***
Чонгук не сразу понимает смысл хосоковых слов, поэтому даже умудряется кивнуть ему и сесть в машину. Осознание всей ситуации больно ударит по затылку, когда очередная высотка сменится чередой деревьев в парке. — Стоп, — резко срывается инкуб, подаваясь вперед и дергая переднее сидение автомобиля на себя, чтобы увидеть Хосока. — Скажи, что это всё очень плохая шутка?! Чимин, сидящий рядом с ним на заднем сидение, хмыкает в голос и отворачивается обратно к окну — он эту стадию прошел ещё в кабинете Хосока, когда тот на пару с Юнги сообщили, что И Со всё ещё не освобождена от клятвы и вынуждена жить с Тэёном и его семейством, а они — Хосок, Юнги, Чонгук и Чимин — должны с этим смириться. Чонгук ожидаемо не собирался ни мириться с этим, ни тем более с тем, что его тупо поставили перед фактом. Он снова требовательно дергает сидение, обращая внимание Чона-старшего на себя, чтобы сказать: — Вы совсем дубу дали? Не могли придумать что-то и силой заставить его отказаться от клятвы? Чонгук сверлит взглядом висок Хосока, но тот на него даже не оглядывается, цепляясь за нестройные ряды деревьев. Инкуба от этого окончательно размазывает злостью, в ушах начинает шуметь и свистеть от ярости. Он бросает взгляд на Юнги, у которого лицо кирпичом, и бесится ещё больше. Откидывается на свое сидение и с шумом сквозь зубы выдыхает. — Чем вы, блядь, занимались все это время? — Чонгук разливает свою токсичную ненависть по салону машины, никого не щадя. Даже Чимина задевает по касательной, что тот снова усмехается как-то горько и качает головой. — Зря только воздух сотрясаешь, — тихо бросает перевертыш, поджимая губы. И Чонгуку на минуту кажется, что тот тоже едва держит себя в руках, чтобы не пуститься во все тяжкие и не навалять кому-нибудь из этой сладкой парочки или сразу обоим. — Как видишь, — Чимин руками перед собой разводит, — их все устраивает. Так что побереги свою нервную систему, не распинайся перед ними, все равно это бестолку. Инкуб смотрит на Пака не мигающим взглядом, стараясь отодвинуть злость в сторону и подумать. Подумать о возможных причинах такого поведения, ведь эти двое больше всех кричали и стенали об И Со, а теперь не желали никак менять её положение — что-то здесь явно было не так. Чонгуковский взгляд мазал по всему салону, пока его хозяин прикидывал варианты. — О-о, — цокнул Пак, расцепляя губы в улыбке. — Соображать начал. Хосок, сделай что-нибудь, а то он все ваши планы заруинит. Но до Чонгука чиминьи слова долетали, словно из-под толстого слоя нескольких одеял — гулко и тихо. Он отчаянно перебирал варианты и каждый последующий был хуже предыдущего. Начиная от простого — они решили не пороть с горяча и оценить ситуацию на месте и заканчивая сложным — им нужно, чтобы И Со была рядом с Тэёном, тогда через неё они смогут устранить его. Последний вариант был самым омерзительным, ведь с какой стороны не посмотри, а они натурально использовали её. И Чон-младший поджимает губы и бьет наугад в самый худший из вариантов: — Вам удобно, чтобы она оставалась с Тэёном, потому что тогда у вас будет доступ к информации из первых рук и про синтетическую кровь, и про ситуацию по вампирам?! Тишина в машине становится такой плотной и напряженной, что воздух можно и без ножа нарезать на ровные кусочки. Весь окружающий мир затих, Чонгук слышал только биение собственного сердца. Во рту терпкий вкус выкуренной наспех сигареты смешался с горьким вкусом разочарования. Рычать, злиться, биться в припадке праведного гнева не было не то, что сил, желания не было. Если уж самые близкие люди для И Со шли на такое, то что уж говорить про весь мир. В грудине сжалась пружина из жалости, норовя вот-вот сорваться и продырявить ржавым концом межреберное пространство. — Да вы ахуели, — выдохнул Чонгук, забираясь пальцами в карман джинсовки и доставая оттуда пачку