Разговор.

Инк делал обход. Уже вечер, даже близится ночь, в Оутертейле. Некоторые острова здесь ночью завораживали, хотя разницы между днём было немного, кроме понимания. И эта АУ ни разу не была разрушена, что чудесно. Хранитель действительно не хотел снова восстанавливать по кусочкам вселенную после неизвестного разрушителя. В любом случае присел на слегка влажную траву, косо поглядывая на шалашик, построенный явно не кем-то из жителей. Всё время, когда Инк спрашивал у Оутера, что ж за загадочный такой монстр — местный Санс отнекивался, говорил о срочных и неотложных делах и бежал от ответа любыми другими способами. Это огорчало. Пока художник с утра не забывал всё, как оно и бывает обычно. Стоп. В этом супер-мега-ультра-кибер таинственном шалаше кто-то находился. Шуршание тихое максимально, на фоне колыханий травы. Но слух защитника всегда был острым, потому Инк подорвался. Чуть ли не отхлебнул жёлтой краски, и в эйфории побежал к самостройке. Тут же из шалаша донёсся недовольный возглас: — Опять ты?! — голос скелета, а это был именно скелет, глючный, постоянно «заедающий» и агрессивный. Завораживает. Художник стоял на одном месте, прокручивая всю эту эмоциональность. — Ну чё в дверях вста… — перед взором однозначно низкого хранителя мультивселенной предстал Санс выше обычного, чернокостный и лагающий. Красивый. Подбирая нужную форму, зрачки сменились раза два за секунду. — Ты кто?! — грубый, низкий голос с явной хрипотцой. Всё, Инк обиделся на то, что не имел такого роста, голоса и вообще всего. Шутка. — Привет! — эйфория давала о себе знать. Голос был таким громким, непринуждённым. Незнакомец обомлел. — Я Инк, защ… Не успел договорить. — Понял, Инк. Неважно, кто ты там, садись, — кивнул на кусок травы посередине, укрытый синим полотенцем. Там лежали всякие шоколадки и пиво. Крепкое, как понял звёздный, присев близ припасов и осмотрев бутылку. — А тебя как зовут? — глупый вопрос, какой глупый, глупый… Всех Сансов зовут Санс, как же это глупо. Скелет обернулся как раз в тот момент, когда Инк нализывался краски, чтобы ощутить хотя бы каплю стыда за свой тупой вопрос. — Эррор, — хотелось поблагодарить за отсутствие шуток. Но Эррор поглядывал очень уж красноречиво на краски, как будто хотел спросить, мол, ты звезданутый — гуашь жрать? В принципе, этот вопрос и огласил, добавляя кое-что уже интересное. — Ты пей, — кивнул на бутылку, лежащую рядом. — Кстати, за какой пустотой тебе пить гуашь? — Акрил, на минуточку. — Не суть важно, зачем? — перестал так сильно лагать как и голос, так и тело. Сам монстр выглядел вполне себе расслабленно. Видно, что уже налакался, только не краски, как в случае Инка, а десятипроцентного пива. — Ну, как бы так сказать, э… Короче… А, нет, длиннее… Ну…— такое заминание для хранителя мультивселенной далеко не привычное, но кажущееся в данный момент слишком родным. Как и мокрое тепло самостройки. — Не медли, радужный мудак, — спокойный и размеренный темп и тембр, но, звёзды… Прозвище было шикарным. Настолько, что этот самый мудак покраснел, позеленел, порозовел, сменил тысячу зрачков за секунду и резко стал максимально спокойным. — Мне для эмоций. — А, понимаю. Добро пожаловать в компанию психов, Инк, — выражение лица…нет, черепа…нет…неважно. Выражение лица глючного было неотразимым: устало-весёлая улыбка, мутный взгляд и неестественный румянец на скулах. Если так дальше пойдёт, художник добровольно выпьет всю существующую розовую краску на планете, чтобы прилипнуть к этому пьяному скелету. Засмотрелся. — Чел…че-е-ел, ты чего-о? — перед взором защитника была огромная, мать его, рука Эррора. Серьёзно, что это за лапы вообще… Как по тумблеру. Сперва сдержал рвотный позыв, потом, пустоту его, забыл тему разговора. Хотя бы запомнил, что собеседника зовут Эррор, и что этот Эррор пьян. — А о чём мы там с тобой говорили? — Инк честно пытался добродушно улыбнуться, но испаряющаяся с каждым вздохом краска давала возможность только на кривоватую пародию. Ответ убил. — У тебя ещё и башка дырявая, оказывается, — «заедающий» смешок. После которого хранитель мультивселенной