before i die

Тик-так, тик-так. Часы медленно отсчитывают время до конца урока геометрии. Я усиленно делаю вид, что внимательно слушаю учителя, но мои мысли далеки от темы синусов и косинусов. Они устремились примерно в соседний кабинет, туда, где сидит она — мое наваждение, моя влюбленность, моя причина становиться лучше. Лика. Девушка-мечта. Голубоглазый ангелочек. Нельзя сказать, что она полная противоположность мне. Но Лика более правильная и куда менее наглая, чем я. Она отличница, всегда в любимчиках у учителей — я выезжаю на четверки благодаря спортивной работе и капельке природного ума. Она всегда ходит в школьной форме, с заплетенными в косу длинными русыми волосами — мне по душе брюки и рубашка (хотя бы учителя не ругаются). А в остальном мы даже схожи: ходим в небольших компаниях, и обе не предпринимаем попыток к общению. Но каждый раз, когда я вижу ее улыбку, от которой на ее правой щеке появляется ямочка, когда я вижу ее глаза, светящиеся добротой, мое сердце бьется быстрее, пытаясь вырваться из грудной клетки. И буквально каждый день меня настигают картинки не очень приличного характера с этой особой в главной роли. Вот и сейчас в моей голове губы, глаза и грудь Лики вместо математики.        — Настя! — пихает меня в бок сосед по парте, вырывая из фантазий. Я недовольно бурчу извинения, глядя на учительницу.        — Ты снова витаешь в обла… — начинает читать нотации женщина, как вдруг раздаётся звонок ее телефона, и она, хвала небесам, берет трубку. Я прислушиваюсь к разговору, потому что ее вытянувшееся лицо говорит само за себя: происходит что-то важное, но я не могу ничего разобрать. Спустя минуту она кладёт трубку и поворачивается к нам вся в слезах.        — Дети, с прискорбием сообщаю вам, что завтра мы все умрем. — Мы бы засмеялись, считая, что это шутка, если бы не сообщения, одновременно пришедшие всем на смартфоны. Я тоже полезла посмотреть, что же случилось. «Из-за сверхвспышки на солнце человечеству осталось не более шести часов». Взгляд выхватил лишь первые строчки, а дальше заскользил по тексту на автомате. Внутри разлилась пустота. Это больше похоже на глупую шутку, когда ждешь, что вот-вот из кустов вылезет оператор с криком «Снято!». Когда это не происходит, невольно начинаешь подбирать другие варианты. Пусть это будет кошмаром, а меня сейчас разбудит настойчивый звон будильника. Но ничего из этого не происходит, и я остаюсь один на один с единственной мыслью: мы все умрем. Я хмыкаю. Как можно вот так просто отреагировать на то, что все твои планы на будущее рухнули, как карточный домик? Что это конец и завтра никого уже не будет? Наверное, я и правда бесчувственная тварь, как меня часто называет мама. Но как бы то ни было, а приходить в себя надо. Последнее, что я собираюсь делать, — провести оставшееся время жизни в меланхолии. Так что лучше умереть счастливым, как по мне. Мой оптимизм просто не ведает границ. Наглядный пример этого: даже сейчас я пытаюсь найти плюсы. Например, я умру красивой и здоровой. А еще в школе не надо доучиваться. Забавно. Я вроде никогда не отличалась депрессивностью, но сейчас мне хочется укутаться в одеялко и разрыдаться. В голову лезет куча мыслей, и я не понимаю, что мне делать. Сумбурные мысли все же ушли на задний план, уступив место рациональности. Я пристально смотрю на своих одноклассников: девочки ревут, сетуя на несправедливость; большинство парней уже разбежалось по делам: нельзя упускать ни одной секунды. Впрочем, я вполне разделяю их взгляды, так что мне тоже пора. Я даже не знаю, куда идти. Просто бреду по коридору в каком-то тумане. С родителями у меня отношения хуже некуда, настоящих друзей тоже нет. Печальная история с печальным концом. И тут мой взгляд падает на знакомую русую макушку. Меня будто молотом по голове ударили, и в мозгу закрутилась мысль: «А смогу ли я умереть, ничего не сказав ей?» Может быть, она — это единственное, что держит меня здесь. В конце концов, чем ближе конец света, тем хуже. И никто, просто никто не сможет ничего исправить. Мы, люди, на самом деле так беспомощны. Игра богов окончена, им просто надоели свои мелкие человеческие игрушки. А может, мы сами виноваты в апокалипсисе. Даже если и пытаться разобраться, даже если найти виновного, это ничего не даст. Все будет так, как задумано. Судьба есть судьба, и от нее никуда не деться. И даже если Лика меня отвергнет, это будет просто-напросто чуть больнее: жить-то осталось всего пару часов. А вдруг это взаимно? Я не прощу себе, если не узнаю. Попытка не пытка, да и выхода, на самом-то деле, нет. Я решительно направляюсь к компании девушек. Они даже умудряются смеяться, но у всех во взгляде легко читается печаль и тоска. Аккуратным шагом я подбираюсь почти вплотную к Лике, с удовольствием вдыхая ее запах — не то от шампуня, не то от духов. Впрочем, какая сейчас разница? Так что я смиренно дожидаюсь паузы в разговоре ребят и, недолго думая, шепчу на ухо девушке:        — Before I die tryna fuck you, baby, — изо всех сил надеюсь, что она либо не знает этих слов, либо не воспримет всерьёз. Ну ничего лучше я не придумала, что поделать! Лика каменеет, впадая в ступор на несколько секунд, но тут же оборачивается ко мне с… хитрой улыбкой.        — Это ты так оригинально призналась мне в любви? — Боже, что я натворила! Но в ее глазах я замечаю коварный огонёк и киваю, расплываясь в улыбке. Что-то теплое разливается внутри от ее вида. Она видится мне надеждой на счастье, последним шансом на спасение.        — Я украду ее у вас, — сообщаю ее одноклассницам я и, подхватывая Лику за локоток, увожу её в сторону. Она будто светится. И правда, она — мой лучик света во всем мире. И, кажется, я ей тоже нравлюсь.        — Ну так что, будешь выполнять свое желание? — Какая она, оказывается, коварная! Выглядит невинным ангелочком, а так умеет управлять людьми! Или только мне хочется делать для нее все? Я усмехаюсь и смело беру ее за руку. Сердце трепещет, готовое вырваться из грудной клетки. Она согласна! Мы буквально врываемся в кабинет математики. Школа-то уже почти полностью опустела: никому не хотелось оставаться в этом заведении дольше пяти минут, ведь нужно столько успеть сделать! Так что мы совершенно не волнуемся из-за того, что нас застукают. Лика глядит на меня из-под полуопущенных ресниц. «Она невероятно милая», — в очередной раз подмечаю я про себя, а затем выпаливаю:        — Ты чертовски красивая сегодня. — Она мило краснеет и улыбается. На ее правой щеке появляется та самая ямочка, и я, недолго думая, приближаюсь к ней и осторожно провожу языком по очаровательной впадинке. Было заметно, что она опешила, но отстраняться не собирается — скорее, наоборот, хочет прижаться ближе ко мне. И я долго не раздумываю, а резко сокращаю оставшееся расстояние между нами, начиная целовать ее. Нежно, трепетно и осторожно, будто боясь спугнуть или обидеть. Лика обвивает мою шею, притягивая ещё ближе, углубляя поцелуй. Я прикусываю ее нижнюю губу, и она тихо стонет, когда мой язык проскальзывает к ней в рот. Я веду кончиком языка по ее небу, будто дразня. У меня буквально сносит крышу, когда она тонкими пальчиками пробегается за моим ухом, попутно заправляя прядь непослушных волос. Тело мгновенно покрывается мурашками, и я чувствую, как низ живота стягивает узел возбуждения. А ей, кажется, мало этого, и она поддевает край моей рубашки, безумно медленно проводя ладонью по моему животу. Я тихонько рычу и, не разрывая поцелуй, подхватываю ее под ягодицы и усаживаю на стол.        — Ты действительно не против? — Я отстраняюсь и сразу понимаю, что ей хочется большего, по потемневшим глазам, раскрасневшемуся лицу и пухлым губам. Лика тяжело дышит, ее небольшая грудь соблазнительно вздымается, и она быстро кивает, взглядом моля о большем. Я коварно улыбаюсь и расстегиваю ее блузку медленно, пуговка за пуговкой. Мой взгляд падает на тонкие ключицы девушки, и я припадаю губами к ним, обвожу языком и легонько кусаю. Она тихонько стонет в ответ на мои действия. Я расстегиваю ее блузку полностью и наслаждаюсь открывшимся мне видом. Аккуратная грудь, скрытая кружевным лифом, так и манит, и я не собираюсь медлить, а освобождаю Лику от ненужного предмета. Я целую ее в губы и резко ныряю вниз, лаская ее упругую грудь, играя языком с темными горошинами сосков. Стоны становятся громче, и я сама все больше возбуждаюсь от этого. Девушка дышит ещё тяжелее, и на груди проступают мелкие капельки пота. Я довольно хмыкаю и пробираюсь пальчиками под форменную юбку Лики. Она вздрагивает и шумно втягивает воздух, когда я кончиком пальца касаюсь клитора, начиная кружить у горячего бугорка. Она такая мокрая, и мне безумно хочется скользнуть в горячую тесноту, доставить ей удовольствие... Но нет, ещё рано. Другой рукой я продолжаю исследовать невинное девичье тело. Лика громко стонет, извивается, ерзает, сжимает ладошками мои плечи, притягивает ближе. Ей хочется большего, смазанных касаний девушке мучительно не хватает.        — Тише, малышка, — жарко шепчу ей на ушко, проводя губами по изгибу тонкой шеи. Она сглатывает и тихонько говорит:        — Сделай это, — она с мольбой смотрит на меня. Я еле сдерживаюсь и спрашиваю:        — Сделать что? — коварно улыбаюсь, надавив на клитор сильнее, но тут же соскакиваю, продолжая дразнить ее.        — Возьми меня, — краснея, ещё тише просит она. Я делаю задумчивый вид и легко провожу руками по ее бёдрам, опускаясь на колени. Она сглатывает, не понимая, что я замышляю. Мягко, но требовательно я раздвигаю ее ноги шире и любуюсь ею снизу вверх. Она прикусывает нижнюю губу, когда я хитро облизываюсь и резко подаюсь вперёд, прижимаясь губами к горячей плоти; с нажимом провожу языком по клитору и наслаждаюсь ее уже совсем бесстыдными стонами, от которых я и без помощи кончу. Она перебирает мои растрепанные волосы одной рукой, другой прижимая голову ещё ближе. Я мягко вожу языком по чувствительному бугорку и резко подключаю пальцы, вводя их в узкое лоно и начиная медленно двигать ими. Она запрокидывает голову и извивается, сама насаживаясь на мои пальцы, подчиняясь языку, несущему наслаждение. Я ускоряю движения, чтобы довести ее до грани, а затем — резко остановиться под ее протестующее мычание. Я поднимаюсь с колен, чтобы поцеловать её в ушко и смутить:        — Девочка моя, ты очень вкусная. — Она сверлит меня взглядом и вдруг подаётся вперёд, прижимаясь губами в страстном поцелуе, пробуя себя же на вкус, а пальчиками расстегивает пояс моих брюк и пробирается к центру возбуждения. Она неуверенно начинает двигать пальцами во мне, а я медленно схожу с ума, проделывая то же самое с ней. Да она, черт возьми, просто идеальная! Я ускоряю движения пальцев, подключая большой, чтобы поглаживать чувствительную точку. Она всхлипывает, напрягается струной и сжимается, кончая с громким вскриком. Я целую ее в опухшие губы, проводя языком по ним. Она слабо улыбается, обнимая одной рукой меня за шею, а второй играясь с моим телом; скользит по горячему бугорку все время с разным нажимом и скоростью. Я задыхаюсь и сжимаюсь внутри, настигнутая оргазмом. Через пару минут, более-менее отдышавшись, мы сидим в обнимку на парте и приходим в себя после случившегося. Она утыкается носом мне шею и, спрятав лицо, недовольно бурчит:        — И почему ты не сказала мне это раньше? Я пожимаю плечами и встряхиваю волосами.        — А ты бы согласилась?        — Да, — уверенно отвечает Лика. — Просто… Для меня такие чувства в новинку. Я никогда не испытывала подобного ни к кому, — доверчиво смотрит на меня. Острой болью в груди отзывается осознание ситуации. Мы скоро умрем. Я чуть ли не скулю от отчаяния. Ну почему я такая несмелая? Почему не могла раньше признаться? Почему мне нужно было это сделать в последний день жизни? Лика, кажется, тоже вспомнила про конец света, потому что по ее щеке пробежала одинокая слезинка. Потом еще одна и еще. Я понимаю, что она чувствует, ведь у меня в душе все то же самое. Я просто крепко обнимаю девушку, и сама не замечаю, как начинаю всхлипывать. А ведь если бы мне хватило смелости сказать ей эти слова раньше, все было бы по-другому! Я бы носила ей кофе в постель, мы бы смотрели на дождь, обнявшись и укутавшись в одеяло. Мы бы путешествовали по всей стране на машине, не отвлекаясь ни на кого, обращая внимание только друг на друга. Но судьба распорядилась иначе, и теперь ничего не исправить. Не знаю, сколько мы так просидели. Тяжело знать точную дату смерти. Никому такого не пожелала бы. Но выхода нет, приходится просто смириться с судьбой. Тишину в кабинете разрезал звук сообщения. Мы синхронно вздрогнули, и я разжала руки. Я внимательно вгляделась в лицо Лики: красные глаза и улыбка сквозь слезы. Я нежно вытираю капельку, стекающую по щеке девушки.        — Ну что там? — нетерпеливо спрашивает она. Я лезу в рюкзак, довольно скоро выуживая телефон.        — Осталось полчаса, — слабо улыбаюсь. — Пошли? Она кивает, даже не собираясь узнавать, куда именно идти. Да и мне тоже все равно. Но хотелось бы умереть красиво. Как в романах о любви с трагичным концом.        — Ну и куда пойдем встречать апокалипсис? — с напускным весельем спрашивает Лика.        — Знаешь, недалеко есть чудесное поле. Там уж точно все будет видно, — печально хмыкаю. — А тебе не надо к маме? — я вопросительно наклоняю голову. Возможно, не очень тактичный вопрос, но я предпочитаю не задумываться об этом. И я знаю, что у нее нет отца и она болезненно реагирует на вопросы о нем.        — Думаю, она предпочтет провести последние часы со своим любовником, — грустно отвечает она. Лика, оказывается, тоже одинока. Хоть и выглядит веселой и радостной в школе, она тоже носит маску. Как и многие, на самом-то деле.        — У тебя есть я. — Она искренне улыбается в ответ на мою фразу.        — А у тебя — я, — смотрит мне прямо в глаза. Я даже смущаюсь и отвожу взгляд. Зато мы уже подходим к нужному месту. Это поле мне очень нравится: во-первых, тут хороший обзор, во-вторых, здесь много цветов. Мы впервые видим солнце во всей его предсмертной красе — багровое и непривычно большое. Я плюхаюсь на траву, жестом приглашая Лику сесть рядом. Она делает то же самое и кладет голову мне на плечо.        — Знаешь, это даже красиво, — Лика внимательно смотрит на небо. На нем ни облачка, лишь алое светило занимает небосвод.        — Ага, только мрачноватенько слегка. — Я перевожу взгляд на неё.        — Ну, а как еще может быть в апокалипсис? — возмущается она. Я смеюсь.        — Ну… А где зомби и прочее? Как-то даже неинтересно!        — Вот еще, зомби она захотела, — ворчит девушка, устраиваясь поудобнее. Я мельком бросаю взгляд на часы. По расчетам, осталось около десяти минут. Интересно, а у моей жизни счастливый конец или нет? Впрочем, на такие рассуждения времени нет.        — Гляди! — вскрикивает Лика. Я послушно смотрю на солнце: оно уже кровавого цвета, готовое взорваться. Где-то вдалеке слышны выкрики птиц. Животные всегда чуют беду первыми. Но куда им деваться, когда смерть везде? Я чувствую, что сердце бьется очень быстро. Из-за страха смерти. Из-за страха за себя и Лику. Мы смотрим на солнце, которое постепенно светит ярче и ярче, будто накатывая световой волной. А впрочем, может, так оно и есть.        — Я люблю тебя, — слова непроизвольно срываются с моих губ. Она поворачивается в мою сторону и шепчет: «Я тоже», а затем целует, зажмурившись. Солнце медленно взрывается, уничтожая нас, избавляя Землю от людей. А я чувствую лишь одно — счастье от того, что она со мной. В конце концов, у любовной истории со счастливым концом нет шансов войти в легенды.