сигарет. — Беру свои слова назад: Гукки все-таки здесь самый умный, — приторно сладким голосом снова отозвался Чимин, и инкуб почувствовал, как липкий холодок прошелся по позвонкам от чужого голоса, настолько тот был пропитан желчью. — Ты главное не переживай, Принцесса у нас закаленная на предательство близких. Намджуна пережила и этих переживет, уж я позабочусь. — Заткнись, Чимин, иначе я тебя на ходу из тачки вышвырну, — шикнул Хосок, терпеливо молчавший всё это время. Но Чонгук снова не слышал, укрывшись толстым слоем из одеял, которые теперь казались ему свинцовыми. Дышать не представлялось возможным, сколько бы он не проталкивал в себя сигаретного дыма. Тело немело рандомными кусками, пока самого хозяина лихорадило от понимания ещё более жуткой вещи: ему придется участвовать во всем этом спектакле, в противном случае они бы уже давно ломали какую-нибудь комедию перед ним. Но нет, они собирались сделать из него сообщника, отобрать у И Со последнее. — Я ей все расскажу, — твердо выдыхает инкуб, открывая окно пошире и впуская в салон теплый майский воздух. — Если хочешь, чтобы она умерла — вперед, но только через наши с Юнги трупы, — также твердо и спокойно отвечает Хосок. — Если хочешь, чтобы осталась жива — держи язык за зубами. И Чонгук держит до самого подъезда к двухэтажному дому, где обосновался Тэён со своей семьей, а потом у него начинают подкашиваться коленки, словно он какая-то школьница на свидании. Пальцы пробивает мелкой дрожью и они вмиг леденеют, ибо страшно до одури и хочется стиснуть её в объятиях, а потом бежать — бежать, как можно дальше, от всех людей, что так легко пользуются ею, налепляя на себя ярлык «во благо!». Никогда до этого и после тоже Чонгук не сможет понять такого блага.***
Юнги откладывает всё на потом: совесть, навалившуюся кучу проблем (читать: дерьма), трезвый рассудок и терпение, на которое у него к этому моменту попросту не осталось сил. Он облизывает пересохшие губы и дергает дверную ручку на себя, та поддается легко, раскрывая перед ними небольшой белый коридор. Все четверо парней шумно ступают по нему, предварительно стянув обувь, и уже ближе к двери в комнату слышат шум нескольких голосов. Вот тут-то Юнги и накрывает. Среди всего гама он выделяет знакомый и родной голос, чтобы мгновенно распасться на атомы под давлением всего того, что он решил отложить на потом. Совесть больно кусает в солнечное сплетение, отрывая смачный кусок мяса и костей — у него нет права быть таким счастливым, он не заслужил радости, не заслужил её. Он предатель и манипулятор, который не-за-слу-жил. Куча проблем (читать: всё ещё очень большая и даже теплая куча дерьма) отгрызает ему левый бок — ему сюда нельзя, ему надо бежать отсюда и подальше от И Со, потому что за ним целая вереница проблем, которые поставят под угрозу её жизнь. Трезвый рассудок с терпением отрывают ему сухожилия на ногах, словно это последний шанс обездвижить его и оставить помирать в коридоре — ему нельзя, мать вашу, никак и ни в коем случае нельзя! Но родной голос смеется за дверью, а сквозь горло Юнги прорезается эгоистичное и нездоровое — можно, блядь, можно и нужно. Он снова дергает очередную дверную ручку и тянет на себя. Они вваливаются в просторную гостиную, которая оформлена в современном стиле минимализма. И Со стоит спиной ко входу, с двух сторон окруженная двумя парнями, а перед ней стоит Тэён, поправляя пальцами что-то на её плечах. Юнги моргает пару раз, пытаясь примерить картинку реальности и принять её — И Со в окружение вампиров, а конкретно Тэёна, смеялась пару секунд назад, а теперь его пальцы на её плечах. Хосок за его спиной многозначительно кряхтит, обозначая их присутствие и четыре пары глаз оборачиваются к ним. Юнги накрывает по-новой, с двойной силой. С той только разницей, что внутри все размазывается по мягким стенкам тела, превращаясь