Литтлфут вернулся в гнездо, голова всё ещё шла кругом от событий минувшего дня. Второй уж раз за все собрания стада Мистер Толстонос попал под раздачу. И снова отец длинношея с его тестем вступили в ожесточённый конфликт. А если добавить к этому гадкую ссору между Мистером Трёхрогим и Птерано, то неудивительно, что напряжение старейшин просочилось и в его друзей.
Мысли Литтлфута обратились к супруге. Зная, какой бывает Сэра, когда злится, он понимал, что в первую очередь ей нужен кто-то, кому она сможет выговориться. В то же время бронтозавр старался сохранять спокойствие и чуткость, мысленно готовясь к неизбежным тумакам.
В гнезде он обнаружил, что Энн благоразумно удалилась, а Сэра лежит на пригорке и куксится:
‒ Хм! И хватило же наглости явиться!
К удивлению Литтлфута, трёхрогая разбежалась, опрокинула его навзничь и прижала к земле.
‒ Что ты себе думаешь? Я же ясно сказала держать прошлое моего отца втайне!
‒ Что… Ох… ‒ Литтлфут вспомнил обещание, которое дал Сэре, когда она поделилась секретом. ‒ Но… Я этого не делал! Сэра, ну подумай! Зачем мне что-то рассказывать Птерано?
‒ Хм… Ну, не знаю, может ты всё разболтал своему крыломозглому дружку, и он тут же полетел к своему
дражайшему дядюшке… ‒ начала Сэра, но Литтлфут перебил её.
‒ Но это не так! ‒ запротестовал он, но трёхрогая и не думала отступать.
‒ С чего ты взял, что я хочу тебя видеть? Почему ты не пошёл к своему плоскоголовому братцу с папочкой и не смеётесь вместе над моим отцом? ‒ продолжала бушевать Сэра.
‒ Сэра, я бы никогда так не поступил! ‒ крикнул Литтлфут не гневно, но твёрдо, заставив жену замолчать. ‒ Я поклялся быть тебе верным мужем, помнишь? Это значит, что ты моя единственная и неповторимая любовь. Ни о ком, даже о брате с папой, я не буду заботиться так, как о тебе! А ещё это значит, что если ты захочешь поделиться со мной секретом, я обещаю сохранить его. Я бы никогда-никогда не предал твоего доверия, Сэра… Потому что слишком сильно тебя люблю…
Трёхрогая ослабила хватку, позволив длинношею встать.
‒ Я не знаю, откуда Птерано это узнал, но клянусь, что не от меня, ‒ сказал Литтлфут. ‒ Клянусь всем сердцем.
Сэра не удержалась от усмешки.
‒ Ты такой слащавый, плоскоголовый, ‒ поддразнила она. ‒ Но за это я тебя и люблю, ‒ добавила она, игриво лизнув супруга. Но тут её глаза опять сузились: ‒ Не то, что этого крыломозглого. Чего он добивался, выводя Отца подобным образом? Не говоря уже о том, что он унизил его на глазах всей Долины! Какого острозуба он это сделал?
Тут Литтлфут отчётливо услышал в голове слова дедушки:
‒ Порой страх заставляет взрослых совершать странные поступки.
С этой позиции стало понятно, почему Птерано так стремился задеть за живое отца Сэры и унизить его. Пока Литтлфут собирал мысли воедино, он почувствовал на себе выжидающий взгляд супруги.
‒ Ты о чём-то думаешь, Литтлфут! Выкладывай.
‒ Ну, я думаю, что Птерано боится твоего отца, ‒ медленно произнёс длинношей.
‒ Ну, ещё бы! ‒ фыркнула Сэра. ‒ Папа мог бы запросто превратить его птичьи мозги в кашу! Он только себе хуже сделал.
‒ Это да, но… Я тут подумал… Знаешь, что Птерано постоянно думает о том, кто должен быть во главе стада? Думаю, он считает, что должен защитить Долину… от главенства твоего отца, ‒ неловко объяснил Литтлфут.
Сэра на мгновение замерла, затем усмехнулась.
‒ Кто он такой, чтобы беспокоиться о главенстве папы? Пусть посмотрит на свой послужной список!
‒ Я знаю, но… ‒ тут нужно было подбирать слова, но длинношей решительно продолжил: ‒ Ты должна признать, что всё было бы гораздо хуже, добейся твой отец своего, верно? Ты бы, наверное, вообще никогда не познакомилась со мной или с другими. Даже в противном случае тебя бы здесь не было, если б мой Дедушка не спас тебя из пожара! Да и ты сама сказала, что застряла бы с кучкой властных трёхрогих в Таинственной Дали, если бы стада разделились после нашествия пожирателей, как хотел Мистер Трёхрогий!
‒ Я тебя умоляю, Литтлфут! Это было давным-давно! Да, Папочка совершил несколько крупных ошибок, но он извлёк урок! Вряд ли он снова повторит ту же глупость, ‒ парировала Сэра.
‒ А тебе не кажется глупостью, что он препятствовал нашему браку? ‒ спросил Литтлфут.
‒ Да, но ведь он не единственный, кто пытался нам помешать! ‒ ответила Сэра. ‒ Даже твои бабушка с дедушкой пытались обручить тебя с Эли, так им вместе с Трией пришлось их разубеждать!
