Gold Mafia

Я была почти спокойна, когда разувалась и вешала куртку, и уверена, что отмазаться как-нибудь перед Такасуги Шином смогу. Единственное, что напрягало, так это полнейшая тишина и включенный свет на кухне. В воздухе чувствовалось напряжение, и некстати пришла мысль, что синяки и ушибы были получены далеко не в школе, а дома благодаря папочке. Не знаю, как стоит сейчас себя вести, поэтому делаю серьезное лицо и бесшумно иду на кухню, чтобы сразу получить все ответы на вопросы. За столом сидел мужчина, облокотившись и сцепив руки в замок. Довольное типичное японское лицо, с щетиной и со складкой на лбу от того, что постоянно хмурится. Ему было лет сорок, может, больше. Волосы каштановые и зачесаны назад, глаз не видно, но уверена, что они были карие, кожа смуглая. Одет он был в официальный коричневый костюм, пижонский платок выглядывал из кармана пиджака. Он смотрел на стену перед собой (перевела туда взгляд: бежевая стена с картиной букета цветов, а так ничего особенного, что можно так долго рассматривать) и молчал. — Эм, здрасьте. Прикусила язык, мысленно ругая себя всеми матами на известных языках. Если он тот самый Шин, то какого хрена я здороваюсь с ним, как с незнакомым человеком? Ну и дура, господи-боже мой, надо было сначала думать. Можно ли списать мою реакцию на то, что я не ожидала солидного мужика, который так угнетающе молчит, будто готовясь сообщить очень плохую новость? Думаю, вполне. Мужчина, наконец, перевел взгляд. Неосознанно сглатываю и засовываю руки в карманы джинсов, чувствуя нарастающую тревогу. Если Кин до меня была в таком состоянии из-за него, то я молчать не буду и пожалуюсь куда надо. Паника все же появилась вместо того спокойствия, с каким я вошла, но пока удается держать себя в руках, даже если они дрожат в карманах. — Здравствуй, — кивает мужчина, не изменив выражения лица. — Ты помнишь меня? Я зависла. Внимательно смотрю на него, поджав губы и нахмурившись, думая над вопросом. То есть мы с ним почти не знакомы. Это либо какой-то родственник, который каким-то образом оказался у меня дома, когда дверь была закрыта, и это напрягает; какой-нибудь друг отца, тогда вообще не понимаю, как он мог здесь оказаться; или сам Такасуги Шин, который в курсе, что его Кин — не Кин, и это он сейчас замешан в этом всем. Но тогда зачем задавать такой вопрос? Проверка? Ладно, будем пока вести себя так, будто я Кин, которая не знает, кто этот человек. Рискованно, конечно, особенно если это все же Шин, но нужно попробовать. — Мм, нет, — делаю вид, что я стараюсь вспомнить, кто это, хотя даже задумчивый вид не пришлось строить, — но мы как-то знакомы, раз вы здесь, хотя дверь была закрыта. Мне стоит вызывать полицию? — У тебя нет телефона, — холодно замечает мужчина, откидываясь на спинку стула. Такая осведомленность напрягает: значит, все же Шин? — Садись, — он кивнул на стул напротив себя. Я с сомнением села, скрестив руки на груди. — Так кто же вы? — задаю вопрос первой, не сводя с него взгляд. Села так, чтобы в случае чего я смогла легко встать со стула и убежать, потому что ну мало ли? Этот мужик напрягает не по-детски. Он не поменялся в лице, закинув ногу на ногу, и положив на колено руки. — Такасуги Ичиро, старший брат твоего отца, — будто делая одолжение, отвечает он. — Ты слишком напряжена. Я бы сказал, что тебе стоит расслабиться, но я никогда не приходил сюда с хорошими новостями. — Что вы имеете виду? — хмурюсь и прикидываю возможные варианты событий, продумывая реакцию на них. Плохие новости на то и плохие, что если я никак не отреагирую, это вызовет вопросы. — Шин умер во время автокатастрофы, — без прелюдий и начинаний издалека сообщил Ичиро, внимательно смотря за моей реакцией. Смотрю на него также серьезно и не двигаюсь. — Мужчина в нетрезвом виде гнал на высокой скорости и столкнулся с ним. Никто не выжил. А Ичиро не слишком заботится о психическом состоянии ребенка, раз сразу так все вываливает. Хотя спасибо его прямолинейности в моем случае: он будет думать, что я зависла от этой новости, когда на самом деле рассуждаю, что