Разлом

Впервые за долгое время громадный зал, где обыкновенно собирались верхи Стального синдиката, не пустовал, являясь лишь коротким напоминанием о существовании его погибшего лидера. Рядом с местом, где горделиво восседал Хизока, стояла высокая женщина, переминаясь с ноги на ногу. Её белоснежного цвета волосы были собраны в аккуратную косу, спадавшую на плечо, скрываемое тёмно-красной тканью длинного узкого платья. В руках она сжимала измятый конверт, который то и дело поглаживала пальцами. Вздохнув, женщина обернулась, встречаясь взглядом с вошедшим юношей. Выглядел он, ничем не отличаясь от рядовых шиноби Деревни Скрытого Камня, находясь в их традиционной форме. В его карих глазах таился неведомый страх, заставлявший того нервно закусывать губу. — Тебе нечего бояться, Кеиджи, — протянула женщина, отходя от привычного ей места. Голос говорившей был до удивительного нежным и мелодичным, такого стены этого здания ещё ни разу не слышали. — Теперь это место станет твоим домом, — она ласково провела пальцами по голове парня, приглаживая выбивающиеся из-под пальцев чёрные локоны, обрамившие бледное лицо. — Я не хочу этого, — юноша резко извернулся и сделал шаг назад. — Я не согласен ни с идеями Хизоки, ни с методами их воплощения, ни с тем, что вообще он делал. — Тише. Полно тебе возмущаться, — внезапно нежный голос приобрёл ноты строгости. — Твой брат свершал великие дела, до тех пор, пока его не прикончила эта мерзкая предательница, — тонкие брови говорившей сошлись у переносицы, искривляя лицо, превращая его в довольно неприятную гримасу. — Но, — прервал её юноша, однако, женщина и не думала умолкать. — Теперь твоё дело — стать ещё более могущественным правителем и подчинить себе все те земли, которые не успел Хизока… — Но… Мама! — Никаких возражений. Нам нужно разыскать эту девчонку, и я займусь этим, пока ты завершишь дело брата. — В синдикате и без меня идёт борьба за власть, уверен, этим сможет заняться кто-то другой! — шиноби обиженно отвернулся. — И ты готов убежать, поджав хвост? — голос матери начинал походить на шипение. — Ну уж нет. Мы покажем и докажем величие нашего клана, мы, только мы, достойны звания властителей мира. И ты будешь делать то, что я говорю. Как понимаешь, отказаться у тебя нет права. Парень развернулся, устремляя гневный взор на мать. — Ты хочешь уничтожить всё и всех, — он чувствовал, что ярость вот-вот вырвется наружу. — Я в этом участвовать не стану! — У тебя нет выбора, — зло отчеканила женщина. — Потому что иначе эту роль возьмёт на себя либо кто-то из этих идиотов, — она указательным пальцем показала в сторону двери, словно на её месте находились все стальные верхи. — Либо эта Кагаяки Миран, — выговаривая имя девушки, мать была готова зарычать, настолько оно было ей ненавистным. Юноша вздохнула, разводя руки в разные стороны. — Это полная ерунда! — воскликнул он. — Миран хотела убить Хизоку для того, чтобы пресечь его действия против человечества! Женщина громко рассмеялась, хищно скалясь от подступающих приступов смеха. Положив руку на грудь, она долго не могла прийти в себя, однако позже резко замолчала. Прокашлявшись, женщина прошипела: — Миран хотела убить Хизоку, потому что сама желала занять его место. Уверена, совсем скоро эта предательница объявится, заявив, что является лидером синдиката, но, поверь мне, этого сделать она не успеет. Громкий, нездоровый смех, будто раскат грома, прокатился по пустому залу, вновь наполняя его особой атмосферой, гнетущей и мрачной, какая царила в нём в то время, когда один из братьев Мураками был жив.

