Плохие мальчики заслуживают наказания

Юри щурится и едва ли скрежещет зубами. Виктор продолжает общение с консультантом магазина, выбирая для себя новый костюм. Он смотрит на своё отражение, и омега-консультант восхищённо вздыхает и воркует. Никифоров же отвечает, и всё превращается в незамысловатый флирт, и, будь на его месте Юрио, молодому омеге не повезло бы; но на его удачу перед ним покладистый и послушный Юри. — Виктор, уже поздно, нам надо выспаться, — напоминает о себе Кацуки, и альфа переводит взгляд на него. — Конечно, Юри, — легко соглашается тот и идёт в примерочную. Консультант смотрит на Кацуки, словно пытается определить, насколько сильный противник перед ним. Юри усмехается, и по салону распространяется холодная волна, омега-консультант дёргается и отступает на шаг, опустив голову. Виктор возращается и просит привезти вещи по адресу, проводит картой по терминалу, оплачивая чек. Его взгляд неизменно возвращается к тонкой фигуре Юри, ощущая, что что-то изменилось. Он подходит к нему походкой ленивой кошки и пытается утянуть в головокружительный поцелуй, но омега отстраняется, поднимая на него карие глаза. И Никифоров сглатывает вязкую слюну, даже за толстыми стёклами очков жёсткий и подчиняющий взгляд Юри пробирает его до мурашек. — Мы уходим домой, — бросает тот и разворачивается, хотя у них были планы на вечер, но Виктор покорно отвечает: — Да, сэр.

