"Есть такая сила, такая сила, Которая нас тащит вверх И где нас эта сила только не носила По стратосферам вдали от всех" Ундервуд — «Под острым углом»
Экран рабочего телефона Гая засветился вызовом с незнакомого номера, что вызвало некоторое удивление, те немногие, кто знал этот номер не склонны были передавать чужие контактные данные посторонним без предупреждения. — Да? — Надо же, — голос Джонни отозвался иррациональной тревогой. — Действительно дозвонился. А что, у тебя никакая машинка не искажает твой настоящий номер? Гай мог бы многое на этот счёт ответить, начиная с того, что в случае Джонни ему бы никакая машинка не помогла: если подопечный хочет связаться со своим ангелом — он свяжется. Желаемый результат ему никто по итогу не гарантирует, это верно, но связаться он так или иначе сможет, вне зависимости от желания и планов ангела. «Какие у тебя вообще ещё планы могут быть?» — как-то риторически заметил Падре, и Гай не стал объяснять, что, во-первых, он придерживается того мнения, что чем меньше его участие в судьбе человека (если не считать мотивационно-направляющих пинков) — тем лучше, тем более что на Джонни всегда можно положиться, он всё сделает правильно, и каждый, абсолютно каждый его поступок — будет только его заслугой. В тройне более ценной, чем если бы Гай под руку вечно что-то подсказывал. Во-вторых, ему было интересно в мире людей. Не то чтобы всё нравилось, тем более там, куда его отправили, но всё-таки это было интересно. — И я рад тебя слышать, — тем не менее, ему даже душой кривить не пришлось, чтобы ответить, хотя это, наверняка, прозвучало как насмешка. — И что тебе надо? — С чего ты взял, что мне что-то нужно? — вполне искренне удивился Джонни, заставив Гая прекратить тянуться к архиву последних событий его жизни. — А на кой ты мне тогда звонишь? — Тут на станции ремонт, делать нечего, и я решил, если ты, мудак… — Спасибо. — Не за что, так вот, если ты можешь мне просто так, без предупреждения и объяснений звонить, то почему бы не поддержать эту традицию, верно? Не чужие, вроде как, друг другу люди. Как зуб, не болит? Гай развернулся посреди коридора и направился обратно к себе в кабинет: он был ближе, чем комната, и его точно так же можно было запереть за собой на ключ, чтобы никто не мешал. «Ты даже не представляешь, насколько не чужие», — мелькнула почти шуточная мысль в голове. Интересно, какое у Джонни было бы выражение лица, узнай он правду? — Спасибо за заботу, не беспокойся об этом. Порой зуб ныл, когда у подопечного случались проблемы (не какие-нибудь мелкие, а или он в мелихрюндию впадать начинал почему-то, или слишком долго злился, никак не остывая), пока у всех нормальных ангелов за связь отвечали крылья (это было так естественно), у них с Джонни всё было не как у людей, даже не как у ангелов, впрочем, про зубную связь Гай и у демонов не слышал. Вероятно, это потому что только Гай додумался с подопечным подраться. Зато какой результат интересный получается! — Значит, болит. — Значит, ты всё-таки обо мне беспокоишься? Можешь покаяться, я послушаю, мне интересно. — А послать тебя можно? — Ну, если ты только ради этого звонил, то тебе всё можно, с такого-то расстояния. — Ты сейчас намекаешь, что при личной встречи, я не рискну? — А ты планируешь встречу? Когда? Где? Может, с моим участием получится успешнее? Джонни, где-то далеко-далеко, закатил глаза: — У тебя просто талант бесить окружающих. — Вообще-то, большинство считает меня достаточно приятным человеком, — заметил Гай. — Как у них это получается? Гай пожал плечами, уверенный, что Джонни, даже не видя его, угадает этот жест через расстояние так же, как это делал он сам. — А зачем им видеть больше? Все люди ценны, и за остальными тоже есть кому присмотреть, и Гай не пренебрегал важностью чужой работы, но… Ну, она его просто не касалась, и плевать он хотел, да. «Равнодушие — хуже зла», — говорил Падре, Гай соглашался и предлагал компромиссный вариант, что он просто очень сосредоточен на своей работе. Предшественник закатывал глаза, ворча что-то про то, что ему доверили присматривать за человеческой душой, а не работу дали, но уходил. В конце концов, Джонни действительно отлично справлялся и сам, так зачем лишний раз докучать? Возможно, для того, чтоб подопечный не стал докучать сам, но Гая даже веселила сложившаяся ситуация и то, что Джонни каким-то загадочным логическим путём пришёл к мысли о том, чтобы позвонить не самому приятному знакомому. — Оу, это комплимент? — Это констатация факта, Джонни. Не больше и не меньше. «Я мог бы сказать, что ты самый важный человек в моей жизни, и это было бы настолько правдой, что неизменно превратилось бы в ложь. Даже уточнение про «сейчас» ситуацию бы не спасало». — Ага, — беспечно согласились на другом конце связи. — Как семья? — Твоими молитвами, Джонни, прекрасно. — А коллеги? — Твоими же молитвами уже не настолько. — А сам как? — Помолиться за меня хочешь? — едко уточнил Гай, стараясь уйти от скользкой темы. — Иди ты! — Я уже почти дошёл, — признался Гай, закрывая за собой дверь и подходя к креслу. — Так где ты, говоришь, застрял? Гай постучал в корабль, как в обычную дверь, но, право слово, у него не было никаких сомнений, что Джонни его услышит. Уж кто-кто, а они друг до друга могли достучаться без проблем, главное по достижению этого пункта сегодня не перейти по привычке сразу к драке. Были у него опасения, что начальство