в неразборчиво дребезжащее желе, потому что И Со улыбается. Вот так просто будто и не было этих шести месяцев агонии, паранойи и ночных кошмаров. Она берет и всю черноту перекрывает одной лишь улыбкой. А потом случается это. Тэён берет её за запястье, разворачивая к себе лицом, и растягивает губы в сладкой улыбке, от которой у Юнги на зубах песок скрипит. Он притягивает её к себе, крепко сжимая в своих объятиях и проходится ладонью по её спине, пока она столбом недвижимым стоит, по швам опустив свои руки. — Мне надо отойти, развлекайся тут, Юта с Тэном присмотрят за тобой, — Тэён говорит громко, но мягко и чтобы услышали все, но Юнги знает, что слова, как и интонации — это для него. Вампир выдерживает небольшую паузу, за время которой у Мина внутри всё сворачивается и закипает, и потом он окончательно выбивает мага из колеи своим громким: — Чаги! Пальцы сжимаются для щелчка, но их резко сковывает своими Хосок, который наклоняется к его уху и шепчет: — Прекрати, он же откровенно провоцирует тебя. И Со качает головой в немой просьбе «не надо» и красная пелена ревности и гнева отступает к краешкам глаз. Её он, в общем, тоже откладывает на потом, и она почти что не доставляет ему дискомфорт. Оставшиеся двое вампиров одним рывком преодолевают расстояние между ними и представляются всем ребятам, сгибаясь в вежливых поклонах. Юнги плевать — он смотрит на И Со, которая смотрит также только на него. Между ними будто немой и понятный только им диалог, за который они успевают вымолить себе прощение за прошлые и будущие ошибки, прошептать, как сильно скучали. — Меня зовут Накамото Юта. Это со мной вы разговаривали по телефону. Юнги не видит. Он сейчас говорит с И Со с помощью взглядов, рассказывает, как тоскливо было ему без нее, и совсем не слышит. Он считывает её, а ведьма принимается рассказывать ему о своих приключениях. Уголки губ болезненно искривлены вверх в улыбке, от которой тянет тоской и болью. У него сжимается сердце. — Меня зовут Читтапон, но И Со зовет меня Тэн, вы тоже можете, если вам так удобнее. Юнги плевать, ему неудобно стоять вот так и просто смотреть, он хочет, чтобы все вышли и тогда они смогут снять свои маски, обнажиться полностью друг перед другом и сцепиться намертво. — Ребят, — прокашлявшись тихо произносит ведьма, и двое её ручных вампиров понимающе кивают. Они что-то причитают, шумят и уводят всех в другую комнату. И Юнги накрывает повторно, с тройной силой. Он не помнит, как на ватных ногах двинулся ей навстречу; не помнит, как пальцы жадно впились в её кожу под рубашкой и смяли под собой; он не помнит, как губы по памяти нашли её, потому что глаза закрылись, боясь, что всё окажется больным миражом. Он не помнит, как она оторвалась и жадно ловя воздух выдохнула: — Юнги, я… — Тоже скучал. Всё встает на свои места, а откладывать больше ничего не надо — только выбросить за ненадобностью, потому что она тут. Рядом. Он может целовать, обнимать и касаться. Дышать полной грудью. Пазлы сцепились намертво.***
Тэён возвращается в гостиную спустя пару часов вместе с Юно, там вовсю идет разворачивание подарков, которые И Со приготовила для своих друзей. Ведьма, словно самый дорогой сувенир, передается из рук в руки с трепетом и замиранием дыхания. Все стараются урвать себе хоть кусочек, и Тэён не может их винить в этом — сам прикипел к девчонке с такой силой, что до сих пор не готов отпускать слишком далеко. У И Со глаза чуть припухшие и раскрасневшиеся от слез, но она смотрит на него непривычно мягко и… стоп, это благодарность? Тэён непроизвольно улыбается, игнорируя тот факт, что Юнги сцепляет свои пальцы в замок у неё под грудью. Интересно, позволит ли она ему подобное, когда узнает всю правду об их возвращении. — Хён, всё в порядке? — мягко спрашивает Юта, касаясь локтя старшего. Он чуть дергает головой, смахивая с себя наваждение, и