Анамнез.

      — Сугавара-сан, скорее, идите сюда!       Сугавара улыбнулся, вымученно, следуя за Нишиноей, едва переставляя ноги от усталости. Он запинается, испуганно вздрагивает, но не падает, подхваченный своим сопровождающим. Ноя подскакивает на месте всякий раз, когда Суга замедляется, разрываясь от нетерпения. Его щёки раздуваются как у хомяка, и лицо становится совсем красным, от сдерживаемых им эмоций.       Нишиноя очень эмоциональный парень. Каждую его мысль можно прочитать по его взгляду, по тому как он двигается, и что делает. Когда он злится, Ноя не может сдержать энергии, то и дело бегая по залу, особенно когда это касается уборки, которую он так не любит. Когда радуется, однако, меняется немногое. Но радость дарит ему спокойствие, как бы абсурдно это не звучало. Ему легче сосредоточиться, когда он рад, и сложнее сдержать ярость, когда его что-то выводит из себя.       Нишиноя улыбается Сугаваре так ярко, что кажется, ещё немного, и он затмит собой солнце. Суга видит его перед собой, волосы его друга покачиваются на ветру, он жмурится от неудержимого счастья, окруженный ясным небом, себе подстать.       Сугавара не может двинуться. У него не остаётся сил, чтобы следовать за Ноей, и он не понимает почему. Его тошнит, ему не хватает воздуха, но он не может пошевелиться. Он хмурится, голова раскалывается от боли, и глаза закрываются против его воли.       Суга чувствует тяжесть, нависшую над его телом, и боится открыть глаза. Он не хочет прощаться со своим миражом, не хочет возвращаться в реальность.       Воздуха становится всё меньше, и уже не сдерживая слёз, Сугавара всё же открывает глаза.       Взгляд остаётся размытым, и ему приходится приложить силу, чтобы оттолкнуть того, кто мешает ему рассмотреть всю картину. Сугавара упирается руками в чужой торс, из последних сил отодвигая от себя незнакомца. Парень недовольно мычит возражения в сторону Суги, не желая отрываться от чужого тела. Однако, он всё же поддаётся безмолвной просьбе, когда Суга морщится от боли, и самостоятельно делает движение назад.       Реальность всё также расплывчата, и Суга делает очередную попытку что-нибудь разглядеть. Он моргает, пока его зрение не приходит в норму, и усталым взглядом встречается с тем, о ком только что видел счастливые видения.       Волосы Нишинои рассыпались по плечам неровными прядями. Его дыхание прерывистое, и всё внимание Суги переключается на его тяжело вздымающуюся грудь. Едва пробегая взглядом по чужим плечам, Суга замечает укусы на хрупких ключицах парня. На шее алеют засосы. Нишиноя прикусывает губу в ожидании, и Суга отмечает, что губы его соседа покрыты мелкими ранками.       Коуши смотрит на парня, восседающего на его коленях, и всё не может понять, что происходит. Почему его сосед сидит на нём полуголый, и самое главное, где его собственная одежда?       — Что-то случилось? — беспокойно спрашивает Нишиноя, пододвигаясь ближе. Его ладони обхватывают лицо пепельноволосого, поглаживая пальцами острые скулы. — Почему ты остановился?       Суга хмурится. Его разум наконец-то проясняется.       Он вспоминает как отдыхал в, так называемой, больничной библиотеке, рассуждая о том, как утомляюще на него действует пасмурная погода. Он уже почти уснул, когда к нему подошёл Нишиноя. Они немного поговорили, обо всём сразу. Суга рассказал о своих новых знакомых, чему Ноя искренне радовался, давая хорошие отзывы об Ойкаве, и тактично промолчав на счёт Атсуму. Коуши выслушал жалобы Нои на Тсукишиму, чувствуя как натянутые струны между ними едва ли не лопаются, и не ясно, кого они ранят, когда натяжение будет сложно сдерживать.       Суга говорит что устал. Его плечи напряжены, всё тело как на иголках. Нишиноя обращает на это своё внимание, и весьма вежливо, предлагает снять напряжение массажем. Сугавара недолго думая соглашается, надеясь что хоть это поможет расслабить затвердевшие мышцы. Они идут в комнату, по дороге ловя на себе заинтересованные взгляды пациентов. Кажется, в углу общего зала, знакомые карие глаза смотрели на него, недоумевая. Кто-то понимающе хмыкал.       На удивление, в комнате никого не оказывается. Коуши не видит в этом ничего необычного, предполагая, что нелюдимые соседи ушли заниматься своими делами, и скорее всего, вернуться чуть позже.       Он и не замечает того момента, когда обычный массаж перерастает в нечто большее. Признаться, он был немного ошарашен, когда Нишиноя наклонился к нему за поцелуем. Сладкая истома разлилась по всему телу. Сугавара, сам того не ожидая, ответил на поцелуй. Разум затуманился, и он уже не понимал, что делает.       Суга помнит как набросился на Нишиною, удивив парня до глубины души. Помнит как оттягивал нежную кожу на ключицах зубами, как покрывал чужую шею поцелуями, не оставляя и чистого места на теле брюнета.       Тогда то он и вспоминает о словах Тсукишимы, которые тот сказал ему в первый день пребывания в совместке.

