florence + the machine — bedroom hymns
Азарт на время затмил собой все прочие чувства: обиду, злость, страх и даже боль. У И Со ужасно саднило ладонь от ежедневного кровопускания, уже магическая мазь не спасала, а глубокий порез и не планировал затягиваться. Всё тело ныло от напряжения, которое было вызвано слишком активной тренировкой. О причинах такой прыти от Юнги догадаться было несложно, примерно, как сложить два и два: все эти вечера, что она сидела на веранде, всегда затылком чуяла, как на втором этаже с балкона за ней наблюдают, а вчера у неё на этой самой веранде состоялся крайне близкий и тесный разговор с Тэёном. — Злишься на что-то? — едва сдерживая смешок, спросила И Со, успешно увернувшись от очередного заклинания. — С чего бы это? — Вот и я думаю, что у моего бывшего причин для злости нет, — Юнги на секунду замер, переваривая её «бывшего», которое она бросила ему с особенным акцентом. Ведьма воспользовалась моментом и сделала выпад вперед, оставив на скуле царапину, а на траве панаму Инквизитора. Лицо полоснуло довольной улыбкой. — Я тебя задела. И непонятно было, то ли она говорила о царапине и так ловко сдернутом головном уборе, то ли о том, что застала его врасплох. Она одно понимала очень точно: растерянный Юнги нравился ужасно, до ледяных мурашек на загривке. — Осторожнее, — хриплым и грудным голосом отозвался маг, указательным пальцем влезая между собственной шеей и лезвием клинка. Он вдруг скользнул пальцем вдоль металла, делая шаг вперед, пока И Со медленно врастала во влажный после дождя грунт. Она не заметила, как на мече кровавой полосой растянулся след, как Юнги оказался так близко, что они уже делили один вдох на двоих. И Со видела только его глаза, в которых была сплошная темнота, и она вязким, горячим мазутом скользила по ней, оставляя пузырчатые волдыри ожогов на внутренних стенках тела. — А то с ответкой можешь и не справиться, — губы в губы, носом в кожу щеки впечатался, успешно отвлекая внимание, чтобы щелчком пальцев выдернуть её в реальность, где она отлетела на добрые пару метров от заклинания. И непонятно было, то ли в И Со говорила обида за резкую и острую боль в грудине, то ли это была обида, что он также резко окунул и вытащил на поверхность, не дав завязнуть в моменте окончательно. Одно она понимала очень точно: разозленный Юнги нравился ужасно, до спёртого от удара дыхания. И Со себя в охапку собрала, подтянулась вся, выдавив кривую ухмылку, взмахнула мечом и выпустила наружу всё то пламя, что так долго копила внутри. Огненные языки, словно из пушки, накаляли воздух, опаляли ровно выстриженный газон и подбирались к Юнги, который с непроницаемым лицом смотрел на фаер-шоу. — Ощущение, будто дракон чихнул, — фыркнул маг, потушив пожар заклинанием. — Сколько уже тренируемся, а ты только и можешь, что плеваться фаерболлами. У меня от заклинания огня больше получается. И Со закипала, даром, что ли, сама же воздух и подогрела до нужной температуры. На заднем дворе особняка пахло паленой кожей, разочарованием и обуглившимися, нереализованными желаниями. Например, впиться зубами в его глотку и потянуть за адамово яблоко с целью вырвать. И Со чувствовала, как рот наполнялся слюной от предвкушения металлического послевкусия. — Так может проблема в тренере? — зашипела ведьма. Юнги шумно втянул воздух, дернул головой и вскинул руку, стараясь пальцами ухватиться за шею девушки, но она ловко увернулась и обтекающим движением скользнула ему за спину. Он перехватил ладонью лезвие, разворачиваясь, и потянул на себя, чтобы грудью к груди, пальцами на затылок, ногтем вдоль линии роста волос и поймать её задушенный вздох. Он держал крепко, не позволяя ни сдвинуться с места, ни меч вырвать. В землю впитывались густые капли его крови, пока они прожигали друг друга взглядами. Юнги придвинулся ещё теснее, наклоняясь к уху, чтобы: — А по-моему, это ты необучаемая, — хриплым шепотом, дурманом, заползающим в ушную раковину. Он сбивал с мысли, бесцеремонно