***
— Не стоило тебе туда ходить, — светлые брови недовольно сошлись к переносице, а их обладатель продолжил мерить шагами комнату, заламывая от негодования пальцы. Черный плащ, усыпанный драгоценными камнями, медленно тащился следом по полу. С их коронации прошел ровно месяц. — Может ты и прав, — прошептал Аникий, ощутив, что после этого похода еще больше приуныл, и поник головой. Рядом на кровать опустился его супруг, который поспешил обнять своего короля, дабы помочь утешить. — Знаешь, я еще многого не знаю о вашем мире. Что его ожидает? У нас, к примеру, за подобное прегрешение раньше приговаривали к повешиванию или отрубали голову. Правда, сейчас так уже не делают, уже появились более гуманные методы. От поражающего услышанного Аникий во все глаза уставился на своего мужа: — Какие жестокие методы, вы прям как какие-то нелюди. — Ну-ну, поговори мне еще тут, посмотрим какие у вас здесь способы наказания. Хотя чего далеко ходить: чего стоит та же темница, куда вы посадили Флориана, только, пробыв там, можно загнуться. — У нас более гуманно – для этого проводится ритуал очищения. В кругу встают семь клиров, – ты знаешь, что они являются служителями храмов, – которые проводят обряд. В самом его центре стоит заключенный, который, не испытывая ни малейшей боли, будет распадаться на мельчайшие частицы, а те в свою очередь уже переносятся в место под названием Риторд, переводится как мир духов для всех заключеных, которых казнили. Там они уже продолжат обитать на все оставшиеся века для осознания собственной вины без малейшей какой-то поправки вернуться назад. После Аникий глянул на своего мужа, заметив, как округлились его глаза. — И после этого ты говоришь, что это мы жестокие? — находясь еще в легком шоке, проговорил Кирилл и поспешил встать, так как ощутил легкую тошноту, когда представил весь тот ужас, на который обрекают его свекра. Но из-за столь резкого скачка он потерял координацию и только благодаря сильным и быстрым рукам, которые вовремя подхватили его сзади, Кирилл не упал. — Что с тобой? Король в этот момент забыл обо всех своих былых переживаниях и полностью переключил свое внимание на мужа. Кирилл заметно побледнел, тошнота не спешила проходить, к тому же голова все еще кружилась. Аникий помог ему прилечь на кровать, а сам позвал слугу, которого отправил за целителем. — Что-то не хорошо мне, — поднеся руку ко лбу, парень ощутил холодный пот, который прошиб его, а после этого появился озноб. Муж со всей любовью помог укутаться любимому в огромное теплое одеяло из животной шерсти и стал нежно проводить по его светлым волосам, каждый раз нервно поглядывая на дверь. — Не нервируй меня, сядь уже наконец-то! — рявкнул на короля Елизар, который тоже нервно подергивал ногой, сидя на стуле в большом зале. Тут так же уже сидели старший брат Флавиан и учитель Исидор. Король себе просто места не находил, перемещаясь по залу туда-сюда. И просьба среднего брата не смогла заставить его угомониться. — Что ж они так долго? — А мне кажется переживать так не стоит. — Из всех присутствующих оставался спокойным только Исидор. Он медленно попивал вино из кувшина, который предусмотрительно отобрал у прислуги, что хотел налить ему напиток в бокал. — Ты что-то знаешь? — резко остановившись, Аникий тут же воззрился на своего наставника, которому стало малость не по себе. — Я скорее догадываюсь, но новость может тебя обрадовать. После этого зависла недолгая пауза и первым, кто ее нарушил, оказался Елизар: он бросился обнимать любимого младшего братика, не забывая громко поздравлять. — Подожди, я ничего не пойму. С чем ты меня поздравляешь? — Аникий был все еще в замешательстве и не понимал очевидных вещей, которые уже осознали остальные. — Ну как же, ты ведь скоро станешь отцом. Кир ждет ребенка! — такая заразительная была у принца улыбка, что Аникий, не до конца осознав новость, уже и сам чуть улыбнулся. А минуту спустя он полностью осмыслил слова брата и, громко заорав, кинулся обниматься и прыгать от счастья, которое не мог уже сдерживать. Через несколько минут в тронный зал вышел целитель и все разом замолчали. — Его величество очень слаб, так что ему сейчас требуется тишина и покой... Аникий не выдержал начало этого безэмоционального монолога, который затянулся как шарманка: нудно и долго. — Что с моим мужем? Сердце, казалось, замерло в плохом предчувствии, так как на лице этого старца нельзя было прочесть хорошую или плохую он принес новость. Из-за этого юный король готов был поспорить, что успел поседеть на пол головы, настолько он боялся