес. Как ты? — приоткрыв дверь, он тихонько прошел в комнату поставив тарелку на тумбочку возле кровати. Данный вопрос был лишним, естественно, ему плохо, кому в такой момент будет хорошо? — К-Киллуа… помоги, пожалуйста, — с запинками и тихими стонами попросил он. Названный не мог так поступить, иначе он не простит себя за это. Тем более, они друзья (?) Неприятно видеть, как твой друг страдает, пусть и не в первый раз. Очень хочется помочь избавиться от тех страданий, что испытывал парень. И даже, если бы он согласился, то смог бы? Он не испытывает отвращения к Куруте, наоборот, он ему нравится. Поэтому, захотев хоть как-то помочь, он подошел к нему и, присев на край кровати, положил руку на голову, медленно поглаживая. Блондин взял его руку в свои и, притянув к себе поближе, потёрся щекой. Ох, если бы бывший убийца мог сейчас ему всё рассказать… Пора уходить. Любимый запах начинает давить на сознание, заставляя вдыхать его всё чаще и в больших количествах, от чего пальцы на ногах поджимались. Из лёгких будто вышел весь воздух и дышать становилось невыносимо тяжело. Погладив щеку несколькими пальцами, младший вытер слезы омеги и уже собирался уходить, как его притянули обратно. — Пожалуйста, Киллуа, молю тебя, помоги мне, — шепотом начал алоглазый просить его. Знал бы он какую выдержку приходится держать мальчишке, чтобы не впиться в эти соблазнительно-приоткрытые губы. Как же хочется повалить того на кровать и осыпать лицо мягкими, нежными, лёгкими поцелуями. И он бы сделал это, если бы мог… — Курапика, ты же понимаешь, что я не хочу тебе навредить… — Но я ведь люблю тебя! — слезы проделали соленые дорожки по обеим щекам и, стекая по подбородку, падали на одеяло. Ему не послышалось? Он, его солнце, любит его. Поэтому голубоглазый не в силах отстраниться. Он сгребает любимого в объятия и тихо шепчет, почти не слышно «Люблю тебя, Курапика», а затем отстраняется и, вытирая слезы старшего, бесшумно выходит из комнаты, подарив мимолётный поцелуй в лоб. Смешавшийся запах шоколада и корицы на футболке заставил Золдика сглотнуть вязкую слюну и утихомирить сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Скольких же усилий пришлось приложить, чтобы выровнять сбившееся дыхание и убрать желание вернуться. Он непременно запомнит это, ведь любит его, голубоглазый уверен в этом на сто процентов! Киллуа обязательно расскажет это ему и признается в своих чувствах. Не убежит, потому что уверен в себе, уверен в том, что его не отвергнут. Но даже, если так, то альбинос будет делать всё для того, чтобы Курута был счастлив. И когда ему ответят взаимностью, он будет на седьмом небе от счастья, будет целовать каждый миллиметр столь нежного личика, потому что он его любит, непременно любит больше жизни.