выдергивал почву из-под ног, лишал кислорода, а потом ещё и проникал в сердцевину, разъедая всю поверхность. Он дразнил её, подводил к черте и толкал-толкал-толкал. Всё хотел посмотреть, что она сделает, где её предел, когда вырвет у него из грудины прогнившую от боли сердечную мышцу. Юнги обманчиво мягко клацнул зубами на мочке, лизнув самый край, и до резкой боли потянул вниз, окончательно отключая её внимание. Быстрыми движениями он перехватил клинок в свои руки, а тычком под коленную чашечку заставил И Со упасть. Она сначала пальцами во влажную почву зарылась, глотая раскаленный воздух губами, а потом подняла голову, разглядывая его снизу вверх, пока рядом с пульсирующей жилкой лежало ребро лезвия. — Ты понимаешь только через боль, — снова грудным голосом говорил Юнги, пока у него по краю глаз пузырилось желание. И Со на коленях, натянутая азартом, возбуждением и злостью, смотрела на него снизу вверх, подбородком касаясь шершавой джинсы на бедре — кто в своем уме устоял бы? Юнги давно уже не в своем уме. — Мне тебя выпороть надо, чтобы ты вылезла из своей раковины? — Рискни, раз руки тебе больше не нужны, — сквозь зубы цедила каждое слово И Со. — Я тебе их с радостью отдам, — пальцами сжал подбородок, наклоняясь к губам. — Ты только меч сначала у меня отбери. И между ними повисла тягучая тишина, где каждый перед другим на лоскуты распадался с чавкающим звуком плоти. Они мысленно друг другу следы на коже от пальцев оставляли, только если Юнги делал это с любовью, то И Со — с остервенением и по-особенному зло… так ведь? И Со от обиды на себя за свою слабость перед ним, за чувства, что выдавали её с потрохами, с силой прикусила губу. Аж глаза защипало, но это тоже, возможно, от обиды на то, что Юнги всё резину тянул — не отходил назад, но и последний кусок дистанции не преодолевал, чтобы своими накрыть её губы, чтобы оба уже, наконец, в чужой рот облегченно выдохнули. — Не кусай их, — почти рык, пока взгляд хаотично скользил по лицу, лишь бы не на те самые губы. — А то что? — задрав подбородок выше, бросила ему вызов И Со, заранее зная, что победителя тут не будет — оба проиграли ещё до начала битвы. — А то выпорю, потом трахну и снова выпорю прямо тут. Хочешь? «Хочу» — пиявкой застряло между ребер. — Не сможешь. «Сможет». — Проверим? — и не дожидаясь ответа, Юнги взял последний рубеж: впился губами в её мягкие и податливые. Смял их, обвел языком и им же ворвался в рот, когда И Со жалобно захныкала прямо в поцелуй. Лезвие неглубоко оцарапало её кожу, но И Со будто анестетиком покрыли — ничего, кроме облегчения, не чувствовала. Она отвечала на его поцелуй с напором и жадностью, наслаждаясь каждой секундой. Ловила себя на ощущение того, что всё это время планомерно обвивала ребра железными прутьями, запрещая дышать, чувствовать, жить. А губы Юнги — кусачки, которыми заржавевшие и успевшие окислиться прутья превращались в груду металла. Клинок брякнул о землю, когда освободившаяся рука Юнги потянула за горловину футболки, надрывая ткань и пролезая внутрь к горячей коже. Пальцы у него были сухие, подушечки мягкие и требовательные. Он царапал вдоль ключицы, цепляя мизинцем ткань бюстгальтера, а И Со жмурилась всё сильнее. Никак не могла определиться — вырвать ему сердце сейчас, схватив меч, или продолжить эту сладкую пытку. И будь у неё больше силы воли, она бы первый вариант выбрала, но с Юнги она безвольная. Пальцы в замок на его затылке собрала, за собой на землю утягивая, с какой-то неподдельной радостью ощущая тяжесть его тела на себе — все, как надо, будто под неё было заточено с самого начала. Она к нему жалась вся, терлась о его пах, пока он в неё своим возбуждением упирался и языком во рту хозяйничал. И Со уже не хныкала, а откровенно стонала, выгибаясь спиной до хруста позвонков. Бедрами его сжимала, сцепляя ноги крест-накрест, в импровизированный гард его запирала, чтобы на себя сильнее дернуть и перевернуться резким толчком, оседлав и клинок к его шее