POV Талия
День, ночь, опять день, опять ночь… Сутки шли за сутками, а в моей жизни не было ничего, кроме серых больничных стен и унылого пейзажа за окном. Я не испытывала радость от встреч с людьми, удовольствие от общения, позитива от хороших новостей от врачей – только обиду и тоску. Я ничего не помнила и никого не узнавала. Вообще никого. А это – самое страшное. Ко мне приходили люди, обнимали меня, целовали, приносили подарки – а я не знала, что им ответить. Все эти люди были мне на одно лицо – просто никакие-то незнакомцы, которых я видела в первый раз. Я пыталась глупо улыбаться и соглашаться со всем, что они говорят – но поддельные эмоции быстро сменялись настоящими – отчаянием, болью и страхом. Прошло немало времени прежде, чем я начала кого-то узнавать. Например, этого рыжеволосого мужчину зовут Уилл Холстед, он мой лечащий врач. Говорят, что именно он спас мне жизнь. А вот этого полного мужчину старшего возраста зовут Дэниел Чарльз. Он психиатр и пытается помочь мне восстановить память. Я ходила на какие-то занятия, рассматривала картинки и отвечала на странные вопросы, а он всё что-то писал в свой блокнот. Но за все эти недели, проведённые в больнице, память ко мне так и не вернулась. Она была похожа на отформатированный жёсткий диск в компьютере – никаких записей в нём не сохранилось. Или они защищены от просмотра, как говорил мне доктор Чарльз. Каждый день ко мне кто-то приходил. Где-то недели через полторы я запомнила, кто эта милая пожилая пара, общавшаяся со мной по-испански. Это были мои родители, Альфонсо и Луиза Сандовал. Они были очень добры и ласковы со мной, словно я была маленьким ребёнком. Хотя я им и была на самом деле: маленькой четырёхлетней девочкой в теле 32-летней женщины. Должно быть поэтому они так оберегали меня, баловали вкусностями и приносили игрушки, которыми я играла в детстве. Я смотрела на этих потрёпанных кукол, на набор для игры в доктора, но не испытывала ничего. Это были просто очень старые игрушки, совершенно незнакомые мне. Я видела слёзы родителей и плакала вместе с ними. Мама говорила мне, что каждый день ходит в церковь и молится за моё здоровье. Папа часами напролёт любил рассказывать о том, какой я была в детстве: как мы катались на лошадях, сплавлялись по реке или катались на воздушном шаре. Даже спустя годы он помнил малейшую деталь давних событий. Это потрясало меня: я слушала его с открытым от изумления ртом. Неужели всё это было со мной? Похоже, что было. Но я этого не помню. Родители не сдавались и принесли к мне в палату все семейные фотоальбомы, которые были у них. Всё свободное время я листала их и разглядывала старые фотки, силясь хоть что-то вспомнить. Вот на этой фотке мне девять лет, если верить надписи на обратной стороне. Мама с папой отвезли меня в Диснейленд в первый раз в жизни. Вот я фоткаюсь с Микки Маусом, Дональдом Даком и другими героями мультфильмов. Интересно, что я, девятилетняя девчонка, испытывала в то мгновение? Должно быть, настоящую бурю эмоций: радость, восторг, восхищение и много что ещё. Возможно, это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Такие обычно помнишь всё жизнь. Но не в моём случае… А вот на этой фотографии мне 17 лет. Я стою в роскошном жёлтом платье и получаю диплом об окончании школы из рук директора. Мама говорила, что я была весьма старательной ученицей, которой было непросто грызть гранит науки, но я не сдавалась. Вроде как я мечтала стать врачом, но на медицинском учиться не смогла и выбрала другой путь в жизни. А вот я – молодой повар пиццерии где-то на окраине Филадельфии. Папа говорил, что у меня был талант, данный свыше. Даже из простых ингредиентов я умела сделать нечто. Нечто такое, что просто пальчики оближешь. Но особенно божественно у меня получалась выпечка. Пироги, круассаны, эмпанады и многое другое – я умела готовить так, что хоть в лучших ресторанах подавай. Правда, меня туда не звали… Были и более свежие фотографии. Вот я, 28-летняя