Тишина. Такая ласковая и нежная заглушалась лёгким постукиванием капель дождя об окно довольно светлой кухни. Хотел пойти ливень — тучи стали темнее прежнего. Но Найтмеру только это и нужно для спокойствия: когда идёт ливень и сверкает молния, все тяжёлые мысли и чувства, тяготящие его душу, тут же разлетаются. Особенно наедине с собой. Оставалось желать, чтобы это никогда не прекра-
— Уфф, почти до ниточки промок! — так резко обрывать спокойствие черноволосого ещё никто не умел, кроме его любимого братца Дрима. Но, увы, другого ожидать Найтмер и не смел. — О, Найтмер, ты дома! Вот радость-то.
— Ради всего живого, будь тише. — недовольный, как чёрный кот, проговорил обладатель изумрудных глаз, так же не отрываясь от окна.
— А что такое? Голова болит? Может тогда. — блондин тут же прошёл на кухню, пытаясь добраться до аптечки.
— Нет, просто бесишь. — Найтмер, казалось, ещё сильнее вздохнул и нахмурился от тошнотворной заботы. — Не будь курицей-наседкой, я сам о себе могу позаботиться.
— Оу, тогда ладно. — блондин улыбнулся, но, поняв, что его улыбку даже не увидят, перестал давить на лице эмоции. Он, нахмурившись, достал кружку и стал наливать себе горячий чай. — Я могу с тобой серьёзно поговорить?
— Ну валяй, если не боишься. — Найт чувствовал напряжение, которое исходило от брата и понимал, что разговор будет одним из самых ужасных, учитывая дипломатические навыки Дрима именно по отношению к зеленоглазому.
— Может ты поговоришь с ними? — ну конечно. Как же иначе.
— О ком ты? — честно, у брюнета было не то настроение, чтобы снова затрагиватт эту тему.
— Ты знаешь о ком я. — но Дрим не отступит. В одном они похожи — оба как бараны.
— Понятия не имею. И вообще, не порть мне настроение. Оно у меня сейчас очень даже хорошее. — тот все же развернулся к брату и встретился с его хмурым взглядом.
— Я про родителей, Найтмер. Я только что был у них. — но зеленоглазый снова отвернулся, не желая слушать. — Они только о тебе и спрашивают. Всё волнуются, как ты тут. А ты им даже не звонишь и не пишешь.
— Дрим, прекрати, я сто раз тебе говорил.
— А я тебе ещё столько же буду говорить — помирись с ними! Что в этом сложного? Они не сделали ничего такого, чтобы заслужить такое к себе отношение. — напряжение разрасталось, будто огонь в лесу, и злость, которую Найтмер так пытался сдерживать, начала выходить наружу.
— Ничего такого? Да ты себя слышишь?! — он устал. Устал слышать от своего брата одно и то же. — Как по твоему… Черт возьми, они распланировали всю нашу с
тобой жизнь! Как будем учиться, кем мы станем, сколько будем зарабатывать — все это они распланировали ещё до нашего рождения! А ты говоришь просто взять и простить их за то, что они все
наши мечты разрушили?!
— Как ты можешь их за это осуждать? Они нам добра хотели! Они хотели, чтобы мы выросли здоровыми и ни в чем не нуждающимися людьми! Как ты можешь о них так судить? Не могу поверить, что ты мой брат. — Дрим разочарован. То ли в самом себе, то ли в брате. Он не может сдержать данное самому себе обещание помирить брата с родителями.
— Ты идиот, Дрим. — глаза Найтмера, казалось, отображали весь его гнев, который сейчас просто возьмёт и обрушится на Дрима, как лавина из-за которой блондин просто задохнется. Брюнет встал, полностью развернувшись к брату и подходя к тому. — Ты думаешь, что я такой же как и ты, но это не так. Ты думаешь «ой, Найтмер потерпит, сможет просто проглотить обиду», но это не так. Ты спустя столько лет никак не можешь запомнить единственную и простую вещь. Мы — не один и тот же человек. Ты судишь обо мне так же, как о себе, но в итоге делаешь только хуже и знаешь почему?
Дриму страшно, он и правда не узнает своего брата, каким тот был когда-то… В детстве.