приставив, хотя, по ощущениям, это с её шеи так ничего и не убрали. — Руки сразу отдашь или отрубить их через пять минут? — запыхавшись, сквозь пелену желания чеканила И Со, слизывая с губ сожаление о так и не случившемся. — Как пожелаешь, — он руки вытянул вперед, а сам взглядом её исследовал, не скрывая такого же сбитого дыхания и ходящей ходуном грудной клетки. Она видела — знала — он ей не только руки свои готов был отдать, но и всё остальное, даже то, чего она не просила. — Обойдусь, — фыркнула ведьма, поднимаясь на ноги и уходя в дом (читать: позорно сбегая). И непонятно было, то ли И Со от рук его отказалась, то ли от неподъемной ноши, что шла с ним в придачу. Она одно понимала точно: такого честного, распаленного желанием Юнги она не вывозила.***
Мин Юнги откровенно не понимал зачем его вытащили так рано из кровати, чтобы проводить Тэёна с Читтапоном и главой филиала Двора Порядка в рабочую командировку за нужными ингредиентами для ритуала. Ощущения, конечно, от всей этой церемонии прощания, будто родители уезжают из дома и оставляют своих непутевых детей одних. Традиционное начало американской комедии про подростков: секс, дешевое пиво и разрушенный дом — опционально с трупом, если жанр кино позволял. Юнги кивнул Тэёну и скрылся в недрах особняка, чтобы поскорее добраться до кофемашины и нажать заветную кнопочку. Его прошило внезапным открытием, когда кофейная жидкость выливалась в стакан, а он докурил сигарету примерно до середины — они остались одни. Он и И Со в закрытом помещении, пусть тут и квадратных метров хватало на маленькую страну, но сам факт! Внутри приятно заскреблось предвкушение. Он облизнул пересохшие губы и ощетинился в довольной улыбке. — Даже не мечтай, — фыркнула И Со, которая, видимо, прочла его мысли. — Боишься? — парировал Юнги, ни капли не смутившись. — Нет, но ты слишком громко думаешь — раздражает, — с нечитаемым лицом произнесла девушка и подцепила кружку с горячим кофе, двигаясь в сторону выхода и бросая громко: — Себе новый сделаешь, этот мой по праву должности. И он мог бы возразить, напомнить, что Независимые Инквизиторы стоят над Принцами и Принцессами, но кого он обманывал? Он давно уже валялся в её ногах и отдал бы ей не только кружку, но и сердце, и почку, и власть свою, и силу, и мир, а она бы обязательно унесла, хоть и боялась что не. Лучше пусть боится, а то даже страшно представить, как у него будет выкручивать кости, когда И Со полностью осознает всю власть над ним. Он так и не сделал себе кофе, обошелся второй сигаретой и бутылкой воды. Проснулся и слава богу. Тренировка в этот раз у них была хоть и спокойная, но очень энергозатратная. И Со привыкала к его выпадам, подстраивалась под ритм, но продолжала огребать, сдирая кожу на локтях и коленях, а синяки на её теле вполне себе смахивали на радугу пятилетнего ребенка — синий, желтый, зеленый, красный, чем свежее, тем ярче. Они успокоились только к вечеру, выдохлись настолько, что даже в душ приходилось ползти, говорить, а тем более плеваться ядом, сил не было. Юнги нашел И Со спустя минут сорок на кухне. Она сидела на высоком табурете, сгорбившаяся в майке и с влажными волосами, одной рукой мазала лиловый синяк, другой цепляла ложкой рис, а параллельно говорила по видеосвязи с Ютой. Всё сама. Самостоятельная Принцесса, просто десять из десяти. И нет бы помощи попросила, Читтапону же разрешала намазывать все ссадины, а тут уперлась и пытается теперь ему свою мультизадачность продемонстрировать. И Юнги бы её встряхнуть, рыкнуть, но была в этом какая-то особая услада для глаз: тонкие пальцы, увитые кольцами, скользили по острой лопатке, втирая в белоснежную кожу мазь, а вода с волос впитывалась в ткань майки, демонстрируя полное отсутствие лифчика. Если бы кто-то когда-нибудь у него спросил, какие существует стандарты для красоты, он бы легко ответил — И Со, вся и в любой момент своей жизни. Наконец, заметив его, девушка свернула разговор с Накамотой и отодвинула тарелку с