Сирахама

Внизу о скалы лениво разбивались волны. Как любая тропинка в горах – эта петляла и терялась, но потом снова находилась. Шедший впереди Старейший посмотрел через плечо назад: - Все очень просто, Кен-чан. Вначале мы поговорим, я тебе кое-что расскажу, тебе станет скучно, а потом… потом я буду тебя УБИВАТЬ! +++ - Na zdorovie, tovarischi! – Торжественно провозгласила Балалайка, встав и подняв рюмку. Раскрасневшаяся «капитан аэромобильных войск Российской Империи» лихо опрокинула в себя водку и тут же схватила маринованный огурчик с тарелочки, поднесенной ее личным секретарем. Огромный квадратнолицый блондин не только успел поставить опустевшую тарелочку на место, но и подхватил шинель «капитана», соскользнувшую с плеч бизнес-леди. Через секунду шинель оказалась на плечиках на вешалке, а громила - снова был за спиной начальницы и ловко пододвигал стул под с размаху севшую Балалайку, подстраховав ладонью затылок женщины, чтобы та не ударилась о высокую спинку. - Хакуби! Пятьдесят шесть композиций, золотой ты мой чайник! Пятьдесят шесть! Это ж Клондайк! - Четыре миллиона двести тысяч иен... – Горестно качал головой лысый китаец в круглых очках. – Это ж почти четыре с половиной! В кабинете Хакуби, кроме Балалайки и ее секретаря-телохранителя, находились два секретаря хозяина кабинета – парни с холодными глазами. Гибкие, как хлысты… или как ядовитые змеи. Семейное сходство было явным – или сыновья, или племянники. Больше никого не было в огромном помещении, обставленном в стиле богатых приват-комнат китайских ресторанов: золотые с красным вертикальные балки-колонны, нарочито грубоватая побелка стен, свисающие красные канаты, заканчивающиеся кистями, огромные веера, резные углы и фальшпанели, резная деревянная мебель, белый, «расчерченный» деревянными балками, потолок. Хакуби, подперев голову рукой, печально созерцал подрагивающую поверхность в своей рюмке. Вздохнул, выдохнул, опрокинул… как воду - даже не поморщился. Сейчас даже его очки свидетельствовали, как же грустно их хозяину. - А ведь у меня старое больное сердце! – Чуть не плакал он… не прикасаясь, впрочем, к закуске, которую осторожно и незаметно, с двух сторон, пододвинули к нему его парни. - Такие деньги, такие деньги! Ну, вот зачем они ему, скажите? Он же молодой! Молодой! У молодых не должно быть денег! Деньги… они же развращают! Пусть вернет, а! У него же уже есть три невесты! Три! Ну, вот зачем ему нужны эти смешные желтенькие кругляшочки, а?! Четыре с половиной миллиона – это же почти пять! - Хакуби, ты меня удивляешь! – Весело хлопнула женщина ладонью по столу, который час назад был молниеносно превращен из рабочего в праздничный. – Пятьдесят шесть! Вдумайся! Пятьдесят шесть композиций! Одного дуэта! Там каждая вторая песня – хит! К каждой третьей – сценарий-раскадровка видеоклипа! И бонус – внешность исполнителей! С тремя видеозаписями выступлений!!! А какой типаж! Какой типаж! Никто ж еще не запускал таких няшек! Хм… кстати… - Она обернулась к своему телохранителю, тут же вытянувшемуся по стойке смирно… - Сержант… есть некоторое сходство… Как там ваша сестра поживает? Миша, да? - Маша, капитан, – Поправил бывший русский спецназовец. – Прекрасно поживает. О публичной жизни не мечтает, капитан! И английского языка не знает. И муж у нее ревнивый… И работа интересная… И детишки… двое! - Ну-у-у… - Прищурилась Балалайка. - Тайные желания – они на то и тайные, товарищ сержант, чтобы о них никто не узнал… Но когда две красивые женщины откровенно поговорят друг с другом… о своем, о женском… И - чтобы военнослужащая императорской армии не знала языка армии вероятного противника… Хитришь, Алеша! Ой, хитри-и-ишь! - Так точно, товарищ капитан! – Едва заметно улыбнулся сержант. Алексей Тополев после выхода на пенсию по инвалидности, не в силах усидеть дома, работал телохранителем у множества людей во множестве стран, но эта… эта женщина была самой интересной его работой: такое погружение в роль, перешедшее в ярко выраженное раздвоение личности… и находящееся уже где-то на самой границе