за своего любимого. Все оставшиеся напрягли слух, боясь пропустить самое важное. — Его величество ждет ребенка... И все разом вновь бросились радостно галдеть и вновь поздравлять молодого папашу, который не думал им становиться столь быстро. Но от этого он испытывал не меньшей радости, но заметив, что целитель еще на этом не закончил, разом всех угомонил. — Как я и сказал ранее, его величество ждет ребенка, но есть некоторые проблемы. — На этой фразе все напряглись, а больше всего испугался Аникий, готовый бежать прямо сейчас к своему любимому. — Он очень ослаб из-за плода. — Как это понимать? Медленно отворив дверь, Аникий осторожно, стараясь не разбудить мирно спящего супруга, прошел в комнату и, присев на край кровати, внимательно осмотрел изнуренное лицо мужчины. Оно было бледным на два, а то и три тона обычного цвета кожи и только чудом не сливалось с его уже отросшими спадающими до плеч волосами. В комнате царил легкий полумрак, но все же было все прекрасно видно благодаря слабому пламени, что продолжало тихо потрескивать в камине. Большая двуспальная кровать с подвязанным из темной и плотной ткани балдахином, резные стены, которые для большего уюта и комфорта были выполнены из дерева. Это, наверное, были единственные покои во всем замке, в которых присутствовал подобный дизайн. Кирилл по своему вкусу потребовал полную переделку в их с мужем спальне и под его чутким руководством выполнялись все работы. Небольшое, но вполне глубокое окно с широким подоконником, а вдоль всего пола лежал большой расписной мелкими узорами ковер: эта деталь в интерьере так же была в новинку для жителей этой страны. Кирилл лежал смирно, словно и вовсе не дышал, чем немало испугал своего мужа, но когда тот дотронулся до бледной конечности, то успокоился: рука самопроизвольно обхватила горячую ладонь, крепко сцепив их в замок. — Что с тобой? Выглядишь неважно. Подняв взгляд, темные глаза пересеклись с голубыми, которые смотрели с толикой волнения. Голос парня был тихим и таким уставшим, заставив сердце короля на секунду замереть от боли. Видеть своего мужа в таком состоянии было просто сродни пытки. — Зато ты выглядишь прекрасно, — с долей сарказма ответил ему Аникий, заметив как тот легонько ухмыльнулся, при этом слегка закатив глаза. — Фу, как некрасиво врать своему мужу. Да еще и так неправдоподобно. — А что я должен был сказать, что ты выглядишь как мертвец? — в голосе короля уже не было веселящихся ноток, он и впрямь был напуган, так как боялся потерять дорогого для себя человека. Это-то и заставило Кирилла посмотреть на него более серьезно. — Что со мной было? Мужчина не хотел говорить своему супругу правду, так как знал, что в данном положении ему нельзя было волноваться. Но сейчас он как раз-таки и волновался, и это сбивало Аникия с решения все рассказать или утаить на время, но тем самым заставив Кирилла еще больше переживать. — Я... — начал было он, но тут раздался стук в дверь и только после того, как слуга услышал разрешение войти, дверь отворилась. Это оказался мальчишка в темном и довольно поношенном тряпье. Мальчуган не забыл перед тем как обратиться к королю и его супругу сделать глубокий поклон, а позже, слегка робея, проговорил: — Принц Флавиан просил напомнить Его Величеству о том, что переносить время казни больше не намерены и просят Ваше Величество как можно скорее вернуться. — Хорошо, скоро буду, — нахмурившись, Аникий вновь вернул все свое внимание этим дорогим сердцу глазам, которые смотрели на него с легкой грустью. Мужчина начал только недавно осознавать, как Кирилл прекрасно понимает все его чувства, когда на самом деле он старается это скрывать очень умело от всех. Но этот пронзительный взгляд словно проникал глубоко в душу и читал его как открытую книгу. Слуга скрылся за дверью, а Аникий, наклонившись вперед, заключил еще бледные с легкой синевой губы в плен. Через поцелуй он старался передать всю свою теплоту и нежность, что он испытывал к своему любимому. — Ни о чем не переживай, все хорошо. Отдыхай. — И еще один легкий поцелуй, перед тем как встать. — Прости, что не смогу присутствовать с тобой. — Это сейчас не столь важно. Лежи и набирайся сил. Как только закончится, я мигом вернусь к тебе. Ночь была обворожительной красоты, заставляющая передать все краски огней, что медленно, словно плывя, опускались с небес на землю. Миллиард мелких огоньков сыпались вниз, заставляя все вокруг будто бы сиять как в сказке. А раскинувшиеся широкие деревья, корни которых словно не умещались под землей, а красиво сплетались на