девушка, почти осуществила детскую мечту. Врачом мне стать не удалось, но хотя бы парамедиком я стать смогла. Говорят, на курсе я была в числе лучших. Возможно, так и было. Я все равно не могла ничего вспомнить. Мне говорили, что у меня очень доброе сердце и я никогда не проходила мимо чужой беды. Я любила помогать незнакомым людям и дарить им надежду. Мне действительно хочется сделать окружающий мир лучше. Только чтобы сделать это, мне нужно вспомнить, кем я являюсь. А с этим у меня были большие проблемы. Особую настойчивость в деле восстановления моей памяти проявлял импозантный мужчина лет сорока с притягательными и очень светлыми голубыми глазами. Этот человек умел расположить к себе с первого взгляда и всячески привлекал моё внимание. С ним было интересно и легко. Келли Северайд, как он мне представился, умел произвести впечатление на девушку, не делая для этого ровным счётом ничего. Он просто умел нравиться окружающим. Когда надо, улыбался, мог рассказать шутку и всячески стремился поднять мне настроение. Мне с ним было комфортно. Он приходил ко мне едва ли не чаще родителей и каждый раз не с пустыми руками. То принесёт какую-нибудь милую безделушку, то тёплые вещи, которые идеально подходили мне, то покажет мне старые и не очень старые фотографии. Хм, интересно: на фотках, которые мне показывал Келли, мы часто были вместе. Он говорил, что мы работали вместе в одной пожарной части. Я – парамедик, а он – командир бригады спасателей. Наверное, круто работать с таким замечательным человеком. Ещё бы мне вспомнить, каково это… Келли Северайд каждое своё появление у меня в палате пытался обставить по-особенному, чтобы я это запомнила. И чем чаще он приходил ко мне, тем больше он мне нравился. Как друг. Как настоящий друг. Я чувствовала, что до аварии и амнезии мы с ним были очень близки. Наверно, как брат и сестра. Здорово иметь такого близкого и заботливого человека рядом с собой, подобного Келли. Он стремился мне помочь каждый день, что мне очень импонировало. Ничего из прежней жизни мне вспомнить, правда, не удалось, но узнать что-то новое получалось. Фотографии, истории из жизни, байки с работы – постепенно в голове стали откладываться какие-то вещи, факты, цифры. Это здорово, ведь так я делаю маленькие шажки к выздоровлению. Но чем больше я узнавала Северайда, тем больше мне казалось, что он знает обо мне больше, чем говорит мне. Логически доказать это я не могла, но вот на уровне чувств… У него лицо хитрое, особенно улыбка. Он что-то знает, что-то замышляет, я в этом уверена. Должно быть, это какой-то сюрприз к моему выздоровлению. Доктор говорит, что скоро меня отпустят домой. Хотя я до сих пор не вспомнила, где живу.***
Однажды Келли был особенно ласков и услужлив со мной. Он договорился с врачами о том, что свозит меня в город. В номере пятизвёздочного отеля меня ждалу шикарный букет роз и подготовил шикарный романтический ужин, от которого у меня чуть челюсть не отвисла. Вряд ли он это сам готовил, но эта лазанья по-средиземноморски была божественно вкусной. Пусть мы ужинали не при свечах и без вина, но атмосфера была какой-то особенной: праздничной, чувственной, я бы даже сказала интимной. И я решилась спросить у него то, о чём думала несколько дней. -Келли, можно спросить у тебя кое-что? Только прошу, ответь честно, - я начала издалека. -Конечно! Спрашивай что угодно, - согласился мужчина. -Скажи, почему ты так обходителен со мной? Твоя жена не ревнует? Я бы на её месте не смогла бы спокойно смотреть на то, что ты ходишь в больницу к подруге каждый день. -Нет, не ревнует, - по лицу моего собеседника пробежала хитроватая улыбка. – А знаешь почему? -Почему? -Потому что ты – моя жена. В этот момент меня окончательно переклинило. Я замужем? Почему мне никто больше об этом не говорил? Даже родители ни слова не проронили о том, что у меня есть муж. Мой мир, моё сознание, полное белых пятен, перевернулось с ног на голову. Я ничего о себе не знаю, вообще