Созвездие Дураки Центавра

      Вернувшись во времени, Алия всегда видела родовой особняк Блэков наполненным жизнью, радостным смехом дяди и отца, довольными улыбками Ориона и Вальбурги, тихой музыкой доносящийся из проигрывателя и запахом выпечки Кричера. Сегодня все было иначе. Таким, пустым, холодным и мрачным Алия видела этот дом только в своем прошлом. Там, где от ее семьи остались только разбитые судьбы, прах древнего рода, а стены особняка были пропитаны болью и реками крови. Таким было ее наследие и она прекрасно это помнила даже сейчас, хотя отчаянно пыталась забыть то время, когда она была потенциальной Леди Блэк и, плача, стояла на обломках некогда великой, могущественной, сильной, но не счастливой семьи. Она всеми силами выкидывала это из головы, но теперь, когда казалось, что сам дом оплакивает скорую кончину хозяйки, Алия изнывала от боли. Жизнь покинула это место, смех сменился гнетущей тишиной, а запах выпечки заменил стойкий запах лекарств и зелий.       Она прошла в пустую гостиную держа за руку Регулуса, который так и не смог даже на людях спрятать поглубже свои страдания. Парень был похож на восковую фигуру созданную Тимом Бертоном. Мертвенно бледная кожа, синяки под глазами от слез, стресса и нехватки сна, немного впалые щеки и абсолютно безжизненные, пустые, стеклянные глаза. Вчерашняя истерика сменилась полной апатией и казалось, что он даже не понимает где находится и что происходит, настолько сильно он погрузился в себя, разрывая связь с жестокой реальностью. Как Алия не старалась, он не реагировал ни на ее прикосновения, ни на слова. Только когда он слышал имя матери на секунду взгляд переставал быть пустым, но это не приносило Алии облегчения, ведь в глазах отца она видела только океан боли. С Сириусом дела обстояли чуть лучше. В отличии от брата, Бродяга сразу перешёл к стадии гнева. В Хогвартсе он делал вид, что все в порядке и уверял всех, что его мать идёт на поправку. Говорил, что так он хочет показать врагам, что Блэков не так-то просто убить и не даст врагам злорадствовать над их горем. А затем ушел и провел несколько часов в Запретном лесу, уничтожая и срывая злость на всем, что попадалось под руку. Сейчас Сириус выглядел так же как и обычно только его семья видела, что внутри он пуст. Там образовалась дыра, которая постепенно заполнялась страхом за свою мать и ненавистью на тех, кто покусился на ее жизнь. — Сириус, побудь с Регом. Если сможешь уговорить его хоть что-то съесть то, цены тебе не будет. — она легонько сжала плечо дяди, а он погладив ее ладонь только кивнул.       Парень никак не мог смириться с тем, что может потерять мать, как бы сильно до этого он не демонстрировал ей свою неприязнь. Сейчас он корил себя за каждое грубое слово, каждый опрометчивый поступок, который мог причинить ей боль, каждое необдуманное решение. Его стыду не было предела. Кто бы что не говорил, как бы не претили ему некоторые взгляды его родных, но они были его семьёй и потерять кого-то из близких было для него жутким кошмаром. Он отчётливо видел, что Алия пытается перекинуть его внимание с матери на брата, хоть как-то занять его мысли. Только дурак бы этого не понял и Сириус был ей благодарен. Вместе с тем, он восхищался своей сестрой. Он с братом был разбит, сломлен изнутри и сомневался, что когда-нибудь придёт в норму. Знал, что для Алии, сироты, мечтающей о семье, Блэки стали всем. Прекрасно понимал, что девушка переживает падение в ад из-за того, что обретя семью сразу же лишается ее части. Видел, что с момента получения этого известия, от девушки словно оторвали важную часть и она никак не может справиться с болью и понять, что ей с этим делать. Сириус все это осознавал и удивлялся тому, как такая хрупкая девушка находит в себе силы держаться и при этом забыть о своем горе, только чтобы поддержать их. Она ведь даже от поддержки кузин и Рудольфуса отказалась, выбрав его и Регулуса. Это стало неким просветом в его царстве горя и страданий. Только сейчас он понял, что все слова Алии о том, что они самые важные и родные люди не были притянуты за уши, а оказались абсолютной правдой.       