***

Пустынные улицы ночного города своим тусклым жёлтым светом освещали редкие фонари, расположенные вдоль дорог лишь самых широких проспектов и перекрёстков, из-за чего во дворах многих домов, прижатыми практически вплотную друг к другу, было совершенно темно, настолько, что никто бы никогда не заметил троих нукенинов, плетущихся мимо заросших цветами подоконников. Во всём городе не росло ни одного дерева или кустарника, а потому даже эти скудные домашние цветы, выставленные на свежий воздух, томящиеся в крошечных горшках, выделялись на фоне серости и монотонности бесконечно тянущихся каменных стен, которым, казалось, никогда не будет конца. — Почему-то мне казалось, что Центр должен процветать, — то и дело отмечал Кисаме, брезгливо морщась при виде бедных кварталов, где то и дело пробегали жирные крысы. — Многолетняя война истощила почти все его ресурсы, — пожала плечами Миран, протягивая небольшой кусочек колбаски чёрной кошке, испуганно следящей за действиями девушки. — Сейчас самым процветающим является Запад. — Почему? — Поддерживает политику не ввязываться ни в какие войны. Вот и живут там все спокойно. Хотя, если Север перебросит на них свои силы, то спокойствие это быстро закончится. Внезапно подул холодный ветер, заставивший заскрипеть приоткрытые оконные створки и поржавевшие от дождей железные вывески каких-то заведений. С верхних этажей донёсся чей-то нетрезвый смех. Кагаяки передёрнуло. Местечко было не из лучших, во всяком случае, значительно отличалось от богатых улиц крупных городов, в которых девушке доводилось несколько раз бывать, будучи посланной на очередное задание, отданное главарём «птиц». Тогда картина из городских парков, роскошных ресторанов и широких, чистых улиц с расхаживающими по ним разодетыми в самые дорогие наряды людьми представляла собой нечто чарующее, что даже рядом не стояло со всем попадающемся на глаза сейчас. Дверь одного из домов распахнулась, и оттуда вывалилась молодая девушка под руку с шатающемся от переизбытка алкоголя юношей, который едва не рухнул в грязь несколько раз. Девушка продолжала громко смеяться, звук её голоса эхом разносился по пустынным улочкам, привнося в них недолгое оживление. Всё резко затихло, когда парочка зашла за поворот. Куноичи резко остановилась. Слишком это было подозрительно. Миран стояла и прожигала взглядом злополучный угол дома, за которым не было видно ни единой тени. — Что-то случилось? — резкая перемена в напарнице не осталась незамеченной нукенинами. — Ты чего? — поинтересовался Кисаме. Итачи по привычке или по нежеланию говорить оставался молчаливым, лишь внимательно рассматривая реакцию девушки, борясь с внутренним беспокойством за её состояние. Учиха не раз для себя отмечал, что отступница, несмотря на всю силу, ловкость и стойкость, оказывалась всё ближе и ближе к тому моменту, когда вполне могла бы упасть без сил посередине пути. Нукенину не раз казалось, что даже излюбленная девушкой поза со скрещенными руками на груди используется ею не ради удобства, будто бы куноичи то и дело пытается себя обнять каждый раз, когда что-либо происходит. Чем больше отступник наблюдал за Миран, тем больше понимал, что, несмотря на внешний пафос, она держится из самых последних сил. Тем временем Кагаяки молчала, хмуря брови. Из-за угла показалось несколько фигур в уже знакомых троим отступникам чёрных плащах, в которых на Миран напали несколько человек из верхов Стали. «Они нарочно выбрали место, где даже толком-то развернуться невозможно, а уж тем более драться! — мысленно негодовала девушка, придумывая план сражения. — Они прекрасно знают, что наши техники могут навредить многим людям, поэтому решили пойти в открытую прямо в городе, дабы мы не смогли сражаться в полную силу! Чёрт!» Сами же члены Стали нисколько не боялись использовать силы в местах, где от