Длинношей на мгновение испытал шок. У него в голове не укладывалось, как бабушка с дедушкой могли додуматься до того, чтобы вот так лишить его свободы воли. Но, вспомнив не слишком ободряющий тон пожилых бронтозавров, когда он впервые высказал идею о межвидовом браке, и, зная, что Сэра не стала бы такое выдумывать, Литтлфут спросил:
‒ Это Трия тебе рассказала? Но почему?
Сэра кивнула.
‒ Потому что твои бабушка с дедушкой хотели, чтобы ты женился до того, как они отойдут в мир иной, и не оказался в дуэли за спаривание. Знаю, они хотели как лучше, Литтлфут, но совершили большую ошибку. И извлекли урок, как и мой отец. В конечном счете, что делало длинношеих хорошими вожаками, так это то, что они продолжали учиться. Уверена, что папа, хоть он никогда этого и не признает, последует их примеру.
Литтлфут был ошеломлён тем, насколько мудро звучали слова Сэры.
‒ Ого… Это действительно хорошая мысль.
‒ Знаю, ‒ усмехнулась трёхрогая. ‒ Поэтому я считаю страхи Птерано белибердой несусветной. Мой отец учится на своих ошибках, он не может быть настолько глуп, чтобы взяться за старое.
‒ Надеюсь, ты права, ‒ улыбнулся Литтлфут, чувствуя облегчение, хотя и не был до конца убеждён.
Несмотря на то, что Мистер Трёхрогий извлёк урок из многих своих ошибок, его склонность к скоропостижным выводам, необдуманным решениям и импульсивность никуда не делись. Действительно ли Топпс никогда больше не совершит глупостей, особенно теперь, когда не было бабушки и дедушки, которые могли его осадить?
Литтлфут задумался, стоит ли ещё что-либо говорить Сэре, но пришёл к выводу, что лучше пока оставить эту тему. Споры с супругой только усугубят её упрямство, а она никогда не любила доказательства своей неправоты. Лучший способ убедить Сэру в чём-либо ‒ это дать ей убедиться самой. Пока лучше подождать и посмотреть, как всё сложится.
Тут Литтлфут обратил внимание на яйца большеротой, заботливо сложенные в их гнезде:
‒ Как дела у Энн?
‒ Нормально, наверное, ‒ пожала плечами Сэра. ‒ Она нянчилась со своими яйцами как ненормальная, когда я вернулась. А увидев, что я в бешенстве, убежала.
‒ Думаешь, она всё-таки оставит их? ‒ спросил Литтлфут.
‒ Ага, ‒ коротко ответила Сэра.
Оба неловко замолчали. Только вчера супруги начали присматривать за яйцами Энн в своём гнезде, и за это время их не могла не очаровать жизненная энергия, таящаяся в них. А если уж они так себя чувствовали, сложно было представить, что чувствует Энн рядом с ними. Ранее ворчливый, раздражительный и задиристый член шайки Гипа буквально растаял в присутствии своих яиц. Как бы Литтлфут с Сэрой не старались отбросить эту мысль, неизбежный вопрос не давал им покоя каждый раз, когда они смотрели на эти яйца. Что, если бы это были не яйца Энн, а их собственные?
Разумеется, супруги ничего друг другу не говорили. Оба знали, что они мечтают о том, чему, скорее всего, быть не суждено. Они давали друг другу обеты, отдавая себе отчёт в том, что, если у них и будут дети, то, скорее всего, приёмные или внебрачные. Но что если? Что если каким-то образом у них появятся собственные яйца?
‒ Вижу, у вас есть занимательные вопросы, ‒ раздался чей-то голос. ‒ А занимательные вопросы заслуживают ответов.
Литтлфут и Сэра тут же обернулись, к своему удивлению, они обнаружили пестролицего самца Нео, беспечно стоящего в их гнезде, как будто он всё это время наблюдал за ними.
‒ Ты что здесь делаешь? ‒ резко спросила трёхрогая. ‒ Шпионишь за нами?
‒ Как по мне, очевидно, что вас двоих волнуют эти вопросы, ‒ спокойно ответил галлимим. ‒ И если не расскажете моей напарнице, что я был здесь, то могу на них ответить. Как по мне, вы оба думаете об одном и том же. ‒ последнее он сказал как само собой разумеется.
Литтлфут и Сэра отвернулись друг от друга, ощущая прилив жара к лицу.
‒ Ты что, ещё и мысли читаешь? ‒ гаркнула трёхрогая.
‒ Откуда ты знаешь? ‒ спросил длинношей.
‒ Всё-то вам расскажи, ‒ улыбнулся пестролицый. ‒ Но позвольте мне полностью объяснить … ситуацию, в которой вы находитесь. Итак, у нас есть двое длинношеих и двое трёхрогих в качестве родителей, очевидно, что размножение между ними прошло успешно, иначе вас бы здесь не было. Родители одного вида в подавляющем большинстве случаев являются наиболее распространёнными в нашем мире, чтобы сохранить генетическое постоянство и передать признаки будущим поколениям. Но, конечно, существует множество ограничений на размножение, которые существуют по понятным причинам. Очевидно, что никто не сможет создать потомство от спаривания с зеленью или, например, блестящими камнями, поскольку они не являются формами метазойной жизни. А на более позднем этапе эволюции предки всех зауроподов отделились от предков таких форм жизни, как жалящие жужжалки, щекочущие пушистики, попрыгунчики, а еще позже ‒ брюхоползы и щитоспины. Хотя биология, стоящая за этим, несколько более туманна, и в далеком прошлом были успехи, очевидно, что эти формы жизни теперь несовместимы с саурианами для производства дальнейшей жизни.