едой, разворачиваясь к нему лицом. — Есть будешь? — Нет, — мотнул мокрой макушкой Юнги, а она только пожала плечами и отвернулась обратно, чтобы в этот раз упереться в электронную почту, пока рука наощупь доносила ложку с едой ко рту. Смешная и милая, а сердце у Юнги от такой И Со пропустило несколько ударов. Он уселся за стол, так, чтобы лицом напротив девушки, а прохладный воздух из раскрытой двери на веранду аккурат обвивал его лодыжки. Юнги закурил, жадно разглядывая сквозь дымку сосредоточенное лицо И Со. Ему нравилась она такая: решительная, серьезная, с холодной головой и вся в работе. Он ей завидовал, потому что с её появлением в его жизни, Юнги потерял покой, решительность и холодную голову. Теперь каждый свой шаг он обдумывал с поправкой на неё и её реакцию, потому что чувствовал, что ступал по тонкому льду. Только вот его это не спасло, он все равно с разбегу прыгнул под лед, падая на большую глубину добровольно. — Ты смотришь, — буркнула ведьма, щелкая клавишами. — И? — Это отвлекает. — Извини? — Звучит не очень-то искренне, — и она совершенно неожиданно хмыкнула по-доброму, будто и не было у них этой холодной-горячей войны. У Юнги свело скулы. — Может, потому что так и есть? — и улыбнулся ей деснами, когда она сначала выглянула из-за ноутбука, а потом и вовсе прикрыла его. — Перемирие? — Перемирие. — Только на этот вечер и без телесных домогательств, — предупреждающе вскинула указательный палец девушка. — Это кто кого тут ещё домогается, — Юнги изобразил максимальную обиду, для точности даже схватился за грудь, только это всё равно не помешало им одновременно рассмеяться. Когда смех на кухне стих, а на столе появилась бутылка с вином, пепельница заполнилась почти на треть, Юнги вдруг поймал себя на давно ему чужеродном чувстве уюта. Ему было уютно, и это было связано с И Со. Он давно уже понял, всё, что шло со знаком плюс, так или иначе было связано с ней. Может именно поэтому он не мог расцепить свои пальцы и отпустить её? Знал же, чувствовал пятой точкой, что ей будет лучше вдалеке от него, Тэён её точно защитит и будет любить её той самой правильной любовью. Но! Юнги не мог, она нужна была ему как воздух. Он в ней весь мир нашел. Тысячелетие слонялся по миру, воевал на поле и за кулисами, манипулировал, убивал, завоевывал, брал своё и понял — не нужно. Всё, что ему было нужно, чтобы она, вот так, сгорбившись, сидела у него в квартире, мазала плечи, цепляла ложкой рис и наезжала на него шутливо или не очень. Он всё готов отдать за это, любое оружие сложить, от титула отказаться, лишь бы она смеялась также открыто ему. — Юнги-я, — вдруг совершенно серьезно и трезво окликнула его И Со. — Ты ведь правда мне поможешь? В том смысле, что ты сейчас, вроде как, помогаешь, но я же знаю, что в ключевой момент ты можешь оставить меня за бортом, если посчитаешь ситуацию слишком опасной. Юнги завис. Он с самого начала понимал, что она сильнее их всех вместе взятых. Жизнь её без остановки мотала, ломала, нагибала, а И Со продолжала отстраивать себя, уплотняла свой металлический корпус и становилась только сильнее. А теперь вот сомневалась в себе из-за него. Только Юнги в ней ни на секунду не сомневался, он в неё поверил давно, просто себе не хотел признаваться, потому что тогда бы пришлось её отпустить со словами «лети, птичка, покорять мир». Он струсил, решил, что обязательно потеряет её, если она обретет и прочувствует самостоятельность и свою силу. — Правда, — выдавил он хрипло, горло саднило чувством вины. — И Со, послушай меня, я не хотел. Не хотел, чтобы ты сомневалась в себе и своей силе из-за меня... черт, да из-за кого бы там ни было. Он психанул, сорвался и наплевал на главное правило их перемирия. Подорвался к ней, врезаясь между её ног и обнимая лицо ладонями, заглянул в её глаза. — Ты самая сильная, сильнее меня. Морально точно, а физически ты просто ещё не раскрыла весь свой запас, но я помогу, потому что виноват страшно перед тобой и буду до конца жизни