их применения могут погибнуть не только соперники, но и обыкновенные люди, никоем образом не причастные к сражению, а на данный момент — мирно спящие в своих каморках. — Шутки кончились с тобой, — прозвучал голос из толпы, явно обращённый к Миран. На лице девушки не отразилось ни единой эмоции, она была спокойна, зная все возможности и способности людей синдиката. Победить их было не сложнее, чем отнять у ребёнка конфету, отчего все угрозы со стороны Стали звучали до смехотворности глупо. — Мне нужно было сейчас испугаться или что там у вас по плану? — Кагаяки изумлённо выгнула бровь, приводя в бешенство стоящих напротив неё шиноби. — По плану ты должна была давно умереть, — прошипел чей-то разозлённый голос. — Учитывая, что я жива, могу предположить, что план провалился, — пожала плечами куноичи, оставаясь до невероятности невозмутимой. — Или вы даже не пытались? Миран прекрасно осознавала, что каждым своим словом только лишь подогревает негодование врагов, однако останавливаться не собиралась, хоть и прекрасно видела, что те вот-вот готовы перейти в наступление — это ничуть не пугало, особенно, когда прошлый стальной отряд потерпел столь позорное поражение. Один из шиноби мгновенно сложил печати до жути знакомой техники. «Я применила её на первом отряде!» — всплыло в памяти куноичи. В тот же момент земля под ногами задрожала, послышался небывалый грохот, а троих нукенинов отнесло ударной волной, заставившей каменные стены домов покрыться трещинами, которые в итоге привели к полному обрушению зданий. Послышался чей-то крик, плач, визг, мольбы о помощи, но всё это заглушал бесконечно звучащий гул, сводящий с ума своей продолжительностью. «Как им может быть доступна такая техника? — думала куноичи, поднимаясь с земли. — Она требует колоссальных запасов чакры, по крайней мере, такими запасами уж точно не могут обладать те, кто не владеет этой чакрой с рождения. Выходит, эти шиноби из этих мест». Чертыхнувшись, девушка принялась складывать печати. Силы её напарников в данный момент были практически бесполезны, в особенности, когда их врагами были те, кто в одно касание могли привести человека к неминуемой гибели, из-за чего нукенинам ввязываться в сражение было нельзя. С другой стороны, теперь и Миран засомневалась в своих силах. Драться с противниками её уровня ей ещё не доводилось, что крайне усложняло задачу. Сражаться в одиночку было чертовски сложно, но подставлять всю команду девушка отказывалась. — Итачи, Кисаме, — обратилась куноичи, поворачиваясь к тем лицом. — Ввязываться в этот бой для вас равно иди на верную погибель. — Предлагаешь нам оставить тебя со всем разбираться в одиночку? — не выдержал Хошигаки, обнажая меч. — Я видел, на что способна ты, если эти ребята могут так же, то это сражение обещает быть весьма интересным. — Вы только шуму больше наделаете, да и неизвестно ещё, сколько разрушений от этого будет, — настаивала девушка, хмуря брови. — Миран, в прошлый раз, когда мы решили тебя оставить, ты не погибла только из-за самого настоящего чуда, — донеслось со стороны Учихи. Кисаме, не желая тратить время, запрыгнул на огромную гору обломков, находившуюся невдалеке. Сложив печати, мужчина что-то невнятно пробормотал, выпуская из рук поток воды, сносящий подступающих противников. Выбираться из-под толщи бушующей стихии им было нелегко: шиноби то и дело путались в собственных одеждах, которые будто нарочно заставляли тех идти ко дну. Большинство тут же сбрасывали свои плащи, демонстрируя нукенинам лица, наполненные яростью. Ниндзя забирались наверх, тотчас же складывая собственные печати. В их ладонях загоралось пламя, которое в ту же секунду длинной тонкой стрелой направлялось к противнику. — Кисаме, пригнись! — воскликнула куноичи, перекрикивая царящий шум и хаос. До напарника её слова однако дошли: в последнюю