Нео сделал паузу, прежде чем продолжить:
‒ Итак, мы уже разобрались, что, с одной стороны, у представителей одного вида самые высокие шансы на репродуктивную совместимость из-за схожести генетических кодов, хотя опасность инбридинга может возникнуть всегда, если спариваются самые близкие родственники. И точно так же несаурианские формы жизни не имеют шансов на успех в репродукции с саурианскими, поскольку их генетические коды настолько различны. Но между этими крайностями находится «серая зона» ‒ саурианская межвидовая пара. Саурианец ‒ это, разумеется, любой динозавр или птерозавр...
‒ А что такое «птерозавр»? ‒ с любопытством перебил Литтлфут.
‒ Ой, меня немного занесло, ‒ сказал пестролицый. ‒ Позвольте мне перефразировать. Птерозавр ‒ это подвид динозавров. За миллионы холодных времён лишь немногие вступали в межвидовые отношения между саурианами, хотя мы видим признаки того, что их становится больше, поскольку слухи о твоих подвигах и подвигах твоих друзей начали распространяться. Однако число детей от этих отношений, достигших совершеннолетия, было невелико. Эти дети почти всегда были случайными и часто умирали в яйце, имели физические уродства или психические отклонения. Кроме того, учитывая, что до того, как вы пятеро изменили мир, стада почти всегда были разделены, взрослые часто отказывались от таких детей после вылупления, считая их «тухлыми яйцами», что давало очень немногим из них шанс дожить до совершеннолетия.
Он вновь сделал паузу, прежде чем продолжить:
‒ Наиболее успешным было спаривание двух видов похожих динозавров, например, купологоловых и костеглавов, дети от которых рождались нечасто, но вряд ли были неслыханными, в то время как отношения острозуба и плоскозуба не имели ни одного успешного случая, за исключением летунов и летающих острозубов. Те немногие детёныши, которые доживали до взрослого возраста, обычно имели фенотип, чрезвычайно похожий на одного из родителей, в результате чего они интегрировались с его видом, их происхождение держалось в секрете, а если рождались детёныши, отдаленно напоминающие представителей другого вида, их обычно бросали, если не хуже. Так что исторически случаи успеха немногочисленны. Но в этом мире всё относительно. Случаев межвидовой дружбы до вас тоже было очень мало, не говоря уже о группе из пяти, позже семи, разных видов, включая даже острозуба и беззубого... Также существуют определенные факторы, которые могут... изменить процент успеха.
Литтлфут и Сэра удивленно посмотрели друг на друга. Они ожидали гораздо более ясного ответа, чем этот, даже от мистического Пестролицего, и то, что он был так загадочен, привлекло их внимание.
‒ Само собой, я уверен, что вы будете обеспокоены конечным благополучием ребенка, и, хотя я уже намекнул на это, теперь расскажу подробнее. Единственный наиболее вероятный исход для данного яйца ‒ это то, что оно не сможет развиваться из-за генетической нестабильности. А другие, хоть и вылупятся, но не смогут вырасти в здоровых, полноценных взрослых особей. Но многие динозавры откладывают яйца в кладки, и при большем количестве возможностей шансы на здоровое яйцо значительно возрастают. Стоит также отметить, что большинство таких случаев в прошлом были случайными беременностями, в отличие от настоящих пар, как вы, и, следовательно, не заботились о своих гнёздах и не включали в себя более одного эпизода консуммации.
Переведя дыхание, Нео продолжил:
‒ Хотя некоторые малыши не выживают, другие способны прожить здоровую жизнь и даже передать свои гены следующему поколению. Чаще всего детёныши, способные передать свои гены, сильно похожи на одного из родителей, но могут иметь незначительные черты другого, например, трёхрог с немного вытянутой шеей или длинношей с небольшими бугорками на голове. В этом примере преимущественно трёхрогий и преимущественно длинношей могут без проблем размножаться с трёхрогими и длинношеями, хотя есть небольшая вероятность появления необычного яйца в будущем. Например, детёныш с фенотипом длинношея может родиться от двух родителей-трёхрогих, если в его родословной есть длинношей ‒ таким образом, получится необычный пример длинношея с родителями-трёхрогими. И если учесть, что подобные попытки предпринимались нечасто, а вы пятеро ‒ первое объединённое стадо, кто знает, к чему могут привести эти возможности? Если скажу, будет неинтересно, верно?
И снова пауза, прежде чем Нео сказал:
‒ Ну, мне пора. Возможно, я рассказал вам слишком много, но как иначе вы могли бы получить базовое представление о возможностях и ограничениях размножения сауриан? Очевидно, что никто с узколобым мышлением и не надеется понять. Пока прощайте, ‒ загадочно сказал он и исчез.
Литтлфут и Сэра сидели на месте, всё ещё ошеломлённые неожиданным визитом, в их головах роились вопросы. Хотя вероятность того, что у них могут появиться дети, всё ещё казалась ничтожно малой, Пестролицый упорно не желал отметать такую возможность. Сам факт того, что они были вовсе не единственными, кто в своё время задумывался об этом, и подтверждение того, что успехи существовали, было больше, чем супруги ожидали. А вместе с этим пришёл и поток возможностей. Может ли быть так, что в будущем они станут биологическими родителями счастливых и здоровых детёнышей?
