Наблюдения

Журнал наблюдений, одиннадцатое октября, понедельник. Итак, переход на местное время прошел успешно. Мне и моей телохранительнице теперь легко удается ранний подъем, необходимый успешного выполнения будничных действий, в нашем случае-посещения местного образовательного учреждения. Миранда подвозит меня, Урсулу, Тодда и Эмбер, порой Джейкоб тоже попадает к нам, но, мне видится, что он держится от всех на дистанции. Не в моей компетенции говорить с ним об этом, но я уверен, что вскоре он станет более открыт к нам. Восемь часов утра по местному времени. Такой уж сегодня день, что все пятеро из нас стоят перед недавно купленным домом. Джейкоб отстраненно стоит в глубокой задумчивости, а Эмбер и Тодд неустанно расспрашивают нас с Урсулой о нашей оценке сложности обучения здесь, об успехах в изучении письменности, о сложившихся отношениях с учителями. Повседневное обсуждение прерывается подъехавшей Мирандой. Мы садимся в машину на привычные места, но от девушки за рулем я не слышу стандартных восторженных речей о событиях в городе. Блондинка вяло здоровается с нами, лишь вопросы Урсулы приободряют ее. Кажется, мою спутницу действительно заинтересовала рыжая девушка по имени Эйприл, которая так любезно согласилась подтянуть знания телохранительницы в науках. По Урсуле видно, что она хотела бы подружиться с учтивой ученицей, а не останавливаться на эксплуатации способностей и знаний «отличницы». Поэтому сейчас воительница сидит на переднем сидении и задает вопросы о специфике выстраивания дружеских отношений между людьми. Эмбер теперь на постоянной основе сидит на моих коленях, когда в машине находится больше пяти человек. Не то что бы я был против, скорее наоборот: мне это кажется хорошей возможностью изучить человека, ведь находясь так близко, можно заметить больше занятных мелочей. Вот Эмбер со скучающим лицом смотрит на пейзажи за окном, больше похожие на одну сплошную зелено-коричневую полосу, выцепить из которой отдельные кроны и стволы деревьев не представляется возможным. А, подождите-ка, кажется, она задремала. Внедорожник подпрыгивает на кочке, от Миранды на водительском кресле слышно короткое: «Ой», и Эмбер склоняется на меня теперь всем телом. Она открывает глаза, коротко осматривается и возвращается в исходное положение. Я чувствую порыв оглядеть присутствующих и вижу, что юноши тоже дремлют в своих сидениях. Мною овладевает непонимание, я склоняюсь над ухом девушки и тихо, чтобы не прерывать чужую беседу своим несколько глупым вопросом, спрашиваю: «С чем связана ваше всеобщее утомление?». Мне в ответ, тоже шепотом, одноклассница отвечает: «Недосып. Всем нелегко после выходных подниматься в такую рань.Понедельник-день тяжелый, знаешь ли». -«А почему у вас ранний подъем вызывает такие затруднения?» -«У людей есть склонность просыпаться позже в выходные. Держу пари что Тодд играл в видеоигры пол ночи, Джейкоб мог и работать, я же с Мирандой поздно легли, потому что долго переписывались». Эмбер позволила себе маленькую улыбку, но ее лицо быстро приняло обратно полусонное выражение. Она зевнула, легла на мою грудь, и похоже, заснула? Зачем? Будто ей от этих семи минут станет легче. Я не стал донимать ее более, всю дорогу мы проехали в такой позе. Лишившись собеседницы, я стал прислушиваться к разговору дам, запоминая особо значимые для меня детали. Миранда высаживает нас у ворот и уезжает. Мы вместе входим в здание, Джейкоб моментально покидает нас, Тодд пробыл с нами практически все время до начала занятий, лишь за пять минут до звонка заблаговременно удалился в свой кабинет. Мы с Эмбер направляемся в сторону кабинета химии, рассаживаемся по своим местам: в этом кабинете мы сидим за одной партой. Очевидно, Эмбер нравится химия. Она исправно конспектировала все, что говорил учитель, ни на что не отвлекаясь. Все ее внимание было направлено на слова преподавателя и на доску за его спиной. К концу урока моему взору был представлен тетрадный разворот, исписанный ровным, среднего размера подчерком. Термины она писала сиреневой ручкой, примеры реакций были заключены в лиловый прямоугольник, а тема урока «Теория электрической диссоциации» была выделена фиолетовым маркером. Я не мог не похвалить ее за такую кропотливую работу, на что она скромно поблагодарила меня. -«Похоже, что кроме химии тебе нравится коротковолновое излучение из видимого тобой света из всего электромагнитного спектра. Почему именно фиолетовый?» -«Потому что он самый приятный для меня. Посмотри, какой он глубокий. Да и подтекст у него романтичный-цвет считается королевским, олицетворяет борьбу, или попытку сосуществования противоположностей». -«Исчерпывающий ответ». Английский язык. Тут энтузиазма у девушки заметно поубавилось. Она со скучающим видом переписывала упражнения из учебника. Буквы перестали стоять так ровно, начали прыгать и произвольно менять свои размеры. Ей больше нравилась любая возможность подсказать и помочь мне в моих затруднениях. Складывалось впечатление, что если б не я, то она бы приняла решение досыпать на уроке. В коридоре прозвенел звонок, Эмбер облегченно вздохнула и принялась торопить меня на следующий урок, коем был физика. Физика-область естествознания, наука о простейших и наиболее общих законах материи.