↫↫↫Попадос ↬↬↬

       Фиби влетело от отца и за то, что ушла, ничего не сказав, и за то, что бухала. А поскольку она напилась так, что еле на ногах стояла, то это было видно без слов.       И теперь она была расстроена и ошивалась на пляже одна.       Лео выиграла кулинарное состязание. Ещё бы, её торт получился лёгким и пышным, а не подгорел и не был похож на лепёшку, как у меня. Что поделать, если я на кухне была в качестве едока. — Эй, это соревнование! Ты слышишь? — М? — отломив кусок посветлее от своей лепёшки и второй рукой придерживая кастрюльку с белым кремом, принялась из удовольствием есть. — М, а крем ничего так, — соревнование уже проиграла, хоть поем. Раз так хочется, пусть с украшениями на своём играется. — Ты же всё равно выиграла, так что… — прожевала и проглотила, зачерпывая ещë. — Не кормят вас там, что лили? — Угу.       Так что летела к человечке я сытая, довольная и добрая. Еда оказалась вполне реальной и сытной. Как вышла из комнаты, это ощущение никуда не делось. Выходит, не всё в комнате иллюзия. Теперь буду сюда ходить поесть.

***

— Почему он ничего мне не позволяет? Другие вот развлекаются, а я… — Но твой отец несёт за тебя большую ответственность. Вдруг с тобой что-то случится, — ветер трепал волосы двух светловолосых девушек, а пляжный песок шарудел под ногами. Такой же жёлтый, как длинные тщательно уложенные волосы одной из них.       Серо-синие прибойные волны несли прохладу с моря, а чёрные тучи сгустились над головой. — Знаешь, так кажется, что он за тебя не волнуется. Но может он просто бережет тебя и просто не знает, как об этом сказать, — продолжила девушка. — Можно подумать, что ты эксперт. Тётенька психолог, — скривилась вторая девушка. — Нет, конечно. Это просто мысли. Хотя ты немного угадала. Увлекаюсь психологией. — Тогда почему он всё не расскажет, как есть? — Может… не знает как. Не привык выражать свои чувства. Может, опасается, что ты не поймёшь. — Зачем ты это мне говоришь? Тратишь свое время на совершенно чужого человека? –было сказано с недоумением и лёгким раздражением. — Очень интересно поговорить с чужим человеком. Узнать о нем побольше. Желания, стремления, проблемы на данной момент. — Правда? — Мг. Много незнакомцев оказываются такими интересными. Знаешь, я вот так подхожу к человеку и знакомлюсь. Просто пишу книгу и на улице ищу живых людей. — И о чём же ты пишешь? — О людях. Пока не знаю, что это будет. Так, наброски диалогов, некоторые сценки. Потоки мыслей, цитаты из стихов. Одним словом, ничего особенного. — Но разве это может быть кому-то интересно? Похожих книг много. — Да мне и не нужна популярность или деньги. Я так, для себя. Даже если после издания книга не окупится. Так что не думай, что я какая-то маньячка. — Не похожа ты на маньячку, — Фиби улыбнулась уголком рта, явственно окидывая взглядом щупленькую фигурку, намекая, что превосходит в размерах. — Ну… не знаю ведь, что у тебя в голове. Вдруг ты думала это? Во избежание, так сказать, — девушка повернулась лицом и посмотрела на Фиби большими светло– карими глазами. Казалось, что там спряталось солнце, и оттого глаза имеют желтоватые кольца*.  — Пусть он не знает, как сказать. Но что делать тогда мне? — Ммм… знаешь, мама мне в четыре года запрещала есть траву. В пять она не давала лезть на высокую водяную горку для старших. И есть семечки вместе с шелухой. И ещё была куча разных запретов, которая со временем всё росла–она отвернулась и вновь уставилась на бушующее море. — Ты к чему это сейчас? — Я просто обижалась на неё за это. Но чем старше становилась, тем больше понимала, что если бы мама мне не запрещала много всего, то бы мне тогда было бы плохо. Она объясняла, почему не стоит так делать, но были вещи, которые она сама не до конца знала. Просто знала, что так делать нельзя и всё. — И что же мне делать тогда? — Поговори с папой. На тебя он точно найдёт время. Просто спокойно поговори — Брр, холодно. — Не очень. Но такая погода вдохновляет не меньше, чем солнечная. — На ужасы? — поплотнее кутаясь в лëгенькую курточку, хмыкнула Фиби. — На романтику, на меланхолию. Ужасы не очень люблю.       