Но не успели супруги как следует обдумать эту идею, как пришло известие о смерти Старейшей, и Литтлфут с Сэрой провели остаток дня и весь следующий, посещая похороны, навещая Эли, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, и просто скорбя, особенно зная, что чувствует Эли. Их мысли были прерваны, когда они услышали шелест листьев, а затем к ним вошёл большой светло-голубой трехрогий.
‒ Вот ты где, ‒ сказал Монти Сэре, Литтлфут передвинулся, чтобы скрыть яйца из виду.
‒ Ты что здесь делаешь? ‒ подозрительно спросила Сэра. ‒ Откуда узнал, где мы живём?
‒ Твой отец, ‒ коротко и ясно ответил Монти. ‒ Ему нужно помочь приглядеть за Тришей и её друзьями.
‒ Ох, ладно, ‒ простонала Сэра, следуя за торозавром.
И вот Литтлфут остался один, но немногим после вернулась Энн и попросилась присмотреть за яйцами, так что длинношей был свободен и мог поискать друзей. Подняв голову над деревьями, он заметил Зубастика и Руби, распластавшихся на траве и удовлетворённо наблюдающих за заходящим Светлым Кругом.
‒ Привет, ребята, ‒ поприветствовал их длинношей.
‒ Привет, Литтлфут! ‒ ответил Зубастик. ‒ Как дела?
‒ Думаю, нормально, да и Сэра чувствует себя гораздо лучше. Она отправилась присмотреть за Тришей и её друзьями.
‒ Рад слышать, ‒ ответил тираннозавр. ‒ У нас с Руби всё в порядке, так ведь, Руби?
‒ Ага, ‒ ответила овираптор. ‒ Сегодня был печальный день, но теперь, когда мы увидели тебя, он стал гораздо менее печальным.
‒ Я рад, что Эли всё хорошо. Особенно, когда почуял, что она всё ещё гуляет с Шорти, ‒ нахально усмехнулся Зубастик, и все трое не сдержали смешок.
‒ Зубастик, а остальных чуешь? ‒ спросил Литтлфут.
Острозуб понюхал воздух.
‒ Петри и Гвидо у Миссис Летуньи, как и остальные летуны. А Спайк и Даки одни в их с Петри гнезде!
‒ Отлично. Может, сходим к ним? ‒ предложил Литтлфут.
Зубастик с Руби согласились, и вот втроём они пошли туда. Приблизившись, они обнаружили беседующих между собой зауролофа и стегозавра.
‒ Так ты провёл прошлый вечер с Софи? ‒ взволнованно спросила Даки, на что Спайк коротко кивнул. ‒ Спайк, я так рада за тебя, да-да-да! ‒ воскликнула она, крепко обнимая брата, тот радостно кивнул. ‒ Софи очень милая, да-да! Я уверена, ты будешь счастлив, да-да-да!
Спайк лизнул Даки, тут его взгляд упал на Литтлфута, Зубастика и Руби, шипохвост хрюкнул в знак приветствия.
‒ О, привет, Литтлфут, Зубастик, Руби! ‒ воскликнула зауролоф. ‒ Давайте к нам!
Они с радостью согласились, и вот все пятеро улеглись на траву.
‒ Как там Петри, Даки? ‒ с надеждой спросил длинношей.
‒ Думаю, ему уже лучше, ‒ ответила плавунья. ‒ Мы с ним всё обсудили, теперь он понимает, почему Сэра злится на его дядю. Да и вообще мы кое-что поняли о Птерано, ‒ вздохнула Даки. ‒ Мы думаем, что Птерано хороший внутри, но он совершает плохие поступки, когда думает о том, как улучшить стадо, да-да. И что он… не считает Мистера Толстоноса хорошим вожаком, поэтому хочет сам возглавить стадо, потому что боится, что отец Сэры получит эту должность. Не знаю, Литтлфут… Как думаешь, это имеет смысл?
‒ Думаю, ты в чём-то права, ‒ согласился Литтлфут. ‒ Птерано не в лучшей форме, когда думает о том, кто должен вести стадо, верно? И он был довольно груб с Мистером Трёхрогим. Но мне кажется… ‒ прервался он, прежде чем продолжить, ‒ и мой отец, и отец Сэры тоже беспокоятся за Мистера Толстоноса. Оба спрашивали меня, что я думаю о его руководстве, и, похоже, их оно не удовлетворяет. Да и друг о друге они не лучшего мнения, как вы заметили, после того, что наговорил Мистер Трёхрогий. А зная моих отца и зятя, не думаю, что они обрадуются, если Птерано встанет во главе.
‒ А как там Сэра? ‒ взволнованно спросила Даки. ‒ Где она?
‒ Она нянчится с Тришей и её друзьями, ‒ объяснил длинношей. ‒ Я пытался ей объяснить, что Птерано вёл себя так, потому что боится её отца… Только Сэра считает, что бояться нечего, потому что Мистер Трёхрогий научился на своих ошибках. И я её вроде как понимаю, но… не знаю, я не уверен, что он не совершит ещё одну большую ошибку, особенно теперь, когда его некому остановить.
