С чистого листа

      Следующим утром исследователи поневоле проснулись рано, и собирались, охваченные похожими мыслями. Каждый из них чувствовал усиливающуюся симпатию к другому, но опасался, что явная взаимность лишь кажется. Наконец оба пришли к выводу, что постараются не проявлять инициативу, но и не будут избегать знаков внимания от второго человека.       Ровно в восемь утра в дверь комнаты Сергея раздался стук. На пороге стоял Владимир, личный водитель полковника Панова. В гражданской одежде он смотрелся немного непривычно, хотя Сергей уже видел его таким, когда несколько раз сопровождал Федора Григорьевича. Мужчины кивнули друг другу в знак приветствия, и Белов постучал в дверь комнаты Лилии. Несмотря на то, что только у него была карточка, открывающая дверь, и она не умела открывать изнутри, он всегда входил со стуком, давая ей время подготовиться к визиту.       Уже полностью одетая девушка привычно сидела на краешке кровати, держа в руках небольшую сумочку. Сергей не знал, кто подбирал им цивильную одежду и другие мелочи, но по нескольким обмолвкам Лилии понял, что ей принесли даже косметику, чего было трудно ожидать от мужчин-военных. Значит, не обошлось без женской руки, и он подозревал причастность майора Макаровой к сборам. Неужели она тоже что-то знает? И ни разу даже не намекнула? Может, её добродушие и правда маска? Было бы больно узнать, что это так…       Все еще во власти невеселых мыслей, мужчина в несколько шагов пересек комнату и протянул руку улыбнувшейся ему девушке. Она поднялась ему навстречу. И скорее почувствовала, чем услышала:       — Я буду защищать тебя от всех и от всего. Верь мне.       Легонько сжав пальцы мужчины в знак ответа, она первой вышла из своей комнаты, бесстрашно вступая на путь нового и неизведанного.       В аэропорту Архангельска Владимир выгрузил из багажника два увесистых чемодана, молча кивнул на прощание и завел мотор. Через десять минут начиналась регистрация пассажиров на рейс Архангельск — Москва, и Сергей, подхватив оба баула, направился к стойке, доверив Лилии только небольшой кейс с бумагами.       Пройдя регистрацию одними из первых и заняв места поближе к нужному выходу, Сергей улыбнулся спутнице:       — Будешь кофе? Здесь подавали неплохой.       — Буду, спасибо.       Мужчина отошел к небольшому ресторанчику, провожаемый внимательным взглядом девушки. Ей все сильнее казалось, что она вспоминает его. В классическом костюме, при галстуке, с уложенными волосами и почему-то наушником в ухе. Именно этот наушник отвлекал внимание и не давал сосредоточиться. Она улыбнулась, наблюдая, как он несет поднос — строго параллельно полу, ступая осторожно, как по раскачивающейся… палубе? Моргнув, чтобы отогнать наваждение, она приняла чашку и небольшую бумажную тарелочку с орехами и колотым шоколадом.       — Позавтракать мы не успели, до обеда в самолете еще далеко, да там и не будет ничего существенного, это поддержит силы, — смущенно сказал Сергей, наблюдая, с каким удовольствием девушка берет кусочек шоколада.       — Это ты здорово придумал, — тепло улыбнулась Лилия, беря еще половинку грецкого ореха, — очень вкусно.       Мужчина поспешно перевел взгляд на свою чашку, чувствуя холодок в позвоночнике. Если они и вправду были знакомы и в прошлой жизни, и она на него действовала так же, как сейчас, а он ничего не предпринимал — то он даже не дурак, а чурбан бесчувственный и кретин феноменальный.       Первый полуторачасовой полет прошел довольно быстро. Небольшой ЯК стремительно набрал высоту и взял курс на столицу. После перекуса, предоставляемого авиакомпанией, Лилия откинулась на кресле и прикрыла глаза. Но скоро услышала тихий заботливый голос:       — Думаю, тебе лучше не засыпать сейчас. Мы уже скоро прилетим. А следующий самолет через шесть часов. Если ты сейчас уснешь, у тебя будет болеть голова. Потерпи.       — Я не сплю, — ответила девушка. — Я размышляю.       — Поделишься?       — Разумеется. Но позже. Когда у меня будет конструктивная идея, а не разрозненные фрагменты мыслей.       — Хорошо, я подожду, — улыбнулся мужчина, понимая, что если не заставит ее открыть глаза, она все же уснет. — Тогда расскажи мне о том, о чем ты еще не думала.       — Это как? — Лилия в недоумении распахнула глаза и тут же рассмеялась, увидев выражение лица мужчины. — Ладно, уговорил, я не буду сейчас спать!       После приземления делать было совершенно нечего, и, сдав чемоданы в камеру хранения, двое решили прогуляться по аэропорту. Рядом с территорией аэропорта Внуково находился одноименный поселок, но они не знали, есть ли там парк, и не стали уходить далеко. С удовольствием понаблюдав за самолетами, которые взлетали и садились совсем рядом, исследователи вернулись в терминал, пообедали в кафе и прошли на регистрацию международного рейса Москва — Кейптаун. Лететь предстояло больше 12 часов, так что в ЮАР они должны были прибыть около девяти утра следующего дня.       