Преданность

Когда он впервые увидел его, захотелось спрятаться. Лю Цингэ тогда испугался собственных мыслей, как и громко стучащего сердца, которое, казалось, в любой момент выпрыгнет из груди. Он сам не знал, почему так отреагировал. Звук этого голоса всегда выбивает его из равновесия. Сестра тогда сказала, что он влюбился, и пыталась выпытать его «избранницу». Лю впал в ступор. Краснея, почему-то запинаясь, он пытался объяснить, что всё не так. Должно быть, сестра все не так поняла. Это ошибка. Этого просто не может быть. Точно. Сестра ведь не знает, о ком он говорит. Но выдавать этого почему-то не хотелось, ведь, как бы Лю ни отнекивался, подозрения Минъянь только подтверждались, и она всё больше верила в его влюблённость. Что за бред? Через какое-то время Лю всё же сдался и выложил сестре, о ком речь, чтобы разрешить это недоразумение. Но она не поверила. Сказала, что мог не придумывать ничего такого, раз не хотел говорить сестре, кто в его сердце. Лю Цингэ тогда так разозлился на её смех, что продолжал злиться каждый раз, когда видел этого, тогда ещё адепта пика искусств. Лю Цингэ всё не мог выкинуть его из головы и тот, почему-то такой обидный, смех сестры над возможностью такого. Цингэ хотелось снова его увидеть, но, стоя рядом с ним и слыша лишь звук собственного сердца, он не знал, что делать. Мир сократился до одного человека. Из ступора его вывел раздражённый голос, явно недовольный его присутствием. Лю так растерялся, вновь услышав знакомые интонации, хоть и явно негативные, что густо покраснел, неумело скрыв это за яростью на слова, которые он прослушал. Но, кажется, этот человек даже не предположил возможность иной причины такой реакции. Лю и сам себя не понимал. Не может же Шэнь Цинцю одним своим присутствием вызывать искажения ци? И всё это вылилось в очередную драку. Лю был рад хоть так находится с ним рядом. Другого способа или причины побыть с этим человеком он все равно не придумал. А сражения Цингэ любит и… Он сам пока не понимает, что может быть продолжением этих мыслей, но сердце так и не перестает громко стучать, когда он видит Цинцю. К сожалению, из-за занятости старшего ученика, он не мог часто проводить с ним спарринги. Да и иногда им мешали их же учителя, при которых не стоит лишний раз устраивать потасовки, хоть Лю не понимал, почему так. Отличный ведь способ проверить умения под присмотром наставников. Хоть, если честно, Лю не любил, когда рядом находился кто-то, кроме их двоих. Все остальные казались такими раздражающими, стоя между ними. Лишними. Лю не выдержал. Он стал сле-… присматривать за Цинцю. И в один из таких дней… Цингэ, буднично скрыв своё присутствие, отправился следом за юным адептом пика искусств, спустившимся в город. Лю было хоть и любопытно, куда он направляется и зачем, но больше ему нравилась эта атмосфера. Будто они прогуливаются только вдвоем, прямо как… Лю Цингэ так и не успел закончить мысль, как вдруг ошеломлённо замер и чуть не споткнулся на ровном месте, при этом побледнев, а затем вновь покраснев, прямо как от той так и не озвученной мысли… Этот!!!.. Шэнь, ничуть не меняясь в лице, завернул на улицу красных фонарей. А когда он так же спокойно зашёл в одно из заведений, Лю Цингэ уже нёсся туда, кипя яростью. Он не знает, зачем после позвал других к его хижине, не знал, как заявился туда после всего, не помнит, какие слова в тот день кричал в гневе. Не знает, почему позволил другим обмануться и не остановил, когда они решили, что он шёл за возмездием, и стали крушить хижину главного ученика. А ведь он пришел извиниться тогда. Лю чувствовал, как горят щеки. Его не поняли, а он, дурак, промолчал, тем самым дав молчаливое одобрение своим шиди на погром. Подпитываемый накаляющейся обстановкой, он и сам вновь разозлился, вспомнив, с каким спокойствием, и как точно, как будто часто здесь бывая, шел Шэнь. Вновь вспомнил тот день и разозлился. Уже позже он, и правда, приходил на пик искусств извиниться. Но, только начиная говорить, выдавал не те слова, которые хотел сказать изначально. И вот, они опять сражаются, а Лю и не помнит, когда вытащил меч. Потом невысказанные слова извинения как-то забылись, но осадок остался. А чувство, ранее неясное, теперь по привычке воспринималось уже самим Лю как желание хорошей драки. Кажется, раньше он не был настолько помешан на них. Наверное. Он уже и не помнит, как без этого жил. Со временем он и сам поверил в то, что терпеть не может Шэнь Цинцю. И срочно увидеть его хочет, только чтобы побить того. Ему было хорошо, когда он дрался с Цинцю. Но теперь он верил, что это потому, что может победить этого гада. А не из-за случайных прикосновений и