услышал шумное приземление близ себя и ругань от того, что монстр сел прямо на бутылку. Хоть не на горлышко — момент утешающий. — Есть такое, — глянул на бутылку. Вспомнил, что разум мутнеть от алкоголя может, и это было хорошо. Отсутствие души не делало Инка полным инвалидом в плане мозгов, вау! — Можно? — Для тебя готовил, — звучало шуточно, но вся эта дружелюбная и весёлая атмосфера будто грохнулась. Сразу. Мокрое тепло казалось душнотой, расстояние почти в половину метра — на минуточку, почти в разных углах шалаша — тесным, а разговор бессмысленным. К чёрту весь этот негатив, пускай Найтмер поперхнётся. Откупоренная бутылка и первые глотков пять. Залпом. А ведь сегодня художник ничего не ел. Да, он в этом не нуждался, но запьянеть голод поможет знатно. — А кого ты ждал? — Инк не верил…нет, не хотел верить в то, что такой милаш может высосать две бутылки десятипроцентного пива. Хотя, возможно, скорее всего, он уже высосал. — Вообще, никого, — ответ снова убил. Серьёзно, такое солнышко и может столько выпить? Жалость практически натурально разъела рёбра защитника, пока по ним не разлилось разогревающее чувство…непонятно чего. В чём в чём, а в эмоциях и чувствах Инк не знал практически ничего. Кроме того, что есть двое, эмоции и чувства считывающие, один поглощающий и употребляющий в пищу, и один, стимулирующий эмоции и чувства красками. — Ох…— это было единственным и сильнодействующим на собеседника словом. Звуком. Пустота знает чем. В лице скелет переменился, из грустно-апатичного в какое-то супер волнительное. Как будто они сейчас сексом заниматься будут. Всё возможно. — Ты чего? Только не говори, что замертво падать будешь, — голос лагал. Сильно. Переживать за Эррора хотелось. Хотелось бояться за него, вместо него, или хотя бы вместе с ним. Пьяные бредни начинались слишком рано. — Всё в норме, Эррор! Честно! — отхлебнул синей. Перемешал на языке с остатками фиолетовой. В шалаше запахло новыми красками, насколько нелепо не звучал бы этот каламбур. К не для всех приятному запаху пива и спирта добавились запахи синтетики. — Фу, — и глючный идеально описывал этот смешанный запах в двух символах. — Может, выйдем? — с надеждой на согласие глянул на Эррора. И сжал в руке бутылку настолько, что фаланги захрустели. Не перелом, а было бы ожидаемо. Настолько громко, что от этого звука оба скелета дёрнулись. — Ага. На улице было воистину волшебно. Звёзды, трава, ветерок. Всё идеально вписывалось, пока эту гармонию-идиллию не нарушили двое вылезших из укрытия Сансов. Уселись, оперевшись о шалаш теперь, как о стену, спинами. Один поджал колени и хлебнул ещё горячительного напитка, второй согнул в колене лишь одну ногу, чтобы закинуть на неё руку. Выдохнул. Здесь неимоверно холодно, и пар изо рта чернокостного выходил постоянно. Да и после того, как бутылка была уже наполовину пуста, Инк выдохнул огромное облако этого самого пара в без того влажный воздух. Поёжился. — Слушай, а ты никогда не задумывался о смысле? — Эррор говорил настолько прямо, настолько пьяно и настолько спокойно, что сознание переворачивалось. — Смысле чего? — играть в дурака иногда весело. Тем более, художник уверен, что на него за эту безобидную шутку не нападут. Так и случилось. Всего лишь тяжкий вздох. — Ну, жизни там… Я не поэт вроде, не великий философ… — Но? — это было тем самым камнем преткновения. Они, казалось бы, были максимально непохожими с самого начала. Но, так же оказалось, что оба те ещё псевдофилософы. — Да, но. Знаешь, жизнь такая, типа…ужасная, — вдохнул, перевёл взгляд на дрожащего защитника. Чувствуется тяжесть. — Она суёт в нос всякие случаи, которые как бы показывают, говорят, мол, ты — ошибка, ты должен исчезнуть. Обоих передёрнуло чуть ли не в унисон. Они оба были ошибками, их обоих не должно быть вообще. Оба должны были сгинуть. И оба остались. Один разорвал душу, другой… — Да. А потом ты просыпаешься разбитым и неспособным нормально воспринимать себя, так ведь? — зажмурился, сжался всем телом. Неимоверно холодно для босых ног. — В точку, — ещё более тяжкий вздох. Глянув пару раз на хранителя