‒ Это да, ‒ печально вздохнул Зубастик. ‒ Есть у него склонность пороть горячку.
‒ Он хочет как лучше, но получается как всегда, ‒ резонно подметила Руби.
‒ Я бы не хотела, чтобы он опять напортачил, нет-нет-нет, ‒ покачала головой Даки, Спайк хрюкнул в знак согласия.
‒ Ну, по крайней мере, на этот раз Петри не на стороне Птерано, ‒ радостно воскликнул Зубастик. ‒ Может, теперь он извинится.
‒ Да, но Петри бы не хотелось, чтоб Сэра или Шорти тыкали его лицом в грязь, нет-нет-нет, ‒ сказала Даки. ‒ А они точно скажут: «Я же тебе говорил/ла, что Птерано плохой», да-да.
‒ За Сэрой я присмотрю, ‒ сказал Литтлфут, а затем оптимистично добавил: ‒ Кто знает, может она ближе к тому, чтобы извиниться, чем мы думаем?
‒ С чего ты взял? ‒ спросила Руби, но тут раздался уж слишком знакомый гневный голосок.
‒ Лучше мне вернуться в гнездо, ‒ сказал Литтлфут. ‒ Скоро увидимся.
***
Оставив Литтлфута в их гнезде, Сэра последовала за Монти к спальному месту родителей. Вздохнув, трёхрогая спросила:
‒ И что Триша с её друзьями опять натворили?
Торозавр ответил не сразу, но по мере продвижения в какой-то момент обернулся и коротко сказал:
‒ Никого нянчить тебе не придётся.
‒ Чего? ‒ сконфузилась Сэра. ‒ В таком случае я возвращаюсь в гнездо, ‒ сердито сказала она, но Монти преградил ей путь.
‒ Пойдём, Сэра, ты нужна своему отцу!
‒ Зачем? Если я ему так нужна, чего же он сам за мной не пришёл? ‒ негодовала трёхрогая.
‒ Ну, он должен отреагировать на произошедшее на собрании, ‒ деловито ответил Монти. ‒ И ему нужно, чтобы рядом с ним присутствовала его семья. Поэтому Мистер Трёхрогий попросил меня привести тебя к нему. Прости, что пришлось тебя обмануть, но я не могу позволить твоему бойфренду узнать, что происходит.
Сэра фыркнула в ответ, но не могла позволить себе ввязываться в очередную ссору с отцом.
‒ Ладно, ‒ проворчала она, пока они шли отцовскому спальному месту.
Прибыв на место, Сэра не смогла сдержать вздоха. Собралась толпа, в основном трёхрогие из её предыдущего стада, которые стояли плотной толпой, возбуждённо переговариваясь друг с другом. Монти провел Сэру к скале, обращённой к толпе, рядом с Трией, которая пыталась, но не совсем удачно, скрыть страдальческое выражение на лице. Но прежде чем Сэра успела сказать мачехе хоть слово, толпа одобрительно загудела, трёхрогая посмотрела налево и увидела, как её отец поднимается на большую скалу прямо мимо них, гордо кивая в знак одобрения, прежде чем толпа затихла, чтобы дать ему возможность говорить.
‒ Спасибо, что собрались здесь, ‒ Мистер Трёхрогий решительно оглядел толпу, прежде чем продолжить: ‒ Присутствуя на последнем собрании стада, я уверен, что все вы видели разрушительный хаос, который пришёл в нашу любимую Долину. И никто не был так возмущен беспорядком, раздирающим сердце нашей Великой Долины, как я. Мы должны быть готовы, потому что среди нас есть опасности хуже, чем нападение острозубов, и мы должны искоренить их в зародыше. Сегодня я расскажу о том, что произошло на том собрании, о тех опасностях, с которыми мы столкнулись... И о том, куда нам двигаться дальше.
Наступила тишина, когда Мистер Трёхрогий поднял голову и гордо заявил:
‒ Как вы все знаете, на протяжении многих холодных пор я старался отдать все силы на защиту этой Долины. Я взял на себя обязанность не только воспитывать собственных дочерей, но и быть в центре всех решений, касающихся Великой Долины. Сражаясь вместе с бабушкой и дедушкой моего зятя и другими старшими членами Круга Старейшин, мы смогли защитить наш образ жизни в Великой Долине за те четырнадцать холодных пор, что я здесь нахожусь. Мы преодолели нехватку пищи и воды, времена нерешительности в стаде и, конечно же, отбивались от бесчисленных нападений острозубов, выходя из каждой битвы более сильными, чем прежде. Я горжусь этой историей лидерства и горжусь тем, что поддерживаю её.
Мистер Трёхрогий сделал внушительную паузу, и Сэра удивленно уставилась на отца. Обычно он говорил кратко и по существу, внезапная помпезная многословность показалась ей странной. Словно он ни одну холодную пору репетировал эту речь.
‒ Мы добились впечатляющего наследия в Великой долине. Но теперь, после прискорбной кончины Длинношеев, настало время для новой расплаты. Будучи самым доверенным советником Дедушки Длинношея, я, как никто другой, видел, какое влияние он и его жена оказали на всех нас. Хотя мы можем не во всем соглашаться с Длинношеями, мы должны ценить, что их намерения всегда отвечали интересам Долины. В то время я считал это само собой разумеющимся, но теперь вижу, что этого так не хватает... Другим... ‒ глаза Топпса сузились, и он вызывающе посмотрел на толпу: ‒ Я, конечно же, имею в виду некоего жадного до власти летуна. Может, он и научился чему-то по-своему во время изгнания, но мы также знаем, что у него за плечами долгая история лжи, интриг и манипуляций. Как старейшин Долины вместе с Длинношеями, одним из последних наших совместных решений было разрешить Птерано вернуться в Долину, надеясь, что он, возможно, изменился. Но, к сожалению, его поведение на собрании ясно показывает, что он все тот же Птерано.
