Дикая жажда

Уже неважно, кто начал первый, но обычная перепалка в баре вылилась в сочный мордобой. Как это всегда и бывает «слово за слово, хуем по столу». Из бара нас сразу же выставили, и пока не успела приехать полиция, мы продолжили на повышенных тонах на улице. Оппонентов было больше, но на нашей стороне была относительная трезвость: основательно выпить мы не успели. Когда стало понятно, что без кулаков не обойдется, я пошел на опережение и достал коротким прямым ударом в челюсть ближайшего парня. Так, на время у них минус один, зато другие собрались и захотели мести. На Рика кинулись двое, последний, самый крупный, смел меня с места, с хода разбив губу. Рот наполнился кровью, я оскалил красные зубы и вырубил обидчика, поспешив на помощь приятелю. Альфы играли нечестно: один держал Рика, заломив ему руки за спину, второй с оттягом бил в бочину. Приятель глухо зарычал, встряхнулся, пытаясь высвободиться, но безуспешно. Я же залип на его такой беспомощный и измочаленный вид: из рассеченной брови стекает струйка крови, глаза зажмуриваются от мощных ударов в живот, и Рик стонет и рычит. В моем извращенном воображении закрутились картинки одна другой жарче, где я впиваюсь клыками в истерзанные губы, скольжу пальцами по ушибленным ребрам, нажимаю на синяки, вырывая больные стоны из Рика, а потом вхожу в его тугой зад почти без растяжки и на сухую. От такого нахлынуло невиданное возбуждение, и член начал наливаться, оттопыривая ширинку джинсов. Из влажных фантазий, в которых я впечатываю Рика лицом в ближайшую стену, наваливаясь сзади, вывели его очередной стон и отборный мат. Одного альфу я сшибаю плечом и укатываюсь вместе с ним в сторону, а второго Рик роняет и пинает по почкам. Он смачно сплевывает на валяющееся под ногами тело и помогает мне подняться: — Быстрее! Валим отсюда. Бежать мешают отбитые в последнем падении ребра и стоящий колом член. Рик рядом тоже охает, и этот звук заводит лишь сильнее. Мы отбегаем на достаточное расстояние, теряясь в каких-то темных переулках, и я решаю, что время пришло. К тому же терпеть уже нет сил. Я хватаю Рика за руку, резко дергаю на себя и кусаю разбитые губы. Он вырывается и ожесточенно толкает меня в грудь: — Охуел совсем? — Абсолютно! — в неярком свете луны мои глаза недобро сверкают, и приятель чуть пятится, когда я двигаюсь к нему. — Ты больной ублюдок! — кричит Рик, но не успевает даже дернуться, попадая в мою хватку. Адреналин и похоть добавляют сил, я толкаю приятеля к ближайшей стене, наваливаюсь следом и буквально пью раскрытым ртом его болезненный стон: Рик нехило приложился затылком, а я достаточно грубо сжал его запястья. Алые, испачканные кровью губы, манят меня, как магнит, и я неистово кусаю их в каком-то сумасшедшем поцелуе. Вкус крови на языке пьянит, немного кружится голова, видимо, я заработал сотрясение, но все это только усиливает желание. Я отрываюсь от Рика и заворожено смотрю на стекающие на подбородок тонкие струйки крови. Мои клыки углубили рану, полученную в драке, и добавили еще парочку новых. — Пусти, пусти, урод! — плюет мне в лицо Рик, отчего мелкие капельки оседают на моих щеках, раскрашивая побитую физиономию своеобразными веснушками. Естественно, мне неважно, что говорит приятель, как он дергается, мною завладела похоть, и прекращать я не намерен. Вместо этого снова приближаюсь к лицу напротив, но в этот раз не кусаю, а широко слизываю кровь с подбородка. И потом сразу перемещаюсь на щеку, оставляя смазанный красный след. По тому, как неуловимо меняется дыхание Рика, я понимаю, что он постепенно перестает испытывать отвращение. Он дышит все так же с присвистом, но эти особые низкие хрипы мне хорошо знакомы: он дышит так, когда возбужден. Желая закрепить полученный эффект, я проталкиваю свой испачканный язык ему в рот и активно исследую его изнутри, получая наконец отклик. Рик бросается мне отвечать с яростью, стремясь тоже укусить и тоже желательно сильно. Уступать инициативу я не намерен и отпускаю его руки, сжимая своими пальцами отбитые бока Рика. Активно давлю на начинающие наливаться синяки, и приятель теряется