Бэмби

      В коридоре неровным строем стояло несколько пар мужских ботинок и одни высокие женские сапоги. Среди обуви заметно выделялись длиннющие, как ладья, кроссовки Антона. Зайдя в квартиру и увидев это, Арсений улыбнулся. Время уже позднее, и он переживал, что вернётся из кино (куда он ходил с Серёжей отмечать свой день рождения) уже в тихую квартиру без гостей, но, судя по бодрым голосам из комнаты, посиделки шли полным ходом. Он разулся, снял с себя куртку и прошёл в зал, где вокруг разложенного журнального столика сидели папы, Антон и Катя с Димой.       — Всем привет. День рождения у меня, а празднуете вы? — поздоровался Арсений, встав в дверном проёме. Смотрел он при этом на Антона.       — У тебя день рождения, а у нас день рождения сына, — фыркнул Ваня. — Имеем право. Кушать будешь? Мы уже поели, но там ещё остались пицца и суши.       — Не, спасибо. Сейчас вернусь.       Арсений ушёл в ванную мыть руки. Когда вернулся, замер возле стола, не зная, куда ему сесть. Ещё год назад он бесцеремонно двигал папиных друзей и втискивался между ними на диван, чтобы сесть поближе к Антону. Сейчас, когда они начали встречаться, приходилось следить за собой постоянно: за своей речью, за поведением, за тем, чтобы не оставить телефон на видном месте, на который в любой момент могло прийти уведомление о сообщении от Антона. Это напрягало. Спасал тот факт, что они с детства тискались как ненормальные, и к этому все давно привыкли, потому что — объективно — Антон проводил с Арсением очень много времени. Даже бабушка с дедушкой по Серёжиной линии (Ваниных родителей Арсений так ни разу и не видел) видели внука не так часто, как он.       Когда же близость переросла из платонической в плотскую, любое взаимодействие стало подвергаться тщательному обдумыванию: а не подозрительно ли будет, если я…? Арсений с поцелуями к Антону не лез (но хотелось), виделись они только вчера, когда, после выходных, он вернулся домой к папам, но всё равно соскучился и сдерживал свои порывы. Антон тоже старался лишний раз на Арсения не смотреть. (Особенно после того, как они с Арсением впервые занялись сексом, но Ваня и Серёжа ни в чём его не подозревали, и стало как-то полегче. Это пока не подозревают, потому что повода нет, а им может стать что угодно.)       — Ну что встал как сирота казанская? — спросил Ваня. — Приткнись куда-нибудь. Пойду пока чайник ещё поставлю.       Ваня ушёл на кухню. Арсений всё-таки плюхнулся рядом с Антоном, бросил взгляд на экран работающего без звука телевизора: показывали серии «Доктора Хауса». Судя по палатам психиатрической клиники, самое начало шестого сезона — Арсений знал этот сериал наизусть, потому что токсично-деспотичный сексуально-умный Грегори Хаус (по большому секрету) был его первой детской любовью и не самым хорошим, но очень действенным примером для подражания. Возможно, именно поэтому он вырос таким ядовитым, но до Хауса ему, конечно, далеко.       — А-а-а-а, — восхищённо протянул Арсений, ища пульт, чтобы сделать громче. — Обожаю Хауса!       — О боже, — простонал Сергей. Лет семь назад Арсений замучил его и Ваню этим сериалом, даже какое-то время собирался стать врачом, что в целом Ване нравилось, но больше бесило. Если ребёнок чем-то увлекался, родители обрекались на муки повторения одного и того же на протяжении дней, недель или месяцев. Этот этап они пережили, но Арсений с тех пор ещё не один и даже не пять раз пересматривал сериал, вызывая у отцов глазной тик.       — Почему мне кажется, — сказал Ваня, вернувшись в зал и присаживаясь на стул, принесённый ранее из кухни, — что скоро ты приведёшь в дом для знакомства какого-нибудь пенсионера в предсмертном состоянии? Доктор Хаус, потом этот, как его, Серёж, помнишь? Из «Гарри Поттера».       — Снейп! — подсказал Арсений. — О да. Мой любимый персонаж. Алан Рикман вообще классный. И ещё Ричард Гир…       — И молодой Ален Делон, и твой любимый Дэрил Диксон, и Джаред Лето, и Лёва Би-2, и твои Винчестеры, и этот страшный Тилль Линдеманн, — продолжил Ваня бесконечный список, подпирая щёку рукой.       — Ничего он не страшный. Они все отлично выглядят, а Лето вообще не стареет, — встал на защиту своих кумиров Арсений.       — Арс, а разве у тебя ещё нет альфы? — спросил Дима, обращаясь к Арсению. — Вроде Серёжа говорил что-то такое.       — Ну да… — Арсений бросил на отцов недовольный взгляд. Обязательно всем было рассказывать? Ладно Позовы свои, ещё можно пережить, но ими же наверняка дело не ограничилось. — Есть.       — Пенсионер? — уточнил Дима, лукаво улыбаясь.       — Нет.       — Многословно, — покивал Дима.       — Да из него ничего не вытянешь. Такой же шпион, как Ваня, — пожаловался Серёжа. — Уже, наверное, месяцев пять прошло, а он всё молчит, мы уже не знаем, чего ждать.       — Так, ладно! — спохватился Антон. — Я же тебе подарок не отдал. Бэмби, притащишь мне рюкзак с прихожей? Или выпусти, я сам схожу.       Бэмби. Теперь даже это безобидное невинное прозвище кажется слишком интимным и стыдным для произношения среди других людей. «Бэмби» Антон может и тихо простонать, и выдохнуть почти беззвучно, и ласково позвать, и сказать с укором, и пожелать шёпотом спокойной ночи всего лишь одним словом. Какой позор: щёки горячие, как чай, за которым ходил папа Ваня, и красные, как сами придумайте что.       — Я схожу. — Арсений встал с дивана, отправился в коридор. Постоял там несколько секунд, приходя в себя от внезапно нахлынувшего непонятно чего (то ли страха, то ли стыда) и вернулся обратно с самым обычным чёрным рюкзаком. Передал Антону. Тут уже снова вернулся папа Ваня с горячим чайником. Он поставил перед ним чашку с заваркой, долил остальным, принёс ещё одну тарелку и вилку для торта. Арсений на это даже не смотрел: внимательно следил за тем, что доставал Антон.       — Держи, — Антон протянул Арсению незапечатанный плотный бледно-лавандовый конверт без подписей.       — О-о-о, — предвкушая, протянул Арсений. — Что там?       — Ну загляни, — Антон откинулся на спинку дивана и хитро улыбнулся. За этот подарок Ваня и Серёжа его закопают, но, подумаешь, это лишь малая часть тех грехов, за которые они могли бы его убить.       Арсений осторожно зашуршал бумагой, расправил края и, не вытаскивая содержимое конверта, рассмотрел находящийся внутри сертификат на татуировку. Прочитал надпись. Потом ещё раз. Осознал. Медленно улыбнулся и подскочил с дивана, душа Антона в крепких объятиях:       — Спасибо! Спасибо-спасибо-спасибо! — запричитал он, продолжая обнимать Антона. — А-а-а-а-а-а! Супер!       — Что ты ему там подарил? — с подозрением спросил Серёжа, посматривая на слишком довольного Арсения. Он своего сына знал: тот вряд ли бы так сильно обрадовался деньгам (тому, что первое приходило на ум при виде конверта).       — Кое-что, — отлипнув от Антона, довольно улыбнулся Арсений. — Пойду отнесу в комнату. Пап, отрежь мне торта! Побольше!       — Что-то, о чём мы пожалеем… — предположил Ваня, поглядывая на Антона. Тот держался стойко.       Арсений тараторил о татуировке последние полгода. Он точно знал, что и где хочет, но этого не говорил даже Антону. «Будет сюрпризом». Зная Арсения… Что ж, Антон готов ко всему: от абсолютно дебильных звёздочек на ключицах до не менее дебильных «клумб» с цветами на предплечье. К предполагаемому гневу Серёжи (если Арс вдруг сделает тату на видном месте) Антон тоже готов. Ваня же сам ходил с несколькими «украшалками», и периодически обновлял коллекцию, на что Сергей бухтел, но деваться ему было некуда. Мало того, что Арсений сам мечтал о рисунке на теле, так он ещё активно подбивал Антона на то, чтобы сходить сделать первое тату вместе.       