Was gesagt ist, ist gesagt Was geschehen ist, ist geschehen Die Welt dreht sich trotzdem weiter Sie wird sich immer weiter drehen*
Люди постоянно о чем-то думают. Куда пойти, что купить, какие туфли обуть, какую колкость ответить обидчику, как прожить до зарплаты, почему у Мэри платье красивее, как обратить на себя внимание вон того джентльмена... Куини Голдштейн всегда в курсе всех событий. В детстве это было очень весело, так по-взрослому, но иногда немножко обидно: кому хочется заранее знать, какой сюрприз приготовили на День Рождения? — Нам очень жаль, — только вздыхают родители на ее слезную просьбу избавить от постоянного шума голосов в голове. Так Куини понимает, что, несмотря на всю магию, настоящих чудес не бывает. Другие дети и родная сестра сторонятся ее. Им непонятно, как дружить с той, от кого ничего не спрячешь? Куини пытается объяснить, что не специально подслушивает, что ни в коем случае не выдаст тайн и не расскажет взрослым ничего, о чем не нужно им знать, но ей не верят на самом деле. Так Куини, доведенная до отчаяния чужими мыслями и эмоциями, придумывает себе Комнату, в которой никого-никого не будет слышно. И у нее получается. Куини растет, меняется вместе с ней и ее мысленное убежище, похожее то на детскую, то на школьный класс, то на кафе на углу соседней улицы. Однажды она фантазирует, что эта Комната обязательно находится в замке в горах: в каком-то журнале ее невероятно восхитили фотографии баварского замка Нойшванштайн. Так старинный интерьер с тяжелой мебелью, портьерами, камином и стрельчатыми окнами, за которыми был виден лес, становится обязательным и единственным атрибутом ее тишины, а Куини начинает учить немецкий. Куини влюбляется… И ничего хорошего из этого опять не получается. А все потому что она призналась ему, что стихийный легилимент. — Мне очень жаль, — шепчет Тина, гладя плачущую сестру по волосам, но ничем не может помочь. Да, сестры больше не сторонятся друг друга, но это не то, не то… Так Куини решает, что больше не хочет быть одна и в ее Комнате тишины появляется человек. И уже не понять, сама ли она его придумала или откуда этот образ мог взяться. И почему именно такой? Она никогда в жизни не встречала альбиносов. Может быть, это столь уродливая квинтэссенция ее желания перемен, а может быть, то самое альтэр эго из немажеских книжек, которыми она так увлеклась в последнее время... Да какая разница?! Главное, что мысленно входя теперь уже в его кабинет и закрывая тяжелую дверь Комнаты, она по-прежнему больше никого не слышала, но при этом была не одна. Можно было отдохнуть и поговорить - он всегда внимательно слушает ее то сидя в кресле напротив, то стоя спиной к окну, то небрежно облокотившись о каминную полку. И однажды он отвечает. Так Куини Голдштейн знакомится с Геллертом Гриндевальдом. Слыша человеческие мысли невозможно не обращать на них внимание. И люди постепенно разочаровывают молодую волшебницу. Мир, в котором столько лжи, жестокости, интриг и прочей грязи, заслуживает только кардинальных, глубоких и жестких перемен по ее мнению. И Куини готова встать если не во главе этих изменений, то обязательно в первых рядах. Так Куини продолжает читать Ницше и труды других философов, находя в них все больше подтверждений своим идеям, и постепенно начинает знакомиться с теми, кто также разделяет ее взгляды. У Геллерта Гриндевальда хриплый, совсем некрасивый голос и отвратительная привычка иронизировать над всем подряд. Он разбивает в пух и прах все наивные идеи своей создательницы, но, неожиданно, предлагает и новые, детальные и продуманные, будто подготовленные заранее. Так Куини узнает много интересного про Германию, давно и старательно разрывающую путы сдерживающего ее Версальского договора и подгребающую к себе все больше сторонников, и думает, что это хорошая почва для воплощения идей о переделке мира. Воображаемый Геллерт учит ее тому, что не узнать в обычной школе. Высшей трансфигурации, например. Рассказывает про Темные искусства. Куини не задумывается, как ее выдуманный друг может знать то, о чем она не имеет ни малейшего понятия: это же Геллерт — он должен знать обо всем. Однажды он предлагает ей отправиться в Европу, чтобы самой участвовать во всех событиях. И даже подсказывает с чего начать. И Куини соглашается, тут же собирая вещи и заказывая портключ. Тина сначала отговаривает ее, но потом признает, что небольшой вояж по разным странам неплохая идея и увлеченно листает яркий буклет с основными достопримечательностями. И даже немного завидует. Так Куини попадает в Италию, Францию и, наконец, в Германию. Геллерт смотрит ее глазами, анализирует всю имеющуюся у нее информацию, объясняет ей, как лучше действовать. И, как само собой разумеющееся, постепенно вокруг нее тонкой паутиной расползается сеть сторонников, агентов и сочувствующих. Тонкая, но прочная, без единого лишнего звена. Будто подготовленная заранее. Но успех кружит голову и Куини не обращает внимания на мелкие совпадения. — Ты можешь стать мной для встреч