делать. Внутри было грустно от того факта, что умер человек из-за безответственности другого, но конкретно я ничего не чувствовала. С этим человеком меня ничего не связывало и какой-то привязанности не было. В конце концов, как бы цинично это не звучало, люди умирают каждый день, а мне стоит подумать над дальнейшей своей судьбой. Сейчас меня либо под опеку возьмут родственники, тот же Ичиро, или меня отправят в детдом, если я никому не нужна. Последнего хотелось бы избежать, не хочется туда. А еще похороны. Мое молчание Ичиро воспринял, наверное, как шок, поэтому продолжил говорить на градус теплее голосом (понял, что такие вещи не стоит говорить так, будто ты говоришь о погоде?): — Я уже подал документы на опекунство над тобой, поэтому это лишь вопрос времени, когда они будут готовы. На неделе сходим к психологу, чтобы проверить твое состояние. После переедешь ко мне, в Токио, и пойдешь в местную школу. Идеальный план, нечего добавить. В голове всплыл образ Такеши и Тсуеши, с которыми, если честно, не хотелось расставаться. Да и этот город мне нравился: он тихий, спокойный, не шумный мегаполис. И я только запомнила дорогу, где лучше всего бегать. И хотелось сходить на игру Такеши, которая будет только через год. Да и суши Ямамото-сана потрясающие, где такие еще найти? И хотелось бы утереть нос тем девочкам, которые явно плохо относились к Кин. И… — Я могу остаться здесь? — тихо интересуюсь, опустив взгляд. …я не хочу жить с этим человеком в одном доме. Мне привычно и удобно жить одной. Не знаю, что делает сейчас Ичиро, но молчит он очень задумчиво и красноречиво. Смотрю на него из-под челки. Его лицо было озадаченным. Я, подумав, что моя реакция не очень соответствует ситуации и мне стоит быть более потерянной, положила руки на колени, вцепившись в ткань джинсов. Решив играть более достоверно, сделала вид, будто унимала дрожь в руках. — Уверена, что хочешь остаться? Некрасиво отвечать вопросом на вопрос. — Да. Хочу. Ичиро задумался и замолчал на долгое время; я старательно делала вид, что смерть о Шине для меня это большой удар, поэтому сидела и смотрела в пол. Даже грустно от того, что я не могу показать ему достойную реакцию. Все же, он не мой отец, поэтому обходимся без криков и истерик. А про похороны дядя ничего не сказал, кстати. Решил не «добивать» меня? Как мило. — Ладно, — вздыхает Ичиро и проводит рукой по волосам. Поднимаю на него взгляд. — Посмотрим. Ответа сейчас я все равно не надеялась услышать, но спасибо, что хотя бы есть шанс на проживание одной. Он наклонился, взял кожаную сумку, поставил ее на стол и открыл. Вытащил какую-то зеленую коробочку, совершенно обычную, и подвинул ее на середину стола. — Что это? — вопросительно смотрю на нее, затем на Ичиро. Тот закрыл сумку и поставил на пол, прежде чем ответить. — Вещи Шина, которые не сгорели, — спокойно произносит Такасуги, и я хмурюсь. Он даже не запнулся, когда говорил это, они точно братья? — Я красиво упаковал. — Как мило, — иронично усмехаюсь и пододвигаю коробочку к себе. Обычная, слегка шершавая, невысокая, но широкая, с размером в тетрадный лист. Открываю ее, поставив крышку с глухим стуком рядом. Внутри была черная отделка, какую используют для украшений. В углу коробки лежало кольцо из черного золота с приличного размера квадратным изумрудом, а вокруг перстня располагались в две линии, сверху и снизу, мелкие зеленые камни, размером меньше бисера. — Красивое, — беру его в руки и рассматриваю со всей сторон, чувствуя тяжесть. Эта не дешевая пластмасса, которая почернеет со временем, а очень даже дорогая вещь. Я бы такое носила. — Он всегда ходил с ним, — как будто между делом замечает Ичиро, внимательно глядя на кольцо. Я быстро глянула на него и надела украшение на средний палец. Кольцо, конечно же, спадывало, даже на большом пальце, и если захочу его носить, то придется уменьшать размер. Кладу его назад и перевожу взгляд на тонкую серебряную цепочку. Подцепляю ее пальцем и поднимаю, рассматривая ее. Слишком простая и без всяких украшений. Также кладу ее на место и смотрю на телефон, скрестив руки. Серебряная раскладушка, у меня была похожая в детстве. Ну да, если вспомнить, какой сейчас год, то неудивительно. Я даже скучала по ним: их можно пальцем пафосно открывать и эффектно заканчивать разговор, хлопая крышкой, со смартфонами такого не получится. Корпус телефон местами облез, поэтому раскладушка была в серебряно-белых пятнах, и больше ничем не выделялась. Смотрю на Ичиро — он смотрит нечитаемым взглядом на вещи, но, чувствуя, как я на него смотрю, поднял на меня взгляд. Затем встал. — Думаю, на этом можно и закончить, уже поздно, — он засунул руки в карманы штанов, в точности повторив мою позу до этого. — Ты как? — Нормально, — специально не смотрю на него, разглядывая телефон. Удивительно, как он не пострадал в аварии. — Вы будете тут ночевать? — Нет, — хмурится мужчина, смотря на часы, — я остановился в отеле. — Не боитесь оставлять меня одну? — интересуюсь у него, усмехаясь. Тот кинул вопросительный взгляд, а затем нахмурился, проведя рукой по щетине и раздумывая. — Свободная комната наверху? — игнорирует мой вопрос Ичиро, подхватывая свою сумку. Я кивнула и проводила его взглядом, прежде чем его спина исчезла с моего поля зрения. Только хотела облегченно вздохнуть, как он вернулся с еще более серьезным выражением лица. — Почему у тебя акцент? — Это модно, — сказала заранее приготовленную причину. Ичиро прищурился, но кивнул, на этот раз уходя в комнату насовсем. Я провела рукой по волосам, наконец-то расслабившись, и облокотилась на стол, смотря на вещи перед собой. Кольцо, цепочка и телефон. Единственное, что у меня есть от Шина, если не считать его одежду в комнате и некоторые безделушки. А эти были постоянно с ним, поэтому можно считать, что это единственное, что у меня от него есть. Беру раскладушку в руки и открываю ее, смотря на разбитый черный экран. Для интереса включаю и перевожу взгляд на кольцо. Такое красивое, жаль, что я не могу его носить на руке. Пока телефон загружался, взяла цепочку и продела его в кольцо, затем надела ее на себя. Да, отлично, будто так его носить, раз на руке не могу. Смотрю на экран телефона: он был почти весь черным, поэтому даже время невозможно посмотреть. Придется сдавать его в ремонт, что поделать, а сейчас стоит пойти спать. Тренировку с Такеши никто не отменял.

***

— У меня отец умер, — между делом сообщаю последнюю новость Такеши. Он споткнулся о собственную ногу и посмотрел на меня огромными глазами, а я как ни в чем не бывало пожала плечами и продолжила разминать ногу после пробежки. Теперь я могу не жаловаться на то, как они болят, уже привыкла почти к таким нагрузкам, хотя тяжесть в мышцах все равно есть. — Соболезную, — посмотрел Ямамото таким грустным взглядом, что мне стало совестно: даже у меня не было настолько печального взгляда от этой новости. — Спасибо, — грустно улыбаюсь, отворачиваясь. Мы где-то поскорбели минуту, не решаясь нарушить тишину. — Возможно, мне придется уехать в Токио. Лицо Такеши стало еще более грустным, как у побитого щенка, и мне стало натурально плохо, будто это он собирается уехать, а не я. Похлопала его по плечу, одобряюще улыбаясь. — Не кисни, есть шанс, что я здесь останусь, тогда тебе придется терпеть меня дальше. Ямамото молча кивнул, погруженный в свои мысли, а я уже пожалела, что сказала об этом. Надо было издалека начать, а не так сразу, это было слишком прямолинейно… И это очень похоже было на Ичиро, к сожалению. На утро я ушла на пробежку, а дядя еще спал, поэтому пересечься нам не удалось. Я все утро думала, что совсем скоро будут похороны, на которых явно соберутся все возможные люди, а до этого меня еще отправят к психологу, с которым неизвестно как быть: действовать осторожно или отвечать, как есть, под свою личность? Да и еще этот акцент проклятый, который все замечают. Эх, тяжко жить. — Кин, если тебе нужно будет выговориться, то ты знаешь, где меня найти, — прервал мои мысли серьезный Такеши. — Да, я в курсе, — удивилась я такому поведению парня. На детском лице Такеши был такой грустный и серьезный взгляд вместо привычно веселого, что