Enervate

Пять лет спустя.

      - Мама, а папа скоро вернется? – кудрявый мальчишка лет двенадцати свисал с лестничных перил и разговаривал с матерью, которая практиковалась в оригами.       - Он и дядя Мартин вот-вот приедут, - не отвлекаясь от дела, сказала Агата.       - Почему тебе не нравится дядя Мартин? – спросил Аксель. Он знал, что его мама и любимый дядя не ладили друг с другом и часто спорили, - Он очень классный! Он умеет играть в футбол, играет со мной в приставку, а еще он очень умный! Почти как дядя Серхио.       - Твой дядя Мартин – сексист, - тихо проговорила Агата. Для ее сына Мартин был кумиром и его не волновали никакие его минусы.       - А что такое – сексист? – заинтересовано спросил мальчик.       - У Мартина и спросишь, - Агата поспешила сменить тему, - Вы о чем-то договорились с папой, Аксель?       - Он обещал поиграть со мной в приставку сегодня, - немного обиженно ответил мальчик.       - Не расстраивайся, если папа пообещал, то он выполнит свое обещание, - ответила женщина, поворачиваясь к сыну, и услышала шум у входной двери, - Кажется, они приехали.       Мальчик убежал к двери, за ним не спеша шла Агата. Когда она вышла в коридор, то увидела Мартина, который крутил вокруг себя визжащего от радости Акселя. За ними стоял смеющийся Андрес, тяжело опирающийся на трость.       После того ограбления Андрес все-таки прошел лечение. На удивление, все прошло успешно, болезнь отступила, но последствия все-таки остались: правая нога Андреса была очень слаба и ему приходилось пользоваться тростью. В остальном же врачи пророчили долгую, пусть и не особо активную жизнь.       Агата подошла к мужу и поцеловала того в щеку.       - Привет, дорогой, - прошептала она и повернулась к Беротте, - Все еще жив, Мартин?       - Твоими молитвами, золотце, - съязвил мужчина и потащил смеющегося Акселя в глубь дома.       - Как там Чести? – спросил Андрес у жены.       - Уже лучше. Увидит тебя, так и вовсе забудет обо всех болезнях.       Манчестер, она же – Чести, - трехлетняя дочь Агаты и Андреса. Ее назвали в честь города по традиции, которая зародилась в их странной семье. Цинциннати – сын Моники и Денвера, Верона и Валенсия – двойняшки Серхио и Ракель, София – новорожденная дочка Рио и Токио. Во всей этой компании Аксель всегда чувствовал себя обделенным и поэтому иногда просил называть его Амстердамом.       Эти пять лет были самые счастливые в их жизнях. Никого не поймали, никто не умер и все общались друг с другом, временами приезжая в гости. Пожалуй, стоило пройти тот ад, чтобы сейчас жить в самом настоящем раю.       - Дядя Мартин, - спросил Аксель, когда Беротте уже затащил мальчишку в его комнату на втором этаже, - а кто такой – сексист?       - Откуда ты узнал это слово? – спросил Мартин, уже зная ответ.       - Мама говорит, что ты – сексист.       - Сексист, Аксель, - это очень хороший, умный и прекрасный человек, - с серьезным видом объяснил Мартин.       - Класс! Мама, - громко крикнул мальчик в сторону зашедших родителей, - Я тоже буду сексистом, как дядя Мартин.       Комната наполнилась мужским смехом и женскими возгласами возмущения, а Аксель переводил взгляд с одного взрослого на другого и искренне не понимал, чего такого смешного он сказал.