Возвращаясь из своей комнаты, Арсений услышал обрывки разговора:       — …и, кстати, мало того, что футбол любит — она за «Мадрид» болеет, а «Барсу» терпеть не может, — говорил папа Ваня. Ага. Антон тоже болел за «Мадрид» и ненавидел «Барселону». Что за странный разговор вообще и кто такая «она»?       — Замечательно, — согласился Антон. — А когда мы стали вдруг играть в сватовство? Может, тебе с моими родителями поболтать? У вас будет много общих тем. Вот мама мне, например, постоянно каких-то омег находит, уже даже на пол забила — лишь бы я кого-нибудь привёл познакомиться, теперь и вы туда же?       — О чём речь? — напрягся Арсений. Антон незаметно хлопнул по дивану рядом с собой, и тот мягко опустился рядом, не сводя взгляда с папы Вани.       — Ваня захотел побыть Розой Сябитовой и сватает Антону нового в родовом отделении анестезиолога, — пояснила Катя.       — Во-первых, что плохого в сватовстве? — спросил Ваня. — Во-вторых, почему бы и нет?       — Может ты и прав, кстати, — пожала плечами Катя. — Стереотипы разные, а на самом деле, Антон, знаешь сколько я парочек знаю, которых вот так же друзья познакомили? Те же Лиля с Максимом, например.       — Давайте уже переведём тему, — предложил Антон, скосив взгляд на Арсения. Тот сидел, поджав губы и скрестив руки на груди. К любимому торту даже не притронулся.       — Вот упрямый, — вздохнул Ваня.       — Ты что, так и будешь всю жизнь один? — спросил Серёжа.       — Да ну хватит! Я не один. Всё, закрыли тему.       Антон редко злился на друзей, они, за все годы дружбы, даже не ругались толком, но иногда Позовы и Поповы (а порой к ним присоединялись ещё и Горячевы) считали своим долгом сказать, как важна семья, как это здорово, и вот, Антон, тебе уже под сорок, а ты до сих пор один? А как же пресловутый стакан воды в старости? Не одиноко тебе в пустую квартиру возвращаться? Родители наверняка внуков ждут. Как будто на детях зиждется весь мир, а без брака в свои без месяца сорок ты никто. Вот вроде и адекватные люди, никто из них не яжпапка или яжмамка, а раз в год нет-нет да и выдадут что-то подобное. Это уже не первая попытка сватовства, и от каждой из них Антон отбивался как мог, отстаивая сначала своё право на одиночество (потому что ему и одному было отлично), потом на тайну (когда Арсюша стал Арсением, а из-под слоя платонизма вылез Эрот), потом на ещё одну тайну, более приятную, ту, которую они с Бэмби делили на двоих.       — В смысле ты не один? — удивлённо спросил Ваня.       — Давно? — Серёжа.       — И молчал? — снова Ваня.       — Хотя если ты нам не говорил, значит, с ним что-то не так, — предположила Катя.       — Только не говори, что это папик. Ты же нормально зарабатываешь, да? — посмеялся Дима. — Сам можешь побыть папиком, тебе необязательно спать со стариком.       Арсений изо всех сил сдержал нервный смешок: он в шутку действительно иногда называл Антона «папиком», когда, заходя в магазин перед выходными, они набирали половину тележки нужных продуктов, а вторую половину «Антон, ну можно ещё вот это вот взять? Спасибо!». И ещё когда Антон платил за билеты в кино. Или дарил что-нибудь без повода, просто чтобы сделать приятно.       — А, может, это какой-то ФСБшник, и тебе нельзя разглашать тайну? — сощурилась Катя.       — Нет, — фыркнул Антон. — Что за бред вообще? Ещё скажи из ЦРУ пиндосы проклятые вербуют.       — Малолетка?! — догадался Ваня. — Это малолетка? Ну и сколько ему?       Антон замолчал. Дальше либо отпираться до победного конца, либо выдать маленькую дозу правды и закончить разговор. Либо разосраться со всеми и свалить домой — совсем не вариант.       — Чё, серьёзно? — тихо переспросил Сергей, видя, что Антон перестал отпираться.       — Не то чтобы я удивлён. Сам ребёнок в душе, ему, выходит, все эти годы нужно было предлагать помладше, да, Шаст?       — Может, мы поговорим о чём-то другом в конце концов? — взвыл Антон. — Какая вообще разница?       — Нифига себе! Ты наш лучший друг вообще-то. И мы только что случайно узнаём, что у тебя есть омега. Ты вроде никогда особо скрытным не был, что изменилось?       — Пришло бы время, и я рассказал бы всё сам, — недовольно ответил Антон.       — Вы запечатлены?       — Главный вопрос всей жизни! — Антон уже повысил голос. Он встал из-за стола, опираясь на него одной ладонью. Эх, сейчас бы взять сигарету да выйти на площадку покурить, сбежать от душных и неприятных разговоров.       Арсений тронул его за рукав, потянул обратно. Сам испугался, паника резалась где-то в горле вместе с правдой. Страшно. Антон сел обратно, уставился в стену перед собой. Красный, с капельками пота на лбу и насупленным лицом. Дима, помня разговор с Антоном тогда на даче, наконец смекнул. Поэтому Антон и сказал ему тогда, что не может быть вместе со своим омегой? Из-за возраста? Значит, что-то они между собой там решили и всё же сошлись. Мелькнула странная мысль, может, это Арс — его омега? Разница в возрасте, их близость, покорность друг с другом, неуверенность Антона в будущем. Такие себе доказательства, конечно. На суде бы сказали «косвенные», но иногда даже их хватает для обвинительного или оправдательного приговора. «Это не моё дело, — сказал себе Дима. — Не моё».       — Это «да»? — решил напоследок уточнить Ваня.       — Пап, ну прекрати! — психанул Арсений. — Вообще, блин, четыре взрослых человека, а у меня такое чувство, как будто я с ровесниками сижу. В плохом смысле слова. Даже если и «малолетка», что такого?       — Нос не дорос, — осадил сына Сергей. — Ешь торт молча.       Тему в итоге замяли и вроде как на хорошей ноте, но Антон всё равно засобирался домой: не то чтобы сильно обиделся, но атмосфера уже испорчена, неловкость тяжёлым желе бухнулась всем на головы, Арсений продолжал злиться. Не ушёл в свою комнату только чтобы не бросать Антона. Вызвался проводить до двери, но в итоге вышли на лестничную площадку и спустились на два этажа ниже, встав между вторым и третьим.       — Нос, блин, не дорос, — зло пробурчал Арсений, обнимая Антона за талию, прижимаясь лбом к его груди. — Пиздец.       — Я примерно об этом и говорил, Бэмби, — Антон поцеловал Арсения в макушку, погладил по плечам. — Праздник тебе испортили.       — Да ладно. Сильно подозрительно, что я пошёл тебя провожать?       — Да хер знает. Придёшь ко мне на выходных?       — Приду конечно. А сходим среди недели в кино? А то мы с Серёжей сегодня «Сплит» смотрели, «Красавицу и чудовище» он не захотел…       Антон улыбнулся. Арсений оторвался от его груди и заглянул в глаза — из-за тусклой подъездной лампочки бледно-жёлтого цвета те казались тёмно-карими.       — Сходим, — обречённо согласился Антон.       — И напиши, как доедешь. Ты же не пил сегодня?       — Нет. Напишу.       — Ладно. — Арсений привстал на носочки. Антон чуть склонился. Они поцеловались, успокаивая друг друга. Где-то на верху щёлкнул замок и раздались голоса Позовых: видимо, тоже решили отчалить домой. Им наверняка ещё Савину и Тео от Катиных родителей забирать. Счастье в детях. Как же. Арсений поцеловал Антона ещё раз, и ещё — в уголок губ, и в щёку, и в подбородок. Обнял крепко: не хотел отпускать, но тросы лифта лязгнули, кабина неслась на пятый этаж, и лучше не задерживаться, чтобы не вызывать лишних подозрений. Антон чмокнул Арсения в кончик носа и продолжил спускаться вниз. Арсений побрёл наверх, предвкушая испорченное настроение пап и то, как оно отразится на нём. Ну и ладно, и не такое переживали. Подумаешь.