поверхности травы, начинали сиять ярче: чем гуще тьма, тем ослепительнее они переливались. Сказка оживала прямо на глазах, заставляя верить в чудеса и в то, что все и всегда будет хорошо, но... Но все это великолепие портил круг, в котором стояло семь личностей в темных одеяниях, а их капюшоны полностью скрывали лица. В центре этого круга, упираясь коленями в камень, стоял Флориан: его глаза были закрыты, он словно прислушивался к звукам, доносившимся из глубин леса. Перед ритуалом мужчину привели в божеский вид, чтобы он более достойно предстал перед королем и духами леса. Но нельзя было скрыть того, что он исхудал и осунулся. Не было больше того ослепительного облика, в котором он не раз вставал перед народом. Все собравшиеся, кто хотел посмотреть на обряд, собрались поодаль, дав королю и всем оставшимся членам семьи проститься с отцом. Но ни Флавиан, ни Елизар, ни уж тем более Аникий не посмели выказать хоть какое-то подобие эмоций. Как каменные изваяния они стояли почти у самого круга и смотрели на отца, который просто наслаждался последними минутами, проведенными на свежем воздухе под открытым небом. К тому же сегодня начался первый день Кандеса – это когда в небе скапливалось огромное количество энергии, которое в дальнейшем взрывалось высоко под облаками и после разлеталось на мелкие частицы. Этот день Руллы чтили как память о всевышних, которые дали им пищу, воздух и Силу, без которой не мог обойтись ни один Рулл. В этот особенный день даже птицы и животные затихали, все словно прислушивались как тихим перезвоном опадали маленькие огоньки, а упав на землю, они оставляли легкий свет, который, потухая, дарил почве силу и энергию для продолжения своего существования. Трава росла еще гуще и ярче, а корни деревьев становились больше и сильнее. Никто в такие моменты не смел нарушить эту звенящую тишину, которая длилась три дня и три ночи, ни солнце, ни луна даже близко не подступали, пока вся энергия не достигала своей цели. Семеро мужчин, выставив руки вперед, обнажив свои ладони, на которых были начерчены замысловатые линии, стали произносить странные слова, которые за короткий промежуток времени переплелись между собой и превратились в легкое духовное песнопение. В этот момент многие присутствующие ощутили, как сжались их сердца, настолько затрагивала эта песня. Кто-то, не скрывая, тихо всхлипывал, иногда пряча мокрые глаза, а кто-то и вовсе отвернулся, больше не имея сил смотреть. Но ни один мускул не дрогнул у королевских отпрысков, все как один просто стояли и смотрели, как Флориан начинает еще слабо, но светиться. Он все так же продолжал стоять с закрытыми глазами, но из которых уже виднелась мокрая дорожка на щеках. На него тоже давила эта песня, заставляла сожалеть обо всем, что он сделал. Лицо любимого мужа словно вновь ожило перед ним и тогда он не выдержал и задрал глаза к небу. Губы дрожали, но были крепко сжаты, а скулы слегка подрагивали, стараясь сдержать порыв своего горя. Что бы он сам не говорил, но он до сих пор любил короля Онисима и сейчас, глядя как с неба сыпятся золотые "осколки", больше всего на свете желал вернуть время вспять и не совершать того злодеяния. Заставить себя полюбить младшего сына как своего и никогда не отпускать от себя любимого. Чем громче разносились голоса, тем сложнее было сдерживать рвущийся наружу крик боли и раскаяния. Елизар сглотнул ком, что все это время словно сдавливал ему горло, все сложнее приходилось держать на лице маску безразличия. Флавиан тоже начинал сдавать – его начинало слегка потряхивать, словно от холода. Только король стоял до последнего и спокойно наблюдал, как тело его названного отца становилось прозрачным и распадалось на мелкие частицы. Флориан уже вовсю истошно орал, заставляя остальных прятать мокрые глаза за ладонями. В этот момент Аникий вспомнил, как он спокойно рассказывал Кириллу об этом ритуале и каким простым он ему казался вначале. Невероятно тяжело приходилось королю, теперь он и впрямь согласился со словами своего мужа – это была самая настоящая пытка. Ведь теперь Флориан будет до конца веков испытывать вину о содеянном, пускай сейчас он и раскаялся, но это чувство теперь не исчезнет. И если все живущие со временем забудут об этом, то он – никогда. И сам того не ожидая, король ощутил горячую одинокую слезу скатившуюся по щеке. Его глаза вцепились в последний призрачный облик, что оставался от его отца, грудь сдавило словно камнем, а дыхание стало коротким и прерывистым. Эта пытка была не только для Флориана, но и для остальных в том числе.Глава 1.