Топпс глубоко вздохнул, прежде чем зарычать:
‒ На этом собрании Птерано пробил новое дно. Он не только откровенно пренебрёг Толстоносом и бросил вызов моему допросу, но ещё попытался осквернить юного Монти своими обвинениями, а затем набросился на меня, без провокации опозорил, оклеветал мои действия и обвинил меня в том, что я узурпатор стада! Нарушив тем самым протокол и опозорив не только меня и Монти, но и всех нас, трёхрогих!
Многие в толпе начали мрачно переговариваться.
‒ Что бы вы ни думали обо мне, знайте, что я не терплю глупостей, и что посеешь, то пожнёшь. Вот что я вам скажу: я делал всё возможное, чтобы бороться за Великую Долину, а не за себя. Почему же за всё то время, что я служил под его началом, я не сделал ничего, чтобы подорвать способность Дедушки Длинношея руководить объединёнными стадами? Потому что заботился о благополучии Долины больше, чем о себе самом. Хотя да, бывало, что я вступал с ним в жаркие споры, я никогда не делал ничего, чтобы подорвать его лидерство. Вы не найдёте ни одного случая, чтобы я хоть в чём-то пренебрёг его авторитетом!
Сердце Сэры ушло в пятки, когда её отец снова праведно поднял голову в воздух, а толпа зароптала в знак согласия. Хотя никто из собравшихся, похоже, не помнил этого, она точно помнила, что отец в прошлом говорил Дедушке Длинношею...
‒ Нет уж! Им будет лучше последовать за мной.
‒ Я уже сыт по горло вашей позицией «Я выше ‒ значит лучше».
Сэра вспомнила, как она с Литтлфутом ссорилась как раз из-за того, что её отец оспаривал авторитет Дедушки Длинношея. Неужели её отец действительно не помнит, что произошло? Или, что еще хуже, он намеренно притворялся, что этого никогда не было? Это уж точно не было похоже на трёхрогого, которым она всегда гордилась за то, что он говорит всё как есть.
‒ И если вы не заметили, Мистер Толстонос сейчас вожак стада, ‒ продолжил Топпс. ‒ Хотя, будем честны, все мы знаем, что я был бы гораздо более сильным вожаком, чем он. Я более квалифицирован, чем кто-либо другой с моими холодными порами службы, я ни перед чем не пасую и всегда стою твёрдо. Не говоря уже о том, что я мог бы запросто надрать ему задницу, если б мы сражались за этот пост, ‒ ухмыльнулся он, вызвав смех у многих своих товарищей. ‒ Но почему я позволил ему взять верх? Потому что, повторюсь, я действовал в интересах Долины. Я знал, что, несмотря на то, что я сильный и способный лидер, есть те, кому я не нравлюсь, и что моё повышение вызовет обратную реакцию. И я знаю, что мой характер гораздо более прямой, чем у Длинношеих, и что к этому придётся привыкать другим. Я понял, что Толстонос может сменить Длинношеих гораздо мягче, поэтому отступил и позволил ему занять этот пост. Почему? Не потому, что мне так хотелось, а потому, что я считал, что это поможет сохранить Великую Долину. Особенно в мирное время, когда не должно быть больших конфликтов и когда сильный лидер не так важен.
Толпа, задававшаяся этим вопросом, понимающе зашумела, а Топпс продолжил:
‒ В отличие от Птерано, которому наплевать на интересы Долины и который заботится только о себе. В отличие от меня, Птерано жаждет унизить Толстоноса и сделает всё, чтобы подорвать его авторитет как вожака стада. Иначе зачем бы он так нагло разрушал планы Толстоноса на собрание и выдвигал подобные обвинения в мой адрес? Потому что он хочет отстранить Толстоноса от власти, чтобы потом самому её захватить. И он попытался меня оклеветать, потому что прекрасно знает, что я, возможно, как никто другой, сделаю всё возможное, чтобы остановить его.
Мистер Трёхрогий сделал паузу, прежде чем продолжить:
‒ Глупые идеи Птерано опасны и разорвут всю Долину на части. В прошлый раз его замыслы буквально убили всех, кто пошёл на поводу у его глупостей, не говоря уже о его дурацкой затее, из-за которой погибла моя жена... ‒ он сделал печальную паузу, прежде чем зарычать: ‒ Послушай меня, Птерано, мой долг ‒ остановить тебя, твоё безрассудство и твои безумные идеи, которые уничтожат Великую Долину как пить дать! Ты порочная, мерзкая, вероломная душа, и своими птичьими мозгами ты причинил слишком много вреда, поэтому я говорю: хватит!
