Соло на нервах

Квинзель укрылась поданным пледом. Виноватый Дэмиан — просто лапочка. Бедняга настолько старался загладить свою вину, что сидел в её комнате почти допоздна, скрипя зубами рассказывая, как взламывать чужие смартфоны. Квинзель была в принципе неглупой девушкой, но с техникой у неё постоянно случались казусы. Повторять всё приходилось по пять-шесть раз. — Ну что ты сразу мне рот не закрыла? — Провоцируя тебя на ещё один конфликт? Уж лучше ты меня гадиной назови, мне не привыкать. Если жизнь меня чему-то и научила, то это хотя бы иногда просто молчать. Получается плохо, но я пытаюсь. В комнату тихо постучали. Брюс с мрачной миной глянул на идеальные взаимоотношения сына и Квинзель. Сидят на диване в окружении кучи техники, тишь да гладь. Разумеется, Уейн-старший чувствовал свою вину за ситуацию на ужине. Но в то же время раскрывать сыну, кто он такой, совершенно не торопился. Это было последним, на самом деле, что он собирался сделать. К тому же, лучше бы Квинзель помалкивала, а не рассказывала басни про Бэтмена. — О, я понял. Ушёл, всем спокойной ночи, — хмыкнул парнишка, удаляясь в свою комнату. — Как твоя лодыжка? — за неимением лучшей темы для разговора спросил мужчина, садясь рядом с блондинкой на диван. — За те несколько часов, что тебя не было, ничего с ней не случилось. Вот чудеса, я никуда не успела встрять. Можно ли назвать удивительной способностью умение закрывать глаза на обиды, предпочитая даже не выяснять причин поступка? Пожалуй, да. Квинзель понимала: Дэмиану лучше бы не знать, кто такой Бэтмен, ведь это опасно, как ни крути. А вот Брюсу неожиданно очень не понравилось, что девушка даже не пытается извинится за то, что прокололась. Опять-таки, неужели так трудно уследить за своим телефоном? С другой стороны, сын виноват. Трогать чужие вещи, вмешиваясь в личное пространство другого человека — совсем перебор. — Я поговорю с Дэмианом. Он не должен был брать твой телефон. — Успокойся. Он по-своему пытается тебя защитить. Поступок не самый благородный, но я его понимаю. — И ты бы поступила так же? — В зависимости от ситуации, — Квинзель вздохнула. — Если бы предполагала, что человек в опасности, наверное, да. Не знаю, не задавай таких вопросов, у меня голова от лекции по безопасности личных гаджетов до сих пор пухнет. Но, признаться, я ему благодарна. Теперь проколов не будет. — Надо отменить эти кружки по программированию. С каких пор их там… Квинзель начала накручивать прядь волос на указательный палец, лукаво улыбаясь мужчине. — Не наказывай собственного сына за то, что он до безобразия похож на тебя. Я уверена, взламывать его никто не учил, скорее всего самоучка. Никого не напоминает? Брюс хмыкнул. — Я использую свои способности только в благих целях. — Да? Ну он тоже, во благо семьи, так сказать. Всё для отца. Конечно, обидно, что он подумал про меня гадости, но с другой стороны… — Меньше бы говорила на отвлечённые темы. — Да? Может, ты и прав. Но мне очень понравилось, как сильно он поменял отношение к Бэтмену. Ещё один балл в мою пользу, теперь он вряд ли полезет доказывать собственному крёстному, насколько он взрослый. А значит, риск встрять куда-то минимален. — Это скорее балл в пользу Грейсона, который решил вмешаться. — Умнейший человек — и подруге помог, и тебе нервишки потрепал. Я всегда говорила: он ещё всех удивит. Это было сложно даже ревностью назвать. Так, какое-то смутное недовольство. Ревнуют люди неуверенные или в себе, или во второй половине. Квинзель же после ряда поступков, хочешь не хочешь, но вызывала доверие, пусть и такое же хрупкое, как и начало их отношений. Но и в себе он точно не сомневался. Он же пустил её в этот дом, познакомил с сыном, вернее, позволил им общаться, без препятствий. Всеми силами дал понять: он не против развития событий. Вот только тёплые слова в сторону бестолкового Ричарда всё равно не нравились. Квинзель кашлянула, скрывая смех. Брюс понял, что либо молчал он слишком долго, или же на лице что-то мелькнуло, раз