«Войска Лиги высадились на имперском аллоде Кирах, чтобы захватить запасы метеоритного железа. Лучшие из лучших сошлись в этой битве. И почти все погибли». Если бы да кабы…
***
– Глядите-ка – а это ещё кто таков? – Где?! Матвей высунулся было из-за холма, но тут же на плечи ему навалилась немалая тяжесть, придавливая к земле. – Да не высовывайся ты, дылда! – яростно прошипел ему на ухо кто-то из семейки Пёрышек. – Хочешь стрелу в лоб схлопотать?! – Извиняй, эээ… – пёрышко, повисшее прямо перед носом Матвея, было орлиным, – Арни, оплошал я. Довольно фыркнув, Арни Пёрышко скатился с его плеч – а ведь если бы не угадал, не миновать бы подзатыльника. Матвей осторожно выглянул у самой земли; наглотался песку, конечно, да всё едино, в воздухе его было не меньше. Совсем рядом ввинчивался в небо смерч, мимо него проплывала по воздуху массивная, но удивительным образом невесомая (Гил объяснял, как это получается, только Матвей всё равно ничего не понял) туша злобоглаза. И среди этого пляшущего в воздухе песка медленно, тяжело, проваливаясь по железную щиколотку, шагал мертвяк. Матвей был уверен, что даже сквозь шум ветра слышит, как скрипят механические суставы. Совсем как у истуканов владычицы Смеяны – но истуканы-то хотя бы не пытаются выглядеть живыми. Натолкнуться на мертвяка здесь, в тылу лагеря – всё равно что встретить того на их с Милой собственном подворье. – Как он мимо дозорных-то прошёл? – прошептал Арни. – Неужто незаметно прокрался, громила этакий? А ну как всех там порешил?! Сердце кольнуло тревогой: сегодня ведь Гил с Марфой в дозоре стоят! – А вот сейчас пришпилим его как кузнечика – и всё-о-о узнаем!.. Арни и второй братец Пёрышко – Хаук, тот, что с ястребиным пером за ухом – принялись натягивать лук. Их сестрица Эгиль – с пером совы в косице – потянула из колчана стрелу длиной чуть не в её рост. Матвей, спохватившись, вскинул свой. В меткости он, пускай, и не чета семейке проныр, да отсюда уж и последний увалень не промахнётся. Мертвяк подковылял уже совсем близко, потом и вовсе остановился. Никак заметил?.. но нет, он так и стоял как ни в чём не бывало, высматривал что-то за стеной песка. Две тетивы щёлкнули одновременно, две стрелы рассекли ветер – и воткнулись в песок. Мертвяк исчез, будто его и вовсе не было; в этот же миг ветер разом стих, и смерч растаял. – Что? Куда он подевался?! – Может, он чародей? Стал невидимкой, а потом прыгнул! Пёрышки, уже не целясь, выпустили целый веер стрел – если бы мертвяк, пускай и невидимка, попал под них, мигом превратился бы в ежа. Следом Эгиль, размахнувшись, бросила пригоршню колючих шариков. Шарики утонули в песке вокруг уже начавших осыпаться глубоких следов, которые в этом месте обрывались. Мертвяк так и не появился. Неподалёку что-то тяжело рухнуло. Матвей обернулся, выхватывая новую стрелу – но это был всего лишь злобоглаз, который внезапно обрёл вес и повалился в песок. Сам Матвей тоже вдруг зашатался, едва успел опуститься на колено, чтобы вовсе не упасть. Голова закружилась, в глазах потемнело, а проведя рукой по лицу, на ладони он увидел кровь – только сейчас он заметил, что из носа пошла. Пёрышки неподалёку тоже так и сели в песок. – Ух, как шарахнуло… – простонал Арни, обеими лапками ухватившись за голову. – Клятая буря, ну почему именно сейчас-то?! Искажённая неведомым чародейством погода Кираха то и дело откалывала такие коленца. В мгновение ока появлялись и исчезали смерчи, воздух то истончался как на вершине горы, то густел словно вода. «Как дракон чихнул» – шутили обычно те, кто после такой краткой