Разлом

— Полная тишина? А, да, тут такое бывает нередко, — тараторила Неима, перепрыгивая с камня на камень. — Хотя это очень дурной знак, — неожиданно говорившая нахмурилась, останавливаясь на месте. — Местные считают, что во время ночей молчания все духи отворачиваются от них. У нас такое знаменует неминуемые бедствия, связанные с их гневом, — она почесала затылок. «Ночи молчания? — про себя отметила Миран. — Странное название и ещё более странные байки. Неужели кто-то действительно в такое может поверить? Нет, эти аномалии должны находить более научное объяснение. Однако, что всё-таки может служить причиной для полного замирания жизни в подобных местах? Очень странно, но не может же быть здесь действительно какая-то мистика?» Куноичи находилась в весьма подавленном состоянии, вызванным ночным заявлением её напарника. Девушка до конца не могла поверить, что он на полном серьёзе был готов уйти из жизни подобным образом. Это казалось чем-то диким, настолько, что с трудом воспринималось как реальная возможность. Из всего происходящего с Кагаяки, она была готова признаться, — это была первая ситуация, когда отступница не знала, как поступать и что делать. — Что-то случилось? — раздался над самым её ухом голос Хошигаки. Кисаме выглядел крайне бодро, очевидно, его сон нисколько не потревожил гомон на улице, вызванный целой толпой людей. «Интересно, они уже проснулись?» — промелькнуло в голове Миран. — Ничего вроде бы, — говорившая по привычке скрестила руки на груди. — Ты с Итачи давно работаешь? — Кагаяки понимала, что вряд ли напарники говорили о личных переживаниях друг с другом, но возможность расспросить о таком упускать было бы громадной ошибкой. — Да, — пожал плечами мужчина. — А что? Куноичи внезапно осознала, что просто-напросто даже не знает, как правильно стоит спросить, дабы не сболтнуть лишнего о жизни Учихи. — И как много тебе о нём известно? — Об Итачи-сане? — нукенин задумался. — Он вырезал весь свой клан за ночь, и только один его младший брат чудом выжил. Большего он, насколько мне известно, не совершал. — И он ничего тебе не говорил ни о своей семье, ни об оставшемся брате? — Миран догадывалась, насколько странными кажутся её вопросы, но иначе никак задать их не удавалось. — Мы такого с ним не обсуждали. Единственное, я видел один раз его брата. Его вроде бы зовут Саске. — Видел? Когда? — Когда мы направлялись за девятихвостым. Он был нашей миссией. — Ясно, — протянула девушка. — Спасибо. — А тебе зачем вообще? Куноичи этот вопрос поставил в тупик. Понятное дело, что списать всё на банальный интерес было бы глупостью, но и рассказывать о дальнейших планах на жизнь Итачи тоже не следовало. От ответа на столь неудобный вопрос, предательски заданный Кисаме, её спас голос Неимы: — Дальше нам придётся идти по очень опасным дорогам, — предупредила девушка. — Будьте осторожнее. Кагаяки хотела спросить, почему же дороги опасные, но вскоре поняла и сама: впереди появлялись крутые спуски и обрывы, сорваться с которых не составило бы труда даже опытному шиноби. Земля под ногами была крайне неустойчивой, поэтому регулярно проваливалась вниз, забирая с собой неосторожного зеваку. Девушка медленно подобралась к краю обрыва, желая заглянуть и узнать, что же находится внизу. Отвесные скалы склонялись над бурной рекой, несущейся с бешеной скоростью в их тени. — Глубокая? — поинтересовалась куноичи, поворачиваясь в сторону своей знакомой. — Я слышала, что местами очень даже мелкая, но течение быстрое, на ногах устоять не сможешь, да и ухватиться не за что будет. А дальше — пороги и водопад. Некоторые, как я слышала, тонули прямо на месте. Выходит, мелкая она не во всех местах, — ответила