извиняться за это, — хриплым шепотом, оглаживая скулу большим пальцем. — И Со, я верю тебе и в тебя, понимаешь? — она кивнула, а он заметил собравшуюся в уголках глаз влагу. — Так что заруби себе на носу, что ты не имеешь права сомневаться в себе или в своих действиях, а ещё во мне. Потому что я до конца с тобой, верю полностью, люблю безоговорочно, — губами собрал соленую влагу, на кончике языка раскатывая её, чтобы отравиться. — Даже после последнего вздоха, я все равно буду. — Я тоже, — шепотом, едва касаясь его губ своими, оставила нерушимую печать их договора, который они теперь будут нести через всю жизнь и скорее всего в следующей тоже. — Но я все равно ещё не простила тебя, — легонько укусив за губу, оттолкнула его И Со. Они смотрели друг на друга, пока не прыснули оба. — Ты ведь не могла не, правда? — Правда, — сквозь смех. — Спокойной ночи, Юнги-я. И провожая её взглядом, Юнги в первый раз за долгое время подумал, что, возможно, эта ночь и правда будет спокойной для него, для неё. Для них.***
Утром после вечернего перемирия И Со решила, что так дело не пойдет — в голове будто закипала рисовая каша с морским ушком. Она натянула просвечивающие леггинсы, поверх короткие шорты и спортивную кофту со сплошным карманом спереди и черной сетчатой тканью сзади. На ходу смастерила себе пучок и вышла из дома на утреннюю пробежку с одной единственной целью — проветрить голову и разложить там всё по полочкам. Она петляла меж тротуаров, спускалась на набережную и ещё на втором круге успешно оторвалась от хвоста, который выставили законники безопасности ради. От людей Йошико она намеренно не стала избавляться. К тому моменту, как И Со скрылась в недрах парка, она уже провела внутренний анализ рисков и поставила на бесшумный режим все свои системы безопасности, в том числе и аварийную. Минхён не заставил себя долго ждать, появившись на тихой аллее минут через десять после неё. Ведьма, выжидающая момента, следовала своему четкому плану: удушающий захват со спины, между ребер уколоть инквизиторским мечом, предотвращая лишние движения и поползновения на побег. — Даже не пытайся, — равнодушно отчеканила ему И Со в ухо, заставляя мужчину неестественно выгнуться, дабы быть одного с ней ростом. — Я сильнее тебя в магическом плане и физическое преимущество сейчас на моей стороне. — Ваше Величество, — запыхавшийся Марк не выглядел удивленным, наоборот — он очень довольно кривил губы. — Чем могу помочь? — Через два дня я готова встретиться с твоей хозяйкой. Будь хорошим мальчиком и передай ей это, — в конце она все-таки сорвалась, поддалась эмоциям и фыркнула. Правда, также быстро собралась обратно, похлопала по плечу хаосита и толкнула его вперед, срываясь на бег. Всю обратную дорогу И Со старалась выбить из себя нервную дрожь, потому что дома её ждал единственный человек, которого она не могла обмануть. Хотела бы, но куда уж там — Юнги читал её, словно давно уже знал наизусть. Ведьма была уверена, он не одобрит её план, не поможет, даже несмотря на то, что вчера вечером сказал… или может? Может, это она теперь ему не верила? Не могла поверить, боялась вновь разбиться на куски, потому что тогда четырех дней на боль уже будет недостаточно, она и за всю жизнь себя не соберет обратно. Взяв в кофейне рядом с домом самый большой стакан латте, набитый под завязку сливками, посыпкой и сиропами, И Со вернулась в особняк. Только вместо привычной фигуры на кухне, которая там только кофе пила и курила, ведьма обнаружила ещё теплый бутерброд и записку «съешь меня и выходи во двор заниматься». Расплавленный сыр, поджаренный хлеб и ветчина пахли очень-очень-очень многообещающим пиздецом. Кожу на позвонках стянуло от страха. И Со вся подобралась, пытаясь прикинуть масштаб своего прокола и последствий за него. В худшем случае к привычным синякам мог добавиться какой-нибудь домашний арест, магическое заточение или просто её труп. В лучшем — ну, его И Со не рассматривала, потому что достаточно хорошо