с сумасшествием! Но именно работая на нее он снова ощутил себя «при деле», «на службе», как в старые добрые времена! - И печень у меня никуда не годится! – Не слушая, всхлипнул Хакуби и подвинул рюмку к одному из своих секретарей для наполнения. – А если завтра будет сто песен? СТО! Это же семь с половиной миллионов! Почти восемь! Ну, так же нельзя! Он же нас разорит! По миру пустит! С котомкой! И будем мы как Кот Базилио и Лиса… как там ее звали-то? Знаешь, Балалайка, а главный бухгалтер плакал, когда подтверждал перевод… Алексей Тополев прищурился и внимательно посмотрел на своего работодателя… Не то, чтобы он был поклонником косплея, но… Лиса Алиса… Да, в образе Лисы Алисы что-то было… Еще и родинку ей на щечку… Моэ! «Ну все, Алексей Семеныч, ояпонился! А ведь ржал, как конь, когда поймал Гаврилова за собиранием фигурок аниме-персонажей! Видимо, сумасшествие капитана заразно!» - ЭТО умеет плакать?! – Неподдельно удивилась Балалайка. Она даже застыла, потрясенная, перестав аппетитно хрустеть квашеной капустой. – Какая же у вас, китайцев-корейцев, мелочная душонка! А ведь есть… есть великие народы с широкой щедрой душой…! - Во-о-от… - Хакуби снова медитировал над поверхностью водки в своей рюмке. – У народов с широкой щедрой душой вечные проблемы с двести восемьдесят второй статьей – сплошной экстремизм и разжигание… За это надо выпить, а? Виолончель? - Ты сейчас договоришься, сморчок лысый! – Без особой угрозы осадила Балалайка. - Между прочим, это я завуа… зауа… скрытый комплимент хотел сделать… Виолончели они такие… - Хакуби сделал волнообразное движение рюмкой сверху вниз. - Такие… Но не хочешь – как хочешь… Будешь треугольным музыкальным инструментом, Балалайка! С широкой… душой. А ведь пять – это же уже очень близко к пяти с половиной! А это уже почти шесть! Шесть миллионов! Ну, куда это годится! – Пожалуйста, не расстраивайте капитана, Ма-сан! – Попросил Алексей, заслужив благодарную улыбку капитана и настороженные взгляды секретарей Хакуби. Хакуби еще раз горестно-горестно, со всхлипом, вздохнул. +++ Конечно, этот пляж не шел ни в какое сравнение с пляжем на острове Манагаха, откуда мы начали свое морское путешествие. Песок тут был более грубым, на пляже валялся мусор, выброшенный морем – водоросли, коряги, стволы деревьев… Зато тут не было людей и – подарок для некоторых городских жителей (и проклятье для других) – отсутствовала любая мобильная связь! Всё Редзинпаку было в сборе. Когда мы с Мисаки рано утром (пришлось спать в лесу… снова в обнимку, снова в одном спальнике… и снова без продолжения - Мисаки после этой неправильной активации и многочасового перехода по джунглям сильно вымоталась… в том числе и морально… да и я был совсем не огурчик) вырвались из душных джунглей и вышли в указанную точку на побережье, веселье уже было в самом разгаре. Редзинпаку играло на диком пляжу в Сепак Такро – волейбол ногами. О высоком и примерно равном уровне игроков говорил хотя бы тот факт, что ярко-оранжевый мяч из пластиковых лент уже три минуты находился в воздухе и ни разу не коснулся песка. Апачай не был допущен к игре – во-первых, его преимущество в национальной игре было неоспоримым, во-вторых… у него по-прежнему были проблемы с «полегче» и после любого его удара мяч просто материализовался на площадке соперника… на песке. Ну, я давно подозревал, что он имеет какую-то власть над подпространственными червоточинами местного континуума и ему, как любому уважающему себя Демону, подвластна телепортация… и он не может с ней «полегче» - она либо есть, либо ее нет! Остро переживающему свое подавляющее превосходство Демону Подземного Мира (его расстроенное «Апа-па!» мы услышали задолго до выхода на линию пляжа) компанию составляли Дайя и Хонока. Обе девушки внимательно следили за игрой, а Хонока еще и вела съемку огромным бронированным фотоаппаратом Кэнсэя… как она его удерживала-то? Хонока, увидев нас, сорвалась с места и кинулась к нам. Издалека защелкала фотоаппаратом. И запрыгала вокруг, рассказывая-рассказывая-рассказывая. Игра, разумеется, была