в волне боли, напряженно мычит мне в рот и крепче зажмуривает глаза. Наши лица оказываются активно перемазаны красным, и мне почему-то хочется разукрасить подобным образом все тело моего любовника. Но пока в пределах моей досягаемости только его член, и я нетерпеливо расстегиваю ширинку на джинсах Рика, ныряя вниз и освобождая этого монстра из белья. Несмотря на сопротивление, у приятеля стоит. Я коварно ухмыляюсь, доставляя себе этим мазохистское наслаждение, потому что кожа на губах лопается сильнее. Мой язык пробегается по губам, собирая капельки, а потом лижет член широким мазком снизу вверх. Рик вздрагивает и вынужден вцепиться мне в волосы, чтобы не упасть. Вкус крови смешивается со вкусом моего любовника, и эта смесь жжется в мелких трещинках и открытых ранах. Мы сейчас очень рискуем подцепить какую-нибудь неприятную заразу, но ощущение опасности подогревает кровь, и мозги совсем отключаются. Я хлюпаю слюной и кровью, заглатываю головку Рика и обсасываю как самый вкусный леденец. Все, что у меня сейчас во рту, равномерно растирается по стволу и облегчает скольжение. Одной рукой я сжимаю и оттягиваю яйца любовника, а второй продолжаю терзать его раны на теле, тыкая в ребра и живот, держа альфу на грани боли и удовольствия. Рик мычит, и стонет, и кряхтит, и вскрикивает, совершенно не таясь и словно забыв, что мы в какой-то грязной подворотне, а я впитываю эти звуки, как губка, и они утоляют мою мучительную жажду обладания. Мои яйца звенят от накопившейся в них спермы, что просится наружу, а член хочет немного внимания. Пока я сражаюсь с собственными штанами, чтобы хоть немного их спустить с задницы и облегчить давление на член, мой рот методично насаживается на возбуждение Рика. Он близок к краю, но так просто для него все сегодня не закончится. Прохладный воздух обдувает освобожденный разгоряченный член, посылая мурашки по телу, я передергиваю плечами и крепче ухватываюсь за приятеля. Мои красные ладони оставляют отпечатки на его заднице, и пальцы медленно подбираются к анусу. Только один скользит между половинок и слегка массирует сжатую дырочку. Смазка у нас сегодня очень своеобразная: смесь из моей слюны, нашей крови и предэякулянта Рика. От него у меня во рту солоно и терпко, и я уже неизвестно сколько проглотил этого коктейля. Тело приятеля подрагивает от удовольствия и немного от боли, он уже готов к чему-то большему, яркому и сносящему крышу. Не поднимаясь с колен, я разворачиваю его спиной к себе, заставляю упереться в стену руками. Висящие в районе коленей джинсы мешают расставить ноги пошире, и это неудобно, но как же кайфово! Руками развожу половинки задницы в стороны, набираю во рту побольше слюны и спускаю эту вязкую субстанцию на копчик Рика. Смотрю заворожено, как красно-белая капля медленно скользит между ягодиц, а потом большим пальцем подхватываю ее и толкаюсь в сжатое колечко мышц. Рик хрипит и кажется матерится, но я не обращаю на это внимание. Он уже давно перестал вырываться и брыкаться, не пытается меня оттолкнуть, а наоборот подставляется, тянется за моими пальцами, и значит все в порядке. Немного напрягает, что растягиваю я его с кровью, надеюсь, мы оба ничего не подцепим. Надо будет на всякий случай сходить потом ко врачу. Но ключевое слово здесь — потом. Все потом, потому что сейчас передо мной шикарный зад любовника и исчезающие в нем красные пальцы. Пальцев уже два, и меня откровенно колотит от развратного вида Рика и от ситуации в целом. Нас только что побили, мои костяшки содраны, губы разбиты, по всему телу синяки, но член стоит и требует разрядки. Я чувствую себя больным извращенцем, когда резко встаю, сплевываю себе на ладонь и растираю слюну по члену. Рик еще слишком узкий и орет, что ему больно, пока я проталкиваю внутрь него только головку. Мне тоже больно, но эта боль мешается с эйфорией и заставляет летать перед глазами звездочки. Чтобы заткнуть не в меру голосистого любовника, я хватаю его за горло, сдавливая пальцы чуть больше, чем нужно, и проталкиваю в распахнутый рот язык, лишая Рика последних крупиц воздуха. Кажется, он начинает терять