невидимой бури оставались на ногах. Но сейчас, хоть и была его очередь, поминать драконов Матвею что-то совсем не хотелось. – …Что?! Говорите, какие-то вражины шастают прямо возле лагеря, а потом раз – и исчезают вникуда?! – Всеслав Ковальский, их десятник, к счастью, воспринял рассказ всерьёз. – Чародейство что ли какое новое придумали супостаты? Эх, прямо перед битвой завтрашней, ну что за напасть?! – А ну сиди спокойно! – старый друид прикрикнул на принявшегося размахивать лапками Хаука, на голову которого он как раз накладывал повязку из листьев. Медведь, устроившейся в углу палатки, поднял голову и согласно рыкнул. – Хочешь, чтобы мозги через уши вытекли? Так это запросто! Всеслав, как только Матвей обмолвился, что они с Пёрышками попали в бурю, и слушать их не стал – тут же уволок в палатку лекарей. С теми, на кого «чихнул дракон» Кираха, нередко потом случались ужасные вещи, хотя на первый взгляд вроде бы всё обходилось. В лагере, защищённом от жара и песка с одной стороны высокими скалами, а с другой – грозной синевой астрала, было почти прохладно, почти спокойно. Изредка пробегала мимо оживлённо спорящая пушистая компания, или высокая крылатая фигура взбегала по сходням на пришвартованный к берегу корабль. За прошедшие месяцы лагерь укрепили, обнесли частоколом, сделали, как могли, не только надёжным, но и даже уютным немного. – …а я говорю тебе: это точно был тот парень, которого я подстрелила! Это для тебя все люди на одно лицо, а я по крайней мере могу узнать того, в кого всадила стрелу! – Ну как на одно лицо? Вот, например, такую красавицу, как ты, я ни с кем не спутал бы. Знакомые голоса послышались совсем близко, и Матвей облегчённо выдохнул: живы! – О боги, я же серьёзно! Гилберт ди Дусер отбросил полог палатки и посторонился, пропуская Марфу Колосову вперёд себя. Оба казались невредимыми, спорили как ни в чём не бывало – но Матвей с тревогой подметил, как тяжело ступает Гил, ни разу не пошевелив крыльями; как устало ссутулилась Марфа, не поднимая рук даже чтобы отбросить волосы с лица – как всегда, когда приходилось долго стрелять без передышки. – Все живы, все здоровы, наш пост просто слегка проверили на прочность, – рассказывал Гил, пока Марфа жадно пила из здоровенного кувшина, который поддерживал Всеслав, ароматный травяной чай. Сколько бы друиды ни ворчали, что здесь не трактир, запасы чая у них никогда не иссякали – и где они только добывали травки в этих песках? – Нападал небольшой отряд под предводительством хадаганского наглеца – и вот с ним-то, – Гил покосился на Марфу, – всё, похоже, не так-то просто. – Этого человека, – Марфа оторвалась от кувшина, – я уже убила сегодня утром. В палатке воцарилась тишина. – Я подстрелила его, когда тот с холма спускался, аккурат у нашего поста, один-одинёшенек. Прямо в горло попала, он свалился, не пискнул. А когда мы с Гилом спустились посмотреть – тела там не было. Кровь была и немало – а следов вокруг никаких. – Он не удалился с поля боя сам, не был унесён соратником или утащен хищниками и не перенёсся по воздуху, – подтвердил Гил. – Тут можно предположить только телепортацию – но, насколько мне известно, ни заклинаний, не технологии, способных мгновенно переместить кого-то подобным образом без долгой подготовки, не существует. – Погодите-ка, а как он потом объявился-то? – спохватился Всеслав. – Чернокнижники имперцев что, научились поднимать своих мёртвых так же, как этих самых… хикутцев? Одно было в имперских мертвяках хорошо – их становилось больше только, как знал Матвей, когда имперцы раскапывали