Глаза Эмбер снова загорелись, похоже, физика входила в список любимых предметов, что выражалось в исправном ведении записей и верных ответов на уроке, заинтересованностью была пропитана она вся. Ей было за радость выйти к доске и решить задачу. Учитель, милая кроткая женщина, оценила ее работу по достоинству, наградив такой простой и приятной фразой «Эмбер Смит, за урок ставлю тебе А». Могу поклясться, что буквально видел сдержанную улыбку на ее губах, хоть и сижу позади нее. «Готовь алгебру, она будет в этом кабинете»-уведомила меня одноклассница и устало закатила глаза. Ее настроение стало мрачным, но тем не менее она повторяла параграф, только немного сведенные брови выдавали в ней толику напряжения. Интересное отличие, я хочу уделить этому больше внимания. Почему физика вызывает, не побоюсь этого слова, радость, сильно выделяющуюся на фоне чужих разочарованных лиц, а другая наука, только более точная, заставляет примкнуть к обществу тех самых измученных ребят? На математике обычно я сижу на парте позади Эмбер, на соседнем ряду, поэтому всегда, когда я смотрел на учителя, я краем глаза подмечал мелочи в девушке: сосредоточенное лицо, серьезный взгляд, казалось, будто она просто проявляет внимательность, но что-то в ней выдавало явный дискомфорт и попытки унять его: то ручку в руках вертит, то чиркает что-то на полях, то тихонько постукивает ногой по полу. Этот урок учитель решил начать с контрольной работы, и похоже напряжение Эмбер достигло пика-она начала грызть кончик ручки, но это можно было отследить сидя и за ней. Меня всегда несколько будоражила эта молчаливая, невербальная искренность Эмбер. В каждом ее жесте можно было уловить и выудить существенные мелочи. Тем не менее, это не выглядело вульгарно, все так лаконично и изящно смотрелось в ее исполнении. Она прекрасно владела своим телом, что тоже не может не вызывать восхищения. Иногда ее малейшие жесты говорили больше, чем целые предложения других людей. Признаться, я мало наблюдал за кем-то кроме Эмбер, но заметил общую тенденцию за большинством здешних детей говорить слишком не по делу, внедряя в свой рассказ огромное количество лишних деталей. На их фоне мисс Смит становилась еще более приятным пособием для изучения тонкостей психологии людей. -«Сплошная аскеза, ничего более приятного про математику сказать не могу»-сказала мне девушка по дороге в кафетерий. «А, хотя стой, после нее большая перемена. На этом ее плюсы кончились». -«Почему ты так нервничаешь? Мне даже кажется, что ты злишься». Она глубоко вдохнула и выдохнула, уже улыбаясь ответила: «Пока тебе только кажется. В среду две геометрии, вот тогда ты увидишь, как я нервничаю». -«Чем математика заслужила такой негативный отклик у тебя?» -«Я правда не знаю. Физику хорошо знаю и понимаю, а алгебра и геометрия- постоянная борьба за оценку «отлично». Наверно, они всегда должны так даваться, а я просто не привыкла работать?» -«Предположу, что у тебя склонность к естественным наукам. Ты отлично знаешь биологию, и, по секрету, на химии никто кроме нас двоих особо никто не понимал, о чем речь». Эмбер рассмешила мое замечание-«А ты внимательный». -«Как и ты, просто я немного не туда свою внимательность направляю». На обеде к нам присоединился Тодд, и ничего интересного не произошло, а еще Эмбер дала попробовать горячий шоколад. Сладость мне очень сильно понравилось, что девушка сочла милым, и отдала мне весь свой стакан. На мои возражения она ответила отказом, обосновав их тем, что она кучу раз еще его попьет, а мне такой роскоши еще может не выпасть. Я поблагодарил ее и стал наслаждаться тягучим, глубоким вкусом. Теплый шоколад как смола растекался по слизистой, будоража вкусовые рецепторы. Не приторный, чуть с горчинкой, и похоже с добавлением ванили-воистину идеальное сочетание. Еще одно новшество дополнило коктейль впечатлений от пока еще неизведанной планеты. Остался последний урок на сегодня-литература. Мы снова сидим раздельно-я позади, на соседнем ряду справа. Первые пять минут учитель отвел