Харлин ведёт себя так. Блондинка положила ему голову на плечо, наслаждаясь редкой близостью с этим человеком. После Аркхема и того первого свидания им не удавалось вот так побыть рядом. — Прости меня. Я не подумал о твоём личном деле. Месяц карцера — полностью моя вина. Чудо, не меньше. Харлин исподлобья посмотрела на мужчину: она даже двигаться боялась, ведь ей казалось, что Брюс не умеет признавать такие ошибки. — Я не злилась, — девушка опять положила голову ему на плечо, глядя куда-то в стену. — Совсем. Мне было обидно, что так сложилось, и даже показалось, что ты просто хочешь от меня избавиться. Закрыть где-нибудь подальше, чтобы под ногами не путалась. А потом поняла. Ты так со мной никогда не поступишь. Это одна из тех причин, по которой я буду делать всё ради того, чтобы у нас всё получилось. Ты замечательный, и я не хочу тебя по-настоящему огорчать. Это странно, но она опять стала словно тем человеком, с которым он проводил время в Аркхеме и был на свидании после тюрьмы. Её слова смешные, в чём-то наивные, сказанные будто ребёнком, потому что только дети могут давать такие трогательные обещания; они приятно грели душу. — Но даже не смей думать, что у тебя получится сделать из меня хорошую девочку. Я дрессуре не поддаюсь. Да уж. Такие слова впору говорить подросткам в пятнадцать лет. Никак не врачам или известным на весь Готэм психопаткам. Брюс только начал понимать, с кем на самом деле связался. Мужчина наклонился и поцеловал удивлённую такому повороту Харли. Квинзель откровенно не ожидала такого поступка, но была очень рада. Всему. Этому разговору, рукам у себя на талии крепко обнимавшим её, пока он долго целовал её с удивительной, пусть и грубоватой, нежностью. Может она придавала этому всему слишком много значения, но разве это важно? Этот вечер просто останется волшебным воспоминанием в её памяти. Целоваться, не задавая никаких вопросов, обнимая друг друга, как самых близких людей. Большего, пожалуй, пока и не надо. *************** Альфред даже не знал, радоваться или ругаться на феноменальную способность Квинзель вылечиться буквально за сутки. Прошло чуть больше двадцати четырёх часов, и Квинзель из хромающей опять превратилась в быструю, совершенно здоровую особу. Увы, состояние ментального здоровья он боялся даже предполагать. — Тебя к мотоциклу велено не пускать. Да ты ведь и не водишь, — Харли поправляла кожаный комбинезон, красуясь перед зеркалом. Дэмиан, узнав, что крёстный и Квинзель решили прокатиться за городом, всеми силами пытался уговорить блондинку дать ему мотоцикл хотя бы ненадолго. — И как я научусь водить, если меня никто не пускает? Слушай, не моё, конечно, дело, — Дэмиан отвернулся от блондинки. — Переоделась бы ты. — Да? Ты в курсе вкусов папеньки? — хмыкнула девушка. — Надевай паранджу, я тебе так скажу. А тут, ну вот как бы так помягче сказать… — Харлс, шикарно выглядишь. Облегать, конечно, нечему, не то, что раньше, но, знаешь ли, у многих есть фетиш на пятую точку, а грудь — дело наживное. Зато как удобно: все рёбра с твоим весом пересчитать можно, — Грейсон встал с дивана, похлопал девушку по плечу, делая вид, что не обращает внимание на злое выражение лица. — Она сейчас побежит переодеваться, — шепнул на ухо крестнику Ричард. — Вот как? Грейсон, сходи к врачу, тебя, кажется, ночные прогулки в край доконали, не видишь ничего перед собой. Или сознательно делаешь вид, что тебе на меня всё равно, понимая, что шансов нет? — Девушка потянулась, хитро глядя на друга. — А мне казалось, год назад они у меня были. Когда я месяц у тебя жил. — Котик. У тебя никогда не было шансов. Совсем. Не льсти себе: то, что ты спал в моей постели раненый, а я, как примерная девочка, тебе помогала, ничего не значит. К тому же, мы оба понимаем: будь я хоть в парандже, у меня всегда будут шансы. Грейсон вернулся на диван. Дрянь. Напомнила ему о старом предложении встречаться; благо, никому не рассказала, как он ей пьяный периодически звонил после месяца сожительства. — Обиделся, — фыркнула