завершена. Старейший, констатировав, что теперь все Редзинпаку в сборе, вышел к кромке прибоя и, сложив ладони рупором, громко объявил этот пляж временным тренировочным лагерем Редзинпаку, хо-хо-хо! Океан, видимо, вняв, отправил особенно большую волну, которая с шумом разбилась о ближайшую скалу. Миу с Ренкой подошли к нам и, никого не стесняясь, сначала поцеловали меня, а потом – Мисаки… Это было приятно. Чертовски приятно. А вот радостное «Вау! Братан, ты жжешь!» и щелканье фотоаппарата – раздражало! «Глупый молодой дурак ты, Малыш!» - обязательно сказал бы в этом месте Старик. Нас отправили на «Кролика», который покачивался у самого берега, переодеваться. Миу и Ренка увязались за Мисаки… Ну, понятно – последние новости и сплетни – надо ж, так сказать, синхронизировать! По той же причине следом увязалась Хонока… правда, у меня сложилось впечатление, что присутствие мелкого электровеника девушками замечено не было – Хонока сидела мышкой. А когда Хонока переходит в режим «я – маленькая незаметная серенькая мышка», то даже я ее замечаю далеко не сразу! А после того, как мы переоделись в «пляжное» и нас в кают-компании накормили легким ужином, Мисаки попала в оборот. Впрочем, судя по эмоциям, она особо не возражала… хоть и стеснялась вначале. +++ - А зачем тут взрывчатка, Сигурэ-сэнсэй? – Мисаки ткнула пальцем в прорезиненную сумку. - Рыбку будем… удивлять. - Как-то это неспортивно, Сигурэ-сэнсэй! – Улыбнулась дракошка, у которой с мастерицей оружия сложились довольно странные и непонятные отношения… - Правильный взрыв… это… искусство… ученица! Займемся… инсталляцией? А потом… дам… на кнопочку нажать. - Конечно! – Обрадовалась Мисаки. - После… обеда… будь готова… подруга! +++ - А теперь – вот так! – Хонока показала КАК, и Мисаки неуверенно попыталась повторить. – Не так! – Возмутилась Ренка. – Очаровывай, дьяволица! Взгляд откровенней! Чтобы у этих кобелей из ушей пар пошел! И крышу сорвало! И тогда мы их… тепленькими… Фотосессия «Пистолеты на фоне красивой дракошки». Руководил Кэнсэй, с фотоаппаратом бегала Хонока… правда, через некоторое время бразды правления как-то очень естественно перешли к моей реактивной сестренке. И она развернулась! Мисаки в черном топике, супер-коротких джинсовых шортиках, черных беспалых перчатках и «джанглах» смотрелась… как и должна смотреться красивая девушка в таком раздолбайски-сексуальном прикиде. А уж после того, как вошла во вкус… после того, как Хонока разогнала всю мужскую часть аудитории, включая Старейшего и… меня. Хонока еще и возмутилась, задвинув что-то про мужской эгоизм (с Мурасаки в аське переписывалась, что ли?), когда я заикнулся про то, что если и есть мужчины, которых Мисаки стесняться немного поздно, так это ее брат Ким Охаяси, отец Сатоши Охаяси и… Я, Сирахама Кенчи - коварный похититель, пленитель и почти что официальный жених! А поскольку первый и второй тут, по вполне понятным причинам, отсутствуют, то… Не помогло! Меня согнали из-под уютного тента и отправили успокаивать Апачая – играть с ним в Сепак Такро «один на один». Через полтора часа, весь в синяках и шишках (да-да… то самое подпространственное «полегче» Апачая) я валялся на шезлонге под тентом и краем уха слушал, как Акисамэ и Кэнсэй погружаются в пучину обсуждения биржевых сводок, котировок, «подогреве рынка», «шортах» и прочей невообразимой финансовой мути… с Дайей. И с огромным интересом следил за фотосессией. Кажется, Мисаки раскрепостилась – во всяком случае, она больше не обращала внимания на мастеров, собравшихся под тентами всего в десятке шагов. И – самое главное! – перестала бросать на меня неуверенные вопросительные взгляды после каждой новой команды «встать вот так». Более того, судя по эмоциям, Мисаки получала удовольствие от происходящего! - Кенчи! Кенчи! – Девушки махали руками. - Иди сюда, халтурщик! – Нетерпеливо пританцовывала Ренка. – Последний штрих! Мисаки… вперед! Покажи этим угнетателям! Через секунду Мисаки оказалась у меня на руках. - Отлично! Братан, стой так… - Хм… Ренка-оне-сан… наверно, на твой день