13 октября 2020 г. в 20:23
Приближающиеся по лестнице медленные тяжёлые шаги, сопровождающиеся хлюпающими звуками, неожиданно оборвались прямо за дверью, после чего раздался лязг ключей и скрежет в замочной скважине. Затем последовал пронзительный скрип открывающейся двери и в темном помещение, где царила непроглядная тьма, забрезжил крохотный лучик света, исходящий от лампады в руках здоровенного стражника. Из-за того, что его лицо было скрыто за темной тканью, кроме глаз ничего нельзя было увидеть.
— Неужто сам король решил снизойти до нас грешников! — с легкими нотками иронии произнес голос, доносившийся из-за угла, куда не доставал луч света.
— Ты сам навлек на себя такую судьбу, — произнес Аникий, убирая от лица ткань, которая служила ему способом не вдыхать те зловония, что здесь обитали. Слегка прищуриваясь, король старался разглядеть убийцу своего отца, и тогда Флориан решил упростить для него задачу и медленно, шаркая ногами, вышел на свет. К горлу подступила легкая волна отвращения, стоило Аникию увидеть его. За столь короткий срок пребывания младшего отца в заключении Флориана было не узнать: больше не было этих прекрасных словно шелк длинных волос, вместо них голову обрамляли короткие топорщащиеся во все стороны неровные пряди, покрытые грязью и пылью; а столь прекрасное когда-то лицо было покрыто синяками и порезами, вперемешку с прилипшими ошметками грязи. С его исхудавшего тела свисала тонкая ткань, которая ну никак не могла согревать, особенно если учесть, что камера находилась глубоко под замком, куда не доставал ни один солнечный луч, а пол был таким холодным, что Аникий даже через несколько минут нахождения в темнице запахнулся плотнее в свой плащ, ощутив как озябли руки.
— Да, ты прав. Но я нисколечко не сожалею о содеянном, — ухмыльнулся заключенный, вновь оперевшись спиной о стенку и медленно съехал по ней вниз. Мужчина был истощен физически и духовно, и потому ему было сложно оставаться в вертикальном положении, даже находясь перед его величеством.
— Как ты смеешь вести себя так перед самим королем? А ну живо поднимись на ноги! — страж, не церемонясь, пнул заключенного по ноге, но это никак не повлияло на него, и тогда верзила сам подошел к лежащему.
— Не стоит, — раздалось со стороны и тогда страж отпустил тряпье, что служило одеждой для заключенного, и отошел в сторону.
— Зачем ты сюда явился? Хочешь посмеяться над тем, что осталось от меня? — больше голос Флориана не имел высокомерных ноток, вместо этого он звучал отрывками, словно ему не доставало воздуха и он хватал его в промежутках каждого произнесенного слова.
— Нет, – произнёс Аникий. Было тяжело видеть младшего отца в таком состоянии, даже учитывая то, что он сделал, все равно было трудно избавиться от воспоминаний, когда они жили вместе полноценной семьей. И пускай Аникий тогда не знал, что отец держал на него обиду и желал избавиться от ребенка, все же детство, проведенное в кругу семьи, было самым лучшим. А сейчас то, что он видел перед собой, заставляло его сердце поскуливать, словно побитая собака. Он бы и хотел помочь отцу сбежать и уйти куда-нибудь далеко-далеко, но в нынешнем состоянии не мог такого позволить себе. А так же он не мог забыть и того, что хотел сотворить отец с его избранником и лично с ним.
— Я пришел сообщить, что сегодня вечером состоится твоя казнь. Ты должен был знать, что ее перенесли вначале из-за свадьбы, чтобы не портить жителям праздник.
— Забавно, что меня не пригласили как отца жениха. И кто же этот счастливец? — Флориан натянул на свое лицо что-то наподобие улыбки, но такой отвратительной, что она заставила Аникия отвернуться.
— Это все, что я пришел сказать, — больше не желая видеть его, король поспешил скрыться за дверью, а после ускорил шаг, чтобы поскорее оказаться подальше от этого места откуда доносился истерический смех.