Квинзель. — Риччи, не трогай мою грудь и невероятно стройную фигуру, и не придётся пафосных мин корчить, будто тебе всё равно. — Мне действительно всё равно. Хоть голая пройдись, на тебя смотришь и думаешь, что в стране голод. — Я всегда знала, что ты выше животных инстинктов. Рада, что ты со временем унял своё желание меня очень не по-дружески обнять, — мёртвым тоном ответила девушка, убирая волосы наверх, чтобы не мешали. — Ты слишком высокого о себе мнения. Странно для человека, который никуда кроме дешёвого косплей-кафе устроиться не смог. Да, доктор Квинзель, теперь работа… Харлин всегда славилась шикарной реакцией. И непредсказуемым поведением. В два быстрых шага она оказалась у дивана, набрасываясь на Грейсона с явным намерением вырвать ему язык. Дерущиеся скатились на пол: никто не собирался уступать. — А она отлично дерётся. Нет, ну надо же. То, что я видел в интернете и вживую — разные вещи, — только и смог протянуть Дэмиан, отодвигаясь к Альфреду. — Возмутительное поведение. У обоих. Сначала спорить, как две склочницы, потом драка. Я ожидал подобное от мисс Квинзель, глупо было бы даже надеяться, что она в курсе, что такое манеры или как вести себя прилично, но ваш крёстный сегодня отличился. Квинзель откатилась от Грейсона, быстро вставая на ноги. Она слышала абсолютно всё. — Вот как? Значит, я психопатка, ненормальная и не могу вести себя прилично? Он обсуждает мою внешность… — Прошу прощения за мою грубость, мисс Квинзель, — пытаясь подавить ссору в зародыше, тут же сказал дворецкий, — я так же сказал, что сегодня мистер Грейсон ведёт себя не как обычно. — Мне плевать на твои извинения. Итак, вы все так думаете? Грейсон — понятно, Дэмиан? Подросток пожал плечами. Но и он, по лицу видно, не особо верил в то, что Харлин может оставить свои выходки. — Посмотрим. А мне это нравится. Очень нравится, — хмыкнула блондинка, обратно возвращаясь к зеркалу. На голове было гнездо, а не волосы. Нужно было спасать ситуацию. ************ Брюс покосился в сторону блондинки в строгом, чёрном костюме за столом. Минимум косметики. Идеальная причёска, уложенные наверх волосы. Ровная осанка, задумчивый взгляд. Точно натворила что-то ужасное. — Я, конечно, понимаю, твой ответ может убить моё желание обедать, но всё-таки. Что ты натворила? — Я? Прости, не понимаю, о чём ты, — Квинзель улыбалась. — Твой внешний вид. Не думаю, что ты просто так решила изменить обычный стиль. — А, ты об этом? Не волнуйся, всё в порядке. У меня была небольшая стычка с Грейсоном; прошу прощения у вас, Альфред, и у тебя, Ричард, за мою несдержанность. Дэмиан, та же просьба: извини, что пришлось наблюдать этот глупый спор. Насчёт внешнего вида — я подумала, давно пора выйти за рамки косплей-кафе. Я совсем забыла, у меня же красный диплом психотерапевта с отличием. — Но по некоторым, известным всем причинам, тебя никто не возьмёт на работу, — хмыкнул Грейсон, которого уже выводил из себя чинный тон Квинзель и её до тошноты идеальный вид. — Возможно, мне временно закрыта дорога во многие учреждения. Вот только, Ричард, запомни: хорошие специалисты всегда будут нужны. Я начну с того, что помогу моему бывшему лечащему врачу — Митчелу. Он пишет диссертацию. Я смогу сделать необходимые правки, потому что у Митчела проблемы с терминологией, плюс мало опыта работы. В общем, помогу ему. Тогда он вполне сможет меня слушать, ибо раньше профессиональная этика не позволяла. — Да уж. Скажи ещё, что и консультантом полиции станешь, — с сарказмом сказал Грейсон. — О, Гордон, конечно же, полон предрассудков. Но никуда не деться от того, что я один из лучших специалистов не только в сфере преступной деятельности. До Джокера я работала со многими преступниками и вытаскивала из них без применения физических наказаний столько информации... Порой хватает всего лишь беседы, чтобы понять, кто перед тобой и какую тактику нужно применить. Дэмиан ушам и глазам не верил. Где небрежная, «уличная» речь, пестрящая словами паразитами, бранью