разворачивается к другу. — Конечно, как у вас тут дела? — голос не то уставший, не то чем-то придавленный. Говорить трудно, хочется кричать, рассказать всю правду и сорвать все маски. Неужели, никто не видит слона в комнате? Неужели И Со не видит слона в комнате?! — Нам скоро выезжать ко Двору, там ведь будет официальный прием. — Напомни, а нам туда зачем идти? — с тоской уточняет Джехён. — Принцесса дома, в окружение толпы нянек. Неужели мы не заслужили выходной в кругу семьи? — Джехён, — пытается затормозить его Юта, качая головой. — И Со тоже наша семья. Тот лишь закатывает глаза и фыркает громко, скрещивая руки. Ему не нравится, но у Тэёна нет желания разбираться с этим — он смотрит. Разглядывает, не стесняясь себя, как И Со умиротворенно растворяется в руках Чонгука, что-то шепчет ему на ухо и поджимает губы, стараясь удержать смешок. Красивая и теплая — совершенно отличная от той версии, что предназначается Тэёну. Ревность щекочет горло, сдавливает виски и растягивает губы в притворно добродушной улыбке. Ему снова хочется закричать, вот прямо сейчас выложить все карты на стол. Он знает, что она тогда останется с ним, глаза её откроются максимально широко, и она, наконец, увидит всю картину целиком (на самом деле, нет, так не будет, и он это понимает). А потом И Со мажет взглядом по нему, и он готов поклясться, что там была спрятана мольба — не сейчас. Тэён кладет ладони на плечи Юнги, когда Чимин оставляет отпечаток губ на щеке своей родственницы. Пальцы непроизвольно сжимаются сильнее, когда он видит напряжение девушки. Его решимость затравленно прячется в темный угол под ведьминым натиском — разве он может так с ней поступить? С другой стороны: почему он не? Ответ бьет его сильно, но ожидаемо резко и колко в область между лопатками. Он действительно, черт возьми, влюбился в эту несчастную девчонку, которая не теряет веры в людей, несмотря на то, что те постоянно норовят предать её. Вот так просто, Тэён влюбился и сейчас собирается разрушить даже самый маленький шанс на взаимность, потому что она точно не простит ему подобное. — Юнги, нам надо поговорить, — слова слетают с его губ вместо заготовленного разоблачения, а руки обреченно опускаются вдоль тела. Он не готов. Не готов расстаться с ней так быстро. Тэён струсил, но почувствовал при этом не раздражение, а облегчение. Ещё какое-то время она сможет дарить ему свою злость и внимание, прежде чем окончательно возненавидит его и похоронит под надгробной плитой равнодушия. — Надо, — шипит Юнги, поднимаясь с дивана и не забывая измениться в лице, чтобы успокаивающе кивнуть И Со. Они скрываются в соседней комнате, когда ведьма обмякает окончательно в объятиях родных людей. Юнги прожигает своим взглядом его, но Тэён ничего не чувствует, разве что легкое покалывание и предвкушение от скорой победы в этой схватке. Он уверен — он поставит на колени самого влиятельного человека в корейском сообществе Иных. Легко и просто, никто не смог этого сделать, а он сможет, потому что знает самый постыдный секрет Мин Юнги. — Почему Юксу к нам не присоединился? — вкрадчиво спрашивает Тэён, чувствуя, как заново обретает утерянный контроль над эмоциями. — Или ты ещё не придумал убедительного повода для его приезда сюда, чтобы рассказать об этом Принцессе? — А мне надо? — мгновенно парирует Юнги, который очевидно тоже берет себя в руки и натягивает на себя всю свою уверенность и непроницаемость. — Не знаю, ты мне скажи, — кривится вампир, пожимая плечами. — Должна ли Принцесса узнать, что Юксу приехал сюда, дабы помочь разобраться тебе с твоей бывшей. Юнги не теряется, даже не дергается и не вздрагивает, руки все ещё спокойно лежат в кармане толстовки. Тэёну хочется провести ладонью по его глянцевой поверхности, чтобы убедиться: она только на вид глянцевая, а стоит опустить руку и окажется сплошь шероховатой