у меня закралась мысль: вдруг он тоже не тот, за кого себя выдает? — Я серьезно, — продолжил Ямамото, положив руку на плечо. — Не держи все в себе, хорошо? Тебе ведь не обязательно нести эту ношу в одиночку. — Я в порядке, Такеши, правда, спасибо, — улыбаюсь как можно более успокаивающе. Тот прищурился, словно пытаясь разглядеть мое «в порядке» на лице, затем улыбнулся, заведя руки за голову. — Что собираешься сегодня вечером делать? — перевел взгляд на реку Такеши, не возвращаясь к этой теме. Подул прохладный ветерок, растрепав все волосы, и челка снова вылезла. Никакие заколки не помогают, черт. Я честно задумалась, даже присев на корточки и приложив палец к подбородку. — Грандиозных планов нет, наверное, почитаю что-нибудь. А у тебя есть предложения? — Сегодня цирк будет у нас в городе, не хочешь сходить? — предлагает Такеши и удивляется. — Что у тебя с лицом? — Клоуны, — строю гримасу, выражая все свое отношение к ним, и Ямамото засмеялся. — Не смешно, они страшные. — Да ладно тебе, они веселые! — убеждает парень, плюхаясь рядом на землю. — Что в них веселого? Только один грим вгоняет в ужас, так еще их кривляния нужно смотреть, — хмурюсь, затем перевожу на него взгляд. — Эй, не сиди на земле, холодно же! — Да не так уж и холодно, — неловко улыбается Такеши, но все же встает, отряхиваясь. Я также встала, перекатилась пару раз с пятки на носок, и потянулась. — Так пойдешь? Или из-за клоунов ни в один цирк не войдешь? — На слабо берешь? — щурюсь и смотрю на него, поставив руки в бока. Ямамото наклонил голову набок с улыбочкой на лице. — Не-а. Но слабо сфоткаться рядом с клоуном? — Не думала, что ты можешь быть таким коварным. Смерти моей хочешь? — возмущаюсь и пихаю его локтем в бок, на что парень лишь смеется. — Нет, конечно, как ты могла такое подумать? Устроив шуточную перепалку, которая закончилась тем, что я дотянулась до его головы и начала тереть его голову костяшками, в процессе чего мы чуть не упали в реку, в приподнятом настроении решили пойти домой. Утренняя тренировка затянулась из-за разговора, но, во-первых, у нас каникулы, во-вторых, Такеши сам виноват, что завел тему о клоунах. В цирк я идти все-таки согласилась. Клоуны клоунами, а акробатические номера мне нравились, но вот животных мне всегда было жаль. В общем, цирки я не любила, но Такеши явно пытался меня «отвлечь» от своего горя. Это было мило с его стороны, поэтому я согласилась идти в эту обитель ада. Если я не уеду в Токио, то на следующей неделе мне нужно будет забрать школьную форму и купить учебники. И как бы мне не хотелось идти в школу учиться, мне придется сделать это. Одна радость: клуб. Музыкальный. Я вполне серьезно собираюсь стать его главой и быть активисткой в школе. Думаю, мне это зачтется у учителей. Вряд ли они будут наезжать на человека, который сам вызывается помочь устроить мероприятия, да еще и постоянно выступает на сцене. В моей школе это работало, не знаю, как дела обстоят в Японии. — Слушай, Такеши, насчет того разговора… — уже собираясь расходиться, начала разговор я. Парень остановился и приготовился слушать. — Какого? — Про то, что я могу всегда тебе выговориться, — он кивнул, вспомнив и тут же посерьезнев. — К тебе это тоже относится. — Ты про что? — на его лице отразилось непонимание, я фыркнула. — Про то, что если тебя будет что-то тревожить, то ты можешь рассказать мне об этом. Мы же друзья все-таки. Лицо Такеши было непроницаемым ровно две секунды, затем он широко улыбнулся, да так ярко, что мне нужны были темные очки, чтобы смотреть на него. — Конечно! Мы же друзья. Вечером увидимся? Я кивнула и улыбнулась, засунув руки в карманы и проводив удаляющегося друга взглядом. Мне, на самом деле, повезло встретить такого человека в этом теле, Такеши хороший. Может, со своими скелетами в шкафу, но все же он прикольный. Ладно, стоит пойти домой и узнать, проснулся ли дядя, и предупредить, что меня не будет до… Стоп. Резко разворачиваюсь и стартую в сторону Ямамото, надеясь, что он на своих длинных ногах не ушел далеко. — Стой, Такеши! А во сколько начало-то?!