Волны накатывались, разбиваясь об берег, возвращались обратно в море. — Не знаю, как ты, но я уже замёрзла и поэтому пойду от сюда. — Пока тогда. Может, ещё увидимся. — Пока, — Фиби зашагала прочь от холодного моря. — Фуух. Так волновалась. — Молодец, ай, молодец, — жаль, что итальянский не русский, и нельзя это сказать с неповторимым грузинским акцентом. — Ну ты даёшь, конечно.       Всё это время стояла и не шевелилась. Боялась спугнуть мутирующего ангела. Могла бы, огородила забором и повесила табличку: «Ангел мутирующий, не пугать и не гладить». — А что с того, если ты всё равно всё испортишь? — Не, не хочу. — Что? Ты не будешь превращаться и искушать? — брови ангелессы затерялись под медового цвета чёлкой. — Превращаться буду, а искушать — нет. Ты так хорошо сегодня выступила, что было бы свинством всё портить. — Правда-правда? Даже, когда уйду? — Слушай. Сказала «нет», значит, «нет». Но не пропущу такую погоду ни за что. — Спасибо! — порывалась было обнять уже. — Еее, без телоприкладства, — уже превратилась и теперь отстранялась от желающей обнять Лео. Не то, чтобы объятия были такие неприятные, но она слишком уж быстро укорачивала дистанцию. <center>***</center       Кабале поссорилась с Джей и красовалась теперь синячищем на щеке и дулась, как хомяк. Зная то, что Кабале прилипчивая и языкастая, а Джей вспыльчивая, было странно, что только теперь Кабале получила впервые физический нагоняй. Девочка дулась и обижалась, понятное дело.       Сульфус занял позицию Кабале, потому что ЕГО девушку обидели. А чувство самосохранения не позволяло начистить Джей рожу. Гасу было плевать, чью занимать, лишь бы заначки еды не отбирали, и нытье прекратилось. Я тоже заняла позицию девчонки. Почему? Ну мы ж типа «подруги». Да и Кабале полезнее Джей.       В столовку пошла. Было интересно посмотреть на дальнейшие развития этой вселенской драмы.       Джей с подносом, в водолазке и мокрыми волосами, прошествовала к компании, плюхнулась на место, оглядела всех мрачных, как тучи, и спокойно оглядела всех. — Потом дам тебе мазь от ушибов, — буркнула. — Да не пошла бы ты!.. — а чего направление не укажешь, м? — Сядь, — одно слово, но сила в нём заставила Кабале скрипнуть зубами и сесть на задницу, — ну и зачем ты злишься? Сама ведь нарвалась. Что тебя обидело? Что расстроило? Ну же, расскажи мне! — аааа, как бесит. Именно такими словами и начинались нуднейшие и бесполезнейшие уроки со школьным психологом. Пыталась найти проблемы там, где их нет, ещё и телефоны отбирала. И так три раза в неделю на восьмом и седьмом уроке, раз за разом слушать лекции о подростковых проблемах. Три года подряд. Одно и тоже.       Пусть два года я принципиально на этот урок не являлась, а всех желающих почитать лекции на тему прогулов, слала нахуй. Но мне и года хватило, чтобы на эту фразу выработался рефлекс. — А на что злишься ты, Кабирия? — Это не справедливо! — злости было в голосе даже больше, чем планировала. И теперь не приходилось играть раздраженную. Теперь я на самом деле была такой. — Демон говорит о справедливости? Смеёшься? — опустив глаза вниз, увидела на ноге тапочек с зайцем. — Перестань дуться, Кабале. Тебе это не идёт. — А что идёт? Синяки? Тогда давай, ударь меня ещё раз. — Кабале, я вот не пойму, ты мазохистка? –Джей взяла девушку за подбородок. Вся столовая замерла, даже ангелы перестали есть и смотрели на этот цирк. — Будь послушной девочкой и не забудь выкинуть мой мусор, — оттолкнула Кабале и, развернувшись, вышла прочь. — Ненормальная, — буркнула Кабале и громко плюхнула ложку в остаток супа.       Разговоры в столовой вновь понемногу возобновились.