очередную пирамиду, могильник древнего народа. Но если и хадаганцы с орками после смерти начнут вставать, с посеревшей кожей и железными руками-ногами… Матвей невольно поёжился. – Да нет, этот был живёхонек, прежде чем я снова его прикончила, – Марфа досадливо встряхнула головой, отбрасывая выбившуюся из «конского хвоста» длинную тёмно-русую прядь. – Уж поверь, я его сразу узнала. Тьфу ты, никогда не верила в байки, когда покойник по душу убийцы являлся – а вот поди ж ты… Прядь волос снова упала ей на лицо, и Гилберт, прежде чем Марфа всё-таки подняла руку, заправил её волосы под обруч. Рядом с обручем горел, совершенно не тронутый увяданием, большой тёмно-красный цветок Первое, что осознал Матвей – как же холодно и тихо вокруг. Ветер утих, солнце больше не палило; пылающая пустыня наконец-то потухла. На грудь давило что-то тяжёлое, сквозь сомкнутые веки пробивалось тревожное красное сияние. Голова болела, как будто по ней ударили с размаху. Хотя погодите-ка – и правда ведь ударили! Тот орк с молотом… Матвей рывком сел, сваливая песок, который на него успело намести – и тут же повалился обратно. Перед глазами шло кругом, расплывалось, и Матвей не сразу понял, что на самом деле всё вокруг него неподвижно. За его спиной солнце опускалось в астрал, окрашивая его в красный цвет – а отблески ложились на равнину и холмы, отражались от клинков, разбросанных по песку и воткнутых в него… заливали тела, лежащие вокруг. Вот лежит, где упал, дядька Яромир, из груди торчит стрела – а грудь не поднимается. Рядом с ним эльф; крылья, как у огромного мотылька, раскинулись и словно подтаяли по краям. Возле него – тело здоровенного громилы-орка… а головы нет, снесена одним ударом. А чуть поодаль… – Марфа!.. Марфа Колосова, соседка, приятельница с детства, а в этих далёких краях ставшая ближайшей подругой – Марфа лежала навзничь, не шевелясь, а у головы расплывалось по песку красное пятно. На четвереньках, то проваливаясь, то падая, когда руки подламывались, Матвей подполз к ней. И только дотянувшись, смахнув с лица песок, почувствовав, как камень с сердца уронив – жива, дышит! – он понял, что же такое увидел. Красное пятно было не лужей крови, не отблеском заката. Это распустился за считанные часы в песке и запутался в тёмно-русых волосах большой ярко-красный цветок. – Марфа, Марфушка, очнись… Трясти Марфу Матвей не осмеливался – а ну как у неё все кости переломаны? Ран никаких видно не было… неужто яд или какое заклинание зловредное? Столько способов отнять жизнь Матвей за эти дни узнал – все сразу и не припомнить. Поднять бы на руки, унести в лагерь – эх, да тут бы самому подняться сначала. И Матвей просто уложил её головой себе на колени, принялся осторожно перебирать волосы. Солнце тем временем совсем закатилось. Только один его отблеск так и не угас. Цветок в волосах Марфы по-настоящему светился, словно крошечный костёр, только не грел. Вот бы Миле с Лесей показать, мелькнула непрошеная мысль. Эх, доведётся ли им ещё свидеться? Некоторое время слабое, прерывистое дыхание Марфы было единственным звуком в воцарившейся ночной тиши. А затем песок неподалёку оглушающе громко заскрипел. Матвей вскинулся, схватился за попавший под руку меч – марфин ли, вражий ли, неважно. И скорпионы, и гигантские сороконожки в ночном холоде засыпают, это он твёрдо выучил. А значит, идёт кто-то с горячей кровью в жилах… или же без неё вовсе. Глаза высоченной фигуры, первой появившейся на холме, ярко светились в темноте. Второй не уступал ему в росте, зато был раза в два шире, что в плечах, что башкой. И