Вечный школьник.

Гон свисал с дивана и со скукой листал каналы на телевизоре. Ему было скучно, грустно и обидно. Очередное его письмо, на которое вообще-то он и не ожидал получить ответа, было проигнорировано в лучших традициях его брата. Как он может игнорировать его? Его брата. От возмущения Гон подскочил с дивана и несколько раз глубоко вдохнул. Он точно не придёт. Было липкое ощущение того, что он решил обрубить все связи, что его сковывали и стал свободен. Свободен душой. Откинув моральный долг, он остался один, как и тогда, когда он просил оставить его и дать ему спокойно смотреть на звёзды. Киллуа заметил очевидную перемену в настроении своего лучшего друга. Рассеянный, неуклюжий и угрюмый — это Гон последнюю неделю. Он пару раз хотел поговорить про это, но по какой-то причине лезть не стал. Мелькала мысль, что в дела чужой семьи не лезут. Причина беспокойства Гона — человек. Это было понятно, ибо Гон шептал иногда про «бессовестный и безразличный» юношу, который не отвечает. Это семья. За чужого человека никто так убиваться не станет. — Ты продолжишь ворчать как старый дед или мы с тобой поиграем? Гон повернул голову и посмотрел на Киллуа. — Если тебя что-то тревожит. — Нет, — перебил Гон его делая всем известный жест «ничего» и глуповато улыбаясь. — А, тогда идём играть. * Примерно пару тысяч километров на север * — Прости~ Кухонный нож быстро и очень мягко вошёл в грудь мужчины несколько раз. Тело повалилось на землю, а убийца, сев на живот трупа, нанёс ещё несколько колющих ударов куда пришлось. Крови натекло прилично. Все сапоги, рукава и даже рубашка под плащом, всё было заляпано красной, вонючей жидкостью. — Четвёртый, — до носа «четвёртого» донёсся запах табака и нравоучений. — Не мне учить тебя как делать работу, но ты уже слишком перестарался. — Пя-тый, — пропел юноша, выгибаясь в спине и перекидываясь так, чтобы посмотреть на него через спину. Выглядело жутко. — Он убегал от меня, — произнёс он, прикоснувшись щёки окровавленным пальцем, — я решил его догнать. Пятый вздохнул и сделал затяжку. — Труп то зачем терзать? Он-то всё равно ничего уже не чувствует. Хочешь мучать жертву — не убивай её с одного удара. Парень слез с бедолаги и начал отряхивать костюм. — Тут всё отмывать нужно. — Да и сам я вижу, — грустно улыбнулся мальчик и, уперев руки в бока, посмотрел в глаза Пятого. Мужчина уничтожил окурок, взял труп и понёс его из леса. — Уберись тут. — Есть, сэр! — весело крикнул мальчик и поправил кепку с козырьком. *** Худой, мертвецки бледный, с явно выделяющимися на этом фоне синюшными венами, которые из-за комплекции тела можно было посчитать, с сетью шрамов на спине разной степени тяжести и редкими, но выделяющимися мышцами — таким видел Четвёртого Пятый сейчас, когда тот сидел в одиних только шортах и напевая под нос какую-то песню, стирал в ручье свою одежду. Мужчина соорудил костёр, приготовил спальное место, сообразил им поесть. Жаловаться ему не было необходимости. Мальчишка с радостью исполнял любой приказ, а охоту он выполнял всегда и за себя и за напарника. Правда он был малость странный, но как говорится дарённому коню. — Ей, пацан, — прикрикнул мужчина и дождавшись того, что мальчишка посмотрит на него, продолжил, — ты или пой громко, чтобы я тоже слышал, или не пой вообще. Парень улыбнулся обнажив зубы и запел сильнее. — Жертвы страдают. День упорно двигался к завершению. В лесу темнеть начинает рано, а поэтому, через час Сузуки — настоящее имя пятого и Эмма — как просил себя называть четвёртый в группе «Легенд», сидели около костра. Сузуки снял с себя плащ из тонкой шерсти, (подобный был и у Эммы, но он его замарал, а теперь и постирал) оставшись в одной только рубашке, отдал его голому мальчику. — Эмма, — обратился он, кидая в костёр ветку. Мальчик оторвался от заточки ножа и с интересом посмотрел на напарника. — Ты же получил письмо? Кивок. — Ты ответил на него? Отрицательный кивок. — Эмма! Эмма дёрнулся и сорвавшийся нож прошёлся по ладони. По бледной коже поползла рана. Мальчик сделал «лодочку» из ладони и в углубление стала собираться кровь. — Ну ты и больной, — произнёс Сузуки, копошась в сумке. Минуты через две боковым зрением он заметил, что Эмма сначала понюхал жидкость в ладони, а потом пожав плечами выпил её. — Иди сюда, — поманил мальчишку пальцем и взяв его руку начал её бинтовать. — Почему ты не ответил на письмо? — Там содержится призыв меня к себе… — И ты конечно не пойдёшь? — Пойду. Повисло молчание. — Пойдёшь? Эмма, — мужчина опустил его руку и проверил температуру. — Температура нормальная относительно тебя. Мальчик размял запястье и обиженно посмотрел на пятого. — Обидно, когда тебя за ребёнка принимают! — Я обращаюсь к тебе так, как ведёшь себя ты, а ты ведёшь себя как ребёнок. — Но ты ведь меня всё равно любишь, правда? — промурлыкал мальчик на ухо, внезапно появившись за спиной и