знала Юнги. Она прихватила Гань Цзян и вышла во двор, оставив на кухне надкусанный бутерброд — на всякий случае, если вдруг кто-то станет проверять. Юнги стоял к ней спиной и курил, с виду был даже спокойнее обычного, но И Со чувствовала — что-то не так. Нечто незаметное глазу витало в воздухе между ними, напрягало каждую её мышцу, натягивало жилы до предела. — Хорошо бегаешь, — не разворачиваясь произнес маг. — Я тебя этому не учил. — Думаешь, я до тебя вообще жить не умела? — Справедливо, — он мотнул головой, а И Со лишь с удвоенной силой впилась взглядом в его выбритый затылок. Точно что-то не так. — Начнем? — неловко переминаясь с ноги на ногу, буркнула ведьма и высвободила клинок, размазывая по нему собственную кровь. Только вместо ощущения того, что по венам течет лава, И Со чувствовала лишь тяжелый и густой свинец. Её тело, а в особенности рука с клином, тянулись к земле, желали размазаться по ней, потому что на плечи давило бетонной плитой. — Мы уже, — медленно оборачиваясь к ней, произнес Юнги, в то время как она одним коленом упиралась в газон. — Ты беспечна и неаккуратна, даже не поняла, что я расставил ловушку и, как только ты зашла во двор, активировала меч, то активировала и ловушку. Гань Цзян не слушается тебя, он все ещё нестабилен. Юнги подбирался к ней все ближе, пока И Со ловила губами воздух и сопротивлялась давлению. Рукоять меча горела, обжигала и плавила ладонь. Ужасно хотелось отбросить все и ползти к выходу, бежать отсюда как можно дальше. Бежать от такого Юнги на другой свет, и плевать, что он её там тоже найдет — попытаться все равно хотелось. — Ты не можешь подчинить его сейчас, что с тобой случится, после ритуала высвобождения? Он подчинит тебя, — носком кроссовка пнул единственную опору-меч, заставляя её все-таки припасть лицом к земле. — Ты такая слабая, а все пытаешься что-то решать сама. Я не из твоего рода, но Гань Цзян все равно слушается меня, а ты прибита к земле. Так скажи мне, И Со, когда же ты начала думать, что имеешь право убегать от меня и охраны? Когда ты поняла, что у тебя достаточно власти, чтобы заставлять меня ставить на уши весь Пусан, потому что тебе захотелось побегать в одиночестве? Он заводился и заводил И Со. Она знала, что причина на много глубже пробежки — Юнги надоело с ней возиться, и он решил одним рывком прорвать её предел силы. Снова помогал, снова через боль. Может быть, он был прав, и она способна рвать швы только через агрессию и насилие? — Ну давай, — присел на корточки рядом с ней, запустил руку в волосы и потянул за них до приятной боли, чтобы заглянуть в глаза. — Давай, покажи мне свои зубы, и я их выбью. — Лучше я твои, — зашипела И Со, принимая правила игры и наполняя себя доверху одной лишь агрессией, — чтобы, когда я надену на тебя намордник, ты никогда не смог его прокусить. — Я очень этого жду, — и вместо улыбки у него оскал прямо в её губы, потому через секунду он ворвался в её рот языком, зубами подобрал нижнюю губу и укусил, потянув на себя и выпуская очень резко. И Со через себя переступила, но поднялась обратно на ноги. Кости выворачивало от каждого движения, мышцы плавились, рука вся горела и пульсировала, будто с неё кожу содрали и теперь там только обуглившаяся плоть. Они боролись почти на равных, с той только разницей, что у Юнги оставались легкие ссадины, а И Со была сплошь покрыта глубокими ранами. До самого вечера бились, пока разогретый битвой воздух не треснул пополам и не заполнился огненным пламенем. И Со сломала барьер. Доказала, что пределов у неё и для неё и правда не существовало. Гань Цзян ещё до ритуала сдался ей, подчинился и выпустил свою силу. Можно было смело ставить две галочки в списке «необходимые вещи для ритуала высвобождения»: 1. Подчинить клинок в спящем режиме — done; 2. Получить первый уровень силы — done. И только в самом конце, когда она уже сидела на ступеньках крыльца, не ощущая путы магической ловушки, но чувствуя острую боль, вот тогда Юнги подошел к запыхавшейся И Со, чтобы довольно погладить её по волосам и шепнуть то, что добило окончательно. — Жаль, что ты так и не поняла: я давно в твоем наморднике и на коротком поводке, и прокусывать ничего не хочу.***