того, что тот был рядом. Потом становление горными лордами, принятие учеников на разные пики. Цингэ видел, как, теперь лорд, пика искусств Шэнь Цинцю смотрел на того грязного мальчишку. Цингэ не понравился этот взгляд. Очень. Он сам не знает, почему. Но он не мог ничего не предпринять. Теперь уже лорд Байчжань, Лю решил забрать этого заморыша подальше от Цинцю, поэтому сразу обозначил, что у того потенциал и… И всё пошло не так, как Лю себе это представлял. Цинцю принял этого… на свой пик сразу после высказывания Лю Цингэ. Прямо из-под носа. Кажется, Цингэ сам вырыл себе яму. Он не хотел, чтобы так получилось. С того времени ничего об этом мелком крысеныше не было слышно, казалось, лорд Цин Цзин и думать про него забыл. Лю Цингэ стало как то спокойнее от этого. Надо держать этого подальше от Цинцю. Почему так, Лю как-то и не задумывался. Он не знает. Но чувствует, что этот на вид слабый и немощный заморыш сулит огромные проблемы в будущем. А чутьё его редко подводит. *** Отправиться в пещеры Линси было явно не самым лучшим его решением. Особенно тогда, когда все мысли занимал этот человек. Лю стал бояться спать. Нет. Он стал бояться своих снов. И одновременно хотеть и ждать их с нетерпением. Ведь только во снах этот человек не плевался ядом, а… Густо покраснев, Лю закрыл лицо руками. О чем он думает!.. Узнай кто о его мыслях… Ему самому было стыдно. Ужасно. Но он не мог ничего с собой поделать. Кажется, его сестра была права, и он влюблен. Бесповоротно и безответно в единственного человека, что обещал ему смерть от своей руки. Многократно обещал. Кто раздражается каждый раз, когда Лю находится рядом. Тот, с кем первая встреча началась с драки и драка же стала почти единственным поводом увидеть его ещё. Прикоснуться к нему, подойти непозволительно близко. Так, что можно утонуть в этих глазах… Чёрт. Лю и правда такой идиот. Когда он представил, как говорит о своих чувствах ЕМУ… И как это темное божество смеётся так же, как и сестра, не веря ни единому слову. Даже не предполагая, что такое вообще возможно. Чтобы Лю и… Или как он будет насмехаться над Лю Цингэ. Как над поверженным врагом, который, сколько бы ни выигрывал в битвах, был проигравшим с самого начала. Лю, кажется, не переживет этого, не сможет вновь смотреть в эти глаза. Цингэ не знает красивых слов, которыми можно было бы описать их. Да и Цинцю вряд ли нужны красивые слова, как и сам Цингэ… Нет. Цинцю никогда об этом не узнает. Это лишь чувства глупого Цингэ, и они не должны испугать и ещё больше оттолкнуть его. Лю Цингэ до ужаса больно. Кажется, воспоминания об этом человеке будут его последними. Так как Лю только сейчас понял, что в его груди болит не только из-за Цинцю, но и из-за уже разрастающегося отклонения ци. Он позволил себе забыться всего на мгновение. Казалось, всего на минуту вспомнил и уже утонул. Нет. Нельзя так глупо помереть. Ведь Шэнь Цинцю обещал убить его. Где же он сейчас… Лю, кажется, опять мерещится этот голос. Как же он хотел услышать его ещё раз. Всё расплывается, тело, кажется, не слушается… — Лю Цингэ! Кусок ты говна, приди в себя! Забавно. Даже в его воображении этот человек всегда ругается на него. Хорошо. Если было бы по-другому, это был бы уже не его Цинцю. Раз его подсознание нарисовало этот образ напоследок, должно быть, отклонение сильнее, чем он думал. Лю Цингэ сделает то, что никогда бы не смог себе позволить в реальности. Поймав Цинцю, Лю немного не рассчитал силу. Ничего, это же не настоящий Цинцю. Лю замер, слыша стук своего сердца, перекрывающего остальные звуки, и наблюдая за каплей крови, стекающей с этих губ. Таких красивых, тонких и немного покрасневших от крови на бледном, самом красивом лице. Цингэ сам не заметил, как уже целовал их. Он замер. Чувствуя их вкус вперемешку с кровью. Это продлилось не так долго, как хотелось бы Лю. В следующее мгновение он уже летел, врезаясь в другую стену пещеры и сползая вниз. Лю чувствовал исцеляющий и такой знакомый поток ци, выравнивающий его собственный, хоть они оба были явно нестабильны. Открыв глаза, он увидел то самое лицо, что преследует его во снах, то бледнеющее, то в ярости вспыхивающее, то задумчивое (Цзю раздумывал, не добить ли его всё же и сказать, что пройти мимо и не помочь бедному больному отправиться на тот свет было бы негуманно, а потом задумался, существует ли вообще в этом мире это слово), как и его нестабильные, вливающиеся в Лю потоки ци. Лю хотел протянуть руку и коснуться его, проверить, не сон ли это, образ его подсознания, но сил не осталось. Цингэ не помнит, как заснул, чувствуя боль под ребрами от…пинка? Что? Чтобы его, бога войны… Нет. Должно быть, Лю ещё спит…