Толпа одобрительно загудела, но что-то в поведении отца насторожило Сэру. Его глаза, обычно жёсткие и решительные, но в то же время ласковые и тёплые, превратились в узкие щели, а забота, которую она так хорошо знала, полностью исчезла, сменившись слепым гневом, яростью и местью. И что-то в его гневе было не так, как обычно. Вместо того чтобы казаться уверенным, уравновешенным и стабильным, почти наслаждаться дебатами, теперь Мистер Трёхрогий, казалось, с трудом дышал, выкрикивая нехарактерно длинные фразы. А поза его тела, обычно неизменная, выглядела так, словно им управлял инстинкт, как будто он вступил в смертельную схватку с острозубом...
Пытаясь восстановить дыхание, Топпс проворчал:
‒ И как будто одного Птерано было недостаточно, так у нас есть ещё один посетитель, который тоже замышляет захватить контроль над стадом!
Вслед за трёхрогим раздался ропот.
‒ О да, я не собираюсь оставлять этого плоскоголового без внимания. Позвольте мне начать с того, что Дедушка и Бабушка Длинношеи были, безусловно, благородными динозаврами, и я рад, что они передали свои ценности внуку, которого, вопреки словам Птерано, я с гордостью называю своим зятем. Но то же самое нельзя сказать о его родном отце. Вам может показаться, что он внушительный вожак стада: держится высоко и расхаживает так, будто владеет Великой Долиной. Но вот его поступки доказывают обратное. Он никудышный отец, который бросил свою жену и оставил её одну с ребёнком. А что еще хуже, по его халатности она была убита острозубом, и если бы не сильное лидерство, которое я привил своей дочери, сын, которого Брон так и не встретил, никогда бы не попал в Великую Долину.
Сэра не смогла сдержать шокированный вздох. После первого собрания стада клевета от отца в адрес Брона была ожидаема, но чего трёхрогая никак не ожидала, так это того, что её отец, всегда гордившийся своей прямотой, не один, а два целых раза нагло соврал. Несмотря на свою склонность к хвастовству, Сэра ни разу не записала себе в заслуги их успех путешествия в Долину. Это путешествие сбило с неё спесь и научило слишком многому о любви и дружбе, чтобы она могла когда-либо исказить правду. И она была встревожена тем, что вот он, её отец, омрачает этот поворотный момент.
‒ Задача отца ‒ защищать свою семью, и в этом отношении он потерпел полное фиаско. Предпринимал ли Брон какие-либо действия, чтобы найти своего осиротевшего сына? О нет, пройдёт ещё три холодных поры, прежде чем он наконец-то зачешется. Вместо этого он убегает от ответственности и создаёт стадо, чтобы потешить своё самолюбие. Как и Птерано, он просто одержим властью, ведь решил возглавить стадо не ради их блага, а из-за раздутого чувства собственной важности. И что ещё хуже, когда Брон и его сын, наконец, случайно встречаются, он не совершает благородного поступка, отказываясь от должности вожака стада, чтобы позаботиться о сыне. Любой из этих плоскоголовых мог возглавить стадо в Таинственной Дали, а у юного Литтлфута есть только один отец. Но можете ли вы догадаться, кого выбрал этот плоскоголовый? Правильно, он выбрал возможность похвастаться властью над стадом, а не заботу о собственном сыне, и это омерзительно. Неописуемо омерзительно. На самом деле, думаю, будет справедливо сказать, что я стал для юного Литтлфута большим отцом, чем его родной отец!
В то время как толпа горячо выражала своё согласие, у Сэры голова шла кругом, она пыталась уследить за тем, как много искажений изрыгает её отец. Он должен был знать, что Литтлфут и его отец, по крайней мере, любят друг друга, не так ли? И что Брон не мог править стадом только из-за своих эгоистичных желаний.
Мистер Трёхрогий сделал паузу, а затем сказал:
‒ Разве не забавно, что Брон появился без своего стада в аккурат, когда почили Длинношеи? Это не совпадение, скажу я вам. Он ждал, когда умрут его тесть и тёща, чтобы явиться сюда и захватить настоящий рай для травоядных. Даже сейчас он делает всё возможное, чтобы подготовиться к захвату. Вы видели, как он тайно переправил своё стадо в Долину, пытаясь интегрировать его в наше? Несомненно, сейчас он пытается захватить стадо Старейшей после её смерти. И хотя Брон всего лишь странник, чужак в нашей Долине, он продолжает пытаться влезть в дела стада, которые его не касаются, и почему? Всё просто: он организовывает переворот, чтобы захватить власть в Великой Долине. Ведь он, как и Птерано, тоже чувствует слабость Толстоноса и ждёт удобного случая, чтобы захватить Долину и установить диктатуру, при которой длинношеи будут править всеми остальными только потому, что они самые большие! О да! В Долине процветает господство длинношеих ‒ эта идея ужасна и должна быть пресечена любой ценой!
Сэра могла только покачать головой. Не мог же её отец, в самом деле, думать обо всей этой чепухе и заговорах? Но толпа бормотала и поглощала каждое его слово, а Мистер Трёхрогий не сводил с толпы своего твёрдого и решительного взгляда:
‒ Именно против этого мы и выступаем. Кто знает, как долго Толстонос сможет противостоять такому давлению, особенно если учесть, что и Крыломозглый, и Плоскоголовый ищут любую возможность захватить власть. Мы должны выстоять и сказать им, что не собираемся терпеть это. И если кто-то из них осмелится попытаться возглавить Великую Долину, пущай пеняет на себя!