Неима. — Лучше отойди от края. Мне так спокойнее будет. И ты, Кисаме, тоже, — обратилась она к склонившемуся над обрывом Хошигаки. — Вода — это моя стихия, — произнёс мужчина. — Мне-то точно бояться нечего, — в какой-то момент ему стало даже обидно: его, нукенина высшего ранга, попросили отойти от края весьма невысокого обрыва, с которого тот смог бы спрыгнуть, оставшись невредимым. Неима нахмурилась. Однако её взгляд отличался от того, что был у Миран. Эти надувшиеся щёчки нисколько не заставляли бояться, напротив, даже вызывали некое умиление. Слова Неимы оказались правдой. Через несколько минут ходьбы четверо услышали шум водопада. Он не был слишком высоким, однако оттого не становился хуже, напротив, среди всего окружавшего его, этот бурлящий поток воды, спадающий вниз казался по-особенному величественным и грациозным. Невдалеке от водопада раскачивался подвесной мост, тянущийся через всю реку, находясь на приличной от неё высоте. В голове Миран тотчас же возникла обычная картина, появляющаяся на миг перед глазами любого, кто видит подобное: верёвки, удерживающие конструкцию оказываются непрочными, доски — прогнившими и старыми, ломающимися при каждом шаге, а в итоге желавшего перейти на другой берег путника уже уносит течением вместе с обломками. «Что за вздор!» — подумала Кагаяки, мотнув головой, отгоняя навязчивые мысли. Из них всех беспокоиться следовало только Неиме, так как какими-либо выдающимися способностями девушка не обладала, будучи обычной смертной, не знающей ни единой техники, но та вела себя совершенно спокойно, что означало о пригодности моста для хождения по нему. — Обязательно держитесь, — предупредила Неима каждого. — Тут неопасно, если только быть осторожными. Она решила пойти первой, дабы на своём примере доказать безопасность конструкции, переживая, что её спутники испугаются. Говорить о том, что они втроём побывали в местах, куда опаснее, нежели обыкновенный мостик, никто не стал, дабы не расстраивать девушку, старающуюся изо всех сил. Миран взглянула вниз, находясь на самой середине. На неровной глади воды появилось расплывчатое отражение её лица. Вздохнув, куноичи поспешила догнать остальных. — Ты какая-то слишком молчаливая сегодня, — подметил Итачи, когда вся четвёрка твёрдо стояла ногами на земле. — Да нет, такая же, как и всегда, — хмыкнула девушка. — Ты из-за вчерашнего? — догадался нукенин. Кагаяки резко остановилась, пристально глядя в его глаза. — Да. Ты сам-то не понимаешь, что творишь. — Не находишь, что в этом мы с тобой похожи? Виним себя в том, что когда-то совершили, пытаемся искупить свои грехи, но, что бы нам не удавалось сделать, груз прошлого легче не становится. — Нет, мы абсолютно не похожи, — нахмурилась Кагаяки, прервав напарника. — Моя связь со Стальным синдикатом была не ради спасения людей, всё то, что я успела наделать, находясь в нём, не было чем-то, что можно было бы назвать хорошим. Итачи, это были преступления против людей, совершённые по вине моей глупости, наивности и полного неумения увидеть правду. Правду о том, что ты делаешь, кто те люди, окружающие тебя, кто твой любимый человек. Это совершенно другое. А ты совершил преступление ради целой Деревни. — Прости за следующий вопрос, но тебе никогда не хотелось, чтобы тебя настигла твоя кара? — Нет тяжелее наказания, чем жить с грузом своей вины. Внезапно Миран вздрогнула. Готова ли она своими действиями обречь дорогого человека на мучения до самого последнего дня ради собственной прихоти? Ей казалось жестоким — вот так взять и отпустить Итачи на верную погибель, но заставлять его испытывать боль, не покидающую его наверняка до сих пор и не ослабевающую ни на миг, — разве это