— Ты меня не знаешь. Ты не знаешь меня так же, как самого себя. Да знаешь ли ты вообще настоящего себя? Вряд ли. — Найтмер ушёл в коридор квартиры, накидывая на себя пальто. — Сначала разберись и помоги самому себе, а уже потом помогай другим.
Дверь с сильным грохотом захлопнулась, оставляя после себя лишь гудящий звон в ушах блондина. Он развалился на стуле, на котором мгновением ранее сидел его брат, и запустил руки себе в волосы, пытаясь абстрагироваться от ситуации, но он снова делал только хуже, только на этот раз самому себе.
Грохот двери раздался по всему дому (кажется, даже до самых верхних этажей). Не в первый раз такой грохот могли услышать другие жильцы этого дома. Брюнет перешагивал через каждую вторую ступеньку, чтобы быстрее убраться подальше и никого не встретить. И всё, что сейчас, казалось бы, могло Найтмеру помочь, так это очередная сигарета, которую он не смог зажечь из-за сыростиуэ улиц.
Натянув получше воротник, он вышел из-под крыши подъезда и направился туда, куда его вели ноги. В голове будто выблеванный кошками комок шерсти, состоящий из неприятных размышлений, и с этим комком мыслей не заметен был усилившийся дождь.
" — К черту все это. Нахрена я согласился жить в одной квартире с этим оболтусом?»
В который раз Найтмер задавался этим вопросом и каждый раз ответ на него был одним и тем же.
" — Ну да, Найтмер, ты гений, так же легче было бы жить.»
«Легче было бы жить» — фраза имела в себе всегда несколько значений для зеленоглазого — нужно меньше платить за кварплату, сама квартирка ближе к месту учебы и… Самым важным аспектом был Дрим.
Что вполне удивительно, но объяснимо — этот человек был самым первым постоянным
союзником в жизни Найтмера, отчего не хотелось того бросать в такой сложный момент жизни.
С самого детства были вместе. Почти всегда…
" — Дрим, ну честное слово, ну не реви. — мальчишка, лет десяти, пытался успокоить своего брата, плачущего навзрыд.
— Н-но кровь и-и царапины. — тот лишь заикался, пытаясь удержать все больше накатывающиеся слезы.
— Ну не у тебя же, а у меня. Мне не так уж и больно, перестань. Просто надо обработать, Дрим. — тело зеленоглазого парнишки украшали синяки и садины. Царапинки точно свежие, еще не покрывшиеся корочкой запекшейся крови, и синяки, что доставляли сейчас лишь дискомфорт, но проявлялись все сильнее, становясь сначала желтоватыми, а затем дальше по накатанной — до фиолетового цвета.
— Почему они опять так поступили? Я не понимаю. — Дрим всё пытался вытереть рукавом одежды слезы с соплями, на что ему лишь достали платок.
— Я им просто не нравлюсь. Это нормально. Лучше идем, иначе опоздаем к ужину. — Найтмер поднялся с земли, оттряхиваясь от грязи и помогая встать брату. — Сможешь первее меня добраться до дома? Или струсил? "
Найтмер уж и не знал как добрался до аллейки, да даже не понял, когда закончился дождь. Он просто шёл по длинной, сырой, каменной дорожке. Наступал, не задумываясь, в лужи.
Найтмер знал, что он сам ничем не лучше брата. Забил на свои проблемы и спас кучку дебилов то ли из-за того, что сам понял, что такое остаться один на один со своими проблемами, то ли из-за того, что сам хотел поддержки, которую ему никогда должным образом не оказывали. Даже брат из-за слабого характера и доброй натуры не мог ничего сделать. Не то, что Найтмер его винит в этом, но в детстве он ненавидел этого труса.
" — Вау! Найт ты правда талант! Тебе обязательно нужно попасть на конкурсы, чтобы все увидели насколько ты крут! — восхвалял брата блондин, сидя на стуле и болтая ногами от переизбытка эмоций.
— Какие конкурсы? Родители точно не захотят платить за моё участие в них, да и их мнение не поменяется, если я даже займу первое место. — немного обреченно сказал брюнет, сжимая сильнее в руках смычок и скрипку.