только подоспевший к ним третий казался обычным человеком. Ну так и есть, мертвяк, орочье отродье и супостат-хадаганец. Матвей горько усмехнулся: надо же, все силы Империи по его душу явились. Он покрепче сжал меч. «Простите, милые – кажись, не свидимся всё-таки». А затем орк внезапно развалился – здоровенная фигура разом распалась на три части, и все они покатились с холма вниз. Матвей было опешил – кто его так, что за новая напасть?! Но тут вместе с порывом ветерка «мертвяк» скользнул вниз, к подножию холма; ветерок принёс лёгкий цветочный запах вместо уже знакомой лекарственной вони, и вот теперь-то Матвей разглядел и золотистое свечение глаз вместо ядовито-зелёного, и крылья, аккуратно сложенные под плащом. И то, что издали казалось белой маской под капюшоном, вблизи было светлым, как у девицы, лицом и угольно-чёрными волосами до плеч. – Эй, Гил, Всеслав, тут живые! – громко пропищала «башка орка», перекувырнувшаяся в падении и оказавшаяся, как и остальные части, вполне целым гибберлингом. – Рад встрече, друг мой. – Эльф склонился над ними с Марфой, осторожно потянул её из рук Матвея, и тот, осознав, что изо всех сил прижимает подругу к себе, уступил. – Разжечь сигнальный огонь – это ты хорошо придумал… ах, вот оно что. Он прикоснулся к цветку, и тот на миг вспыхнул ярче. – Много веков назад дракон уронил здесь крошечную каплю своей крови, она попала на семечко растения – а теперь его полила кровь павших, и цветок распустился. Матвей невольно заслушался, но на словах про «павших» тут же спохватился и мысленно отвесил по оплеухе и себе – нашёл когда уши развешивать! – и эльфу – нашёл когда трепаться! – Марфа! Она не?.. – Твою подругу ударила молния вражеского мага. – Эльф оттянул ворот марфиной рубашки, и Матвей увидел ветвящиеся на загорелой коже красные узоры. – Простое и очень действенное заклинание – но нельзя сказать чтобы очень опасное. Эльф поднялся на ноги с Марфой на руках. Цветок, запутавшийся в её волосах, так там и остался, понемногу тускнея. – Ты-то как, друже? Идти сможешь? – Тот, кого назвали Всеславом, помог Матвею подняться на ноги, затем подставил плечо. Матвей узнал его – даром что всего чуть-чуть старше его самого, а уже десятник в другом отряде. – Ты не волнуйся-то – раз Гилберт трезвонит без умолку, значит всё будет хорошо. Гибберлинги, неподалёку опять собравшиеся в башенку и зорко наблюдавшие за окрестностями, махнули лапками – чисто, мол – и снова рассыпались. И все вместе они медленно двинулись в долгий путь по застывшим пескам – в путь домой. Тогда в первый, но не в последний, раз Матвей подумал об их лагере на побережье как о доме. – Значит, когда мы поймаем этих типов и вытрясем из них всё про их телепортацию и сверхлечилку – Эниэль всем нам даст по ордену? – Или мы узнаем, что имперские дылды были двойняшками, а в этих песках всё-таки водятся гигантские черви. Хорошо, если не в тот момент, когда один из них вылезет прямо у нас под ногами! – Эй, но наш-то мертвяк действительно исчез, и никакого червя! Песок проваливался под ногами, и Матвей немного завидовал сороконожкам, которые плавно скользили по его поверхности, как водомерки по воде. Солнце уже склонилось к закату. Они прошли большую часть пути до самого дальнего поста, что почти у самого имперского лагеря – передадут донесение, а там, видно, и заночуют. Оттуда завтра утром они и отправятся на битву. Вернутся ли?.. – Вот отсюда он спустился. Мы с Гилом прошли по следу – он начался где-то тут, а дальше его уже замело. – И где это мы? Арни вспрыгнул Хауку на плечи, Эгиль белкой