мультивселенной, дрожащего от холода и на свою длиннющую в сравнении с ним куртку, быстро скинул с себя этот верхний элемент одежды. Вручил прямо на голову, усмехнувшись. — И чувствуем себя максимально неполноценными. — Как будто наброски, на годы оставленные создателями, — благодарно глянул и надел куртку, укутываясь и застёгивая максимально. Уже допил бутылку, алкоголь бил в сознание. — Как будто ошибка в коде, баг системы, ломающий всё к пустоте собачьей… Момент молчания. Тяжесть и напряжение давили, заставляли задыхаться. Никто не знал, с чего начать после такого интимного разговора. Пьяные бредни. — Какой твой любимый цвет? — сонный, но говорил Инк всё ещё усмешкой. Как резко они сменили направление. — Не знаю, — честно, искренне. Слишком открыто, как кажется. Инку слишком въелось, что этот скелет, скорее всего, замкнут. — А твой? — Да вот тоже выбрать не могу, слишком уж много прекрасного, — на последнее слово отреагировал глючный максимально…максимально: скривился и поджал одну руку к себе, мол, не прикасайся, я на тебя обиделся, и вообще, мы больше не дружим. — Ты любишь шоколад? — говоря это, как раз полез в самостройку, достал шоколад из… Андерфелла! С перцем! Тот самый! — Предпочитаю зефир. А ты любитель острого? — недвузначно кивнул на плитку и поставил бутылку рядом, укутавшись уже с головой в куртку как бабочка. — Наверное, — пожал плечами и дёрнулся. Наверное, ему тоже холодно. — А…э…аэ…аэ-аэ… — Говори, что хотел, — заявил твёрдо. Похоже, что Эррору не нравятся мямли или те, кто долго обдумывают свои слова. Нужно будет записать. — Я хотел предложить сидеть в одной куртке, — честно, и уже более, чем корректно составлено. Думать долго не пришлось, на самом деле. — Не, сиди один, — как-то отвёл взгляд, будто бы боясь показаться слабым. А почему, а зачем, а по какой причине. И как же это безумно мило выглядит. — Ладно, твоё дело, — наконец, из чёрно-синего кокона было слышно лишь бубнёж. Вот балбес, чес-слово. А потом этот Инк вырубился. Это было ожидаемо, судя по крепкости пива и количества выпитого. Литр, как-никак. А проснулся в том же шалаше, укрытый уже не чужой курткой, — на момент промелькнула мысль, что жаль, — а пледом. Тоже синим, даже того же оттенка. Невероятно. Был только один минус, и тот незначительный — голова болела адски. Молча влезший чернокостный кивнул, как бы приветствуя. Понял по одному только выражению лица, что всё плохо. Если б знал, что это не только от головной боли, то испугался бы, наверное. Пока отвернувшийся Эррор копошился в карманах куртки, художник быстро вылакал голубую краску вперемешку с жёлтой. Так, по приколу, решил лизнуть розовой, да только её не нашёл. Увидел протянутой вместе с пилюлей. Почему колба пуста наполовину. — Приятного аппетита, — болезненно и серьёзно сказал скелет, уставше глядя сверху вниз. Это явно не тот, кого видел защитник вечером, но даже таким этот Санс был совершенно уникален. Действительно красив. — Спасибо, — лизнул розовой под неодобрительный взгляд глючного и позавтракал анальгетиком. Не прошло и пары минут давящего молчания, как боль сняло. Зрачки успели сменить форму пару раз, и остановились на обычном. — А теперь — вали, — прохрипел, как будто ночью неистово орал. Вопросы насчёт розовой краски прибавлялись максимально быстро. Недружелюбный тон и такой же взгляд вполне себе здоровски выпроводили Инка, а тот присмотрелся к звёздному небу. Должно быть, сейчас раннее утро. Пришёл к себе, проблевался красками, быстро отхлебнул ещё и зашёл домой. На диване сидел Дрим. — О, вернулся! — радостный, как всегда. Не повезло, наверное, ему испытывать только позитив. — С кем был? — улыбнулся шире, когда почувствовал исходящий запах алкоголя и синтетики. А позже оглядел, заставив художника оглядеть себя самого. Так вот где побывал тюбик. Одежда была в каплях краски, а в органайзере колбочки Инк не обнаружил. Забыл у Эррора, нужно будет вернуться. — Я? С Эррором. В ответ молчание. Похоже, Дрима смутило имя этого Санса, пока он вновь не озарился улыбкой, как будто освещая всё вокруг. — Ладно, я тут с тобой поговорить хотел…