и прочими атрибутами, присущими людям, вхожим в преступный мир? Что с лицом и поведением? Будто настоящий врач. Спокойный, уверенный в себе профессионал, не меньше. — Посмотрим, на сколько тебя хватит. — Да уж, я рада твоей вере в меня, — спокойно ответила девушка, взглянула на часы и, извинившись перед всеми, упорхнула из столовой. — Ты что ей сказал? — Ничего такого. — Они поругались из-за внешности и поведения. Сначала он назвал её тощей, потом они поскандалили из-за того, что когда-то крёстный, судя по всему, за ней приударить хотел, ну и, вишенка на торте, Альфред сказал, что никогда не ожидал от неё ничего хорошего, мол, она понятия не имеет, что такое приличие и манеры. Дворецкий едва заметно побледнел. Ну, от Дэмиана он и не ожидал, что тот умолчит. Сын Брюса часто скандалил со всей прислугой в доме и не упускал момента выставить всех в дурном свете перед отцом. — Альфред, насколько серьёзной была стычка? — Мисс Квинзель набросилась на мистера Грейсона после небольшой перепалки. — Верно. После слов крёстного о том, что она о себе слишком высокого мнения, хотя работала в дешёвом косплей-кафе, — тут же добавил Дэмиан. — Как не стыдно. Мне казалось, ты к Бэтмену лучше относишься. — Да? — Сын Уейна неожиданно ухмыльнулся. — Ну не такой уж я дурак, чтобы идеализировать чей-то образ. Не важно, кем является человек, куда важнее, что он говорит и делает. Спасать весь город, а потом издеваться над девушкой? Да это же лицемерие. А потом ещё и делать вид, будто она во всём виновата. Неужели она тебя отшила так сильно, что ты ей этого простить не можешь? — Заведи свою личную жизнь, а потом уже в чужую нос суй. Хотя, насчёт идеализации образов ты прав, глупая затея. Ты только Харлин не идеализируй, а то попахивает детской сопливой влюблённостью. — В моём возрасте это простительно. А вот спорить с подростком в твоём... Да уж, не ожидал я таких мальчишеских выходок. Грейсон открыл рот от удивления. Да и сам Брюс был порядком удивлён. Четырнадцать лет, а такая рассудительность. Если не брать во внимание слова про город и то, что Квинн делают виноватой, то говорил сын правильно. Он буквально припечатал Грейсона. — Эта вот фразочка очень в духе Квинн. Когда она не в духе бросается подобными. Перенимаешь её фишки? — Ищешь в каждой фразе её влияние? Крёстный, ты бы отдохнул, а то Квинн тебе мерещиться скоро начнёт. — Хватит. Прекратите этот балаган. Оба. Квинзель не ребёнок, сама за себя постоит, но твоё желание быть справедливым похвально. Я рад, что ты не поддался на провокации Грейсона, хотя я бы на твоём месте просто игнорировал его слова. Дэмиан попытался не выдать насколько был доволен собой. Отец не просто выслушал его, он ещё и честно сказал, что рад поступку сына. — Я так понимаю, ты от идеи научиться кататься на мотоцикле не избавишься? Дэмиан замер: этого вопроса он не ожидал. — Нет. — И, судя по тому, что ты жив, сам ты не катался? — Ты же запретил. — Но Дэмиан всё утро пытался уговорить мисс Квинзель. Здесь, — дворецкий вздохнул, — она проявила упорство и отказала ему в помощи. — У меня есть три часа. Думал тебя с Харлин куда-то отвезти, а с мотоциклами на выходных разобраться, но смысл откладывать. Пообедаем, и я тебе азы покажу. Если бы Квинзель в этот момент была за столом, она бы и сама с радостью отказалась от свидания ради такой затеи. Дэмиан, конечно, пытался не показывать бурной радости, но вилка, дрогнувшая в руке, и светящиеся глаза выдали, насколько он рад решению отца. Уейн почти стушевался под укором дворецкого и Грейсона, которые уже который день говорили, что сыну нужно уделять больше внимания. Они были правы, однако... Время не всегда позволяло. Да и после десятка семейных ссор ему было трудно найти общий язык с сыном. Он постоянно чувствовал себя виноватым в том, что не смог дать ребёнку то, в чём он нуждался больше всего — семью. *********** Митчел откупорил бутылку красного вина, куда подальше загоняя чувство вины от того, что собирается выпить с бывшей пациенткой. На