Туда, обратно и вперёд

Вам наверняка знакомо то чувство, когда понимаешь, что в огромной кампании ты один находишься во вменяемом состоянии. А если не знакомо, то примите мои искренние вам поздравления. Издалека наш отряд выглядел скорее как четырнадцать (Гендальфа подхватили по дороге) малость обалдевших тушек, тихонько покачивающихся на крупах своих верных лошадок, в чьих глазах иногда проскальзывали в обычной обстановке несвойственные этим представителям данного вида четвероногих чертята. Во главе этого сборища сушёных сусликов гордо гарцевала на Фиалке красивая, умная и в меру упитанная я. Кстати, надеюсь, вы не очень огорчились, не увидев описания прощальной вечеринки? Я уповаю на то, что нет, потому как если бы я стала это описывать, то опять бы было много стихов и мало оригинального текста, а это не очень хорошо, ну, как я считаю. Мои червячки на первых парах удивлялись тому, как надолго могут зависать гномы, а особенно некоторые особи, вроде гордых потомков Дурина, но теперь таракашки дали им пинка под зад, и червячки все очень оперативненько поняли и запаслись на будущее шпаргалками, дабы и после не быть безвинно побитыми. Поэтому сейчас, когда я даже не обращала внимания на гномов, пытаясь придавить оживленно булькающий котелок с хорошим настроением огромным талмудом по географии Средиземья, вопрос, заданный Глоином, достиг моих слухательных аппаратов только после энного количества повторов. — … о это было? — Ась? — Я же говорю: «Почему тебя (и нас) постоянно закидывали подушками? Это что, обычай такой?» — А, это… Ну да, подушечные бои — наше фирменное развлечение… Как и частушки и переделки. Какие-то еще вопросы? — Ага! — а это уже Бомбур. — Откуда ты гномий мат знаешь, причем такой, о котором Кили и Фили даже ни сном, ни духом? Котелок удивленно выпустил струйку зеленоватого пара, скинув талмуд. Крышка звякнула, и я придавила ее уже тремя талмудами: по истории, географии и анатомии. — Просто… — я запнулась: ну не говорить же им, что один ворон так у Радагаста ругался? — Видите ли, у моего учителя было… есть пара книжечек… необычного содержания, я бы так сказала. — На гномьем? — На гномьем. Дедулька знает много языков, и кхуздул входит в их число. — Хмм… — Ой, Джо, а мы там один стишок слышали… Что-то про Гендальфову дурь, какой-то глобус и Лориэн. Не прочитаешь еще отрывочек? Раздражение тихо звякнуло, подбросив крышку и все талмуды, по-змеиному выползая из котелка. Пока я его запихивала обратно, червячки и таракашки, объединившись для грандиозной цели, начали печатать текст «Дело было…», часть какая-то там, на огромном белом компьютере (видите, какие они у меня образованные!), и мне ничего не оставалось, кроме как согласиться. Но мое выступление закончилось, не начавшись: мне на плечо приземлилась недовольная и взъерошенная сова. Червячки ударились в истерику, котелок довольно заурчал, а я мысленно обратилась к Сэли: — Чего мы такие недовольные? — Недовольные! А ты попробуй быть довольной, когда тебя через пол-Средиземья без продыху тудыть-сюдыть гоняют! — Но-но-но! В прошлый раз ты схо… хмм, съела целого зайца и дрыхла полдня! Так что не вякай тут… — Бе-е-е… Ладно, я спать, а ты отвязывай письмо-то! — Ладно, как скажешь, злюка… Отвязала письмо, состоящее из абсолютно непонятных для простого смертного закорючек, от вида которых половина таракашек свалилась в недоумённо булькнувший котелок и там упокоилась, а червячки ударились в массовый запой. Однако я, как человек разумный, спустя почти пять миль смогла уловить приблизительный смысл и вдруг вспомнила! Я, сарумать мою в Мордор прямо из Ортханка, да с четырьмя переворотами прямо в Валинор Манве на голову, забыла прихватить у старухи Ользен книгу, которую обещала презентовать еще два года назад лорду Элронду! Кто я после этого? Правильно — труп. Обреченность так и захлестала из котелка нехорошими словами: — Моргота вам в пятку, балрога на шею, стопроцентно к Элберет на турне по Мандосу, дура я, носок вам Тома Бомбадила в одно место… Твою…!!! Вашу…!!! Всех…!!! — и дальше я подробно и ясно, мешая эльфийскую тарабарщину, до конца мной так и не