Никогда не соглашайся на предложения Нишинои.

      Ему тогда показалось, что уже поздно следовать совету Тсукишимы. Он уже дошёл до точки невозврата. Но собственный разум, словно издеваясь, подкинул ему воспоминания из видения, где Нишиноя выглядел совсем по другому, и где они состояли совсем в иных отношениях.       В этих видениях Ноя был для Сугавары как младший брат, которого Коуши любил всем своим сердцем. Наверное от этого Сугу и стало тошнить. Он не мог поступить так с Нишиноей. Не мог себе этого позволить.       — Прости, — прошептал Суга, откидываясь на подушки. Он сложил руки на лбу, восстанавливая дыхание.       — Ты чего?.. — удивился Ноя. До него медленно начинало доходить, что вернувшийся в сознание Сугавара не сможет окончить начатое. — Ты что, не будешь продолжать?       Суга отрицательно покачал головой, предчувствуя горы недовольства в свой адрес. И не ошибся.       Нишиноя буйствовал словно ураган, сносящий всё на своём пути. Он ругался на Сугу, за то что тот спасовал в последний момент. Кричал на себя, что он, идиот такой, пошёл к новенькому, только потому что ему захотелось необычных ощущений. Ругал судьбу, что оставила его возбужденным, не доведя до разрядки.       Суга стойко выдержал все удары Юу, что тот наносил с не особо сильной охотой.       Ноя прорычал что-то, ударив Сугавару в последний раз, и упал рядом, без сил. Суга было подумал, что всё, Нишиноя выдохся. Но как оказалось, это было только начало истерики.       Крик Нишинои оглушающим воплем разлился по комнате. Словно раненный зверь, брюнет выражал свою боль через голос. Сугавара никогда не слышал чтобы кто-либо, в особенности человек, рыдал так громко. Страдания Нишинои пробирали Сугу до самых костей.       Сугавара поморщился, не слыша собственных мыслей за этим душераздирающим воем. Он присел на кровати и потянул Нишиною на себя, заключая в объятия. Суга шептал ему слова колыбельной, что когда-то слышал от одного из врачей. Это едва ли помогало, но Коуши не терял надежды, повторяя слова из раза в раз.       Это его вина, что он не доглядел за своим кохаем. Его вина, что Нишиноя так мучается. Его вина.       — Сугавара-а-са-ан! — горькими слезами плачет Нишиноя.       Суга закрывает глаза всего на секунду, а в следующее мгновение видит совсем не то, что должен был.       Его глаза расширяются в ужасе, губы дрожат от страха, и он всё не может поверить своим глазам. Нишиноя всё также плачет, но обстановка совершенно другая. Они на поле. Волейбольном поле. Как в его старшей школе. Нишиноя сжимает руки в кулаки, и обещает Сугаваре, что в следующий раз они не проиграют, что он станет лучше. Суга тянется к нему, чтобы успокоить, сказать что всё в порядке, но так и не решается дотронуться, боясь что кохай рассыплется пылью у него на глазах.       Голос Нишинои звучит всё слабее, и Суга в отчаянии забывает о своих страхах, пытаясь схватиться за утекающее видение. Он успевает только протянуть руку, как его выбрасывает обратно в реальность, к уже более тихо всхлипывающему Нишиное, что только что стоял перед ним в форме на спортивной площадке.       На затворках сознания всплывают слова Семи-сана. Он как всегда, своим надоедливым голосом, напоминает о том как важно принимать лекарства, и что бывает, когда реальность смешивается с выдумкой. Суга ненавидел эти его лекции. Он ненавидел лекарства, избавляющие его от иллюзорной опасности. Он ненавидел каждую секунду своего пребывания вне галлюцинаций.       Но чувствуя столь родное, и в то же время холодное, тело под боком, Сугавара успокаивался.       Нишиноя затих, не издавая ни звука.       Потом вдруг заговорил, с лёгкой хрипотцой.       — Прости, Сугавара.       Нишиноя перекинул одну руку через Сугу, обнимая его.       — Я не знаю что на меня нашло.       — Всё в порядке, — слегка заторможено ответил Суга. — Я тоже был слегка не в себе…       Нишиноя приподнялся на одной руке, чтобы заглянуть в лицо Коуши. Мягко улыбнувшись Суге, он вернулся в прежнее положение. Ноя выводил пальцами плавные линии на его животе, потом остановился, будто что-то вспомнил, но не встретив возражений, продолжил рисование.       — Я не знаю почему выбрал тебя и как остановился, — хмыкнул Нишиноя, начиная свой рассказ. Сугавара внимательно слушал. — Обычно я не останавливаюсь вот так, на пол пути. Хотя мне тоже показалось, что с тобой что-то не так.       Он взял небольшую паузу, вздохнул, и тут же продолжил.       — Ты мне напомнил кого-то, кого я знал ещё до того, как попал сюда. Но это было так давно, что я уже даже не помню его имени. Ни как его зовут, ни как он выглядит. Просто помню, что этот кто-то был мне очень дорог. Я не знаю почему, но я уверен, что вы похожи. И я просто… — Юу закрыл глаза, стараясь вновь не заплакать, — вдруг вспомнил, как больно мне было, когда я его потерял.       — У меня похожие чувства, — сказал Суга, слегка ежась от прикосновений.       — Ты тоже кого-то потерял?       Суга представил того Нишиною, из своих видений, и вздохнул, кивая, совсем забыв что брюнет этого действия не увидит. У Коуши не осталось ни единого воспоминания о прошлой жизни, после всех выпитых им таблеток. И увидеть Ною, пускай и другого, ненастоящего, было для него глотком воздуха, когда он сам был на дне океана.       — Кого-то близкого, да?       Суга вновь задумался, и от осознания потери, сделалось ещё больнее. Он сжал левую руку в кулак, до хруста костей, пытаясь вспомнить, но натыкался на непроглядную пустоту.       — Я словно… потерял себя.