рождения я тебе подарю варежки! – Промурлыкала веселящаяся Миу, чуть наклоняя светоотражатель. – То-то мама удивится, когда ей такой заказ из Японии придет! - Закажи сразу две пары! – Посоветовала Ренка из-за другого светоотражателя. – Уж поверь, тебе они тоже понадобятся! - А интересная композиция получается. – Согласился Акисамэ из-под тента. – Обратите внимание, Дайя-сан: хорошо развитые мужские плечевые мышцы и мышцы спины, осанка… синяки, шишки… и конечно же - эти многозначительные красноречивые царапины! На таком фоне изящные женские ручки с пистолетами смотрятся очень-очень-очень… Ми-тян, скрести руки у него спине… ага, вот так… стволы чуть вниз… да! Замечательно! Прекрасная композиция! Хонока – именно со спины фотографируй – там столько всего нафантазировать можно! - Классно получилось, Акисамэ-сан! – Поблагодарила Хонока, щелкая фотоаппаратом. – Мисаки… ДАВАЙ! В следующую секунду Мисаки впилась в мои губы… - Аники, ЖГИ! – Приказала Хонока, включив покадровую съемку. Ну… я и отжег. - Тц… три пары… заказывай… - Недовольно проворчала материализовавшаяся за моей спиной Сигурэ, подхватывая, судя по звуку, у самого песка одну из «Сабель», выскользнувшую из ослабевших пальцев Мисаки. – Этой… тоже… понадобится… Нестойкая какая… ученица! - Простите, Сигурэ-сэнсэй. – Пролепетала красная, как помидор, Мисаки, осторожно высвобождаясь из моих рук. - Контролю… научу… - Опасный старик! Зацени! – Хонока показывала Кэнсэю экранчик фотоаппарата. - Ого! Жемчужина коллекции, Хонока-чан! – Похвалил Кэнсэй. – Обязательно защити водяными знаками – за права на эту фотографию издательства драться будут! Кажется, приступ смелости и раскованности у Мисаки благополучно прошел, и она эдак невзначай спряталась за моей спиной… Захотелось набычиться, выпятить грудь и выдвинуть вперед челюсть… +++ - Потому что апа-па-жара! Достали апа-па-суши! Сам апа-па сготовлю! Насяльника! Костер, угли, мангал! – Мастера не удивились, а вот мы с девушками только глаза вытаращили – Старейший вихрем МЕТНУЛСЯ собирать сушняк. - Маленький акума! Рыбка сгоняй! Вознеси хвалу большой акума перед охота: рыбка будет - апа-па! Если кого в Редзинпаку и надо понимать буквально и слушаться безоговорочно, так это Апачая. Так что я, перед тем, как забросить спиннинг с борта «Кролика», как умел, «вознес хвалу» Главному Демону Подземного мира (представляя его себе в виде краснокожего Хаято Фуриндзи с зеленой бородой с огромными прямыми рогами и кольцом в носу). И рыбка стала «апа-па»! Я даже не удивился, когда стал выдергивать из воды по две-три увесистых рыбины за один раз с интервалом в минуту! А вот девушки, увидев такое морское изобилие и похватавши спиннинги, остались ни с чем, хотя и встали рядом на таком, якобы, «рыбном месте»… Только лишь Ренка вытянула одну рыбку в полторы ладони, которую отдала коту, с намеком усевшемуся на самом видном месте палубы и устремив одухотворенный взгляд в морские дали. Девушки, судя по эмоциям, даже слегка обиделись на удачливого рыбака, за полчаса заполнившего рыбой ведро. Ну, и, возможно, их обиду усиливал ведущийся в режиме он-лайн репортаж «Соревнование-рыбалка Редзинпаку», которую вела Хонока. - Акисамэ-сэнсэй… а почему Старейший… ну-у-у…? – Я затруднился сформулировать мучивший меня вопрос. - Хоть и не в моих правилах отвечать на такие… «вопросы», - Вздохнул мастер джиу-джитсу. – Отвечу. Правда, в том же стиле, в котором был задан вопрос. Потому что готовка от Апачая! Потом поймешь. И началась «готовка от Апачая»! Принесенная мною рыба потрошилась уже на берегу. Без ножей и других вспомогательных инструментов. Руки одного из Старших Демонов Подземного мира мелькали с удивительной скоростью. Апачай что-то бормотал-напевал себе под нос и пританцовывал под какую-то, только ему слышимую, музыку. На сунувшихся было помогать девушек Апачай, находящийся сейчас в режиме «грозный тайский берсерк», так цикнул, что те попрятались за спиной Фуриндзи, мощным непрерывным «фу-у-у-у» (в течение двух минут!!!) раздувавшим костер. Апачай бросил приготовленную рыбную