милосерднее? На этот вопрос девушка не смогла найти ответа, так и не решаясь сделать выбор в какую-то конкретную сторону. Кто же она, чтобы решать такое? Ответ весьма прост: никто. Глаза куноичи вновь приобрели свой холодный блеск, заставляющий поёжиться от пробегающих мурашек. Её лицо стало прежним: каменным, отстранённым, без единой эмоции, совершенно пустым, будто бы и вовсе мёртвым. — Идём, — разрезал воздух возвратившийся жёсткий, металлический тон, не терпящий неповиновения. — Нас ждут. «Твои эмоции снова взяли верх над тобой, а ты, поверженная ими в очередной раз, вновь осознала, сколь они бессмысленны, эти мирские беспощадные чувства, — пронеслось в голове девушки. — Чувства делают тебя слабее, обнажая всю твою уязвимую натуру, которая не раз приводила тебя к полному поражению». Кагаяки мотнула головой. Если всё дело было в её чувствах, очевидно, мешающих выполнению миссии и забивающих её голову неизвестно чем, от них было необходимо избавиться, ну или же, на худой конец, запереть под самый большой и тяжёлый замок. От Учихи не скрылась резкая перемена в напарнице. Только взглянув на неё прежнюю, нукенин смог увидеть те изменения, произошедшие в девушке за всё это время. Отступник вздохнул, но что-либо говорить не стал, обдумывая всё произошедшее, кажущееся ему до невероятности странным: резкие изменения в куноичи, её невероятное желание отговорить его от избранной им участи, внезапные переживания. «Ясно», — Итачи был далёк от тех, кто мог легко читать людей, едва взглянув на них, однако, в случае с девушкой нукенину не составило труда догадаться, в чём было дело, искренне поражаясь и себе, и Миран. Дальнейшее время в дороге пролетало незаметно, будучи погружённым в нескончаемые рассказы Неимы обо всём, что только взбредало в её голову и прояснялось в памяти. Девушка с удивительной точностью и подробностями могла часами без умолку твердеть о совершенно разных вещах, событиях и фактах, которые с особенным вниманием слушал Кисаме, а также абсолютно не слушали Кагаяки и Учиха, которые плелись позади, находясь в собственных раздумьях. Миран периодически поглядывала то на Неиму, то на Хошигаки, поражаясь тому, как у мужчины хватает сил молча слушать собеседницу, даже ни разу её не прерывая, но то и дело кивая головой. В голове девушки порой возникали навязчивые идеи поженить в конце миссии этих двоих. В конце концов, она ни разу не видела, чтобы её напарник был так терпелив и спокоен в окружении той, от пары минут общения с которой у большинства возникало желание побыть где-нибудь в тишине и одиночестве хотя бы совсем немного. И уж тем более Кагаяки поражал факт того, что такой терпеливостью обладает один из самых опасных на своём континенте преступников. Иногда куноичи было даже жаль, что они так быстро приближались к Центру. Неима вряд ли бы согласилась покинуть родные места, что означало скорую разлуку этих двоих. Удивляясь самой себе, Миран искала все возможные способы хоть ненадолго задержаться, но придумать ей так ничего и не удавалось. В конце концов, от их промедления будет зависеть судьба миллионов, что заставляло девушку отбросить столь наивные мысли. «Поговорите потом, когда всё закончится», — решила Кагаяки, будучи твёрдо уверенной, что миссия окончится их победой. Внутри куноичи всё переворачивалось от осознания, что та понятия не имеет, как сейчас дела идут за горизонтом: удалось ли выяснить, кто же убил Хизоку, что предпринимает Стальной синдикат, как с этим справляются её люди, и, что самое важное, продолжаются ли катаклизмы, обрушающиеся с небывалой мощью на мирные города? Больше всего на свете девушка опасалась, что спасать им будет вскоре некого. О подобном ей не хотелось