Юнги выждал целый час, но потом все равно сорвался к ней в комнату, ожидая напороться на плотно запертую дверь, но она была настежь открыта. И Со стояла в свете одного лишь торшера и смазывала свои раны. Глубокие царапины уже затянулись и покрылись розовой коркой, особенно большие фиолетовые синяки под действием магической мази меняли свой окрас на более спокойный. А Юнги так и замер на месте, наслаждаясь картиной. Он знал, что она услышала его, но с места не сдвинулась, а значит, давала ему негласное разрешение — можно, простила. Скорее всего, между ними всегда будет все через физическую боль, споры и холодные-горячие войны, потому они — два сильных человека. Юнги никогда не думал, что сможет встретить себе равного по духу, по силе, с таким же несгибаемым стержнем внутри — смог. Нашел, и пусть у них американские горки с желанием выблевать себе легкие со всеми чувствами, но каждый подъем вверх стоил любой тошноты внизу. — Я сам, — осипшим голосом, забирая мазь из её рук. Юнги скользил пальцами, втирая в мягкую и теплую кожу не лекарство, а себя. И Со не стеснялась своей наготы, стоя в одних лишь трусах, она развернулась к нему, подставляя оцарапанные ключицы и посиневшие ребра. Сама пальцами забиралась к нему под футболку, ладонью по позвонкам вела, пересчитывала кости, царапала узоры и выбивала весь воздух. — Отвлекаешь. — Мне жаль? — с насмешкой и вызовом, в ней энергии было столько, что Юнги бы впору удивиться, но уже давно с ней перестал удивляться, только отмечать про себя: «и это тоже под силу». — Накажу, — предупреждал её хрипом, оттягивая руку со своего живота. — Как? Покажешь? Скорее всего, между ними всегда будет страсть пробивать хрупкую нежность, потому что они вдвоем самые голодные люди до человеческого тепла. Оба его мало знали, оба умели его получать только откусывая огромными кусками и больше, чем могли унести. И пусть после оставались следы, но каждый поцелуй, каждое ощущение обладания и обжигающего тепла стоили любого укуса, засоса и сломанной мебели. Юнги руку, что от живота убрал, резко сместил к резинке пижамных штанов, прямо внутрь просовывая. И Со лишь довольно прикусила губу, обхватывая пальцами плоть, размазывая предэякулят по головке и опускаясь добровольно на колени. У Юнги внутри всё рушилось, умирало и вновь начинало пульсировать, потому что нельзя так. Нельзя так смотреть на него снизу вверх, нельзя скользить языком по всей длине члена, нельзя обхватывать головку губами. Нельзя… или можно? И Со не спрашивала, сама насаживалась ртом, вбирала жадно, втягивала щеки, создавая вакуум, языком дразнила и гортанно стонала, создавая внутри вибрации. Юнги выносило, размазывало по полу и хотелось руку в волосы запустить, бедрами толкнуться до упора и слышать, как она замирает, не смея дышать. Только вместо того, чтобы притянуть к себе ближе, Юнги её от себя за волосы оттянул, наслаждаясь тем, как слюна от члена к её губам протянулась нитью. По припухшим и влажным губам скользнул язык, а у него внутри сердце остановилось, похоть власть себе окончательно забрала. Он большим пальцем на подбородок надавил, рот открыл и толкнул внутрь член. — Дыши носом, и бей руками по животу, если станет совсем тяжко, — грудным голосом вещал Юнги, пока она на него невинными своими глазами смотрела, языком по головке ведя совсем не невинно. — Ты ведь сама захотела наказание. Она кивнула коротко — поняла. Юнги скомкал мягкие волосы и обхватил член у основания, заводя его в сторону, чтобы в щеку упереться и насладиться картинкой. Красиво, мать твою, так красиво, что внутри все будто на шарнирах туда-сюда, туда-сюда. — Зубы убери, — хмыкнул довольно, когда она с послушной аккуратностью насадилась вперед. — И расслабься, я не собираюсь делать тебе больно. И Со