выученную, русский, немецкий, латынь, кхуздул, орочий и еще несколько языков, сама не знаю каких, рассказала самой себе о том, кто я, где я и когда я. От расправы меня спасло только отсутствие знания у гномов русского языка, ну и зависение?.. завишание? Ну, в общем, вы поняли. Пока половина отряда благополучно зависала, я подъехала к Дуболому. — Слушай, я в холме одну вещь оставила… Можно мне за ней сгонять? Туда, обратно и назад, честное слово! — На ночь глядя? Я, конечно, изверг, но не настолько же, чтобы даму одну куда-то отпускать. Тем более ночью. — А, ну тогда я завтра с утречка пораньше, ок? И не успел он расспросить меня о значении этого слова или возмутиться, как я отъехала обратно и возобновила общение с червячками, таракашками, гномами и Сэли, а так же постоянное придавливание крышки котелка всем, что попадется под руку, одновременно. * * * После утренней шестичасовой побудки я быстренько похватала свои пожитки и, отпросившись у Дуболома, на всей скорости рванула обратно. И кто меня просил вспомнить так поздно? Сейчас ведь уже шестой* день поездки! А всего до Ривенделла — девятнадцать дней ехать! По моим прикидкам, догоню дня через три-четыре. Если не задержусь, конечно… * * * К вечеру я была уже у двери холма и барабанила в дверь, пока червячки ругались с тараканами по поводу песенок (мол, заставят меня петь или не заставят). Оказалось — заставили. Правда, не петь, а всего лишь прочитать коротенький отрывочек из всё того же самого «Дело было…», а проще говоря — краткую характеристику русских (Кони сыти, хлопци пьяни, Иногда наоборот — Словом, шебутной народ!), а потом милостиво впустили внутрь и… устроили допрос с пристрастием (мол, Ой ты, гостья, госпожа! Долго ль ехала? Куда? Ладно за морем иль худо? (Пушкин, блин. Пристал, паскуда)) часа на два. Когда эти мучительницы оставили в покое мою бедную тушку, на часах было уже десять часов. А это значит, что… Старуха Ользен уже спит, и теперь, чтобы забрать у нее книгу, мне надо ждать до (подумать только!) девяти часов утра, итого одиннадцать часов! Это как вообще? Котелок возмущённо хлюпнул, булькнул и выплеснулся тирадой еще более ужасающей, чем те… слова, которые были объявлены гномам на детальное рассмотрение не далее, как прошлым вечером. Все немного ошалело слушали. Глаза Малой загорелись предвкушающим блеском: — Научишь? Я грустно вздохнула, придавила булькнувший котелок, заткнула возмущающихся таракашек и присела на лавочку: выхода-то у меня нет. * * * — Встава-а-ай! Вот же ж… Мораль отсюда такова: ложись пораньше — иначе оглохнешь. А легла я действительно поздно: если не ошибаюсь, это было в часа четыре утра. А сейчас… Двенадцать! Я проспала-а-а! Червячки, тараканчики, а ну быстро поднимайсь! Да на службу выметайсь! И вот я уже лечу, мысленно костеря себя, замок и Ос та-акими словами… любой пьяный гном мгновенно протрезвеет. — Ользен! Помните, я у вас книгу просила? Ну, ту, для лорда Элронда? — с порога заявила моя запыхательность, впериваясь в старушку огромными глазелками. Старушка доброжелательно покивала и, улыбаясь, ответила: — Конечно, помню! Я же не глиняный болванчик! Я тоже так хочу: себя похвалить, другого оскорбить, и все ничего не заметили. Кру-уть! — Я тоже не из глины слеплена, если вы не знали, — пренебрежительно булькнул скептический тараканчик, упав в котелок. Ользен ничего не ответила и прошла к стеллажам, полностью заставленным талмудами, книжками, тетрадочками, томами… Покрутившись вокруг него и пробежав по названиям своими глазами-бусинками, она протянула мне один томик. Не очень толстый, скорее просто чуть пухляшечный, обитый темной блестящей кожей, с золотыми уголками и тисненными золотом же буквами томик. Я чуть не бросилась к ней на шею, но, в последний момент сдержавшись, горячо ее поблагодарила и рванула обратно так, что всю живность из моего мозга просто выдуло. Но я не беспокоилась: червячки и таракашки у меня живучие… Прям вот как я, например… ___________ Примечания: * Два дня ехали из Шира к Осам (вернее, полтора), еще два с половиной были в холме, а вспомнила о книге я только в четыре часа следующего дня. Выехала обратно на следующее утро. Итого: шесть дней.