Под кожу

      День у Алисы не задался с самого начала. Сначала дождь за окном из-за которого пробежку пришлось отложить, разлитый кофе, оставивший девушку без завтрака, а вишенкой на торте была сломавшаяся машина. С горем пополам добравшись до отдела на такси она быстрым шагом направилась в кабинет, надеясь закрыть сегодня хотя бы парочку дел, валяющихся у них уже дней пять и выпустить пар на какого-нибудь преступника. — Ну что, олени, какие у нас сегодня задания? — обратилась капитан к трём мужчинам, сидящим в кабинете. — Нам Измайлов сказал, что нашему отделу в срочном порядке нужно подготовиться к какому-то мероприятияю, поэтому дел никаких, — сказал Олег, отпивая из банки пиво. — Ясненько, — выпалила девушка и направилась в кабинет майора, дабы разобраться во всей этой херне.       Несмотря на уверенные шаги внутри девушки всё сжималось. После того разговора о Рубцове парень избегал её, но она и сама не рвалась с ним общаться. У него, вроде как, есть девушка, хотя раньше это Алису не смущало, но теперь это можно использовать как хорошую отмазку из-за практически прекратившегося общения. — Измайлов, что за хрень? — капитан без стука ворвалась в кабинет, решив перейти сразу к делу. — И тебе привет, Рыбкина, — Измайлов на удивление улыбается приходу Алисы. — В смысле дел нет, мы что штаны пришли просиживать? Володя вообще в курсе какого хера тут происходит? — девушка решила, что лучшая защита — это всё же нападение. — Праздник у нас в Барвихе. Володя 10 лет на службе вот и решил нас запрячь. Зал нужно украсить до завтра, а там уж отмечать будем. На, — Измайлов протянул ей воздушный шарик — надувай, — с улыбкой произнёс парень. — В жопу себе запихай свой шарик, — огрызнулась Алиса. — Пойду оленям помогу, — девушка развернулась и направилась к выходу, но была остановлена словами майора. — Алис, у тебя всё хорошо? — — Конечно, Гриш, как иначе? —       Нет, она была не в порядке от слова совсем. Она проклинала Рубцова каждую минуту своей жизни, а с момента когда Гриша сказал, что находясь с ней видит как её отец убивает его родителей, и вовсе дышала ненавистью. Самое обидное в этом было то, что эта ненависть отравляла не только её душу, но и Измайлова, хоть тот и не показывал ничего. Он не дурак, всё понимает. Понимает, что такая девушка, как Алиса не заплачет просто так. Она не проронит ни единой слезинки, пока не станет совсем плохо, пока кости не начнёт разъедать эта ненависть, но даже тогда она не обратится за помощью к нему, а больше и не к кому. Она будет тихо умирать внутри, делая вид, что всё прекрасно.       Девушка заходит в кабинет Володи, достаёт из потайного ящика в шкафу бутылку коньяка, и начинает пить прямо из горла, ничего, не обеднеет. Выпив практически половину бутылки она сильно жмурится, и вернув сокровище на место, идёт в кабинет оперов. Мир слегка кружится, но какая разница? У Алисы он давно кружится, уходит из-под ног с того момента, как её в детский дом забрали, как она узнала, что её отец убийца, как только впервые поцеловала Измайлова… — Пиво будешь? — предлагает Котельников на свой страх и риск, как только девушка вошла в кабинет. — Давай, длинный, но трахаться я с тобой всё равно не собираюсь, — произносит капитан в своей обычной манере. Просидев с операми часа два, и выпив раза в четыре больше, девушка думает, что они не такие уж и тупые. Неожиданно дверь открывается и на пороге оказывается майор Измайлов. — Ребят, короче, шарики все надуты, нужно их только по залу развесить, справитесь? — спрашивает он прежде чем увидеть их состояние. Всё ещё не полностью пьяные опера и Алиса, которая всё же стырила у Володи остатки