секунду, мужчина успел увернуться. Миран тем временем перевела взгляд снова на Итачи. — Вы даже не представляете, на что… Договорить ей не дал голос Учихи: — Мы ведь договорились, что тебе не следует лезть не в свои дела, не так ли? — парень говорил спокойно, но в то же время в каждом его слове слышалось нечто грубое, заставляющее невольно сделать шаг назад в попытке укрыться от невидимой угрозы. Внутри девушки вспыхнул гнев. — С каких пор это не моё дело? — она нахмурилась, не скрывая негодования. — Я не лезу к тебе в душу, но сейчас речь совсем не об этом. Вы же попусту рискуете своими же жизнями. Нукенин не стал её дослушивать, делая рывок, поднимаясь вверх, то и дело хватаясь за выступы полуразрушенных стен, части которых и вовсе стали пылью. Кагаяки не стала медлить, понимая, что, чем раньше ей удастся покончить со всем, тем быстрее вся их команда окажется в безопасности. В долю мгновения куноичи оказалась в окружении врага, который так же желал поскорее со всем расправиться. Заметив, что противница быстро складывает печати, стальные шиноби целой толпой налетели на девушку, не давая ей окончить начатое, заставив уворачиваться от каждой новой атаки. «Чёрт, я не смогу долго защищаться, но помощи просить не у кого, — мелькало в голове Миран. — Использовать очередную разрушающую технику нельзя: под завалами могли вполне остаться живые люди, которых вторая волна просто погубит, заставив громадные стены их раздавить словно насекомых. Нет, нужен другой выход, но только какой? Я окружена, Итачи и Кисаме, видимо, тоже». Внезапно необъятное пламя осветило целую улицу, сжигая всё на своём пути. Кагаяки резко припала к земле, понимая, что огонь непременно должен коснуться и её, чего, к её везению, не произошло. Вид горящих заживо людей, пусть и врагов, был крайне тошнотворным зрелищем, заставляющем сердце сжиматься от переполняющего его ужаса. Запахло горелой плотью. Кагаяки приподнялась на локтях, осматривая всё вокруг. В глаза ей тотчас же бросился Учиха, находящийся невдалеке от происходящего кошмара, который, очевидно, и был тем, кто провернул такой трюк. Девушка почувствовала небывалое облегчение, которое в тот же момент превратилось в неподдельный ужас. Куноичи не успела проронить ни единого звука, как из-под земли прямо позади нукенина быстро и бесшумно возник низкого роста шиноби со светящейся белым светом ладонью, которой тот тут же схватил отступника за руку и, резко отпустив, так же молниеносно ушёл под землю. Миран тут же вскочила с места, во мгновение ока оказываясь рядом с Учихой. — Нет-нет-нет, — не отдавая самой себе отчёта, повторяла девушка, глотая льющиеся ручьями слёзы. Её сердце замирало, судорожно содрогалось и вновь замирало от одного только лишь осознания того, что сейчас произошло. А случилось то, чего она боялась всем своим нутром. То, от чего она так сильно пыталась отговорить своего напарника, который сейчас захлёбывался в собственной крови, издавая последние, предсмертные хрипы. Его глаза были плотно сомкнуты, тело изредка пробивала дрожь. — Нет, Итачи, прошу тебя, — куноичи готова была взвыть от того, что была совершенно бессильна сейчас. — Нет… Прошу, Итачи, открой глаза, — она нежно провела пальцами по щеке Учихи. Её голос срывался, становясь тихим, как шелест трав. Тело отступника содрогнулось в последний раз, а после замерло. — Нет!!! — вскрикнула девушка. Её крик эхом разнёсся по узким улицам. — Нет, Итачи, нет! Этого не может быть! Учиха, вставай, чёрт тебя побери! — кричала куноичи, сидя сбоку от нукенина на коленях, с каждым словом всё ближе и ближе склоняясь к его груди. — Итачи, — Миран посмотрела на бледное лицо, на закрытые глаза, на губы, в уголках которых багровела кровь. Девушка сжалась, подавляя в себе очередной крик, уходящий вглубь израненной души, рвущейся на части, и, припав к груди парня, не