ничего! Получается, если я замужем, то у меня есть и дети, ведь так? А если есть, то почему Келли не приводил их ко мне в палату? Они же наверняка соскучились! Да и мне не терпится познакомиться с ними поближе. Чем больше я думала, тем больше вопросов у меня возникало. И мне не терпелось задать их моему «новоиспечённому» мужу. Он внимательно и спокойно меня слушал и пообещал ответить на все вопросы. Своё слово Северайд сдержал. Он рассказал обо мне такое, о чём я даже и не догадывалась. Мы с Келли не были официально расписаны, но вот уже несколько лет жили вместе. Собственно, все нас считали мужем и женой. У нас была большая и светлая квартира, мы вместе работали в одной пожарной части и почти всё свободное время проводили вдвоём. О детях мы думали, но никак не могли решиться из-за слишком рискованного характера нашей работы. И однажды Келли решил всё поменять. Работу спасателем он поменял на отдел расследования пожаров. А в день аварии он сделал мне предложение. Причём такое, какое ожидаешь увидеть в кино или на роликах в Интернете, но никак не в живую. Но мой суженный записал этот трогательный момент на камеру. Он достал планшет и включил ролик. Вот он за рулём пожарной машины подъезжает к зданию и поднимает огромную лестницу. Келли решительно карабкается по ней наверх, несмотря на снег и пронизывающий февральский ветер. Наконец, я вижу себя, мёрзнущую на крыше пожарной части. Северайд подходит ко мне, встаёт на колено и распахивает передо мной коробочку и шикарным золотым кольцом. -Талия, ты – тот человек, который изменил меня, - произнёс мой жених. – Быть с тобой рядом – это значит становиться лучшим человеком. Ты для меня – глоток свежего воздуха и солнце в пасмурный день, тепло домашнего очага и та, ради которой стоит жить. Талия Сандовал-Мендоза, выходи за меня замуж! Что было дальше – я не помню. Слёзы накатили сами собой, и я дала волю эмоциям. Говорят, что слёзы помогают преодолеть самые трудные моменты в жизни. Возможно, кому-то помогают. Но не мне. Мне было горько из-за того, что я не помню даже такой чарующий эпизод из своей жизни. Я никак не могу смириться со своей амнезией. -Не плачь, милая, - Келли поправил мне волосы и протянул салфетку. – Самое светлое ещё впереди. Он включил романтическую музыку Des'Ree & Terence Trent D’Arby – Delicate и встал из-за стола. Под чарующие звуки соула он протянул мне руку и пригласил меня на танец. По моей щеке потекла слеза. Это было так романтично, так красиво, так нежно… Моё сердце растаяло. Мы медленно кружили под звуки красивой песни, и я в какой-то момент опустила голову на его крепкое плечо. В этот момент впервые за много дней я испытала радость, удовлетворение и даже уверенность в завтрашнем дне. Будет трудно вернуться к прошлой жизни. Но Келли Северайд поможет мне это сделать. Он пообещал мне это. Танцор из меня выходил никудышный, да и Келли тоже нельзя было отнести к мастерам ритмичных телодвижений. Но это было неважно. Мы танцевали от души и для души. До сего момента даже представить не могла, что буду танцевать в номере гостиницы. Спасибо Келли за то, что устроил мне такой праздник и вырвал меня из четырёх стен опостылевшей больницы. -Я люблю тебя, Талия, - я ощутила горячее дыхание мужчины, который ласково шептал мне на ушко нежные слова. – Детка, выходи за меня замуж. По-настоящему. Со священником, кольцами и роскошным платьем для тебя, моя дорогая. Я закрыла глаза, силясь представить, как это будет выглядеть. Я и он в церкви… Мы даём клятву и обмениваемся кольцами, а потом… То ли я перенапрягла собственный мозг, то ли воображение совсем не работаем, но почему-то такие образы в голове не складывались. Была просто какая-то муть в голове и только. Наверно, мой мозг ещё не дорос до таких сложных образов. -Так ты согласна? – спросил меня Келли, прижимая всё сильнее к себе. Я ничего не успела ответить, потому что Северайд страстно поцеловал меня в губы. Что было дальше – было как в тумане. Или в эротическом фильме.