Большая часть толпы заревела от восторга и стала возбужденно тесниться вокруг Мистера Трёхрогого, когда он спустился со скалы, на которой стоял. Сэра прекрасно слышала их реакцию.
‒ Вот это лидер!
‒ А он дело говорит!
‒ Почему Толстонос стал главным, а не он?
‒ Почему Длинношеи вообще получили власть? Он должен был возглавлять Долину всё это время!
И что ещё хуже, когда он стоял во весь рост, наслаждаясь восхищением своих сверстников, Сэра заметила, как на лице её отца появилась небольшая улыбка. Не та улыбка, которая была у него для неё, и от которой ей становилось тепло внутри, а чопорная, ледяная улыбка, исполненная самодовольства и жажды большего...
Улучив возможность, Сэра бросилась прочь. Что происходило с её отцом? Одно можно было сказать точно: никогда ещё она не боялась его так, как в этот момент. Нет, скорее, боялась
за него...
«Папочка... Надеюсь, с тобой все в порядке», ‒ подумала она, поспешно возвращаясь в безопасное гнездо.
***
‒ Сэра, что случилось? ‒ спросил её Литтлфут, когда она вернулась в гнездо, сердито пыхтя.
Трёхрогая долго не могла привести дыхание в норму, даже когда легла на землю. Длинношей ободряюще обхватил её спину передней лапой и нежно сказал:
‒ Всё хорошо, Сэра. Обещаю, я буду с тобой, что бы там ни случилось.
Трёхрогая кивнула, диву даваясь тому, насколько сильно она потеряла дар речи. Литтлфут терпеливо ждал, но видя, что супруга двух слов связать не может, решил задать вопрос:
‒ Я так понимаю, твоему отцу вовсе не нужно было помогать присматривать за Тришей, верно?
Та покачала головой:
‒ Литтлфут, обещай мне, что ничего не скажешь своему отцу! Я серьёзно!
‒ Обещаю, мой рот на замке, ‒ твёрдо сказал длинношей.
Слова дались Сэре нелегко, ведь сказать это означало предать её отца, не говоря уже о том, что это выставит напоказ, насколько уязвима её гордость за него. Но всё же трёхрогая сглотнула и сказала:
‒ Мой папа обезумел!
‒ Из-за чего на этот раз? ‒ в неведении спросил Литтлфут, но в ответ получил лишь фырканье.
‒ Нет, не от злости обезумел… В смысле: он умом тронулся! Ты бы слышал, какие речи он толкал!
Литтлфут в немом шоке слушал, как Сэра пересказала ему всю тираду.
‒ Но… зачем он так говорил?! Мой отец не такой! ‒ закричал длинношей.
‒ Я знаю! ‒ ответила трёхрогая. ‒ Но мне показалось, что мой папа сказал бы всё, что угодно, лишь бы напакостить твоему! И что самое страшное ‒ я думаю, он действительно верит во всю ту чушь, которую наговорил! Потому что единственный раз, когда я видела, чтобы он так злился, это когда кому-то, кого он любит, угрожают!
‒ Да, но мой папа не угрожает никому из вашей семьи, ‒ озадаченно сказал Литтлфут. ‒ Но, может быть... Долине.
‒ Что?
‒ Похоже, твой отец боится за Долину и считает, что только он один может защитить её от моего отца и Птерано, ‒ задумчиво произнес Литтлфут. ‒ Его страх управляет им и заставляет так себя вести.
‒ Могу сказать точно, что такими темпами защищаться он будет только от самого себя, ‒ возмущенно произнесла Сэра и покачала головой. ‒ Я не могу этого сказать Отцу, но… кажется, вся эта тема с вожаком стада вскружила ему голову. И судя по тому, как он себя ведёт, ему ни за что на свете самому не возглавить Великую Долину… Да, я сказала это вслух. ‒ последнее было сказано непреклонно.
Литтлфут лизнул любимую в щёку.
‒ И что мне теперь делать? ‒ вздохнула она. ‒ Я не могу позволить Папе пройти через это… Но и предать его тоже не могу!
‒ А может… Может, тебе и не придётся, ‒ задумчиво пробормотал длинношей. ‒ Ты ведь знаешь, что твой отец теперь мой тесть, так?
‒ И что?
‒ Это также значит, что мой отец теперь твой свёкр, ‒ то есть, тоже твоя семья. Таким образом, ты окажешься…
‒ Между двумя членами семьи, ‒ понимающе произнесла Сэра, затем покачала головой. ‒ Не думаю, что Папу это убедит.
‒ С моим отцом я поступлю также, ‒ твёрдо сказал Литтлфут. ‒ Не думаю, что ему следует возглавлять стадо. В одном твой отец прав: он никого не знает в Великой Долине, да и того, как мы живём. Но я слишком сильно люблю отца, чтобы говорить ему об этом. Поэтому, если он спросит, я буду ссылаться на то, что твой отец ‒ мой тесть, поэтому я не вмешиваюсь. Так что, если мы оба будем придерживаться этой версии и прикрывать друг друга… то, быть может, нам удастся вместе выпутаться из этой переделки.
‒ Если бы всё было так просто, ‒ вздохнула Сэра. ‒ Но, думаю, это лучше, чем ничего.
И супруги прижались друг к другу, отчаянно надеясь на лучшее для тех, кого они знали и любили, пока ночное светило отбрасывало на них свои лучи.