и со сколами. Но Юнги весь подбирается, чтобы с издевкой произнести: — Куда интереснее узнать, откуда ты так хорошо осведомлен о моей личной жизни? — Йошико и моя бывшая, — с деланным равнодушием отвечает Тэён, тут же расплываясь в довольной улыбке, потому что слова возымели нужный эффект. Вот оно — растерянность, вздрагивание плечами, руки взмывают в воздухе и резко опускаются плетьми вниз. Тэён делает шаг вперед и окончательно добивает противника: — Мне одному кажется или наша ситуация с И Со — это дежавю какое-то? Маг пользуется их внезапной близостью, сминает пальцами кофту на груди вампира и притягивает к себе ближе. Глаза у него бегают по хитро улыбающемуся лицу Тэёна, губы плотно сжаты, Юнги тяжело и громко дышит носом. — Я никогда не любил Йоши, она была лишь помехой перед главной целью, — шипит парень, сжимая пальцы сильнее и выкручивая запястья, чтобы ткань кофты туго собралась на теле и предательски затрещала, грозясь превратиться в лохмотья. — И Со теперь тоже превратилась в помеху, а Йоши в цель? — Это ведь был ты, да? Ты был тогда в теле её жениха? — У-ууу-уу, — театрально гудит Тэён, не сдерживая ехидства, — догадливый Мин Юнги снова в деле. Мин упрямо смотрит ему в глаза, мысленно прикидывая последствия выжигания вампиру глаз, а потом отпускает его также резко, как и схватил. Отряхивает руки и разворачивается на пятках, двигаясь твердым шагом в сторону выхода. У самой двери Тэён его тормозит, клоня голову в сторону и буднично спрашивая: — Так тебе нужна моя помощь с Йоши? — Обойдусь, — фыркает Юнги и хватает ручку двери. Он снова останавливается на секунду, ворочая языком в пересохшем рту, но потом все-таки добавляет: — Ещё раз назовешь И Со «Чаги», и я тебе язык вырву. Не сомневайся, найду способ, как остановить твою регенерацию. — Ну, попробуй. И Тэён хохочет заливисто и даже по-доброму, потому что это и правда какое-то дежавю. Искореженное пространством, временем и обстоятельствами де-жа-вю, с той только разницей, что Йошико никто из них не любил, а И Со оба.***
Такаги Йошико целых полтора часа убила, наряжая и накрашивая себя в образе Суён, потому что ей хотелось предстать перед ними во всеоружия, пусть и с чужим лицом. Даже Тэхён восторженно присвистнул и бросил что-то напоминающее «А я точно к Принцессе еду, а не с ней?». Обтягивающий кроп-топ с длинным рукавом и внушительным вырезом, в тон ему юбка-карандаш из облегающего, но тянущегося хлопка, босоножки на высоченном каблуке, что она почти что догнала по росту Сокджина. Макияж ладный, подчеркивающий большие глаза, с акцентом на алые губы. Йошико собиралась на войну, а не на официальный прием в честь возвращения Принцессы. И вот теперь, вся такая красивая и воинственная, она стояла за спиной Тэхёна, рядом с Сокджином, и кусала щеку изнутри, во всю разглядывая ту самую Принцессу. Ростом маленькая, с глазами олененка Бэмби, с пухлыми губами и по нежному красивая в противовес своему грубому наряду: шелковая юбка черного цвета чуть выше колена, чулки в крупную сетку, тяжелые ботинки, кашемировая кофта кислотного цвета и кожаный чокер. Йошико хотелось зашипеть от ярости и ревности, ведь за спиной у Принцессы, словно цепные псы, стояли с непроницаемыми и равнодушными лицам — они, те, кто сжег всю её жизнь дотла и посыпал там солью, дабы в будущем ничего не проросло. Мин Юнги и Ли Тэён. — Это Чхве Суён — моя новая помощница, — бархатистый голос Тэхёна возвращает её к реальности, Принц Хаоса ласково берет секретаршу под локоть и толкает вперед. Йошико под маской Суён вынуждена поклониться и десять раз чертыхнуться, и ещё сотню поклясться самой себе, что при следующей встрече она выберет лицо равное ей по положению, дабы больше никогда не кланяться в их присутствии. — А это Ли Минхён — новый глава отдела безопасности, месяц, как вернулся из Лондона, где очень хорошо