взлетела наверх, и все они принялись вертеться по сторонам. Матвей тоже огляделся… и ничего особенного не увидел. Холм, на который они поднялись, заметно возвышался над песчаной равниной, но не так далеко были холмы ещё выше – те, под которыми вход в метеоритную шахту. На вершине холма было широкое углубление, напомнившее Матвею картинку из книги, кратер вулкана – но здесь вместо лавы лежал всё тот же песок. – Хм, похоже, что-то здесь действительно есть, – Гил внимательно следил за маятником, который держал в вытянутой руке. Хотя рука была неподвижна, маятник на длинной цепочке заметно отклонялся – как раз в сторону кратера. – Возможно, остаточные следы магии? – Слушайте, а почему так холодно? – первой спохватилась Марфа. И верно! Только сейчас Матвей осознал, что хотя они остановились на солнцепёке, жар пустыни резко отступил. Как будто они стоят на берегу глубокого озера. – Может быть, здесь подземный источник? Гил соскользнул на дно «кратера», наклонился, приложил руку к песку – и, вскрикнув, отдёрнул её. – Что, укусило?! Змея? Скорпион? Песчаный червяк?! – Там капкан? – Схрон оружия? Кратер, как невольно отметил Матвей, бросившийся на подмогу товарищу, оказался довольно глубоким. – Нет-нет, тут, – Гил продемонстрировал всем испачканную кровью ветвистую сосульку… или кусок стекла? – всего лишь вот это. – Не отравленная эта стекляшка хотя бы, не проклятая? Нашёл куда руки совать, умник! Марфа спешно начала перевязывать глубоко рассечённую ладонь. Остальные принялись опасливо рассматривать находку. – Это же «громовая стрела»! – первым неожиданно опознал её Матвей. – Марфа, смотри – у нас такие же на берегу Белянки бывают, у самого обрыва, как гроза из астрала проходит! – Сюда ударила молния? – Закончив с перевязкой, Марфа поворошила песок кончиком лука и выловила ещё одну «стрелу». – И не один раз, я посмотрю. М-да, а астрал-то далековато отсюда будет. Маятник в руке Гила не просто раскачивался – он быстро крутился вокруг своей оси. – Быть может, здесь залежи мифрила? Если бы это был метеорит, астрал бы вообще не оказывал никакого влияния. – Тоже неплохо, – заметил Хаук. – Кузнецам всегда пригодится. – Пошли бы мы отсюда, – Эгиль нервно качнулась с лапки на лапку. – Мне всё время так и кажется, что за нами следят. – Тебе не кажется, – Гил взмахнул рукой, и молния протянулась от его пальцев до скалы неподалёку. – Эй, выходите уж оттуда! Вывалился из-за взорвавшейся скалы, как показалось вначале Матвею, целый отряд – но как только две совершенно одинаковые мертвячки рассыпались в пыль под стрелами Марфы и Пёрышек, он распознал иллюзию. Мертвячка-мистик, двое здоровенных орков, щуплый хадаганский юнец, на вид их с Марфой ровесник – а за ними спокойно вышел ещё один хадаганец. При виде смуглого черноволосого парня в странных доспехах Марфа покачнулась и едва не выронила лук. – Опять ты?! – ахнула она. – Да сколько ещё раз мне тебя упокаивать?! Гил присвистнул. – Ого, признаю – ты была права. Я совершенно точно видел этого франта, утыканного стрелами и не особенно живого. – Неужто тройняшки? – фыркнул Арни, снова натягивая лук. Матвей потянул из ножен меч. Четверо против пятерых, если считать семейку гибберлингов, как повелось в войске, за одного полноценного воина – но раз уж Матвей научился их различать, их было шестеро и никак иначе. – Вам всем кранты! – заявил один из орков, размахивая топором. – Вот у этого парня, – он хлопнул «франта» по спине, и увидев, как тот покачнулся, Матвей неожиданно приободрился: всё же это живой человек, не призрак какой, – есть крутое