сознание, потому что чуть обмякает, но в этот же момент расслабляется достаточно и позволяет мне войти полностью, заполнить его до краев слишком грубым толчком. Грубость оживляет Рика, он скулит от боли, и такой тонкий беззащитный звук мне чрезвычайно нравится. Интересно, не разрушит ли сегодняшняя ночь нашу трепетную дружбу? Ладно, не совсем дружбу, но взаимовыгодное сотрудничество. Рик и его омега просто сказочные партнеры для секса и потерять их было бы очень печально. Я убираю пальцы с горла приятеля, позволяя ему шумно и надрывно втягивать воздух, и чуть шевелю бедрами, показывая, что я уже очень глубоко и намерен двигаться. Словно в отместку мне, Рик сжимает мой член мышцами и несильно откидывает голову назад, разбивая мне нос. Черт, это больно! Я шмыгаю кровью и сильно кусаю его за шею, начиная движение. Тугой, очень тугой, неразработанный задний проход усложняет проникновение, но зато я сразу попадаю Рику по простате, и хоть за это он должен быть благодарен. Толчки выходят все грубее, на бедрах у приятеля останутся синяки уже от меня, в дополнение к тем, что уже расцвели на животе и ребрах. Мы шлепаемся друг о друга влажной кожей, поза крайне неудобная: мешают джинсы, недостаток смазки, льющаяся из моего носа кровь и простреливающая голову и все тело боль. Я утираю лицо рукой и принимаюсь ей же дрочить Рику. Его член твердо-каменный, горячий, пульсирующий, скользит в моей ладони и ощущается очень правильно и привычно. Приятель мечется и не знает, чего хочет больше: насадиться на мой член, что так удачно терзает его простату, или притереться поближе к кулаку. Мы оба на грани, до разрядки осталось совсем чуть-чуть, и ноги предательски дрожат, грозя обрушить нас на твердую землю, в голове шумит, пот застилает глаза. Рик кончает первым. Запрокидывает голову, снова метя мне в переносицу, но, к счастью, не попадает. Он изливается, пачкая мне руку, и его белесая сперма смешивается с разводами от крови на моей ладони. Я запихиваю пальцы ему в распахнутый рот и заставляю слизать все, а после обсасываю остатки, проходясь языком между пальцами. Вкус странный. Соленый, терпкий и несколько отталкивающий. Пока приятель окончательно не расслабился и вытек из моих объятий, я перехватываюсь поудобнее и двигаюсь быстрее и резче. Мои бедра отбиваются о задницу Рик со смачными шлепками, и низкое угрожающее рычание поднимается из груди. Я бы, наверное, даже смог завыть в момент разрядки, но успеваю лишь выскользнуть из раздолбанного ануса и залить спермой поясницу любовника. Каждый вздох сопровождается конвульсивным подергиванием, пока капли падают на загорелую кожу. Я смотрю сверху вниз на эту картину и дурею еще больше. Мой член расслабленно лежит на заднице у Рика, он весь перемазан слюной, и спермой, и немного кровью. Ее совсем мало, так, слабые разводы, но я отчетливо чую железистый запах. Натруженный анус Рика пульсирует, раскрывается и сжимается, и завтра приятелю будет больно сидеть. На его пояснице лужица моей спермы, и я растираю капли по особо крупным выступившим синякам, радуясь, что могу пометить Рика своим запахом. Мы сейчас оба очень грязные, как в прямом, так и переносном смысле. Потные, испачканные кровью, семенем и землей. Но удовлетворившие свою жажду секса. То, чем мы занимались, слишком развратно и странно. Было очень грубо, на грани насилия, и я совершенно точно уверен, что ни за что на свете не проверну подобное с омегой. Ну, а Рик сегодня попал под горячую руку. Он отлепляется от стены и морщится, натягивая джинсы: — Ну ты и мудак! — Только не говори, что тебе не понравилось, — я тоже одеваюсь. — У меня, блять, все тело в синяках, козлина. — Хочешь, я тебя помажу чем-нибудь? — Помазал уже, спасибо, — кривится Рик от боли в искусанных, разбитых губах. Он кое-как выпрямляется, разворачивается ко мне и смотрит на мою физиономию. А потом вдруг коротко, без замаха, но сильно, бьет в челюсть. Моя голова мотается назад, и я с трудом удерживаюсь на ногах. — Считай, в расчете, — приятель даже не трясет ушибленным кулаком. — А теперь пошли домой, мне надо выпить. И трахнуть тебя хорошенько, мудачина!