— Ну нельзя опускать руки не попробовав… А по поводу денег… Можно использовать наши с тобой карманные, а подпись родителей на согласие можно и подделать! — стал придумывать выход из ситуации златоглазка, сияя от нетерпения. — Вот увидишь. Как только тебя признают на конкурсе, то и родители поменяют мнение о твоём увлечении!
но даже это ничего не изменило…
— Найтмер! — послышался строгий голос женщины, которая резким движение открыла дверь в комнату сына. — Не хочешь мне ничего объяснить?
Испугавшись немного настроения матери, мальчишка сжал сильнее в руках книгу, которую секунду назад с интересом читал.
— Где. Ты. Был. Весь. День. — разделяя каждое слово паузой, женщина приблизилась к сыну.
— Мам, я… — начал было говорить Найт, но его тут же перебили.
— Ты пропустил занятие по математике, и как я узнала ты об этом договорился заранее, лично с репетитором, однако, ни я, ни отец не разрешали тебе это делать. На что ты потратил весь день в таком случае?
— Я… Я записался на конкурс… И сегодня учавствовал… — пытался говорить увереннее парень, но голос предательски подрагивал.
— Конкурс? Какой конкурс? Я надеюсь это математический конкурс или по другой точной науке…
— Это музыкальный конкурс…
— Музыкальный?! — возмутилась женщина, её лицо искривилось, вырожая злость и некое презрение. — Ты отменил занятие по математике, ради жалкого музыкального конкурса? Ты не Моцарт и не Бетховен, у тебя нет ни задатков, ни таланта. Вся твоя родословная состоит из математиков, людей с высшим техническим образованием, экономистов, успешных предпренимателей, но не музыкантов! Такого как ты музыка не прокормит. Это была последняя твоя такая выходка. Если ещё раз я узнаю, что ты из-за скрипки пренебрегаешь знаниями, я запрещу тебе на ней играть. Ты понял?
— Да… Прости мам…
Женщина ушла захлопнув дверь, а парень остался с тяжёлым чувством вины.
и даже победа не изменит ничего
Держа в руках награду и сияя от радости, читая диплом, Найтмер не мог сдержать искренней улыбки.
— Первое место… — тихо, словно не веря, вымолвил парень. Слабая надежда поселилась в его музыкальной душе.
*******
— Что за мусор. Победил в каком-то жалком музыкальном конкурсе и теперь радуешься? Эта победа ничего не значит. Иди учись. — холодный ответ матери разрушил все надежды и мечты Найта. Перед ним словно стали закрываться огромные двери в счастливое будущее, которые он уже не в силах открыть.
— Но мам. Это не просто конкурс… Это конкурс один из лучших, ведь его проводил один из лучших музыкальных университетов и там были выдающиеся музыканты в жури… И-
— Найтмер. Все они — жалкие лентяи, твердящие о искусстве, которое не принесет тебе ни денег, ни славы. Вся эта музыка и шоу бизнес — помойка, где можно выжить, если у тебя есть связи. У тебя их нет. И разговор закрыт. Ты меня понял?
Пальцы холодели и в груди заныло. Обида стала душить, но позволить себе плакать он не мог.
А позади матери стоял дрим, и молчал. Он мог сказать что-то, мог помочь, но лишь молча, опустив голову, стоял на стороне матери, не на стороне брата.
— Вот. Посмотри. Дрим не занимается всякой ненужной лабудой. Отличник, олимпиадник, староста класса, будущий математик высшей степени!
В тот момент. Найтмер, возненавидел брата… а в голове звучало лишь одно.
предатель
Мечты разбились как хрустальные дворцы, стоящие на таких недолговечных облаках. Гнев закипал в груди. Гнев и злость от беспомощности, от того, что он не способен даже выбрать свой путь в жизни.
Схватив мирно лежащую скрипку, Найтмер замахнулся. Бам. И хрупкий инструмент был швырнут в стену, разбиваясь на части как и его мечта… А слезы крупными каплями полились по щекам, не смотря на хмурое вырожение лица: слезы он не смог остановить. Найт сжал ладони и ударил кулаком стену.
«Больше никакой музыки. Ведь он не жалкий.»