зарекомендовал себя, — нахваливал Тэхён, искренне считая, что он сам откопал такое сокровище, а не сокровище нашло его. Йошико хочется хохотнуть, но вместо этого она поджимает губы. Минхён плавной походкой скользит, приободряющее задевая ладонью руку девушки, словно пытался сказать — я всё знаю, потерпи, милая, скоро они за всё заплатят. Йоши сильно легче не стало, но погода внутри большой залы значительно потеплела. — Можно просто Марк, — парень кривит губы в довольной улыбке и кланяется, а после едва касается губами ладони Принцессы. Когда официальная часть заканчивается и все разбредаются по углам, чтобы пошушукаться за бокалом крепкого, Йошико подпирает спиной колонну и вертит бокал с красным в тонких наманикюренных пальчиках. — Ты как? — раздается за её спиной знакомый голос Неизвестного в маске, который по своему обыкновению прятался в тени. — Готова к представлению? — Выпускай кракена, — хмыкнула нетерпеливо девушка, отпивая вино.***
Неизвестный в маске послушно скользит к выходу, ловит первого попавшегося законника и, зажав ему рот рукой, тащит в тихий закуток. Ему хватает пяти минут, чтобы зарядить несчастного артефактом и с помощью второго загипнотизировать, а дальше проще: пара нужных наставлений и паренек послушный в своем трансе топает обратно в зал, где проходил прием. По законам жанра Неизвестному бы сейчас бежать в противоположную сторону, наблюдающих там много, могут и без него проследить за спектаклем, но он от чего-то тормозит. Нерешительно мнется в коридоре и все-таки заходит, вновь прячась в толпе. Жадно впивается глазами в свою жертву, внутри ощущая какое-то странное возбуждение смешанное с легким беспокойством. Законник, который всё ещё в своем трансе, плетется послушно в сторону Принцессы, которая о чем-то беседует с Тэёном и хаоситским Принцем. Марионеточная кукла, которая когда-то была живым человеком с собственной волей, сует руку в карман брюк и достает артефакт. Считанные секунды и все происходит, ломается, трещит по швам. Безупречный план дает осечку ровно там, где они этого ожидали, но совсем не с теми лицами в главной роли. Артефакт, в который была вложена темная магия, разряжается в заданном направление, обещая своей цели три дня агонии, кислотные ожоги на коже и скорее всего неделю полукоматозного состояния. По изначальному плану артефакт должен был либо поразить И Со, либо же Юнги, который не должен был отходить от своей Принцессы и защищать её. На практике же темная магия мажет по груди Тэёна, опуская того на колени своей мощью. И Со подлетает к вампиру, проверяя браслеты на его руках, выдыхает прерывисто и осматривает повреждения. Юнги же, оказавшийся за её спиной слишком быстро, наклоняется к уху девушки и что-то шепчет, стараясь поднять ведьму за локоть, но она упрямится. А потом происходит самое главное — марионетка-законник монотонно произносит вложенную в него фразу, предварительно подобравшись к Юнги (спасибо, что вокруг суматоха и никто ничего не понимает и не пытается его даже схватить — идиоты!): — Йоши спрашивает — ты скучал? Она очень соскучилась по вашим играм. — Йоши?! — шелестит губами Принцесса, замечая, как болезненно искажается лицо любимого человека. Юнги молчит, Тэён трет грудь и старается скрыть улыбку на своем лице, И Со растерянно сверлит глазами Инквизитора, ничего не понимая. Вокруг продолжают причитать и вздыхать люди, даже Тэхён манерно вздыхает и охает. Йоши, скрытая маской Суён, довольно улыбается и едва заметно кивает кому-то. И никто, никто, мать вашу, не пытается схватить и нейтрализовать несчастного законника, который в общем-то виноват только в том, что попался не тому человеку. Неизвестный с какой-то сдавленной грустью усмехается и выходит из зала, старательно лавируя меж коридоров Двора Порядка, пока в его голове крутится тоскливо: «Они скорее быстрее сами её убьют, чем спасут».