***

      Проснулся Суга посреди ночи, первым делом отметив неприятный холод, от исчезновения источника тепла под боком. Воспоминания о произошедшем наводнили его, заставляя чувствовать себя неловко. Нишиноя обнаружился в своей кровати. Свернувшийся калачиком под одеялом, он тихо сопел. Суга не смог сдержать улыбки. Он представил себе, как на утро Нишиноя вновь будет противиться раннему подъему, и как будет отпихивать от себя Тсукишиму, что обязательно станет бросаться угрозами.       Вместе с этим, Суга вспомнил о предупреждении Тсукишимы. Коуши повернулся в сторону кровати блондина. Сосед спал беспокойным сном. Понял ли он, что здесь произошло? Конечно же понял. Не мог не понять. Он ведь знает Нишиною куда дольше Сугавары, а значит не мог не заметить изменения в поведении Нои. Мог ли Юу сам рассказать Тсукишиме обо всём?       Суга хмыкнул, сжав губы в тонкую линию. И почему его вдруг стало это так волновать? Ах да, вспомнил Суга. Тсукишима ведь его так пугал, что он и шага лишнего сделать боялся. А тут, едва не переспал с его соседом.       — У Нишинои сатириазис, — Сугавара едва не вскрикнул, услышав голос Кенмы, что оказывается не спал всё это время, но вовремя спохватился.       — Что это? — тихо спросил он, стараясь успокоить трясущиеся от испуга руки.       — Знаешь что такое нимфомания? — Суга кивнул. — То же самое, только у мужчин.       Суга не сдержал удивлённого вздоха. Теперь некоторые фразы Нишинои стали приобретать смысл, да и вся ситуация в целом стала чуть более понятной.       — Так что, можешь не волноваться, — безразличным голосом произнёс Кенма. Суга пригляделся, и когда его глаза привыкли к темноте, заметил в его руках книгу. — Он часто это делает, поэтому к нам особо никто не заглядывает. Это удобно.       — Часто делает… с кем?       — С любым, кто согласится.       Суга задавался вопросом, входят ли врачи в список согласных?       — А врачи…       — Никого это не волнует, — ответил Кенма, предвидев его вопрос. — Кроме одного…       Козуме не стал уточнять, кого.       — Но Нишиноя находится в другом подразделении. Поэтому, это никого не волнует.       …Значит, всем на него плевать? И никто не заботится о чувствах самого Нишинои? Хотя… Суга вновь посмотрел на кровать Тсукишимы. Возможно, кого-то это всё-таки волнует.       Вернувшись к Кенме, Суга заметил на себе его пристальный взгляд. Стало жутко. Только недавно этот парень наводил страх на всех пациентов, а сейчас общается с ним, так непринуждённо. Словно и не он пугал всех своим тихим, но командным голосом.       Суга почувствовал себя неудобно под его взглядом, и решил всё же внести ясность между ними.       — Ничего не было.       Кенма обвёл взглядом его тело, и что-то для себя решив, отвернулся, захлопнув вместе с тем книгу.       — Твоя спина говорит об обратном.       Суга вспыхнул красным огнём, и изогнулся так, чтобы дотягиваться рукой до спины. Зеркала в комнате не было, поэтому был только один способ убедиться в словах Кенмы.       На своей спине он почувствовал царапины, достаточно глубокие, чтобы снова загореться с новой силой, стоило к ним только прикоснуться. Вот чёрт.       — Спокойной ночи.       Действительно, Кенма.       Спокойной, черт возьми, ночи.