Туда, обратно и вперёд

Покорение Чаепитных земель оказалось делом приятным, и, что самое главное, весьма вкусным. Ну, посудите сами, ведь печеньки, чаёчек и женский треп — это одно из лучших сочетаний для отдыха как телесного, так и душевного. Болтали мы обо всем и ни о чем, перемывая косточки всем и вся, пересказывая канон (каждая помнила свои подробности), делясь впечатлениями и шутками всех мастей и размеров. Скоро чаек закончился, и нам пришлось перебраться на отвары, поскольку все спиртное отсутствовало в радиусе нескольких сотен метров (мысленно пообещала прибить тех, кто посмел забрать у меня мою фляжечку). Приблизительно через полчаса мы, бодрые, как индюки, вернее, как индюшки, запеченные под кисло-сладким соусом (а такое есть?), вспомнили — правда, если быть честным, то вспомнили вовсе не мы и даже не я, а мои бедные таракашки — что я, оказывается, приволокла еще от Бильбо шикарнейшие лаковые туфли на десятисантиметровых каблуках. И, словно на заказ, как только наши бренные тушки отлепились от ажурных стульчиков и собрались идти шокировать эльфов произведением дизайнерского искусства двадцать первого века, в дверь влетела Лир. — Эй, кто дома есть? Там мы с девчонками собраться решили! Ну, естественно, без ведома всех остальных. Всего нас десятеро будет, вот и вас пригласить решили! Так, за компанию! — Э, не! — отмахнулась моя светлость. — Это без меня! Мне вечеринок и у Ос хватило! Хотя-а… Надьк, ты как часто на таких девичниках бывала? — Ну, раза два, наверное, — озадачилась француженка, а потом поинтересовалась: — А тебе для чего? — Да нет, я просто посвящение наше вспомнила. Хех… — Какое такое посвящение? Ты ничего мне не говорила! — возопила Надька, угрожающе замахиваясь на меня подушкой. Приобщаемся к традициям? — Бе! Да ты и не спрашивала! — отмахнулась моя светлость и едва не подвернула свою королевскую (когда она таковой стать-то успела?) лодыжку, уворачиваясь от летящего в нее разнообразно расшитого предмета мебели? интерьера? А, хрен его разберет! — Эй, стопэ! Куда вперед паровоза гонишь? Уй! Зачем же так больно-то? Перед посвящением, — ой, блин, — что ли, — ау! — тренируешься? — Да что это за посвящение такое? — Споешь им песенку, стишок прочитаешь, водочки глотнешь! Делов-то! Ну, еще там подушками забрасывают! Эй, нечестно! Только не туда! У меня же там кинжальчик тот, который made in Minas-Morgul или как там это… * * * Через минут пятнадцать, измотанные и чуток побитые, мы возобновили разговор, в ходе которого выяснилось, что «они», то есть эльфийки в самом расцвете сил, числом в десять душ, не считая наших бренных смертных тушек и красивую и умную Лир, собираются через часок, то есть уже через сорок минут, где-то в одним им известных землях на чисто женские посиделки, куда и нас приглашают. Отчасти оттого, что отказывать невежливо, а отчасти оттого, что мне самой тут было довольно-таки скучноватенько, мы согласились. В ответ на наше торжественное «Мы согласны» (как молодожены на венчании, ну реально) Лир довольно кивнула и потащила наши бренные тушки за собой, щебеча что-то на эльфийской тарабарщине. Не замечая столь несущественных преград, как многочисленные ушастики, кусты, клумбы и даже просто изгороди, она, полная энтузиазма и подобрав свои юбки, перескакивая через ручейки, неслась вперед со скоростью кометы и упертостью горного козла. Кстати, о них… Тут на горизонте, а вернее в фонтане, таких целых тринадцать наблюдается. Естественно, как и все животные, наши «козлы» одежды не имели. Узрев столь экзотичное зрелище, Лир застыла, часто заморгала, в то время как краска начинала заливать ее лицо, шею и уши, что смотрелось забавнее всего. — Я, конечно, когда фильм смотрела, на паузу в этом месте ставила, но чтоб вот так, в живую… — протянула я, с интересом наблюдая, как кто-то из «козлов» с гиканьем падает с высоты третьего яруса фонтана. — П-ойде-емте от-тсюда-а… — проблеяла бедная дивная, уже не то что красная — бордовая! Мы тихонько начали пятиться, но, как известно, закон подлости не дремлет, и вот уже гномы могут лицезреть такую картину: ярко-красная Лир придавлена Надькиной тушкой и безуспешно пытается из-под нее выбраться, и я, стоящая рядом и с чуток идиотской улыбкой машущая гномам. Ну, а что?! Как говорится, получите, распишитесь! Балин от неожиданности крякнул, у особ голубых кровей глаза окончательно выпрыгнули из орбит, а Бофур предпринял героическую попытку все объяснить и начал приподниматься из воды, куда все гномы, увидевшие нас, поспешно нырнули. Уже успевшая освободиться Лир зажмурилась, выставила руки ладонями вперед, замотала головой и с ужасом попятилась: — Совсем с ума все посходили?! Сиди там!!! — и бросилась наутек. Гномы грохнули от смеха, а мы с Надькой, весело помахав всем ручкой, поперлись догонять Лир. На кого-то налетели, свалились, образовали кучу-малу и с извинениями слезли с кучи из трех дивных. Почему-то, глядя на них, я подумала, что эльфы — это, вообще-то, деликатес. Для людоедов особенно. Но червячки сдавленно пропищали что-то о Элронде, и я возвратилась с небес на землю. Мдя-а, сколько же прекрасных пейзажей за только одно утро! Я в шоке! То гномы, то Лир, а вот и Лир, и муженек ее, и даже Элронд. Первая, кстати, что-то чуток истерично вещала Элронду, повиснув на своем муженьке. — Не ходите туда! Не ходите! — разобрали мои червячки. Кажись, надо действовать, а то мало ли что. — Перестань! — фыркнула моя утешительность, отдирая теперь уже бледно-зеленую, яко зомби, Лир, от дивного. — Так вообще опоздаем! — и вот тут, чисто ради эффекта, надо внимательненько так оглядеть нашу пеструю компанию и многозначительно так подергать бровями. Эффект возымел должное действие, и Лир тут же хлопнула себя по лбу, спешно оправляя складки на платье. — Точно! Как же так! Забыла почти! Давайте, а то не успеем! — и, снова подхватив нас за шкирку (шучу, конечно), потащила за собой. Последнее, что я успела услышать до того, как с треском вломиться в заросли ежевики, было обреченно-философское «Женщины… Келнбриан иногда точно так же заносило…» Кустик. Ой, стоп, куда ж мы прём? Так, обойти… Балрог вас за пятницу! Ёкарный бабай! Что ж такое-то, мы ж сейчас свалимся… — Эй, Лир, осторожней, не беги вперед паровоза, фары, что ли, перегорели? — от переизбытка чувств начали вслух и громко высказываться таракашки. Мдя, да тут попробуй смолчи! Этот «аттракцион» на тему скачек ростгобельских кроликов по скалистой местности Ривенделла опередит по количеству, а главное, и качеству экстрима самые навороченные американские горки! Я, наверное, когда домой вернусь, смогу двойное вперед прокрутить без подготовки — упс, кажется, ногу подвернула. Правда, теперь мне кажется, что я себе шею сверну быстрее, чем туда попаду. Интересно, еще долго? — Нет! Совсем цуть-цуть осталось! — ответствовала мне бодрая и совсем не растрепанная, в отличие от нас, простых смертных, Лир. Стоп… Подождите, я что, последнюю фразу вслух сказала?! Надо прекращать! Да-да, и это скакание, и говорле… тьфу-ты, мысление, — блин, еще кривее звучит, но, думаю, вы меня поняли, — вслух! * * * «Дебрями» оказалась весьма симпатичненькая полянка на уступе, под которым радостно плескалась очередная горная речка. При нашем приходе все сидящие там дивные весьма оживились и начали наперебой представляться: — Эринос, по-вашему — что-то вроде дождливого дня. — Похожа, кстати: такая туманная, легкая, волосы неопределенно-русого цвета, глаза серо-голубые, черты лица плавные, мягкие. Одета она в очень воздушное, светло-лиловое платье, туманом клубящимся у ее ног. — Фуинмелдис — подруга глухой ночи. — Эта разительно отличалась от Эринос: черные волосы, настолько темные, что отдают в глянцевую, беззвездную синеву, на бледном, заостренном лице горят, словно угли, темно-синие, с серебряной каймой, глаза. Тяжелый бархат платья только усиливает впечатление чего-то непонятного, других слов нет. — Сираэраст — дальний берег реки. Не понимаю, почему меня так назвали: я ж на берег реки не похожа совсем! — И правда: румяное заостренное лицо, бледно-бледно-голубые, почти серые глаза, относительно короткие, всего до лопаток, светло-русые волосы, брови вразлет. — Гваэхос — шёпот ветра. — Такая же воздушная, как и Эринос, даже внешность похожая, неужели сестры? — Мы с Эринос сестры, если что. — Они что, мысли читают?! — Маевлун — тень чайки. — Она и вправду напоминала чем-то птицу: заостренные черты лица, острый, темно-карий взгляд из-под тонких бровей, аристократичный нос, тонкие губы и светлые, почти белые волосы. — А это моя сестра-близнец Пилиннин — белая стрела. — Лаэрлос — летний цветок. — Нежно-розовая кожа, яркие зеленые — наверное, нандор