мягкая, послушная, горячая и вместе с тем совершенно невыносимая. Двигалась в заданном им такте, тишину нарушала причмокивающими звуками и размазывала его похоть по подбородку, а Юнги толкался в ней, проникал до самой глотки дёргано, рвано и на желании не сдаваться так быстро. Он по ней скучал, хотел растянуть удовольствие, чтобы оно стало почти болезненным. Он её от себя отодвинул, подтянул наверх и поднял на руки, чтобы через минуту вдавить собой в кровать. Юнги зализывал каждый синяк, целовал ссадины, сминал пальцами кожу, тянул за соски, заставляя её гнуться. Зубами корябал кожу, покусывая. А И Со все стонала тихо и задушено, собирая одеяло комками в ладонях. Притиралась к нему ближе, теснее, футболку стянула с него, чтобы уже, наконец, долгожданно кожа к коже прилипнуть. Он аккуратно снял с неё трусики, пальцами надавливая на клитор и срываясь вниз между складок, вводя в неё два пальца. И Со вскрикнула, вся сжимаясь внутри. Юнги выносило от ощущений куда-то за границы мира. Он растягивал и готовил её недолго, потому что оба были на взводе, хотелось уже быстрее окончательно состыковаться с друг другом и выдохнуть облегченно. Внутри неё как всегда жарко, горячо и узко. Они дышали рвано в губы друг друга, не двигались, наслаждаясь чувством наполненности и обладания друг другом. Выдыхали перед рывком на финише, потому что всё — баста. Дальше лишь грубые толчки, громкие стоны и хриплый рык. Дальше они только закрепляли свой негласный договор «и после последнего вдоха, и через несколько жизней — всегда вместе, всегда друг для друга». И Со выстанывала его имя, просила ещё и еще. Юнги шептал в спутанные волосы, что любит её. Целовал, кусал и толкался, двигался размашисто и властно, не оставлял и шанса на сопротивление. И Со плавилась под ним, на нём и рядом с ним. Они кончили вместе с разницей в доли секунд, когда она была уже в коленно-локтевой и ловила болезненный оргазм, а Юнги тянул её за волосы, впиваясь пальцами под кожу и кончая на хриплом выдохе ей на бедра. И не было после никаких слов, объяснений и просьб простить. Не было обещаний, потому что оба знали: в их мире двум равным по силе людям сложно сдерживать обещания. Окружающий мир всегда будет желать разрушить их, а они всегда будут давать отпор и защищать свое любыми доступными способами, иногда причиняя любимым боль. Между ними было только одно запыхавшееся и липкое от пота: — Люблю. — Всегда, — вместо точки поставил Юнги.***
Йошико в глубокой задумчивости барабанила по столу пальцами, а Марк с Тэилем терпеливо ожидали её вердикта. Времени у них было два дня на подготовку, ровно столько дала им Принцесса, но Йоши предпочитала думать, что именно она здесь могла ставить условия и временные рамки. Два дня — это много, её бы устроили и пара часов, но, с другой стороны, Такаги была в том положении, когда могла подыграть своему сопернику и пойти на поводу. Планов её это не портило, а посмотреть на предсмертные барахтанья противника всегда было особенно приятно. — Мы не успеем, — наконец, прервал тишину Тэиль. — Точно не успеем сделать все, как надо, и в итоге где-нибудь налажаем. — Согласен, — затянулся сигаретой Минхён. — Юнги обязательно воспользуется брешью и влезет без мыла, нарушив наши планы. — Он не сможет, — резко отрезала Йоши, которую, очевидно, очень утомляли сомнения её помощников. — Он не сможет ничего поделать, потому что мы прижмем его к стенке. — И Со за эти два дня проведет ритуал и подчинит Гань Цзян, ты это хоть понимаешь? — не сдавался Тэиль. — Меч её подчинит себе, ты ведь слышал от домработницы в их доме, что она даже в спящем режиме не может с ним справиться, — хмыкнула девушка. — В конце концов, пусть за ней следят в два раза сильнее. Как только из дома начнут выносить трупы — это значит, что Принцесса провалилась. — Но я видел… — Мун Тэиль! — Йошико звонко хлопнула ладонью по столу. — Тебе ли не знать, что будущее непостоянно. Просто доверься мне и скоро увидишь падение самого сильного человека.