зависнув в воздухе. — Тебя все «Легенды» любят, маньяк малолетка. — Я предпочитаю «вечный школьник», но и твоя интерпретация мне нравится. Они замолчали. Сузуки был слишком занят курением, а мальчик созерцанием крон деревьев. Ему по душе больше звёзды, но и листья за терапию тоже сходят. — Значит, — произнёс мужчина, отшвырнула окурок в огонь, — ты возьмёшь отпуск. Я сам могу подойти к главе, а ты можешь двигать отсюда завтра утром. Жалование тебе я отправлю на карту. Пойдёшь на юг — выйдешь к городу Мари. Сядь на поезд. За шесть часов доберёшься до нужного места. — Ты читал письмо? — Я предсказал. Твой брат даже заплатил чтобы тебе его прям в руки доставили. С тебя взяли расписку? Кивок. — Отлично. Можешь и просто добраться своими силами. Это конечно быстрее, но ты не выглядишь полным сил… — Эй! — крикнул пацан вскакивая. — Я полон сил и энергии. Я доберусь до Небесной арены за шесть часов! Я вообще могу откликнуться на своё имя и перенести себя на маяк! Правда нужно использовать настоящее имя… но я могу! Кричал мальчик активно размахивая руками. — А ты говоришь, что не ребёнок. Некоторое время Эмма ещё бесился, кидал сырые палки в костёр чтобы они трещали, кидался косточками в Сузуки, но не встретив активного сопротивления его действиям он улёгся спать. Сначала долго лежал неподвижно, потом начал крутится за что получил от мужчины, который пытался спать и вскоре заснул. Ночь была холодная. Эмма слышал как Сузуки пару раз кашлянул, когда шёл подбрасывать дрова в костёр. «Курильщик чёртов! А ведь плащ мне отдал. Он же понимает, что я от холода не умру? А вот он вполне может» Совесть — редкий товарищ, что почти забыл про юношу, но временами просыпается отголосками прошлых эмоций и подавленных чувств. Половину ночи парень ворочался, а стоило только появиться первым лучам солнца, исчез. Через четыре часа проснётся Сузуки и удивлённо поймёт, что большую часть ночи спал под собственным плащом. — Значит спал голым, — подумал он, поглядывая на записку. «Ушёл. Загляну сначала в штаб. К вечеру буду на Небесной. Оттуда напишу. Четвёртый.» — Какой молодец. Ни единой ошибки. *** На тот момент, когда Пятый проснулся, Четвертый был уже в штабе. Он лихо перескакивал через ступеньки, держась одной рукой для верности за перила. В штабе на данный момент людей было мало. Может из-за того, что было ранее утро, а может все были на заданиях, не важно. Легенды. Так называлась его команда. Каждый значимый человек для «гильдии» — Номер. Как вы уже наверное поняли, дорогие читатели, Эмма был номером четыре, что и дало возможность называть его Четвёртым на миссиях. Каждый Номер обладал своим предсказанием или легендой. Отсюда и пошло название организации, а порядок его легенды в книге равен его порядковому номеру начиная с нуля и заканчивая семёркой. Семёрка имеет библейское значение. Так им объясняли причину нахождения в их группе всего восьми человек. Но на эти восемь людей работает ещё восемь штабов. Начиная с докторов и заканчивая военной полицией. Каждый номер отвечал за своё подразделение и принимал наказание если его штаб совершит некую оплошность. Не стоит говорить, что штаб военной полиции, за которую был в ответе Эмма, был самым дисциплинированным и зашуганным одновременно. Вроде это и хорошо, а вроде и нет. Эмма малость не любил нести ответственность за что-либо, а поэтому выдрессировал пятьдесят человек. Поднявшись по лестнице, (лифты он духовно не переваривал) парень завернул за угол, и пройдя около десяти метров, остановился. Легенда номер Ноль — Падший Бог. Являлся одним из легенд, но по обстоятельствам был вынужден взять руководство сборищем нелюдей. — Гла-ва, — по слогам пропел мальчик, стукнув три раза в дверь. — Заходи, малой. Эмма толкнул дверь от себя и, улыбнувшись самой широкой, что у него была, улыбкой, снял головной убор, приложил его к груди и поклонился. Дождавшись довольного смеха он, окинув убранство комнаты ехидным взглядом, прикрыл дверь, подтянул к себе стул и сел напротив. — Миссия комплит! Цель устранена. Пятый вернётся часов через пять. Старик погладил рукой свою бородку и довольно улыбнулся. — Это всё, молодой человек? -Я отправлюсь по делам, — произнёс он качаясь на стуле. Точка невозврата. — А-ай! Он валялся на полу схватившись за голову. Под пальцами крови не ощущалась, но чувство потери последних мозгов присутствовало. — Не валяй дурака, Эмма, — обратился седовласый. Мальчик расстроенно посмотрел на главу. — Будь осторожен. Не вляпайся в неприятности. Не вступай в сражения. — Я иду на Небесную арену, — наигранно возмущённо надулся мальчик. — Как я могу не вступать в бой? — Не превращай тогда противника в лего. Кому-то это приходится убирать. — Замётано, старик, — кричал это пацан удаляясь. — Легенда номер четыре — Легенда о… — Господин Нулевой. — А? Вторая, проходи. Вторая подняла стул, тяжело вздохнула. — Эмма? — Он самый.