в родословной были, — глаза, светло-рыжие волосы, пухлые губы и тонкий аккуратненький носик. — Амрин — зимняя заря. — Чисто синдэ: светлые волосы, высокий рост, голубые глаза. Такую хошь на эстраду, хошь в подворотню — везде хорошо смотреться будет. — Фиритросс — осенний дождь. — Ну, да, чистая осень в дивном воплощении: темно-русые, с ярко выраженным рыжим отливом волосы обрамляют смуглое лицо с серо-карими большими глазами. Губы растянуты в приветливой искренней улыбке, впрочем, как и у всех, вздернутый и тем нехарактерный для эльдар носик усыпан едва заметными веснушками. — Росмален — золотая лиса. — Удивляюсь, как точно подобраны имена у этих дивных: прямо-таки сущность выражают! Вот и эта: глаза ярко-зеленые, хитрые, чуть вытянутые к вискам, черты лица тоже какие-то с хитринкой, острые, вытянутые. Волосы — рыжие, но не блестящие, а немного тусклые, как мех у лисы.* — А я Джо. Просто Джо, и никак иначе, — представилась моя светлость, слегка кланяясь. — А вот эта вот — это Надька. Вообще-то она на самом деле Эсперанс, но Надька — проще. — Очень приятно! — ответствовала Лаэр. — Присаживайтесь! Нам Лир говорила, что вы не из Средиземья. Это так? Прежде чем ответить, мои червячки старательно проверили все возможные стратегии, благо время у них, пока я садилась, имелось. — Агась! — бодро диктовали таракашки, записывая разговор на диктофон. — Мы совсем не из Средиземья. То бишь можете считать, что из другого мира. Эй, угомонитесь! — закрыла я уши от гомона, вопросов и беспорядочных восклицаний. — Это конфиденциальная инфа! Но да, рассказать что-то могу. Но только по одному вопросу с каждой! Не считая Лир и Надьку. — Можно я первая? — подняла руку Амрин. — Я знаю, что вопрос глупый, но можете сказать, как ваш мир называется и где находится? Я почесала в затылке и выдала: — А что ты имеешь в виду под понятием «мир»? — Ну, вот наш мир называется Арда, находится в Эа. Как-то так, если ты поняла, о чем я. — Поняла. В общем, смотрите: наш мир находится во Вселенной, но такого чётко определенного названия, как у вашего, у него нет, хотя есть и очень подробный адрес: Вселенная, галактическая нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, Ланиакея, сверхскопление Девы, Местная группа галактик, галактика Млечный путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля. Так понятно? — Если бы я еще знала, что означают половина тех слов, которые ты произнесла… — К сожалению, если бы я начала бы это рассказывать, то, увы, это слишком много времени заняло бы, а у меня и так уже пятая страница идет… — А? — Бэ! Ничего, то есть ничего! Давайте дальше! — Теперь я! — воскликнула Эринос и чуть ли не подпрыгивая от нетерпения, спросила: — А в вашем мире есть эльфы там, гномы… — Неа! Нету! — вместо меня ответила Надька. — Только люди, — все разочарованно загудели. — Но! Люди тоже разные бывают. Вот у вас есть дунэдайн, рохиррим, гондорцы… А у нас — русские, французы, немцы, китайцы, корейцы, татары, папуасы, японцы… И еще тысячи национальностей! Все они отличаются внешностью, языками, традициями… В общем, у нас там целая сборная солянка, уж поверьте! — Ну, ла-адно, — протянула Эри и дернула за рукав Фуинмелдис. — Давай! Спрашивай! — Хорошо, хорошо! У вас там магия есть? Все уставились на нас так пристально, что у моей живности начался нервный тик, и диктофон оказался временно выключенным. — Это смотря что за магию принимать. Но как таковой у нас ее нет. Зато есть техника. Это такие разные заумные вещи, позволяющие летать, как самолёты, или говорить на расстоянии, как, скажем, телефон. — А мне Лир говорила, что вы постоянно о каких-то «фулмах» твердите. Это что такое? — вопросила Росмален, раскладывая коричневый шелк своего платья. Я закатила глаза. — Во-первых, — поучительно подняла я вверх свой палец, — не «фулмы», а «фильмы», а во-вторых, фильм — это, в технологическом плане, совокупность монтажных кадров, связанных единым сюжетом. Каждый монтажный кадр состоит из последовательности фотографических изображений, на которых зафиксированы отдельные фазы движения. — Эммм… — весьма глубокомысленно протянула Фиритросс. — А что такое «монтажный кадр», «фотографические изображения» и «фазы движения»? — Это уже пятый вопрос! Итак, монтажный кадр — это движущееся изображение. Фотографические изображения — это