с твоими возможными сторонниками. Незачем раскрывать свое инкогнито, а высшей трансфигурацией ты достаточно владеешь, — однажды советует Геллерт. И Куини нравится эта идея — его внешность гораздо уместнее в данном случае. Так Геллерт Гриндевальд получает выход в этот мир. Ее туристический портключ давно выдохся, но в Америку Куини так и не возвращается, ограничиваясь письмами к семье, где вдохновенно сочиняет о своих приключениях. Похоже, ей верят. Тем временем, большая часть мира замирает как сжатая до предела пружина: первого сентября 1939 года войска Германии и Словакии нападают на Польшу и провоцируют объявление им войны со стороны Англии, Франции и других стран, имевших с Польшей союзнические обязательства. Так начинается Мировая Война и Куини занимает свое место в истории вместе с теми, кто тоже поддерживает интересы Германии. Машина войны, как огромный каток, перемалывает собой все, куда может докатиться. Европа, Азия, Африка… Все были втянуты в кровавое дело изменения старого мира. Личина Геллерта пропахла гарью и смертью и буквально трещит по швам. Куини устала, так устала быть не собой, слышать набат, несущий за собой лавину из самых ужасных эмоций и мыслей из самого настоящего Ада. Что же они упустили, где повернули не туда? Почему же эти люди не понимают, что благо для всех это же хорошо, это лучше рушащегося старого мира? Когда их и немагов цели разошлись? Когда они начали сгонять людей в лагеря? У Геллерта нет ответа на ее вопросы. Такого, который бы ей понравился, поэтому он молчит. А услышать его мысли она не может, он же не настоящий… Они вместе смотрят в выдуманное ею окно, где вместо леса уже давно все ближе подбирается серое северное море и чадит зарево пожаров у подножия гор. В ее воображаемой Комнате все еще тихо. Но всех их сил оказывается недостаточно, чтобы прогнуть под себя Советский Союз. Он, как огромный разозленный зверь, теперь крушит все на своем пути, в открытую пользуясь своей дикой, шаманской магией. И во главе этой мощи летит генерал Мороз, безжалостно и беспощадно оставляя за собой белые поля заледеневших мертвецов. Своих и чужих, ему все равно. А Куини страшно. Так она понимает, что такое отчаяние. Куини, а вернее, личину Геллерта, вызывает на дуэль некий Альбус Дамблдор, британский маг с кучей каких-то невнятных заслуг. Он присылает пространное письмо, будто написанное для старого знакомого. Куини возмущена такой фамильярностью, а Геллерт в ее голове только презрительно фыркает, долго смеется, но все же предлагает согласиться, мотивируя тем, что в случае выигрыша сопротивление Британии удастся, наконец, сломить. Как быть в случае проигрыша, он не уточняет. Так Куини принимает вызов. Место для дуэли выбрано откровенно странное. Полукруглая, как амфитеатр, площадка, с одного края обрывающаяся в море. Геллерт в ее голове насмешливо сообщает, что чрезмерная тяга к театральности до добра не доводит, но Куини не до него. Немногочисленные зрители их поединка накрывают себя матово поблескивающим щитом, а ее оппонент вскидывает палочку и слегка кланяется ей. Куини повторяет его движения и тут же пространство вокруг вспыхивает от их магии. Она не может сказать, сколько продолжается бой: кураж и бурлящий в крови адреналин даже не дают почувствовать боль от зацепивших ее заклятий. Геллерт шипит ей на ухо весьма неплохие советы, будто давно знает манеру боя британского волшебника, и Куини не спорит. А вот пробить ментальный барьер противника ей не удается. В какой-то момент она теряет равновесие то ли от усталости, то ли банально поскользнувшись, и Дамблдор разоружает ее. Куини группируется, старается предугадать возможную траекторию его последнего удара, но победитель больше не предпринимает никаких действий. Он стоит поодаль и вертит в руках ее палочку с таким обиженным выражением лица, как если бы в коробке с подарком, что он открыл, оказалось пусто. В некотором замешательстве находятся и наблюдавшие за исходом сражения маги. — Как жаль, но это не она… — разочарованно вздыхает Дамблдор и, наконец, поднимает свое оружие, вспомнив, что дуэль еще не завершена. — У тебя обрыв за спиной, прыгай же, прыгай! — кричит в ее голове Геллерт и Куини, не раздумывая, повинуется. Багровый луч заклинания выбивает каменную крошку из места, где ее уже нет. Так Куини проигрывает. Это больно, невозможно больно, когда ударяешься о воду всем телом! Море, холодное и темное, раскрывает ей свои пенистые объятия. А в ее Комнате тишины то же море разбивает высокие окна, крушит книжные стеллажи, отбрасывает к стене Геллерта и топит в своем соленом водовороте всю ее жизнь. — Es tut mir leid**, — слышит она сквозь грохот волн. Или ей только кажется? Но кто-то хватает ее за руку и тянет наверх. И это последнее, что она вообще ощущает. Так Куини Голдштейн узнает, что же такое абсолютное безмолвие — самое прекрасное из всего, что могло с ней случиться.Ich schweife durch die Nacht Und bin zum letzten Schritt bereit Ich bin am Ende angelangt Ich kann nicht mehr, es tut mir leid!***