при всех своих кротости, снисходительности и милосердии, не оценит подобного рецидива. Тем более, что он не человек, с чего бы тратить эти добродетели на него? — Кто там ло… о! — Джонни пару раз моргнул, разглядывая его с головы до ног и, кажется, надеясь, что это ему с пьяных глаз привиделось. Версия была бы хорошая, да только глаза трезвые, как стёклышки. И подопечный, наверняка, тоже отлично это понимал. — Ты что здесь забыл? — Ну, ты же так скучал, — протянул Гай, всовывая в рефлекторно (жест защиты) выставленную вперёд руку бутылку вина, одновременно с тем вталкивая и самого Джонни вовнутрь его корабля и шагая следом. Не ждать же приглашения. Он дождётся, несомненно. — Я решил, что почему бы и не встретиться со старым знакомым, вспомнить беззаботную студенческую юность, — особенно у него, да, три работы и больной на всю голову подопечный. — Опять же разнообразить общение человеком, который не пытается поиметь меня на десяток-другой миллиардов, и которого я не буду пытаться, в связи с отсутствием этих самых миллиардов и в более скромном количестве… — Спасибо, что не стал говорить о своём фальшивом благородстве. — Что ты, Джонни, я тебе никогда не вру, — всё столь же чистосердечно и насмешливо признался Гай, оглядываясь по сторонам. — У тебя тут мило. — Было. — До моего появления? — Ты бываешь поразительно догадлив. — То, что навигатор из меня не получился, не говорит о том, что я дурак. — В самом деле? — Я же выжил, — это почти шутка. Почти. Джонни смотрел на него неотрывно несколько секунд, а потом, качнув голово, отвернулся и пошёл вглубь корабля: — Дверь за собой закрой. Гость незваный. «С этим я мог бы поспорить, Джонни, — дверь слушается легко, ластясь к ладони, как живая. Удивительно сколько сил было вложено в корабль, сколько… души. И это не прошло даром, конечно, неуловимая тень псевдо-жизни пропитала металлические стены, текла по проводам, как кровь. Эта жизнь опознавала истинную суть Гая гораздо точнее и лучше, чем её хозяин, но, к счастью, не могла своими наблюдениями поделиться. — Ты меня зачем-то звал, иначе бы не звонил. Вряд ли случилось что-то серьёзное, я бы почувствовал, буквально: физически. И даже небезболезненно. Но ты меня позвал, впервые с нашего знакомства». — Ты как здесь вообще оказался? — Был недалеко, решил зайти, раз такое дело. — Офигеть совпадения, застрять с тобой на одной станции. Опять. Гай задумчиво качнулся с мысков на пятки, размышляя о том, насколько плохой идеей будет… А, да ну их всех к демонам, пусть конкуренты разбираются, их даже не жалко. У него все идеи общения с подопечным были «плохими», но результат ведь ничего так был. Всем нравился. А методы Гая — нет. Где логика в служебках начальства? — На соседней. Джонни удивлённо обернулся и Гай почувствовал, как широко улыбается. Так же, как получилось тогда, за две секунды до того, как ему выбили зуб. — На соседней станции, Джонни. — Ты больной. — Я просто могу себе это позволить, — то ли возразил, то ли согласился Гай. — У тебя, кстати, есть во что разлить? Джонни мстительно поставил на стол две чашки, хотя Гай был уверен, что у него была и более подходящая посуда: в чём, в чём, а в удовольствии от жизни Рейкер, во-первых, понимал толк, во-вторых, не видел причин себе отказывать. — Мило, — не стал спорить Гай и подцепил свою за ручку, предлагая чокнуться. — Твоё здоровье. «Удачи не желаю. С удачей у тебя как было, так и будет сложно, а вот силы на то, чтоб пережить её последствия тебе ещё пригодятся». Джонни кивнул со странным, немного неуверенным выражением на лице, как будто он никак не ожидал того, что будет желать ему здоровья. Впрочем, Гай был уверен, у Джонни будет ещё сотня поводов удивиться за этот вечер, и десяток причин дать ему в зубы — наверняка. Самое удивительное в визите Гая было то, решил Джон, закрывая за ненормальным корпорантом дверь, что они действительно весь вечер вспоминали Академию. И, пожалуй, сейчас, без попыток выяснить кто тогда был круче (и так понятно — кто; причём обоим, причём у обоих прямо противоположное мнение, но они научились его не озвучивать), а в формате обмена впечатлениями с разных сторон (почти баррикад, но всё-таки: условий и целей) это было действительно забавно. По крайней мере, Гая привёл в восторг рассказ об ответственном отношению к графику сна и приёма пищи, а сам Джон вполне искренне посмеялся над трагикомедией «совмести обучение навигации и изучение учебников экономики без помощи профильных педагогов». Где-то спустя час, когда они выпили половину первой кружки (к концу вечера они еле-еле допили их до дна, но ощущение опьянения всё равно гуляло по телу искристой расслабленностью и лёгкостью), Гай стащил с себя пиджак, оставшись только в рубашке и жилетке, и умудряясь выглядеть в этом наряде, стыдно сказать, неприлично, хотя это явно не то, что стоит думать о мужчине. И об откровенном (вот просто: блядь!) голубом узоре вен на обнажившихся запястьях, когда Челленджер закатал свою пижонскую белую рубашку, на которых взгляд Джона просто застрял. Настолько, что он даже на «Джонни» перестал не то что огрызаться — дёргаться. «Валить отсюда, — сам себе сказал он. — Просто валить отсюда нахрен, в местной вентиляции что-то распыляют, и мои фильтры — не справляются». Проблема была в том, что он застрял тут ещё на полтора суток. Вопрос: придёт ли Челленджер завтра, чтоб допить своё вино?Застрял
4 октября 2020 г. в 13:37