зафиксированный на определённое устройство какой-то момент. Фазы движения — это как бы отдельные кусочки какого-либо движения. Ну, блин, я не могу это объяснить. — Да ладно, все понятно… более-менее… Ладно, Маевлун, теперь ты. — Хмм, что бы спросить… Ну, не знаю… Как-то в голову не идет ничего… Хотя… Как у вас относятся к отношениям до свадьбы? — Свободно, — пожала плечами моя осведомленность, — некоторые до свадьбы меняют парней, как перчатки, — и, увидев непонимание на прекрасных мордашках, пояснила: — Так в нашем мире говорят. В общем, до свадьбы ты абсолютно свободен. Это, наверное, из-за того, что жизнь у людей довольно-таки короткая, хочется все перепробовать. — Все равно не могу понять… Ну, да ладно, Лаэрлос, теперь ты! — А у вас войны были? А если да, то какая самая последняя? И сколько в ней погибло… человек? — Во-первых, да, были, а в моей стране, так вообще очень много… Во-вторых, самая последняя массовая война в нашем мире — Вторая мировая. Инициатором считалась одна страна, хотя воевало их порядка семидесяти. На фронт было отправлено около ста десяти миллионов человек, погибло приблизительно шестьдесят пять, но это неточно… Кстати, из моей страны погибло около трети. Закончилось все, когда одна страна сбросила на другую оружие, буквально за пару секунд уничтожившее два города с многотысячным населением. — А… О… Э… А ты уверена, что цифры правдивы? — первой отмерла молчавшая до этого Сираэраст. — Тогда сколько же у вас там живёт людей? — Абсолютно! — категорично мотнула головой я. — Только это уже новый вопрос, — червячки дружно хмыкнули, а я хитро улыбнулась, — предпоследний, кстати… Ах, да… Так вот, на момент той войны на Земле жило около трех-четырёх миллиардов людей, сейчас же население возросло почти в два раза — до шести-семи. Знаете, если в каких-нибудь первоисточниках не говорится о том, что у эльфов бывают глаза абсолютно круглой формы, то эти первоисточники весьма неточны: перед мной вот прям сейчас сидят целых одиннадцать дивных индивидов с такой формой глаз. Челюсти они тоже потеряли. Причем, чует моя задница, весьма надолго… Придется исправлять! Подойдя к Пилиннин, моя прямолинейность помахала перед ее миниатюрным носиком рукой. — Э-эй! Ау! Есть кто дома? Вопрос ты еще не задала! Твоя очередь осталась, и еще Гваэхос не спрашивала! Давай, а то мы уйдем и на вопросы отвечать не будем! — А? — очнулась дивная. — Точно, вопрос… Что я там хотела спросить? А, да… А у вас короли или просто какой-нибудь совет? А может вообще что-то другое? — Ну, как бы тебе сказать… Кое-где есть короли, но у меня на родине — президент. Это кто-то вроде правителя, но есть еще и Госдума. Проще говоря — сборище умных непонятных дядечек, сидящих за большим столом и решающих важные вопросы, параллельно попивая чаек. Оценила шутку только Надька, сдавленно фыркнув в ладонь, а тем временем все очнулись и Гваэхос, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения, порывалась задать новый — и последний — вопрос. — Ой, а можно вопрос личного характера? Хмм, если она будет спрашивать про парней и т. д. и т. п., то можно: тут скрывать мне нечего — в этом плане я профан. Основываясь на таких рассуждениях, я кивнула и, как оказалось, не прогадала: спросили меня именно об этом. — Не-ет, у меня парней никогда не было. Не интересуюсь я ими! Куда интереснее эксперименты там или еще что… — я мечтательно прикрыла глаза, вспоминая про чудесную бижутерию Лихолесья и думая о том, что надо бы продолжить исследования. — А вот насчет Надьки не знаю… Надьк, у тебя парни были? — Только один, — отмахнулась француженка. — Да и то через месяц к другой ушел. — И ты так спокойно об этом говоришь?! — возмутилась Фуинмелдис. — Да я бы, если бы со мной так, глаза бы этому прохвосту выцарапала бы! — Девочки, — примирительно сказала Лир, — давайте не будем. Мы вон, даже посиделки не начали, а у меня муж ревнивый — жуть! Чуть дома к темноте не буду, так сразу допрос с пристрастием устраивает! Но прощает быстро, — она хихикнула, прикрывшись ладошкой, и чуть покраснела. Все понимающе запереглядывались. — Сейчас уже темно, — скептично заметила Росмален, поглядывая на яркие звезды. — Переживет! — хмыкнула Лир и выдернула из бутылки пробку. — Запевай! _______ * — Эти имена — издевательство над синдарином! Если есть знатоки, исправьте ошибки, пли-из!