смесь на фольгу, а фольгу – на угли. Через несколько минут над пляжем распространилось небывалое зловоние. Но после того, как Апачай, вскинув руги и что-то напевая, прошелся вокруг костра… Запах, распространившийся после этого по пляжу… да-а-а… Даже осоловевший Точимару, славно потрудившийся над кучкой рыбьих потрохов, встрепенулся и стал тереться о ноги Апачай, что-то вкрадчиво курлыкая… Но после того, как Апачай непререкаемым тоном произнес «мяу-у-у!» (в тональности «Да ты берега попутал, парниша!»), черный кот спрятался за Сигурэ и обиженно стал вылизываться. - Ну-ну… на-на… купи-купи… - Почесала его за ухом пальцами ноги мастерица оружия. - Злой Апачай! Злой! Нас призвали к «столу». Апачай снова был веселым недалеким громилой с широкой улыбкой. Если прямо на пляже, не отходя от костра. Еда была уничтожена за несколько секунд. Некоторое время тишина над пляжем нарушалась только криком чаек и шумом прибоя – мы все переживали радостные сигналы из желудка и боролись с его намеками на то, что места, дескать, еще полно! Особенно, для такой вкуснятины! - В некоторых источниках есть упоминания о том, - Прервал тишину Акисамэ, старательно вылизав поверхность фольги. – Что война восемьсот лет назад война, охватившая всю южную Азию, началась именно из-за того, что молодое государство Сукхотаи отказалось передавать кхмерам рецепт приготовления Демонической Задницы… как же я их понимаю! Я бы тоже начал войну! - Апфа! – Насмешливо фыркнул Апачай. - Если мне будет позволено заметить, Акисамэ-сан… - По своему обыкновению начала Дайя. - Дашка! Прекрати! – Поморщился Акисамэ. – Давай тут без этих ваших замашек Асамия! Вот я тебя с одной зеленоглазкой познакомлю – она из тебя быстро эту дурь выбьет! - Слушаюсь и повинуюсь! – Стараясь не улыбнуться, поклонилась Дайя. – Разногласия, связанные с Демонической Задницей связаны с неверием в то, что кто-то другой, кроме коренных жителей королевства способен уговорить участвовать в готовке даже самых слабых Демонов Подземного Мира. А без их участия блюдо получалось крайне отвратительным… - Ап-па! – добавил Апачай, воздев палец. - Кен-чан… не хочешь ли потренироваться? – Лениво спросил Старейший. - Я всегда рад тренировке, Фуриндзи-доно… но конкретно сейчас – не знаю. Многие предыдущие тренировки были попыткой слепых объяснить глухому, что такое сладкое… - Хо-хо-хо! Хорошо сказал, Кен-чан! Глупый человек обиделся бы! Ох-хо-хо, хорошо, что в Редзинпаку собрались люди умные и понимающие! Ну, а со мной, Кен-чан? – С интересом посмотрел Старейший. – Со мной не хочешь потренироваться? Вдруг я смогу тебе объяснить, что такое «сладкое»? Судя по эмоциям, учителя удивлены не были – явно что-то задумали… к тому же, их эмоции я ощущал с большим трудом – видимо, это мое умение уже не было для них секретом. +++ - Дружище! – Поинтересовался Сакаки у Апачая. – Что ты в Задницу подмешал? Никогда не слышал, чтобы кто-нибудь ТАК разговаривал со Старейшим! Ну, кроме Миу… но она ж по-родственному… - Сакаки, апа-па! Не знать – крепче спать! Кишка змея любить? Яйки лягушка любить? Апа? - Хм… я понял, Апачай! Дальше не рассказывай! Но крышу твоя готовка сносит, судя по поведению парня, конкретно! - Крыша маленький акума апа-па давно-давно! Нямка – храбрость! Маленький акума ням-ням – храбрый смелый маленький акума! И апа-па! - Апачай-сан, а почему на нас твоя готовка ТАК не подействовала? – Спросила Миу. - Думаю, дело в том, Миу, - Задумчиво предположил Акисамэ. - Что Кенчи – единственный из нас, кто додумался растянуть удовольствие с помощью хлеба с маслом… И Апачай не мог не подметить этой характерной особенности «маленького акума». - Апа-па! – Подмигнул Апачай. ------------------------ Уважаемые читатели! К сожалению, выкладывать продолжения к фику в два различных места оказалось тяжело. Кроме того, активность аудитории ficbook.net оставляет желать лучшего (как по количеству оценок, так и по комментариям). Продолжение этой главы (в частности) и "Сиарахамы" (вообще) можно прочесть на Самиздате (там таки многолюднее) http://samlib.ru/t/tkach