на подведение итогов о прочитанных сонетах Шекспира, остальное время он решил посвятить творческой самостоятельной работе. «Ваша цель- выбрать любой из сонетов и высказать свое отношение к нему. Работа на весь урок». Мистер Хэндерсон был заинтересован в своем предмете, хорошо его преподавал и часто давал творческие задания. А еще часто хвалил Эмбер за них. Все, что касалось творческих работ с прочитанным, будь то анализ, написание сочинение, пересказ-все с легкостью давались прилежной ученице. Он редко ставил ее в пример прилюдно, но отмечал каждую ее работу, вносил свои коррективы и общался с ней даже больше, чем с ученицей. Мистер Хэндерсон счел нас то ли за друзей, то ли за родственников, так как часто видел нас вместе, и подозрительно быстро начал хорошо относиться ко мне, хоть я еще ничего и не сделал. Видимо, репутация Эмбер в его глазах была действительно достойной. Эмбер увлеченно водила ручкой по бумаге, выводя буквы одной за другой, изливая все свои мысли на тетрадные страницы. За последние полчаса она перевернула страницу в тетради минимум один раз. Что ж, ей действительно есть что высказать. Помню, как она в пятницу вечером вдохновенно пыталась обсудить со мной один из сонетов. Почему пыталась? Потому что по началу это больше напоминало монолог. Только к середине беседы я смог проникнуться поэзией о любви, вместе с человеческим ее восприятием. Чувство для всех разумных существ особенное, специфичное, а для меня с его интерпретацией придется еще поработать. Я слушал, слушал упоенно, и находил сходства между нашими видами. Удивительно, но наши понятия оказались поразительно схожими для тех видов, что живут настолько обособленно друг от друга. Пока я по памяти писал, что помнил из рассказа Эмбер, до меня дошла диковинная, немного смущающая мысль:«Мне бы хотелось, чтобы Эмбер испытывала ко мне то же, что и Шекспир к своей фаворитке. Только без тех страданий, без того сожаления, что было в нем». Я посмотрел на виновницу торжества лирических чувств в моей голове, и что удивительно, поймал на себе ее взгляд. Она не отвернулась, продолжила смотреть, но уже будто сквозь меня. Затем она кивнула своим мыслям и дописала что-то в свою работу. Прозвенел звонок, ученики наскоро передали тетради на первую парту, вскочили со своих мест и понеслись домой. -«Вроде старшая школа, но ведут себя как дети»- заметил мистер Хэндерсон. В его голосе не было укора, больше было похоже на то, что его забавляло такое поведение. Он не был так уж стар, чтобы сердиться на нарушение дисциплины, пока бежишь с последнего урока домой, но уже и не был так молод, чтобы полностью оправдывать детей. Эмбер закрыла тетрадь, я протянул ей свою работу, и она сдала ее заодно со своей. Мы неторопливо собрались, на выходе учитель остановил нас. «Эмбер, я хотел бы, чтобы ты поучаствовала в литературном конкурсе от нашей школы»-сказал он. «А ты, Рэй, надеюсь, будешь равняться на свою талантливую подругу»-обратился он ко мне. Я уверил учителя в том, что буду стараться брать с Эмбер пример, а ученица без тени сомнения согласилась на участие. Мы вышли, сели за столы во дворе школы, к уже ожидавшей нас Урсуле. Немного позже нас вышел Тодд и уведомил нас, что Джейкоба можно не ждать-он ушел с последних двух уроков. Я обсудил с Урсулой мою безопасность в школе, и мы сошлись на мнении, что в школе мне ничего не угрожает, что она может быть спокойна, когда уроки у нас не совпадают. Эмбер устала. Она лежала на столе и смотрела в сторону от нас, едва ли слушая наше обсуждение. Подъехала Миранда. Стоило Урсуле появиться в ее поле зрения, так девушка моментально стала расспрашивать Урсулу о ее успехах в построении дружеских отношений с Эйприл, и суровая воительница вместе с Тоддом принялась в подробностях докладывать обо всем произошедшем за сегодня. Эмбер снова села ко мне на колени, хоть и было свободное место. Она приняла ту же позу, в которой ехала сюда: без капли смущения она легла на мою грудь, и положив руки на свой живот, уснула. Единожды я заметил взгляд водителя на себе через зеркало заднего вида, а дорога из школы заняла больше времени, чем обычно. Когда мы подъехали к нашему дому, Миранда предупредила, что скоро вернется, только ей нужно съездить по делу домой. Я не стал будить Эмбер, решил на руках донести до дивана в нашей гостиной. Тодд сказал, что родители проделывали с ним такое в детстве. Без труда я внес девушку в дом, положил на диван. Мой план удался-я не побеспокоил ее сон. Я сел перед диваном на ковер, прислонился спиной к подлокотнику, и слушая мерное дыхание у своего уха думал о том, какие же выводы нужно сделать из всех своих наблюдений.