Мое солнце

Удар! Еще удар справа! Поймать глаза напротив, сделать обманное движение и провести лоу-кик в голень! Противник, как подкошенный, валится на жесткое покрытие ринга. — Хороший удар! — кричит пи´Кан. — Ган, тебе надо отработать защиту! Морк протягивает руку лежащему Гану, но тот игнорирует дружеский жест и поднимается сам. Морк только пожимает плечами и вытирает пот со лба. Их ставят вместе уже не первый спарринг, в котором Ган ему снова проигрывает, и это не добавляет между ними симпатии. Когда Морк пришел в клуб, Ган считался одним из лучших. Но теперь от его лидерства мало что осталось. — Я могу еще, — подает сигналы тренеру Ган, демонстративно игнорируя Морка. Но Морк уже и так опаздывает на работу в кафе, поэтому отказывается. Ему не хочется оставлять пи´Сана по вечерам одного, мало ли что случится. Тех парней из банды, которая напала на них, могут выпустить в любой момент, поэтому он усиленно тренируется, чтобы быть наготове. — К девчонке своей торопишься, подкаблучник? — скалится Ган. * * * Это проблема. Большая проблема, в которой виноват сам Морк. Оставил по глупости телефон на видном месте в раздевалке и ушел в душ. А Ган сунул нос и прочитал сообщение от пи´Сана. У Морка начинают гореть уши даже от воспоминаний об этом. Сколько раз он говорил своему парню, что его смущают слишком откровенные переписки и флирт на людях. В темноте спальни — другое дело. Там Морк мог расслабиться и отпустить себя. Даже кричать, когда Рейн оставался ночевать у своей девушки. Коварно-бесстыдный пи´Сан научился доводить Морка до беспамятства своими изощренными ласками. Да, приходилось признать, что зависимость от секса только возрастала день ото дня. Всякий раз, когда они занимались любовью, Морку казалось, что он сходит с ума от ощущения члена пи´Сана внутри. Тело превращалось в желе, мозги отключались, а вместе с ними и воля. Пи´Сан — настоящий мучитель, потому что часто проделывал такое целую ночь напролет. Каждая клеточка Морка наполнялась блаженством. И ведь винить некого — сам напрашивался, требовал еще и еще. Поутру очень сложно было смотреть в глаза Рейну. Кажется, что друг все понимал. Хорошо, хоть невесткой не называл. Знал, что получит хук в челюсть, вот и молчал. “Прошло всего несколько часов, а я снова тебя хочу”, — написал тогда пи´Сан. И Морк стал предметом насмешек парней. “Какая у тебя ненасытная подружка!” — ржали они, похлопывая Морка по плечам. “Ублажи ее, постарайся!” — стали желать на прощание. Морк поначалу не особо заморачивался. Но и не стал разубеждать парней, объясняя, что записанная под именем “Мое солнышко” подружка на самом деле мужчина. Фактически муж, с которым они вместе живут, работают, ведут бизнес и занимаются любовью. Китти, которой он об этом рассказал, мгновенно вынесла свой вердикт: “Ты сам в душе не принял свое положение, поэтому боишься, что его не примут другие”. В чем-то Морк с ней соглашался. Весь его прошлый опыт, все нутро сопротивлялось новой жизни, в которой он превратился в милую женушку, только и мечтающую о том, чтобы ее как следует отымели. Поэтому он записался на муай тай, чтобы хоть как-то чувствовать экшен и бурлящий в крови адреналин прошлых драк. Чтобы ощущать себя настоящим мужиком. * * * — Эй, Морк, — окликают его парни, когда он уже собирается на выход. — Не забудь, в субботу празднуем день рождение пи´Кана. И подружку свою приводи обязательно! Сколько можно ее скрывать, не бойся, не уведем! — Да, а то мы подумаем, что она страшнее демона. — Толстая вдовушка! — Трансвестит! Последнее произносит, конечно, Ган. У Морка чешутся кулаки, так хочется вогнать слова обратно в его грязный рот. Но, к несчастью, предположение Гана ближе всего к действительности из всех озвученных вариантов. А если бы парни знали правду? Продолжали бы насмехаться? Шушукались за спиной? Или отказались бы выходить с ним на бой? Морку страшно даже подумать о такой перспективе. Секция бокса остается единственным островком остатков его брутальности, за который он цепляется, как за спасательный круг. А беспокойство за безопасность, желание держать себя в форме — всего лишь повод. Морк никогда не умел прятать свои чувства и