и думать. «Этому не бывать», — думала Миран, по привычке хмуря брови, становясь мрачнее тучи. Она искоса взглянула на Итачи, шедшего рядом. Его лицо выражало странное, едва заметное спокойствие, совсем не вяжущееся с тем, что происходит вокруг, однако именно от этого спокойствия отчего-то становилось не так тяжело, хотя было понятно, что это выражение — лишь маска, таящая в себе ураган эмоций, которые нукенин умело подавлял, не демонстрируя их никому. Как же в тот момент Миран хотелось узнать, что же творится у него на душе, увидеть это, почувствовать. Открыть перед собой другого Итачи, настоящего. Кагаяки внезапно поймала себя на мысли, что вновь поддаётся своим чувствам, чего совсем недавно пообещала себе не делать, понимая, к чему это приводит. Поправив волосы, девушка выдохнула, переводя внимание на окружающие её пальмы, разросшиеся повсюду. Столь однообразная картина её в какой-то мере начинала тяготить своими бесконечными повторениями одного и того же. Внезапно же лес начал редеть, а вскоре и вовсе сменился на равнину, открывающую превосходный вид на удивительную даль. Солнце уже заходило за горизонт, укрываясь за далёкими холмами. — Я провела вас по самой короткой дороге, — подытожила Неима. — Там, где заканчивается лес, заканчивается и Юг? — непонимающе взглянул на неё Кисаме. — Тут нет точной границы, но за теми холмами начинаются центральные провинции, — пожала плечами девушка. — Они с каждым годом стремятся расширить свои владения за счёт наших земель, в связи с чем граница Юга с каждым таким разом всё ближе движется к океану. Миран скрестила руки на груди. — Неужели Центр хочет развернуть боевые действия не только в сторону Севера, но и Юга? — Кто знает, но в войне с Севером, как мне говорили, он практически утратил преимущество, — донеслось в ответ. Куноичи напряглась. «Этого только не хватало!» — подумала она и нервно выдохнула. Всё складывалось е самым лучшим образом: девушка была вынуждена признать могущество северных провинций. Враг оказывался куда серьёзнее, учитывая, что Центр по военной мощи невозможно было превзойти до того момента никакой из существующих на континенте частей. Выходит, за этот сравнительно короткий промежуток времени успел произойти перелом в ходе войны, позволяющий Северу чувствовать себя более свободно на обоих материках. — Чёрт, — прошептала Миран, размышляя над тем, что необходимо предпринять, однако в голову ничего не приходило. Всё-таки отправляться только втроём на такое задание было ошибкой, но даже вся организация, если бы Нагато согласился, вряд ли смогла бы перетянуть одеяло распределения сил на себя. Распрощавшись с Неимой, несколько раз поблагодарив, трое нукенинов направились дальше, стремясь пройти как можно больше до тех пор, пока окончательно не стемнело. Идти во тьме было бы неудобно, однако на открытой и незнакомой местности зажигать огонь стало бы безрассудством, особенно, если учитывать внезапную угрозу нового военного конфликта. Лишнее привлечение внимания не сыграло бы на руку. Вскоре на небо выплыл месяц, осветивший землю под собой своим тусклым светом, который лишь немного помогал в пути. — Ты вообще хорошо ориентируешься на местности? — внезапно задал вопрос Кисаме, обращаясь к Миран. — На карте мало указаны провинции и города. Откуда ты знаешь, как и куда пробираться? Кагаяки хмыкнула. — Поверь, я делала много вылазок с Востока. По определённым делам, если так можно выразиться, — развела руками девушка. — Поэтому местную географию как-никак знаю. На худой конец, всегда работает правило идти вперёд, никуда не сворачивая. Так что тебе не стоит бояться — не потеряемся, — отчеканила куноичи. — А враги? — донеслось со стороны