Сириус сел рядом с Регулусом и взял того за руку. Как и ожидалось, никакой реакции от брата он не увидел, только отметил, что кожа его ледяная. Смотреть на его страдания было сродни пытке. Изнурительной, извращённой, бесконечной, адской пытке. Он сжал ладонь брата и откинулся на спинку дивана, устраиваясь поудобнее. — Реджи, а помнишь, когда нам было по 5-6 лет, родители поссорились. Мама тогда в первый и последний раз, на моей памяти, спала в отдельной от отца комнате. Тогда папа вымещал злость в дуэльном зале, а мама по вечерам тайком от него плакала у себя в комнате. Впрочем, как и ты потому что родители больше не играли с нами вместе. Через месяц ей это надоело и она решила устроить семейный ужин. Кричер тогда чуть с ума не сошел увидев то, как она готовит, — парень чуть рассмеялся, вспоминая это, и провел ладонью по спутанным, вьющимся волосам, откидывая их назад. Он продолжил говорить, сжимая руку брата и поглаживая кисть большим пальцем, — Помнишь, как она разрешила нам помогать ей? Мы втроём были перепачканные в чем попало, на кухне был бардак, мама разрешила тебе облизать ложку с остатками шоколада, а мне самому месить тесто. Мы тогда были так счастливы… Потом пришел папа и был шокирован тем, что увидел на кухне. Когда мы сидели за столом, он уминал все с довольной улыбкой и очень сильно нас хвалил. Но они все равно снова поссорились в этот же вечер. Помнишь почему? — снова спросил парень и возликовал душой, когда Регулус опустил свою голову на плечо брата. — Помню, конечно. Папа захотел пошутить, но вышло неудачно и он в этот же момент пожалел, судя по его испуганному лицу. «Если хотела меня отравить, могла бы придумать что-то попроще». — парень спародировал отца, а затем улыбнувшись, продолжил, — Мама так обиделась, что разбила его любимый чайный сервиз. Династия Цинь, 16 век, тончайший китайский фарфор, ручная роспись с позолотой, а на чайнике ещё и бриллиантовая крошка зачем-то. — Стоить заметить, что и разбился он в мельчайшую крошку, — усмехнулся Сириус, подняв в воздух указательный палец и состроив серьезную мину, — Зато как отец тогда радовался. — Еще бы, мама все то время даже не смотрела на папу и делала вид будто он мебель. — парни улыбались, погрузившись в воспоминания и некоторое время молчали. Регулус нарушил его первым, — Сириус, мама ведь поправится? — Конечно, она у нас сильная, — ответил он брату, обнимая того за плечи. Сквозившая в голосе Рега надежда смешанная пополам с отчаянием и безысходностью разрывали ему душу, — Я обещаю, что сделаю все для этого. Если понадобится я обращусь к любым силам, к любой магии, но она будет жить. Маме ещё наших детей нянчить. — Любую? Ты ведь терпеть не можешь темную магию, разве нет? — парень смотрел на него с неким восхищением. Сириус сейчас видел перед собой не 16-летнего юношу, а своего маленького пятилетнего братика, который так на него смотрел каждый раз, когда он делал какие-то успехи. Один этот взгляд обрубил все пути к отступлению, все сомнения и неуверенности в своих будущих поступках. Сириус развернулся к брату и, сжав его плечи руками, посмотрел тому прямо в глаза. — Плевать. Будет нужно я душу дьяволу продам. Обращусь к Барону и до конца жизни буду поставлять ему невинные души, но она останется здесь, с нами. Она проживет долгую и счастливую жизнь чего бы это не стоило.       Регулус видел ничем непоколебимую решимость в глазах брата и только сейчас он окончательно осознал, что Сириус никогда не предавал их семью. Он понял как и насколько сильно его брат любит своих родных. Да, их разговор был толчком к примирению, но лишь эта фраза полностью доказала привязанность парня к роду. Теперь он верил в то, что Поттеры и Мародёры для Сириуса лишь друзья, знакомые, которые никогда бы не приняли и не поняли его поступков, которые он собирается совершить ради благополучия своей семьи. Регулус не сдержался и крепко обнял своего брата, радуясь тому, что тот не заметит как по его щеке стекает слеза.       