первом плане было даже не то, что Квинзель могла дать пару ценных советов насчёт диссертации, а возможность увидеть её не по телевизору в очередном репортаже, не в приёмном отделении или палате пациентки Аркхема, а в нормальной среде. И, как оказалось, мисс Квиннзель не всегда носит шутовские костюмы и расхаживает с тонной клоунской косметики на лице. Она умеет удивлять. Впрочем, последнее у неё явно в крови. — Послушай, мне нравится. Очень неплохо, ты цепок на детали, а врачу это нужно, — Квинзель отложила распечатанные наброски диссертации, достала из сумки книгу — то немногое, что было с ней в последние дни заключения в тюрьме. — Держи. Не потеряй только. — Редкий экземпляр? — Да, но храню я её не только поэтому. Она у меня с первого дня обучения, мой талисман. Митчелл разлил вино по бокалам. Пока всё шло неплохо, девушка сама, можно сказать, предложила тему для разговора. — Мне всегда было любопытно. Почему психотерапевт? — На патологоанатомов места были заняты. Да и создавать трупы интересней, чем потрошить. А если серьёзно, — девушка сделала глоток вина, — я и не выбирала. Сначала пошла туда, где места были, а потом понравилось. А ты? Митчелл хмыкнул. Хороший день, определённо. Обычно Харлин не говорила на эту тему. — Меня всегда привлекали люди. Причино-следственные связи, уникальность каждого человека и в то же время схожесть едва ли не в мелочах. Вот вы, Харлин. В ваших поступках явно прослеживается желание находиться рядом с сильным морально человеком. Чтобы он направлял вас, координировал действия, и, даже если это будет противоречить вашим желаниям, вы всё равно будете послушно выполнять его приказы. Не важно, на чьей вы будете стороне, безумного клоуна или героя Готэма, основной посыл один — вы стерпите, сцепите зубы, поддадитесь эмоциям и поступите, как надо. — Да уж, а с аналитикой средненько. Общий посыл я уяснила, рискни, продолжи свою речь, Митчелл. Доктор, облокотившись о рояль, цепко посмотрел на Квинзель. Блондинка старалась не улыбаться, понимая, что когда-то и она выглядела такой же — немного смешным молодым доктором. Вроде было недавно, а с другой стороны так давно. — А знаете, я не буду этого делать. Вы знаете, что я скажу: Бэтмен вам не пара. Судя по моим замечаниям, его эгоизм и абъюзивное отношение проявляются совершенно иным образом, и вы даже переоделись в этот наряд либо по его указке, либо из-за слов кого-то из его окружения. А может, из-за желания показать, что соответствуете ему? Так же, как прежде соответствовали Джокеру и Ядовитому Плющу, верно? Я даже догадываюсь, как вы мне ответите. Скорее всего скажете, что меня привлекают сильные, яркие личности, возможно, сделаете предположение, что я склонён к моральному мазохизму и остальные вытекающие из этого вещи. Квинзель вздохнула. Не зря волчонок работал в Аркхеме: подметил многие моменты,(хотя их бы и дурак не упустил,) а вот насчёт предположений о моральном мазохизме твёрдая пять. — Эгоист? Да. Я согласна, он эгоистичен и даже немного деспот. Есть только его мнение, а остальные требуют тщательной проверки. С другой стороны, его работа вынуждает быть таким. — А клоун стал безумен, потому что у него проблемы в семье и ужасный отец, а клоуна никто не понимал? — ухмыльнулся Митчелл, внимательно наблюдая за реакцией Квинзель. На удивление, блондинка не разозлилась и даже не оскалилась. Махнула рукой, сделала пару глотков вина и погрузилась в чтение набросков диссертации своего коллеги. Вот только цепкий, выжидательный взгляд Митчелла дал понять, что если она промолчит, всё равно что сама от себя скроет правду. — С клоуном была другая история. Бэтси я не жалею, мне не хочется стать матерью наседкой с функцией любовницы тире выполняющей всё подручной. Он идёт на компромиссы ради меня, пусть на небольшие, но поверь, с его характером это уже достижение. Я никогда и не надеялась, что у меня будет подобие нормальных отношений, а сейчас это уже ого-го. — И вы опять готовы довольствоваться малым. Не кажется ли