сумев сдержаться, зарыдала, будучи не в силах что-либо сделать. — Как легко повергнуть тебя, Кагаяки Миран, — послышался мужской голос позади, заставивший куноичи резко обернуться, увидев высокого мужчину с чёрными волосами и такой же бородой. Его густые брови сходились у переносицы, придавая лицу выражение жалости. Синие глаза смотрели на неё свысока, будучи пронизанными неподдельным коварством, они смеялись, улыбались, светились искренней радостью. На нём был странный чёрный костюм из кожи, чем-то отдалённо походивший на броню, какую обыкновенно носили воины во время своих походов, однако, судя по виду, наряд ни от чего своего хозяина защитить не мог. — Кто ты такой? — попытки сделать свой голос грозным и холодным, каким он был всегда, для Миран успехом не увенчались: он по-прежнему дрожал от переполнявшей его боли, которую невозможно было высказать и заставить затихнуть. — Полагаю, ты должна знать, — голос говорившего был спокойный. — Как мне говорили мои верные разведчики, — он сделал короткую паузу. — Ты со своими спутниками как раз таки направлялась именно ко мне. Сомнений не могло быть: Север был предупреждён. Но кем? Когда? Каким образом? Мысли Кагаяки путались, сворачиваясь в один большой клубок. — Сэберо Китамура? — догадалась Миран. — Это не моя настоящая фамилия, к несчастью, — с нотами досады в голосе произнёс мужчина. — Лишь прозвище, означающее Север и то крошечное селение, откуда я родом. — И какая тогда настоящая? — по лицу лорда девушка увидела: он ждал именно этого вопроса. — Хизока тебе никогда не рассказывал обо мне? — Хизока? — Моя фамилия Мураками. Глаза куноичи расширились. Сердце пропустило удар. Она хотела хоть что-то сказать, как-то выразить то, что испытывает, но подходящих слов не находилось. Да и какие тут слова могли вообще быть? — Я старший брат того человека, который пал от твоей руки, — отчеканил мужчина. Теперь его интонация была совершенно другой: в ней не было спокойствия, только злоба и ярость, смешавшиеся воедино. — Я не убивала его, — прошептала куноичи, замотав головой в разные стороны. — Ложь! — глаза говорившего налились кровью. — И, поверь мне, ты заплатишь за то, что поставила под угрозу весь наш план! «Он мстит не за брата, он мстит за их операцию», — пронеслось в голове девушки. На миг ей стало даже жаль Хизоку. Его так жестоко и беспощадно убили, не оставив и шанса, а родной брат, найдя «убийцу», даже не заикнулся о своей горечи от потери. — Я знаю, как сложно тебя убить, — мужчина усмехнулся. — Но уничтожить, как оказалось, нетрудно, — он бросил презрительный взгляд на Учиху. — Я убью тебя, — на выдохе прошипела отступница. — Тише-тише, ты не сможешь меня убить. Сэберо сложил несколько печатей, и тело Миран вмиг парализовало от ощущения, что на него только что свалилась целая тонна булыжников, прижавших её к земле. — Теперь ты в моих руках, — на лице лорда появился звериный оскал. — У тебя, как мне говорили, есть много полезной информации. — Ты думаешь, я тебе что-то скажу? — куноичи не скрыла удивления. — О-о, — протянул мужчина, встав на одно колено напротив девушки, взяв её за подбородок, притягивая к себе. — Это только для предлога, — прошептал он. — Я ведь знаю, насколько ты любишь молчать, когда тебя спрашивают о чём-то. Страх в глазах отступницы не скрылся от Сэберо, вызывая у него улыбку и громкий, заливистый смех. В долю мгновения он исчез, заставляя исчезнуть вместе с ним и Миран, из последних сил успевшую бросить взгляд на любимого человека. Улица стала пустынной. Затихли все звуки, погружая руины в гробовую тишину. Из-за одной стены, уцелевшей лишь наполовину, показалась длинная тень. Прямиком к нукенину прошёл самый младший из клана Мураками. Кеиджи склонился над телом Учихи, а затем, схватив его за руку, перевалил через себя, исчезая так же быстро, как это сделал Сэберо.