Алия еле сдерживалась, чтобы не закричать, когда выходила из гостиной оставляя там отца и дядю. Но это не стояло ни в какое сравнение с тем, что она увидела открыв дверь в комнату Вальбурги и Ориона. Женщина была похожа на мумию, настолько сильно она похудела, под ее глазами залегли огромные синяки, щеки впали, губы потрескались, глаза больше не сияли огнем, волосы потеряли былой блеск и потускнели, а руки были похожи на иссохшие ветви. Орион сидел у изголовья кровати и держал в своих руках ладонь жены, прижимая ее к своим губам. Его голова была опущена, а сам он был сгорблен, словно на его плечах был груз грехов целого мира. Алия никогда не видела этого сильного и волевого мужчину таким разбитым. От этого было ещё больнее смотреть на его страдания и одинокую слезу катящуюся по щеке из покрасневших глаз. Алия подошла к Ориону сзади и обняла его, умостив подбородок на его плече. — Я же оставила вас всего на неделю и тут такое. И как вы это объясните, любимые мои? — улыбаясь спросила девушка, которая изо всех сил показывала, что все хорошо, а дальше только лучше. Орион погладил внучку по руке и улыбнулся от того, что увидел смеющуюся жену. — Я слишком соскучилась за своими детьми, но выбрала для встречи с вами не самый лучший способ, как видишь. — усмехнулась женщина и положила ладонь на покрытую щетиной щеку мужа, — Милый, позволь мне поговорить с Алией наедине. — Конечно, красавица, — он поцеловал ее ладонь и легонько сжав ее напоследок, направился к выходу из комнаты. У двери он остановился, — Я буду в кабинете, если понадоблюсь.       Алия проводила взглядом мужчину. Она прикрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы привести мысли в порядок, а затем села на стул у кровати бабушки. — Опять куришь? — Ты тут помирать собралась, а косяк я? Это не честно, Леди Блэк. — состроив недовольную мину ответила Алия. Вальбурга только ухмыльнулась на такое заявление, — В моем времени ты умерла в 1996 году, поэтому ты не можешь сейчас погибнуть, а те Колдомедики идиоты. Мы найдем других врачей, более образованных, опытных и квалифицированных. — Ты столько всего взвалила на свои плечи, так отчаянно пытаешься показать какая ты сильная, взрослая и независимая, но я вижу ложь и страх в твоем голосе. Я вижу перед собой маленькую девочку, которую мне не суждено держать на руках, воспитывать и заботиться. Я восхищаюсь тобой, милая, столько пережить и остаться наивным, чистым человечком дорогого стоит. — О чем ты? — непонимающе нахмурилась Алия. — Все в этой жизни имеет свою цену, дорогая. Наш род должен был превратиться в прах, а из всех его членов остаться только ты, но вернувшись во времени ты спасла множество жизней и теперь настала пора платить по счетам. Нельзя обмануть Судьбу и не понести за это заслуженное наказание. Она возьмёт свое и ради жизни своих детей я готова заплатить эту цену. — Судьба для слабаков. Мы сами пишем свою историю и в моей ты занимаешь одну из главных ролей. Не смей больше поднимать эту тему. Я тебе запрещаю даже думать об этом, слышишь? Ты не в праве опускать руки. Все это временные трудности и мы найдем выход. Мы Блэки, в конце концов, мы древний темный род и ты думаешь мы не сможем, что-то придумать. Не разочаровуй меня. — усмехнулась девушка. — Пусть так, — вздохнув ответила женщина, а потом посмотрела на внучку будто о чём-то вспомнила, — Про твою мать я помню, но хотелось бы осчастливить и Сириуса. Не напомнишь, кто является его судьбой? — Марлин Маккиннон. В моем времени, он жалел, что так и не сделал ей предложение, не смог вовремя понять то, что именно она та, кого он смог искренне полюбить. Она погибла от рук Пожирателей, когда он был в Азкабане, но продолжал ее любить до самой