вам, что история… — молодой доктор замялся, прекрасно понимая, что сравнивать Бэтмена и Джокера, как минимум, глупо, но с точки зрения Квинзель оба для неё в одинаковой степени, пусть и каждый по-своему, опасны. — Да нет. Просто с возрастом понимаешь, что жизнь сама по себе уже компромисс. Эдакий компромисс со смертью, и чем лучше ты торгуешься, тем больше отвоюешь себе времени. А как именно ты проведёшь это время... Тут уж никто не виноват, если что-то не устраивает, — улыбаясь, с азартом в голосе сказала девушка, поправляя очки. Казалось, она полностью успокоилась, и какая-то прежняя часть, немного беззаботной, но прозорливой девушки, которая ещё в университете на одной единственной встрече умудрилась сказать ему, что они обязательно встретятся, вернулась. Вряд ли Квинзель помнила, но на посвящении в студенты, когда она уже была третьекурсницей, а он только-только поступил, она сама подошла к нему, робкому и зажатому, затравленному игнорированием одногруппников. Ведь все знали, что мать Митчелла — ректор университета, и лучше бы с ним совсем не водиться: она дама своенравная и контролирует сына. Квинзель единственная наплевала на слухи о том, что забитый парнишка под каблуком матушки, и даже пускать его на вечеринку — так себе затея, ведь мало ли ректор устроит облаву, и полетят головы за алкоголь в общежитии. — Сыграем в магию? Ты сейчас вспомнил, как я к тебе подошла и заставила бутылку шампанского выпить, после чего ты пьяный послал мать куда подальше, и тебя выселили из дома в общежитие? — подмигнула Квинн. Митчелл слегка покраснел. Всё-таки Квинзель сегодня вела себя не как обычно, и эта новая сторона определённо интересна для изучения. Но проницательной осталась, как ни крути. — Спасибо вам за это. — Ой, только не говори, что я сделала доброе дело. Хочешь правду? — Девушка вспорхнула с кресла, отставляя бокал с вином. В голубых глазах словно огонёк безумия загорелся, не меньше. — Разумеется, — Митчелл уже привык к таким импульсивным выходкам, хоть и каждый раз недоумевал, чем они вызваны. — Я тебя проверяла. Ну, знаешь, если бы ты мать не послал и в тусовку не влился, я бы лично сделала из тебя питомца для моей группы. И плевать на твою ректоршу, ты же по слухам та ещё тряпка, а я не благодетель. Таскал бы учебники, прикрывал, бегал за минералкой, — вдохновлённо начала перечислять Квинзель. — Но ты молодец, почувствовал поддержку и смог принять решение. Митчелл с удивлением посмотрел на девушку, но промолчал. И чему верить? Слухам в университете, что Квинзель голову оторвёт, если кого-то питомцем в этом году сделают, или этим словам? То ли скрывает свою доброту, то ли талантливо играет влюблённую наивную дуру, а может и вовсе просто всех вокруг использует? Доктор слегка ухмыльнулся. Нет. Всё не так сложно, как могло бы показаться на самом деле. — Да? И зачем же вам тогда, доктор Квинзель, мне с диссертацией помогать? — Мне просто очень скучно, а ты смешной зануда, да и иы не сильно донимал меня в Аркхеме. Плюс, за мной должок, — легко ответила девушка, принимаясь за наработки коллеги. Ложь звучала невероятно убедительно, но Митчелл только расплылся в улыбке. Квинзель всё-таки была куда добрее и честнее, чем многие: любой другой не сдержал бы обещания помочь после выхода из Аркхема. Использовал, пока удобно, а не когда поездки сюда вообще не выгодны. — Ещё раз подумаешь про меня, что я хорошая, выйду на улицу и кого-то убью на твоих глазах. — Нет, доктор Квинзель, — хмыкнул Митчелл. Квинзелль гневно уставилась на парня. — Вы этого не сделаете, потому что вам незачем доказывать, насколько вы дрянь: все об этом знают. К тому же, если вас кто-то заметит, опять упекут в Аркхем. Зачем же терять отношения с Мистером Летучая Мышь? Квинн с уважением хмыкнула. Выкрутился. И пусть она понимала, что он всего лишь сказал правильные слова, прекрасно зная насколько она прячет свою сентиментальную и порой добрую часть характера, поступил и сказал он верно. Она полная дрянь, и её это устраивает.