Сразу после регистрации предстояло пройти таможенный досмотр, что волновало Сергея. Он не знал, что лежит в их чемоданах и опасался, что что-то не в порядке либо с вещами, либо с документами. Но все прошло хорошо, если не считать того, что проверявший их таможенник не сводил глаз с Лилии. Когда они вошли в зал, она как раз смеялась над какой-то шуткой Сергея и привлекла к себе внимание всех, там находящихся. На лицах служащих явственно читалось, что такие красавицы редко летают обычными самолетами, скорее уж, частными рейсами. Сама же девушка не обращала никакого внимания на возникший ажиотаж и смотрела только на своего спутника, полностью доверившись ему.       Боинг набирал высоту довольно медленно, и Сергей ощутил неприятное давление в ушах. Из подсознания всплыла странная мысль, что на корабле таких перепадов давления нет. Почему он подумал о кораблях? Он был моряком? Когда? Где? Нет, не вспомнить… Лилия же, как только воздушное судно легло на курс, облегченно закрыла глаза. И никакие аргументы не заставят ее снова их открыть!       Сергей и не собирался мешать спутнице отдыхать. Знаком попросив у стюардессы плед, он осторожно укрыл девушку и устало откинулся в своем кресле, закрыв глаза. Через время на его плечо легла уютная тяжесть, и чуть подвинувшись, чтобы девушке было удобно, он тоже провалился в сон, чуть ли не впервые в его новой жизни спокойный и безмятежный.       Через несколько часов его разбудила бортпроводница, разносящая обеды. Он взял два набора, но будить спящую Лилию не стал и сам заснул повторно, на время отбросив все тревоги и заботы.       Проснувшись примерно за три часа до прилета в пункт назначения, Сергей посмотрел на Лилию и моментально понял, что ей снится кошмар. Она хмурилась и вздрагивала во сне, глаза под закрытыми веками быстро двигались, а пальцы нервно сжимали подлокотники кресла. Мужчина погладил спутницу по руке.       — Проснись. Проснись, это только сон. Лили, проснись, — позвал он, осторожно тряся ее за плечо.       Девушка открыла глаза, в которых было столько боли, что Сергею стало жутко. Она так смотрела ему в лицо, что, кажется, прикасалась взглядом.       — Это ты… Ты… Ты жив, — прочитал по едва шевельнувшимся губам Белов и, поддаваясь порыву, обнял девушку, позволяя спрятать искаженное страданием лицо у себя на груди. Она постепенно успокаивалась. Подождав, пока дыхание станет ровным, Сергей тихо сказал:       — Расскажи, что ты видела.       Лилия отрицательно помотала головой.       — Лили, пожалуйста. Это скорее всего кошмары из прошлой жизни, правда? Ведь за три дня, которые ты себя помнишь в этой жизни, тебе не причиняли боли. И, насколько я знаю, мнемовоздействие, влияние на память, тоже безболезненное.       Девушка подняла лицо, на котором уже было больше научного интереса, нежели боли.       — А ты прав. Я помню большое полутемное помещение, с множеством выходов и переходов. Потом здание, большое здание со стороны. Я смотрела на него. Я знала, что оно должно быть уничтожено. Прямо сейчас. Но там тот, кто мне очень дорог. Он там, он почему-то не ушел с нами. Глухой взрыв, и еще, и еще. От здания к нам бежит человек. Он один. Почему он один? Он должен был вытащить тебя. Должен был! Но не сделал этого!       — Меня? Ты сказала, вытащить меня?       Лилия провела рукой по лицу, как будто стирая морок кошмара.       — Тебя… — протянула она. — Но почему тебя?       — Я помню похожий сон, — признался Сергей. — Большой темный завод в снегах. Носилки, на которых уносят человека, корчащегося от боли. А мне надо вглубь, я должен это остановить. Не помню что. Но тогда прекратится боль, терзающая меня изнутри. Я отправил всех подальше оттуда. Но я сам должен остаться.       — «Уходи, это приказ»…       — «Я не позволю больше никому умереть под моим командованием»… Ты тоже это слышала. Значит, это наше общее воспоминание.       — И, вероятно, последнее. Хотя, нет. Я видела тебя после этого. На улице. Я звала тебя, бежала за тобой. Но ты не слышал меня. Ты уходил все дальше. А потом… Потом я ничего не помню…       — Возможно, это был не я. Я впервые увидел тебя три дня назад в палате. И это первая командировка, где я один, а не под неусыпным контролем.       — Возможно. Я хочу это вспомнить.       — Вспомнишь. Если уже есть воспоминания, они будут проявляться и дальше, — мужчина был уверен, что экспериментальная техника мнемовоздействия постепенно сойдет на нет, и даже не хотел думать, к чему это может привести.       — И я почему-то уверена, что многие воспоминания у нас общие…       — Согласен. Но мы еще успеем это обсудить. Тебе надо поесть. Мы уже скоро прилетим.       — Только вместе с тобой, — ласково улыбнулась девушка.