***

Юри снимает тёплую куртку и вешает её, не смотря на Виктора. Тот продолжает стоять на месте и смотрит на омегу в томительном ожидании. Кацуки не обращает на него совершенно никакого внимания, гладит Маккачина, смотря на экран смартфона. И альфа снимает верхнюю одежду и идёт в ванную комнату. Юри провожает долгим взглядом спину своего альфы и, когда тот скрывается за дверью, идёт в спальню, где буквально падает на кровать. Он слышит шум воды и кусает нижнюю губу. Он знает, что Виктор его провоцирует, он хочет, чтобы его наказали. Что ж, кто такой Юри, чтобы отказывать ему в этом? В конце концов плохие мальчики заслуживают наказания. Кацуки поднимается и подходит к окну, когда дверь ванной открывается. Виктор, полностью обнажённый и открытый, опускается коленями на кровать у изголовья, убирая руки за спину. Опускает глаза вниз. Сейчас ему нельзя даже смотреть на своего Хозяина. — Виктор, ты ведь это специально? Ты хотел, чтобы тебя наказали? — голос Юри сладок, как патока. И альфа немного наклоняет голову в сторону своей омеги, но глаза продолжают смотреть на замысловатый узор на покрывале. — Я разрешаю тебе отвечать. — Да, Хозяин, — сипло произносит он. Ему можно только отвечать, не более. Виктор заламывает пальцы за спиной — так сильно хочет дотронуться до Юри. — Плохой мальчик, — в голосе звучит сталь, и Никифоров вздрагивает от той волны возбуждения, что проходит по его телу. О, конечно, Виктор любит обычный ванильный секс с Юри, когда омега самозабвенно отдаётся, словно в течке; он любит их сессии, когда Юри мог посадить его на цепь, словно дворовую собаку, и заставить пить из миски. Но больше всего он любит, когда Юри наказывает его. Однажды Кацуки закрепил маленький вибратор на его члене, и альфе пришлось вести интервью, мучаясь от неудовлетворения. В тот день даже Юрио, молодой альфа, едва не начал скулить, ощущая убийственную ауру Виктора. Но самым запоминающимся был момент, когда Юри повёл его в клуб, где ему разрешили только стоять, смотреть и слушать. В ту ночь он наблюдал, как другие альфы флиртовали, касались, танцевали с его омегой, когда сам он беспомощно сидел и наблюдал за ними. И поэтому сейчас Никифоров не мог и представить, что придумает на этот раз Юри. — Ты расстроил меня, Виктор, — возвращает его в реальность голос его омеги. — Ты заслужил наказания, — и, после секундного молчания, уточняет: — Цвет? — Зелёный, — без промедления отвечает Виктор, и Юри удовлетворённо хмыкает. Он слышит шуршание одежды, и даже когда Кацуки исчезает за дверью ванны, Никифоров не смеет поменять позу или поднять глаза, дожидаясь прихода своего Хозяина. Альфа теряется в минутах ожидания и радуется, когда омега возвращается в спальню. Тот опускается перед Виктором на кровать, подкладывая под поясницу подушку. — Я разрешаю смотреть, — и Виктор тут же впивается в него взглядом, жадно рассматривая его, словно впервые видит перед собой обнажённого омегу. Юри разводит руками ноги, касаясь мошонки в лёгкой ласке, и альфа поддаётся вперёд, что тут же замечает омега. — Смотреть, но не двигаться, — холодно приказывает Юри, и Виктор послушно опускается на пятки. Он наблюдает, как Юри касается трогательно розовых сосков и сладко стонет — словно песня для альфы. Маленький аккуратный член омеги наливается кровью, когда изящные тонкие пальцы дразнящие оттягивают крайнюю плоть, а между ягодиц блестит смазка. Её не так много, как при течке, но достаточно для безболезненного проникновения. Никифоров вздрагивает: его собственный член стоит, выдавая болезненное возбуждение, но Виктор мог только смотреть, как его омега ублажает себя, касается своих самых интимных мест, томно стонет. Для Виктора это пытка — невозможность прикоснуться к любовнику, и потому он начинает скулить. Но Юри растягивает себя пальцами обеих рук, и Виктор видит раскрытую и блестящую от смазки дырку. — Хочешь меня? Хочешь засунуть свой альфий член в меня? — шепчет Кацуки, пальцы продолжают растягивать анус под хлюпающие звуки и скулёж альфы. Он чувствует поступающий оргазм. — Да, Хозяин. Позвольте мне, — подобравшись, кивает Виктор. Тело наклоняется вперёд, но его отталкивает назад тонкая нога омеги. И потемневшие от похоти глаза блеснули из-под челки. — Нет, — резко выдыхает Юри, его губы складываются в тонкую улыбку, и по комнате разносится рык альфы, пропитанный отчаянием и неудовлетворением. А омега кончает от этого. — Только смотреть, — всё ещё нежась в посторгазмической неге, шепчет Юри. Он выглядит как чёртова звезда порно: на внутренней стороне бедра стекает прозрачная смазка, наполняющая воздух сладким дурманом, от которого у альфы действительно сносит крышу; потемневшие от трения соски торчат, что Виктор буквально призывает всю свою выдержку, чтобы не припасть к груди; красные и блестящие от слюны губы широко распахиваются, и розовый язычок омеги облизывает три пальца, словно это был член. — Я бы мог привести сюда альфу или даже несколько, — произносит Юри, когда влажными пальцами, что были секунду назад во рту, начинает растягивать себя вновь, а омежий член вновь, прижимаясь к животу, стоит. — И ты бы смотрел на то, как они меня касаются, целуют, используют, — выдыхает омега, и пальцы его с хлюпающими звуками входят в растянутый вход. — Ты бы сидел также, на кровати, и скулил, как щенок. Он знает, что Юри всегда верен ему и никогда не сделает подобное, но даже представлять подобное больно. Сможет ли он быть просто наблюдателем? Сможет ли он просто смотреть на то, как чужие руки прикасаются к Юри? Однажды ему довелось это видеть, но тогда была хотя бы одежда. И это тот самый опыт, который не хочется повторять. Тогда Виктор не выдержал и сказал стоп-слово, впервые использовав его. Юри в ту же минуту прекратил, забрал его домой и долго ухаживал за ним, чтобы снять стресс и искупать в своей любви к нему. Виктор едва не побитым щенком скулит, и Юри спрашивает: — Цвет? — Жёлтый, — хрипло произносит Никифоров, и его омега кивает, меняя тактику. Юри продолжает ласкать себя руками, чувственно стеная от удовольствия, но больше не упоминает о возможном альфе, который бы мог касаться омеги, иметь его во всех смыслах, недопустимых и недоступных Виктору. Кацуки периодически спрашивает цвет, гораздо чаще, но ответ остаётся неизменным: — Зелёный, — он чувствует, как намокает чёлка и по напряжённой спине катится пот; Юри уже три раза кончил и близок к четвертому. Виктор хочет прикоснуться к нему, он впивается ногтями в предплечья от мучившего его желания. С протяжным стоном омега кончает, и Виктора буквально подбрасывает. Он изнемогает, он молит о возможности прикоснуться к своей омеге. — Ты можешь кончить, — говорит Юри и по телу Виктора проносится волна, и он обильно кончает, пачкая свой живот, покрывало и ноги омеги. Он практически не чувствует того, как тонкие и сильные руки укладывают его на постель, как приносят ему чай, как нежно прикасается к нему Юри, спрашивая о его состоянии. Он уговаривает его пойти в ванную, где Виктора ожидает тёплые водные процедуры, приносящие успокоение для его души и тела. А после его укладывают в постель, чтобы сделать массаж и окутать в своей любви.