коньяка. — Рыбкина, вы какого хуя тут устроили? — парень не кричит, но голос становится серьёзнее и отчётливее, как у начальника. — А чё «Рыбкина» сразу? Сам сказал «выходной», вот я и выходнаю, в смысле выходнюю, блять, отдыхаю короче, — кое-как произнесла Алиса. — Вы, — указав на оперов, — быстро всё убрали, ну, а ты, со мной, — Гриша хитро улыбнулся и подойдя к креслу девушки сначала поднял её на ноги, а потом закинув на плечо и вовсе вынес из кабинета, сопровождаемый криками: «Убью, сука!», «Измайлов, скотина, кастрирую!» Занеся девушку в туалет, и включив холодную воду, он начал обильно умывать её, что больше было похоже на купание. На самом деле Алиса не была максимально пьяной, но ей не хотелось вовсе разговаривать с Гришей, не то что вести серьёзный разговор. Ощутив ледяную воду девушка начала вырываться, но поняв, что пусть хоть таким образом, но побудет в его объятиях, сдалась. — Алиса, Алиса, что же ты творишь с собой? Со мной? С нами? — приговаривал майор, отрывая бумажные полотенца. — Прости меня, Гриш, — произнесла девушка клацая зубами. — Я не хотела чтобы так вышло, не хотела чтобы мой отец и твои родители, я честно не хотела, прости, прости меня пожалуйста, — девушка почувствовала горячие слёзы, которые начали ритмично стекать по щекам. — Эй, прекрати, слышишь, Алис, ты ни в чём не виновата, успокойся, рыбка, — прошептал Измайлов, притягивая девушку к себе как можно ближе, пытаясь запустить её себе под кожу, в вены вместо крови, лишь бы она была с ним. И плевать на её отца, Нику и херову кучу проблем, которые скорее всего возникнут из-за их отношений. Да, у них максимально сложные и запутанные отношения, но только с ней он чувствует себя собой. Не идельным парнем, которого всё хотела воспитать Алёнка, не лучшим другом для Крис или Мухича, не братом, отчаянно беспокоившимся за сестру, а именно собой. С кучей грёбаных демонов внутри, которые в присутствии Алисы будто уходят в спячку, и он знает, что у неё также. Алиса всю жизнь усердно скрывала часть своей жизни от сослуживцев и других людей, но лишь с Гришей все её маски полетели к чертям. Она не боялась рассказать ему правду об её отце, она боялась потерять его навсегда. Боялась, что он уйдёт к Алёне, ведь с ней просто, она умеет готовить вкусный ужин, каждый вечер ждать его дома и верить в светлое будущее с кучей детишек и домиком с белым забором, а Рыбкина не такая. Она может всю ночь выслеживать преступника, а потом «разукрасить» ему морду. Может запросто подраться или поймать пулю. У неё в душе столько тьмы, что она порой тонет в ней с головой, и только рядом с Измайловым всё становится как-то проще. И не важно, день на дворе или ночь, больше витамина D, меньше витамина D, она чувствует себя настолько умиротворённо, что даже слова в такие моменты кажутся лишними. — Алис, ты ни в чём не виновата. Я повторяю тебе это в последний раз, потому что больше я не собираюсь присутствовать при таких моментах, — говорит Измайлов приподнимая голову девушки. У Рыбкиной в душе образуется огромный камень, который буквально передавливает ей горло и лишает кислорода. — С этого момента я хочу видеть тебя только счастливой, немного ебанутой, дерзкой, какой угодно, но не обвиняющей себя в грехах своего отца, слышишь? — Гриша не даёт ей ответить и резко наклоняется к ней, целуя. Поцелуй получается немного трепетный и мокрый от слёз, но не менее страстный и чувственный. Они отстраняются друг от друга, когда воздуха уже критически не хватает. — Ты больше не оставишь меня одну? — с несвойственной ей робостью спрашивает Рыбкина. — Никогда, — серьёзно отвечает ей майор, снова сплетая их губы воедино.