Итачи. — Нам не должны встретиться, если только не будет привлекать к себе внимание. — Ты говоришь, что по делам покидала территорию Востока, — произнёс Хошигаки. — Значит, кто угодно из восточных группировок может появиться во всё том же Центре? — Да. Собственно, почему я и не очень горю желанием пробираться сквозь центральные земли. Тут я совершенно не знаю, где на нас может наткнуться кто-то из моих недоброжелателей. — Ими ты тут обзавелась в количестве не меньше, чем у нас? — Верно. — Если прикрыть сову, то никто не догадается, откуда ты. — Кисаме, ты плохо знаешь эту систему, спрятать татуировку или нет — это ничего не даст, хотя, кто знает, может, нам повезёт, и нас либо не заметят, либо заметит кто-то совершенно невнимательный. Совсем скоро было решено сделать привал, дабы восстановить силы. К тому моменту равнина сменилась холмами, заросшими густой, высокой травой и редкими деревьями. Невдалеке шумела бурная река, ширина которой поражала воображение. Миран подошла к самому берегу, погрязшему в зарослях камыша. Пройдя сквозь них, девушка оказалась рядом с водой, омывающей песчаные берега, на которые редко ступала нога человека. Позади куноичи послышался хруст, она резко обернулась, приготовившись к атаке, однако после этого невозмутимо сказала: — Это ты, — мысленно Кагаяки успела поразиться тому, как же Итачи любит подкрадываться к ней сзади. Учиха поравнялся с напарницей, вдыхая свежий ночной воздух. — Мне нужно с тобой поговорить, — произнёс он. Куноичи почувствовала его напряжение, понимая, что разговор будет серьёзным и явно не из приятных. — Лучше бы тебе забыть о чувствах ко мне, — глядя куда-то вдаль отрезал Учиха. — Это ни к чему не приведёт. Кагаяки удивлённо вскинула одну бровь вверх, скрестив руки на груди. — Ты слишком самонадеян, если полагаешь, что я что-то к тебе испытываю, — с неким едва слышимым смешком проговорила девушка. — Я беспокоюсь за своего напарника, мне этого не позволено? — Беспокойся, но не влезай в его жизнь в таком случае, — всё так же не глядя на отступницу, сказал нукенин. — Как скажешь. Учиха повернул голову в сторону собеседницы. — Рад, что между нами ничего нет, — после этого он развернулся и поспешно исчез в зарослях камыша. Кагаяки посмотрела в небо, разглядывая мерцающие в нём звёзды. По холодному и безразличному, почти что каменному, лицу медленно скатилась одинокая слезинка, оставив за собой длинную влажную дорожку на щеке. Неизвестно, сколько времени она простояла, не двигаясь с места ни на шаг, глядя вверх, ни о чём не думая, ощущая, как внутри неё становится так пусто и холодно, как ещё никогда не было. Казалось, любое дуновение ветра проходит сквозь неё, словно на груди у девушки — дыра, становящаяся с каждым мигом всё больше, разъедая её тело и душу. Не издавая ни звука, Миран с болью осознавала, что Учиха прав: её чувства к нему ни к чему не приведут, это было понятно ей ещё с самого начала их зарождения, но, поглощённая ложными заблуждениями и надеждами, куноичи этого не видела, не слышала, ну или только лишь делала вид, что абсолютно слепа и глуха к правде, которую до неё донёс сам парень только что. В камышах снова что-то хрустнуло прямо позади девушки. — Итачи, сколько можно подкрадываться? — с нотами раздражения спросила Кагаяки, уже не оборачиваясь на звук. Внезапно куноичи почувствовала, как чья-то большая ладонь крепко зажимает её рот, не давая произнести ни единого слова или звука, заставляя девушку начать задыхаться от вспыхнувшего внутри неё страха. Вторая рука крепко сжала обе её руки за спиной, не позволяя никаким образом извернуться и вырваться. — Давно не виделись, Кагаяки Миран, — послышался шёпот над ухом. — Скучала по мне?