эмоции. Так что пи´Сан быстро замечает его нервозное состояние и первым делом, как всегда, посылает на разведку Рейна. Они сидят с другом на заднем дворе кафе, смолят сигареты, наплевав на неодобрение пи´Саном этого занятия, и молчат. Потому что Морк, даже если его будут резать, ни за что не произнесет вслух, что ему не хватает смелости. Смелости признать, что он плавится в руках пи´Сана и не осмеливается взять его. Хотя тот сам говорил, что совсем не против, если Морк будет сверху. Смелости, чтобы заявить на весь мир, а не только в кругу близких друзей, что любит парня. Смелости, чтобы открыться своей семье, не боясь того, что его отвергнут. Он готов выйти на тысячу боев с самыми грозными противниками, а один, главный бой с самим собой, проигрывает вчистую. — Слушай, друг, — говорит проникновенно Рейн. — Какая бы ни была проблема, вместе мы ее решим. Обещаю! Морк затягивается, долго выдыхает дым, а потом выдает: — Можешь одолжить свою Манау на один вечер? Ночью он сбрасывает руку пи´Сана, начавшую привычные поглаживания, предваряющие любовную игру. Тем самым наказывая в первую очередь себя. Пи´Сан не сдается, вжимается горячим обнаженным телом, трется пахом и возбужденным членом о ягодицы Морка. — Спать хочу, — врет Морк и накрывается с головой одеялом, прячась в безопасной темноте от проблем целого мира. Наутро пи´Сан не задает вопросов, но глядит, словно обделенный ребенок. Это еще одна проблема: они нечасто проговаривают вслух возникающие обиды. Недопонимания множатся, выливаясь в серьезные конфликты, которые приходится решать, втягивая Рейна или Китти. Чаще всего это вина Морка. Уж такой он уродился: держит все в себе до последнего, чем больше косячит, тем тяжелее признаёт свою неправоту, а после ударяется в дела, суетится, пытаясь быть полезным, берется за самую грязную работу. — Продегустируй мой новый рецепт, — просит его пи´Сан, предлагая чашку со свежесваренным кофе. — Он с кардамоном и коричневым сахаром, из зерен последнего урожая. Морк следит, как быстро и аккуратно двигаются изящные пальцы, сервируя стол, а видит перед собой совсем другую картину. “Оближи”, — протягивает ему руку пи´Сан в их первый раз. И Морк неуверенно прикасается языком к мягким подушечкам, а потом втягивает в рот и жадно сосет, насаживаясь глубже — фаланга за фалангой — так же, как потом эти пальцы проникают в него, доводя до пика. — Это вкусно, — подбадривает его пи´Сан, и Морк кивает, соглашаясь полностью. Кофе тот приготовил отменный, и сам он такой же: немного пряный, чуть горький, с непередаваемым ароматом ванили и мускуса. Последнее время он опять готовится к конкурсу: темные круги залегли возле глаз, блокнот, небрежно торчащий из кармана фирменного фартука исписан рецептами вдоль и поперек, на правой ладони ожог от горячего пара еще не сошел. Морку хочется поцелуями стереть его усталость, обнять покрепче, передать свою уверенность, сказать, что все будет хорошо, что он верит в него и не оставит наедине с неудачами. Неутоленное желание — подавленное, но не изгнанное, возникает вновь с еще большей силой. Морку всегда казалось эротичным, как пи´Сан готовит. Сможет ли он от этого когда-либо отказаться? Нет! И ещё раз “Нет”! Никогда. Ни от своего парня, ни от кафе, неотделимого от понятия “дом”, ни от друзей, которые, по сути, стали его семьей. — Пойдешь со мной на вечеринку? — быстро спрашивает он, пока не передумал. — Тренер отмечает день рождения. — Конечно, — солнечно улыбается пи´Сан, и Морк понимает, что поступает абсолютно правильно. Плевать он хотел на засранца Гана и на его подколки! А если что, то коронный лоу-кик и удар справа все еще у Морка в арсенале. — Ну, ладно, я побежал! — машет Морк и быстро чмокает пи´Сана в уголок губ. Они ещё пахнут кофе — запахом, ставшим таким родным. — Погоди, давай обсудим… Я испеку торт… — Потом! Мне надо срочно найти Рейна и помириться! Морк несется на своем мопеде, подставляя теплому ветерку улыбающееся лицо. Как же хорошо! Может быть после праздника, когда пи´Сан будет немного нетрезв, Морк попробует… Ехать со стояком не очень удобно, но он не жалуется. Он вообще впервые за долгое время доволен собой и жизнью. Йо-хоу!