смерти. Сириус рассказывал мне это будучи пьяным в хлам так что сомневаюсь, что он врал. Его мозг иногда не способен рассуждать на трезвую, а сгенерировать хорошую ложь по пьяне для него было бы вообще неисполнимой задачей. — скрестив руки на груди, ответила девушка, вспоминая как она нашла выпивающего Блэка в гостиной, а затем слушала о его жизни до самого утра. — Значит нужно будет это исправить пока есть время. Знаешь, я бесконечно счастлива тому, что ты появилась здесь. Благодаря тебе, уходя я буду знать, что мои мальчики в надёжных руках, а род будет только процветать. Я прожила хорошую жизнь и стоя перед лицом Магии буду уверенна, что все сделала правильно и не стану ни о чем жалеть. — женщина говорила это тихо и спокойно, будто о чём-то повседневном и незначительном, а Алию дрожь пробила от внезапной догадки. — Ты… Прощаешься со мной? Прекрати… Прошу тебя… — опустив голову, чтобы бабушка не видела ее слез, ответила Алия. — Все хорошо, дорогая, в жизни волшебника смерть всего лишь новое приключение и я готова к нему. Мне жаль, что я не смогу присутствовать на свадьбе мальчиков, увидеть твоё рождение, нянчить внуков и застать тот момент, когда наш дом будет наполнен смехом, радостью и топотом маленьких ножек по паркету, но моя смерть ничтожная цена за ваше счастье. — Хватит, умоляю… — тихо проговорила девушка, глотая слёзы и обнимая Вальбургу. Та начала ее гладить по темным волосам и прижимая к себе проговорила. — Тише, не стоит лить слёзы по таким пустякам. Я всегда буду рядом с тобой, слышишь? Вот здесь. — она указала пальцем на место, где должно быть сердце и тепло улыбнулась, — Я не оставлю вас, милая. — женщина легонько отодвинула от себя внучку, — А теперь иди, мне нужно отдохнуть, я устала...       Алия вышла из комнаты, глотая слёзы. Она придерживалась за стену, чтобы не потерять сознание от боли. Услышав шепотки со стороны портрета одного из своих предков, она так разозлилась от его слов о том, что Вальбурга достойна смерти раз впустила в дом сиротку и позволяет своим сыновьям водиться с грязнокровками и предателями крови из-за чего запустила в него заклинанием, которое сожгло полотно до основания. Она перевела дух и попыталась успокоиться. Как только ей это удалось, она вытерла слёзы и направилась в гостиную. Увидев своих родных, она улыбнулась. Регулус больше не был похож на труп и о чём-то беседовал с отцом и братом. Алия видела как Орион пытается держаться и не выказывать своих тревог сыновьям, а они в свою очередь старались не нагружать его своим горем, понимая что их отцу в какой-то степени больнее пережить эту боль. Она ими гордилась и умирала изнутри одновременно. Страх, страдания и боль висели в воздухе несмотря на то, что все присутствующие держались на грани истерики и апатии. — Вальбурга сказала, что хочет отдохнуть. Мне нужно уйти, но я скоро вернусь. — сказав это она вышла из гостиной под недоуменные взгляды родных.       Девушка прекрасно понимала, что если останется здесь ещё хоть на минуту то, сойдёт с ума от боли. Алия хотела отвлечься любым способом и работа было лучшим решением. Том хотел, чтобы она присутствовала при его своеобразном воскрешения. Что ж, раз так, то сейчас самое время. Она потратила на путь в особняк Мраксов всего пару минут, благо для нее камин в доме Тома был всегда открыт. Алия зашла в его кабинет и увидела мужчину, который увлеченно что-то записывал. — Алия? Что ты здесь делаешь? Ты же должна быть в Хогвартсе. — удивлённо спросил Том. — Я не хочу об этом говорить, просто давай займёмся делом. Что там за ритуал? — потерев переносицу ответила девушка и плюхнулась в кресло напротив Лорда. — А… Хорошо, будь по твоему.       