благословение нашего великого вождя Незеба! – Его никто не может прихлопнуть – даже ваш Эниэль, гы! – подхватил второй. – Интересно; не слышал, чтобы Великие маги могли что-то подобное, – пробормотал Гил. В голове у Матвея внезапно зазвенело, зашелестело – как будто «дракон чихнул» прямо внутри. Неужто мистичка на него нацелилась? Так, не думать ни о чём важном, не вспоминать, какими излюбленными заклинаниями предпочитает сражаться Гил, не смотреть, сколько стрел осталось в колчане Марфы!.. Чтобы не смотреть на товарищей и не думать о чём не следует, Матвей перевёл взгляд на «франта», пригляделся – что за человек-то, что за «благословение» такое? – и встретился с ним взглядом. И, куда сильнее, чем холод, веющий от «кратера», его пробрало настоящим морозом. Хадаганец смотрел на них без ненависти, без злобы, даже без презрения – даже не на них, сквозь них. Таким взглядом владычица Смеяна смерила разбойника, которого привели ей на суд; такой взгляд был у Эниэля ди Ардер, когда имперский отряд прорвался в их тогда ещё плохо укреплённый лагерь. «Вы ничто. Вы пепел, которым вы станете через миг. Вы все уже мертвы». – Да что ты о себе возомнил?! – выпалил Матвей. Внутри поднялась бушующая ярость, растапливая холод, выметая из головы зловещий шелест. – Ты кто такой, чтобы за людей нас не считать? Мы, знаешь ли, всё ещё живы! Под ногами ослепительно сверкнуло. Солнце отразилось в воде, на мгновение заполнившей кратер и тут же исчезнувшей. И прямо за спиной, Матвей явственно это ощутил, появился кто-то ещё – ощутил прежде, чем пахнуло жаром. – Привет! – произнёс звонкий, показавшийся очень знакомым голос. – Что, первым сюда добрался, да? Матвей резко обернулся – и едва не выронил меч. – Леся, ты как здесь?.. Но он уже понял, что обознался. Дѐвица была похожа на Леславу, до слёз похожа – но всё же это была не она. Старше, куда старше, чем успела бы стать Леся за минувший год; рыжие волосы не заплетены в косы, и глаза не зелёные, а вовсе голубые, как у него с Милой. Воздух вокруг неё светился – это, как Матвей видел разок у Гила (обычно тот предпочитал искрящуюся молнию), собиралась для удара чародейская сила пламени. – Эй, сейчас у нас вроде как снова одна цель. Или будем драться, и завтрашний день тут вообще никогда не наступит? – Кто это такая? – тут вмешался хадаганский парень. – Ты знаком с этой канийкой? Про какую «одну цель» она говорит? – Посланница Тенсеса, можно так сказать. – Казалось, только сейчас странный хадаганец осознал, что рядом с ним есть кто-то ещё. – И да, её тоже невозможно убить. Сейчас нам лучше отступить в лагерь. Я всё объясню великому Яскеру наедине. Имперцы переглянулись и слаженно, не опуская оружия, двинулись назад. – Эй, вы что, сбегаете? А ну стоять! – Арни рванулся было в погоню, но Хаук с Эгиль схватили его за обе лапки. – Ты сбрендил?! Радуйся, что мы легко отделались! – Ох, нет, ничего вы не отделались, – сказала девица. Она потянулась, разминая руки, пламя вокруг неё понемногу угасало. – Вы, ребята, вообще-то все умерли. Но лучше пускай это случится не сто лет назад, а хотя бы… хотя бы пятьдесят. – Ты о чём вообще?.. – начала было Марфа, но Гил её перебил: – Речь идёт о предсказании будущего, верно? Были получены какие-то пророчества, нашими оракулами и имперскими мистиками, пророчества касательно завтрашней битвы? Что такого должно случиться, что ты явилась сюда прямо с Кватоха? – Пророчества? Ну, можно сказать и так. У этой девицы взгляд тоже был довольно странным, но по крайней мере она смотрела прямо на них. – Завтрашней битвы не будет.