Мужчина рассказывал ей о ритуале, о всех его тонкостях, особенностях и правилах на понятном языке, ведь потратил уйму времени на перевод. Он ожидал хоть какой-то заинтересованности от Алии, которая на его памяти постоянно была олицетворением энергии и эмоций. Она буквально фонтанировала ими чем сильно отличалась от всех остальных аристократов, которых он когда-либо видел на своем веку. Именно этим она привлекала его, она была открытой книгой и ему это нравилось, но сейчас она словно перегорела. Превратилась в пустую оболочку, словно ее поцеловал дементор. Алия будто и не слышала мужчину, игнорировала все на свете и постоянно выпадала из реальности, погружаясь в тяжёлые мысли. Мужчина закрыл книгу с громким хлопком и отложил ее в сторону. Том сложил руки на груди и недовольно на нее посмотрел. — Так. Что, раздери тебя гоблин, с тобой происходит? Ты уверяла, что хочешь помочь мне исцелиться и спасти свою семью, а когда появилась такая возможность то, сразу потеряла к этому всякий интерес. Как это понимать? — сурово спросил мужчина. — Все в порядке, я готова помочь. Приступим? — Для этого нужна полная концентрация, а у тебя она отсутствует. Не хочу чтобы ты меня убила ненароком. — пренебрежительно фыркнул мужчина.       Том потратил больше часа, чтобы вывести Алию на чистую воду. Он был мастером по части психологического насилия и это помогло ему надавить на нужные точки, чтобы девушка больше не смогла держать все в себе. Как итог, Алия рассказала ему все о том, что случилось и забилась в истерике. Ноги перестали ее держать и она съехала вниз по стене, а из горла вырвался душераздирающий крик, который она держала внутри все это время. Том был сильно удивлен такому поведению девушки. Впервые ему было не противно или наоборот возбуждающе смотреть на чужие страдания. Ему было искренне жаль эту девушку, которая так долго старалась быть сильной. Почему-то в ней он видел себя, только его никто не защитил, никто не помог и не поддержал. Все от него отвернулись и он прекрасно помнил каково это чувствовать себя разбитым, сломленным изнутри. Помнил и не хотел, чтобы эта девушка пережила тоже самое. Он подошёл к ней и несколько неловко обнял ее за плечи, чувствуя как она содрогается от рыданий. Утешать кого-то для Тома было в новинку, он боялся что она отвергнет его помощь, рассмеяться его жалким попыткам, оттолкнет как сделали это однажды с ним в детстве, но девушка сильнее прижалась к нему показывая свое доверие и словно ища в нем защиту и опору. Это придало ему некой уверенности. — Люди посягнувшие на твою семью, на то, что тебе дорого глупцы, ведь теперь они нажили себе сильных врагов. Они должны познать страдания и заплатить за каждую пророненную слезу. Они как никто другой заслуживают самой изощрённой смерти. Они будут мучиться и захлёбываться собственной кровью. Ты должна это понять и переступить через свои принципы жалкой, наивной и слабой девчонки. Я спасу твою мать, но решить помиловать этих людей или все же воздать им по заслугам должна ты. Месть должна свершиться твоими руками, ведь согласно кодексу чистокровных семейств ты имеешь на это полное право. — он осторожно, будто спрашивая разрешения, гладил ее по волосам, ведь однажды видел как на улице мужчина успокаивал свою дочь.       Алия была бесконечно благодарна этому человеку. Раньше она ненавидела Лорда, желала ему смерти, но теперь это было не так. Она узнала, что он способен на человеческие чувства. Он может проявить сострадание. Да, в своей своеобразной, кровожадной и жестокой манере, но все же он постарался для нее и это вызывало уважение к этому человеку, который переступил через себя, чтобы помочь ей. Всё-таки несмотря ни на что, ему это полностью удалось. Пережить боль гораздо проще, если заменить страдание на гнев и направить ее на месть. Она осуществит достойное правосудие для этих тварей. Они ещё не знают с кем связались и кому перешли дорогу. Обнимая Тома, Алия заполняла пустоту внутри себя гневом и ненавистью. Ее голова лежала на плече мужчины и она мысленно поклялась себе, что поступит по завету Лорда. Кости врагов хрустнут под ее ногами, они переживут такие мучения, что больше никто и никогда не посмеет навредить ей или ее семье.